Савелий Дудаков

 

 

ИСТОРИЯ ОДНОГО МИФА

 

 

Очерки русской литературы XIX—XX вв.

 

 

 

МОСКВА «НАУКА»

1993

 

Под общей редакцией Д. А. ЧЕРНЯХОВСКОГО

Издание осуществлено

при содействии Фонда Дж. Сороса

за счет средств автора

Дудакова С. Ю.

 

 

OCR и вычитка: Давид Титиевский, сентябрь 2008 г., Хайфа.

Книга выложена в Библиотеке Александра Белоусенко

по просьбе автора, Савелия Юрьевича ДУДАКОВА

 

 

Автор предлагаемой читателю книги, известный израильский ученый Савелий Дудаков подробно и корректно проанализировал особенности развития литературы и общественно-политической мысли России второй половины XIX начала XX в. Особое внимание уделяется массовой беллетристике этого времени, произведениям ныне забытых писателей "второго ряда" Вс. Крестовского, Б. Маркевича, С. Эфрона, Н. Вагнера и др.

 

 

Незабвенной памяти

профессора

Шмуэля Эттингера

 

 

 

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

 

Работа С. Дудакова представляет собой обширное исследование, посвященное истории общественной мысли и литературы в России XIX-XX вв. Тема, избранная автором, ранее историками не рассматривалась в целом, — известны лишь отдельные очерки того или иного периода или характеристики отдельных авторов. Однако общей картины развития антисемитской "мысли" не было, и уже это — немалая заслуга С. Дудакова. Четырехтомное исследование Леона Полякова "История антисемитизма" — труд чисто исторический, он отнюдь не конкурирует с работой С. Дудакова. К тому же С. Дудаков дает хотя и сжатые, но обстоятельные и точные характеристики ряда интересных авторов. К их числу относятся Пржецлавский (страницы, ему посвященные, замечательны), Н.Я. Данилевский, Я. Брафман, Б.М. Маркевич, Вс. Крестовский, С.К. Эфрон-Литвин, С.А. Нилус и др. Каждый из этих авторов заслуживает серьезного изучения, как бы ни были вульгарны, нелепы его идеи и теории. С. Дудаков, как правило, умеет изложить враждебные ему взгляды с удивительным хладнокровием, уравновешенно и логично. О том, что каждый из названных авторов — злодей, на совести которого погромы и лагеря, оказавшиеся следствием, казалось бы, отвлеченных рассуждений, читатель узнает из строгого исторического повествования: автор не навязывает ему своих эмоций, не позволяет себе ироничных или презрительных выражений. А ведь о некоторых из них мы помним мало или знаем о них из других, обманчивых контекстов. Так, например, Болеслав Маркевич как романист-юдофоб совершенно забыт. Краткая Литературная энциклопедия (1967 г.) сообщает, что он доносил на деятелей освободительного движения, злобно третировал Салтыкова-Щедрина, народников, Тургенева, писал антинигилистические романы, где положительными героями оказывались монархисты-аристократы... Понятно, что в брежневское время слово "еврей" было под негласным запретом; однако справка о Маркевиче производит впечатление чуть ли не комическое: выходит, что по отношению к Маркевичу слово "антисемит" неприменимо. А ведь это главное его свойство! Маркевич известен в истории русской литературы благодаря тому, что А.К. Толстой считал его своим самым близким другом и написал ему множество в высшей степени содержательных писем. С. Дудаков справедливо замечает, что А. К.Толстому расизм его друга был неприятен. Для нравов прошлого века характерно, однако, что непримиримые в идеологическом

5

 

плане противники могли поддерживать приятельские отношения, уважать и даже любить друг друга.

Вообще С. Дудаков хорошо, даже мудро, анализирует взгляды русских писателей, не соглашаясь с общепринятой оценкой их отношения к евреям. Его анализ стихотворения А.С. Пушкина "Черная шаль" убедителен, как и разбор ”Тараса Бульбы" Н.В. Гоголя...

(Из отзыва почетного профессора

Парижского университета Е. Эткинда)

 

Работа выполнена в Иерусалимском университете

под научным руководством профессора Илиягу Сермана

и профессора Беньямина Пинкуса

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Несмотря на множество установленных современной наукой фактов заимствований из западноевропейских источников (де Муссо, Жоли, Дрюмон, Гёдше и др.) и при наличии прямого плагиата (по мнению П.Н. Милюкова, около 40% текста)1, аспекты историко-литературного происхождения на русской почве "Протоколов Сионских мудрецов" абсолютно не изучены.

Широкое распространение "классического" труда С. А. Нилуса в современном (особенно арабском) мире и реанимация идей "полицейского" сочинения в так называемых антисионистских работах советских авторов определяют специфические цели и задачи данного исследования, посвященного одной из самых модернизированных теорий человеконенавистничества.

Пожалуй, в основе политологического мифотворчества нынешних антисемитов можно различить два потока разнонаправленных и поэтому не сопоставляемых историко-литературных традиций.

С одной стороны, "плагиат" Нилуса объявляется "оригинальным" именно в силу того, что полностью игнорируется возникновение и становление с конца XVIII в. мифа о "жидо-масонском заговоре" в литературных писаниях русских "патриотов".

С другой стороны, акцентирование внимания читателя на западноевропейских параллелях "протоколов" позволяет объявить их чуть ли не общепризнанной доктриной, не требующей дополнительных доказательств существования подобного "еврейского" заговора против всего мира.

Таким образом, уяснение собственно русской природы и генезиса "Протоколов Сионских мудрецов" представляется важнейшей научной проблемой в истории антисемитских идей. Вот почему автор предлагает не очередной библиографический указатель по определению новых датировок публикаций "Протоколов" или же выписки и цитаты, позволяющие установить "авторство", а сугубо оригинальную концепцию мессианско-беллетристического развития антисемитских идей в России, естественным "венцом" которого, в отличие от пасквилей и памфлетов европейских писателей XIX в., стал "труд" С.А. Нилуса, завоевавший "умы и сердца" эпохи тоталитарных государств и геноцидов.

Несомненно, благодаря многочисленным разоблачениям фальсификации

7

 

С.А. Нилуса в работах русских критиков "Протоколов Сионских мудрецов" (П. Милюкова, В. Бурцева2, Ю. Делевского3 и др.), а также в работе французского ученого Роллина4 и, особенно в фундаментальном исследовании Н. Кона5, "полицейское" происхождение "Протоколов Сионских мудрецов" не вызывает сомнений. Однако в связи с малоизученными проблемами возникновения и развития антисемитских идей в Росссии и при достаточной "забытости" русской антисемитской беллетристики второй половины XIX в. (Б. Маркевич, Вс. Крестовский, Н. Вагнер и мн. др.) и первой четверти XX в., вопрос о генезисе "Протоколов Сионских мудрецов" решался эклектично и антиисторично.

В результате этого создалась ситуация, при которой принципы литературоведческого историзма были преданы забвению. Но ведь хорошо известно, что, например, заимствования Шекспиром сюжетов из датских или же итальянских хроник не делали его произведения ни "датскими", ни "итальянскими". Поэтому шекспироведы, вполне обоснованно, искали ответы на свои вопросы в истории английской литературы, а не в зарубежных "источниках".

Примерно так же обстоит дело и с вопросом о российской природе "Протоколов", ответ на который следует искать не в творчестве Д. Ретклифа или М. Жоли, а в мемуарах О. Пржецлавского и романах Вс. Крестовского, ибо геополитические идеи "пангерманизма" и "панславизма" явились следствием реальных исторических событий, в фокусе которых "противостояние" России сперва Франции, а затем Германии в середине XIX в., было к концу столетия трансформировано в "противостояние" православной и "мессианско избранной" России иезуитско-католической — масонско-рсспубликанской — жидовско-капиталистической Европе.

Триумфальная экспансия в Европу сугубо российской интерпретации "жидо-масонского" заговора оказалась следствием той большевистской революции, которая, заимствуя мессианско-геополитическую "роль" России (к тому времени ставшей СССР), не могла не привести к новому противостоянию "тюрьмы народов" и Европы.

Таким образом, концепция и предложенный филологический анализ при широком использовании историко-беллетристического материала, малоизвестного даже в кругах узких специалистов, логика историко-литературной последовательности произведений забытых авторов прошлого столетия и очерк творчества современных советских писателей (естественно, объем научного труда не позволял упомянуть всех авторов и все произведения) составляют методологические основы исследования.

Особенное внимание автор уделил историографическому анализу работ, содержащих в той или иной степени дефиниции не только "жидомасонского заговора", но и сугубо имперского отношения к евреям России. При этом, опираясь на труды Л. Полякова6, автор представил "русский"

8

 

генезис "Протоколов" в качестве важнейшей составной части процесса формирования юдофобских идей, а литературный опыт творцов докладных записок, рапортов и доносов, так же как и проникновение подобных взглядов в беллетристику, связал с определенными характеристиками конкретной историко-политической ситуации.

Следует сказать, что исследование этой проблемы строилось на хронологическом описании фактов и явлений, естественно обусловивших этапы работы и главы исследования:

1) общественно-политическая мысль конца XVII — начала XIX в. и происхождение идей о "жидо-масонском заговоре" в России;

2) идейно-беллетристическое оформление антисемитизма в русской литературе второй половины XIX в.;

3)"документализм" и "фактография" свидетельских показаний "физиологического очерка" 70-90-х годов XIX в.;

4) революционная ситуация в России и "охранительная" литература;

5) "Протоколы Сионских мудрецов" в современных тоталитарных обществах.

Конечно, очерк об антииудейской литературе XI-XV вв., как и рассказ о масонской литературе в эпоху становления Российской империи, являются необходимым и закономерным введением в тему, а социально-идеологический анализ "творчества" советских авторов-антисионистов подводит итоги логического развития мифа о "всемирном еврейском заговоре".

 

АНТИИУДЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДРЕВНЕЙ РУСИ

 

Антииудейская полемическая литература (полемическая в смысле религиозном, а не национальном) возникла на Руси почти сразу же после распространения христианства. "Импорт" староболгарских и греческих (византийских) литературных образцов способствовал быстрому становлению подражательных и компилятивных жанров, следствием чего, в конечном счете, стало летописание, а затем и апологетические сборники.

Христианизация Руси "на византийский манер" должна была вызвать у русских книжников желание обосновать "благодать" просвещения.

При этом, в отличие от эпохи раннего христианства в Западной и Восточной Римских империях, в которых апологетам нового учения пришлось столкнуться с сильнейшим противодействием блюстителей "закона" (напомним, что первые пропагандисты христианства вышли из иудейской среды), Русь не только не была знакома с иудейской традицией, но и плохо представляла самих иудеев7.

Именно в этом крылись причины возникновения абстрагированных от реальности антииудейских идей в древнерусской литературе: евреи не грозили ни прозелитизмом (запрещенным в их среде), ни достаточным в

9

 

демографическом отношении присутствием (еврейская колония в Киеве в начале XII в. была малочисленной, а следовательно, не конкурентоспособной)8. Так что Киевский погром 1113 г. и последующее "определение князей" при Владимире Мономахе об изгнании евреев из Киевской Руси следует считать прежде всего христианским (т.е. религиозным) актом, а не экономико-политическим (т.е. антиинородческим): "Аще бы Богъ любилъ васъ и законъ вашъ, то не бысте расточени по чюжимъ землямъ. Еда и намъ тоже мыслите прйяти?"9.

Летописание в Древней Руси, несомненно, возникло при знакомстве с чужеземными образцами. Так, рассказывая о Ярославе Владимировиче, который любил читать книги "в нощи и въ дне", летописец отметил, что князь "собра писцъ многы и прекладаше от грекъ на словъньское письмо. И списаша книгы многы..."10. Особое место среди "книгы многы" занимали "Хроника" Иоанна Малалы (І?αννμζ Μαλαλαζ) θ "Хроника Георгия Амартола" (?ρονικον τον Γεωργιου Άμαρτωλον), ρостоявшая из небольшого вступления и четырех частей.

"Хроника" Малалы была признана впоследствии "языческой" (отсюда ее более позднее название "Еллинский хронограф"). Однако ее первая часть оказалась своеобразным введением в древнерусском списке XIII в., известном под названием "Архивский хронограф". Возможно, составитель "Архивского хронографа", преследуя антииудейские цели и помещая рядом с "Историей Иудейской войны" Иосифа Флавия "еллинскую" историю, знал мнение составителя так называемого "Еллинского и Римского летописца", для которого дохристианская история была "акы бляди сплетениа словес"".

Иначе обстояло дело с "Хроникой Георгия Мниха" (Амартола), которая во многом стала образцом для русских летописцев при составлении отечественной истории. Сочетая в повествовании разные пласты: исторические описания событий, философские и богословские рассуждения, эпизоды монашеской жизни и всевозможные "свидетельства" (доказательства истинности) христианской веры, "Хроника Амартола" стала "главным источником летописания".

Множество рассказов о чудесах в "Хронике" строились по традиционной сюжетной схеме. При этом характерно, что между язычниками и иудеями обычно ставился знак равенства, вследствие чего "избавителем" от бед (болезней, опасностей, катастроф) всегда являлся истинно верующий, т.е. христианин, совершающий чудо и тем самым обращающий в свою веру "заблуждающихся".

Нередки в "Хронике" и споры о вере, победителем в которых предстает христианин, совершающий "обыкновенное чудо". Так, например, в рассказе о епископе Сильвестре повествуется о том, как иудей Замбрий, желая доказать могущество своего Бога, произносит его имя в ухо быка, который был "многымы мужи держим, уже всюду связан, лют и велик зело", после чего бык тотчас "успе и въздрю велми и, очима его

10

 

искочившима, умре". Сильвестр в присутствии цезаря обвиняет иудея в том, что смерть быка есть не свидетельство всесилия имени иудейского Бога, ибо "дьяволе есть имя умертвившаго вола", зато именем Христа мертвый бык воскреснет, и он, "въздев руце на небо, с слезами сотворив молитву... рече: "Аз имя Твое призываю пред всеми людьми, Христе..." Бык немедленно оживает, а иудеи тут же просят их крестить. Вот какая была явлена "радость велика", поскольку велик "Бог крестьянеск"11.

В другом рассказе некий "жидовин", стеклодув, узнав, что его сын с "детьми христианскыми идох в церковь их и ял, и аз отче, хлебы...", "вверже его в пещь стъкляную горящу". Однако, зная "беснование на отрочищь" своего фанатичного мужа, мать мальчика входит в печь и выводит из нее отрока, живого и невредимого, поскольку "жена некаа... приде и погаси огнь...". Царь приговаривает стеклодува к смерти не только за его жестокое обращение с сыном, но и за отказ иудея-фанатика принять христианство12.

Нетрудно заметить, что подобные рассказы должны были утвердить окончательную победу христианства над детьми "рабскааго закона", т.е. иудеями. Именно в этом и заключался пафос "Хроники Амартола". Поэтому появление на Руси из Византии "книгы многы", которые были созданы в эпоху раннего распространения христианства в языческом мире, так или иначе провоцировали у русских неофитов интерес не только к библейской истории евреев, но и к истории гибели Израиля и к уничтожению его государственности. При этом отрицательное отношение ко всему "июдейскому" (ветхозаветному) было исходным.

В.М. Истрин отмечал: "Полемика против еврейского учения должна была иметь место и в Древней Руси. Правда, евреи не отличались особенной склонностью к пропаганде своего учения; однако хазарский каган в VIII в. принял еврейское вероисповедание и, по летописцу, хазарские евреи присылали к князю Владимиру послов с предложением принять их веру... Были ли переведены в древнейшее время (XI и XII вв.) какие-либо греческие противоиудейские трактаты на славянский язык, остается пока неизвестным. В древней русской литературе существовал один такой трактат, именно "Беседа Григория Омиритского с евреем Ерваном", присоединенная к его "Житию"... Кроме этой "Беседы", в древнерусской литературе был известен другой трактат — "Житие Иакова Жидовина", содержащий в себе прение крещеного еврея Иакова с другими евреями, тоже крещеными, но насильно, и поэтому сомневающимися в истинности христианской веры. Прение происходило в Карфагене в VII в., в царствование Ираклия. Но точно так же неизвестно, когда и этот памятник был переведен. Наконец, в рукописях существует собрание Слов Иоанна Златоуста против евреев, известное под именем "Маргарит", но также остается неизвестным место и время появления этого собрания"13. Отметим, что до 1113 г. уже была составлена "Начальная летопись", включившая "Сказание о крещении Руси"14, а книжникам было хорошо

11

 

известно "Слово" первого митрополита Илариона ("О законе, Моисеем даннымъ и о благодати и истине Иисусъ Христосъ бывшимъ")15. Более того, первые крестовые походы, закончившиеся в 1099 г. "освобождением" от мусульман (но не от евреев) Иерусалима, способствовали, по всей видимости, распространению теории об окончательном "отвержении жидовьсте". Только в таком контексте исторических событий и дошедших до нас памятников древнерусской письменности объяснимы не только погром в Киеве, но и возникновение антииудейской литературы в отдаленных от еврейской диаспоры провинциях. Не случайно, именно после 1113 г., т.е. после изгнания из Киевской Руси евреев, которые "вместе с другими стали перекочевывать в Ростово-Суздальскую землю, и при описании похорон Андрея Боголюбского (1175 г.) летописец упоминает уже и евреев"16, возникают первые, собственно антииудейские, повествования — "Толковая Палея" и "Архивский (или "Иудейский") хронограф" (XIII в).

В.М. Истрин, отмечая, что составитель "Толковой Палеи" проявил "большую начитанность и уменье с большим искусством пользоваться ею для своей определенной цели", безапелляционно считал (несмотря на то, что "у нас и нет для этого документальных данных"), что причиной появления "Толковой Палеи" было "духовно-религиозное возбуждение, возникшее в среде еврейства" (ожидание прихода Мессии, например), которое могло бы перекинуться и на христиан: "Вместе с иноземными купцами проникали на Русь из Германии и евреи... Нельзя отрицать возможности и появления какой-либо секты среди евреев, которая могла воодушевляться и чаянием восстановления прежнего значения и пришествием Мессии... Такое свое настроение евреи могли обнаруживать и в сношениях с русскими людьми... В книжных людях это настроение должно было вызвать противодействие, которое и выразилось в составлении особых произведений, носящих ясный антиеврейский характер"17. Таким образом, причиной появления на Руси антииудейской литературы было, по мнению ученого, "духовно-религиозное возбуждение" самих евреев.

Однако генезис апокрифов, как представляется, свидетельствует о другом: "Первые начала многих апокрифических сказаний заключаются еще в древнеиудейских преданиях, которые, возникнув в древние времена, сначала переходили от одного поколения к другому путем устной передачи, а потом собраны были в разные иудейские книги; из иудейских книг и преданий апокрифические сказания перешли потом в христианские книги и преимущественно в сочинения древнегреческой и византийской письменности; из византийской письменности они расходились уже по всем странам Европы... При объяснении... библейских сказаний составитель "Палеи" останавливается преимущественно на тех местах, которые соответствовали его основной задаче — показать, что Ветхий Завет был прообразом Нового Завета, и обличить неуверовавших в Иисуса Христа иудеев: это основная идея, к которой сводятся все толкования и

12

 

рассуждения в "Палее". Поэтому она совершенно справедливо называется "Бытия толкова на Иудея"... При таких объяснениях постоянно делаются обращения к жидовину, часто с резкими укоризнами и обличениями... Рассматривая разные списки "Палеи", мы находим... что все обращения к жидовину... находятся также только в "Откровении Авраама", "Заветах 12-ти патриархов" и в "Лествице" (т.е. в наиболее древних византийских источниках. — С.Д.); но в других апокрифах их совсем нет. На этом основании можно думать, что все апокрифы внесены в "Палею" уже в позднейшее время переписчиками"18. Так что ссылка на какие-то эсхатологические настроения у евреев в ХII-ХШ вв., вызвавшие антииудейский пафос "Палеи", в основе которой все-таки лежали византийско-греческие источники, необоснованна.

Еврейско-христианская борьба, вопреки мнению В.М. Истрина, была не столько связана с "жизненными потребностями, возникшими, очевидно, при новых обстоятельствах"19, сколько с осознанием собственной истории и собственной значимости в ней, ибо только в том случае, если Божья благодать по "отверженьи жидовьсте" была воспринята святым Владимиром, следовало считать, что "богоизбранность" стала атрибутом православной церкви: «Апокрифические сказания как нельзя более подходили к основной цели "Палеи" — показать преобразовательный смысл ветхозаветных событий; большая часть из них и возникла из той идеи, что Ветхий Завет был образом Нового Завета, и состоят из сопоставления ветхозаветных событий с новозаветными... Гораздо более приспособлен к основной цели "Палеи" "Заветы 12-ти патриархов"... Заветы вставлены: в "Палее" после рассказа о смерти Иакова... Обращения к жидовину и указания пророчественного смысла в словах патриархов вставлены не во всех "Заветах", как следовало, бы ожидать, согласно с характером "Палеи", а только в четырех заветах — Рувима, Симеона, Левия и Иосифа; но эти обращения и указания довольно большого объема, составлены довольно искусно и потому едва ли могут принадлежать простому переписчику "Палеи". Очень может быть, что "Заветы" внесены в "Палею" если не самим составителем (т.е. византийским автором. — С.Д.), то ее славянским переводчиком и редактором (т.е. болгарским писцом. — С.Д.)»20. Приведем несколько примеров из указанных "Заветов": "Разумей же ты, жидовине, яко добре оуказуетъ Рувим apxiepeя Христа, иже за вся смерти вкоусивъ по Левгiю apxiepeй бывъ... яко сынове ваши с вами во блоуженiи истлеютъ, сиречь яко не познавше Сына Божия и растлевшеся въ языцехъ, въ Левгiи неправдоу сотворятъ. сиречь Иисусъ Христосъ по левгитскоу iepeй бысть. i его же iюдеи копiемъ прободоша. но не возмогоутъ противоу Левгiи. яко рать Господню боретъ. познайжеся жидовине. рать Господню почто вмени, понеже Господоу противишася. на кресте пригвоздисте волею страждоуща. его же во гробе печатлевше положисте. но и печатемъ

13

 

целом сохраненом соущемъ, воскресе изъ гроба безъ истлешя, темже онъ рече: не возмогожа... вы же окаянши, на оукоры и на поносъ и на обличеше оставлени есте во все языкы... вы окаяннiи., вы же в неправде пребываете, того ради в моукоу осоудетеся рече... и отлоучитеся от неправды и быти его сыноу и оугодникоу. смотри же оубо яко и прежде векъ"21.

С этим обстоятельством была связана и борьба за канонизацию "крестителя Руси" в качестве святого, особенно проявившаяся с конца 30-х годов XI в., "после утверждения в 1037 г. русской митрополии, когда в Киев прибыл греческий митрополит, а с ним, разумеется, и целый греческий клир"22. Поэтому любые возможные притязания "окаянныхъ жидовьстђ" на сохранение истинности веры по Ветхому Завету были, с точки зрения древнерусского книжника, не только антихристианскими, но и антирусскими.

В то же время, надвигающаяся на Русь тень монголо-татарского нашествия и ощутимая государственная раздробленность и разобщенность являлись теми жизненными реалиями, которые следовало сопоставить с библейской историей некогда могучего и "избранного Богом" народа.

Как бы там ни было, антииудейский пафос "Толковой Палеи" стимулировал консолидацию русской нации на основе христианства, победа которого над "окаянными" доказывала преимущества не только новой веры над старой, но и утверждала в новом "богоизбранном" народе преемственность символики и пророчеств. Видимо, эти соображения вызвали "где-то в Литве"23 к жизни "Архивский (или "Иудейский") хронограф", а следом за ним и небольшую компиляцию, известную под названием "Словеса святых пророк" со "следами западнорусского языка".

В основе одного из феноменов антииудейства христианской литературы лежала подмена содержания древнееврейских понятий "" " νιοζ ανθρωπου" — "сын человеческий" ("что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?" — Пс. 8: 5) и " χριστου""помазанник" = "спаситель" ("погибнет —  — помазанник" — Дан. 9: 26) на "новозаветные" с определениями евангельского толка.

Поэтому, с одной стороны, Ветхий Завет давал многочисленные "доказательства" истинности Нового Завета, ибо в "Пятикнижии" (), Пророках" ( ) и "Писаниях" ( ) многочисленные употребления понятий "сын человеческий" и "спаситель" позволяли христианским идеологам утверждать "изначальность" евангельского образа: "июдђ и иже так мняше кривђ). Постыдитес и вы и бляди и погибели своея. бохмиту вђрующе, моиси оубо ясна тр[ое]цю гл[агол]ие, створи Б-г Адама по образу Б-[ж]ью... виж же яко тр[ои]ца преже бяшеть... многа гл[аголе]хъ вамъ. и не могосте постигнута... слыши же оубо яко искони бђ о[те]ць и с[ы]нъ и д[у]хъ зижали тварь"24, а с другой — отказ "окаянных" принять христианство трактовался как "смертный грех",

14

 

наказанием за который и стало "отверженье жидовьстђ": "Словесемь г[осподн]имъ н[е]б[е]са оутвердиша. и д[у]х[о]мъ оустъ его вся сила ихъ, вiжъ ты жидовине, как тi оуказываеть б[о]ж[ес]тв[е]ный д[а]в[и]дъ... Мы же оубо яснее васъ проповђдаемь, яко въ трехъ собствђхъ инъ едино Б[о]жьство..."25.

Сосуществование разносмысловых ожиданий "пришествия Спасителя" у иудеев и христиан не могло не привести к противопоставлению иудейского "Машияха" христианскому "Мессии". Апокалиптический образ "лжепророка", гибнущего вместе со "зверем багряным", со временем превратился в образ Антихриста.

Дуалистичная идея "Христос — Антихрист", как вечное противостояние Добра и Зла, так или иначе способствовала тому, что истинному (естественно, христианскому) Спасителю был противопоставлен в раннехристианской учительной литературе "лжепророк" — иудейский Машиях: "якоже и мы по Даниловоу речению единого того же Сп[а]са, приходяща на ?блацђхъ, а пьрвое пришьдъ яко роса на роуно, и въсели ся въ дђвичю оутробоу. и роди ся и нарече имя емоу I[ису]съ Сп[а]съ. вы же Жидовине то пьрвохотящемоу ся родити. како емоу имя наречете, ономоу же не гл[агол]щю. азъ же рђхъ. а я вы повђдђ). егоже вы чаете, Машика имя емоу, гл[агол]емый антихрьстъ, и родити ся емоу ?[т] жены блоудница и нечисты, и тъ боудеть храмина сотоиђ. и родити ся в Каяьрнаоумђ. и того чаемого ими Машиаака гл[агол]емаго антихрьста поставять его съ три м[е]с[я]цђ. и вънидеть въ нь сотона. и начнеть люди моучити. и избьеть многы вероующая в с[вя]тоую троицю..."26. Подобная противопоставленность христианского Спасителя — иудейскому "антихристу", впервые зафиксированная в "Изборнике XIII в., определила, в конечном счете, противопоставленность "бывшего" избранного Богом народа — "Из[раи]лъ же мене не позна" — истинно верующим в Него ("а мы далече его боудоуче познали"). Поэтому логическим выводом такого противопоставления не мог не стать обвинительный акт: "рекше языци и врази его полижють пьрсть. врази его соуть Жидове"27.

Дальнейшая история русской литературы была тесно связана с ранними антииудейскими памятниками древней письменности, ибо именно они послужили основой борьбы с "жидовствующими" и дали примеры для идеологических схваток раскола с приверженцами церковных реформ28.

В ходе исторического развития центр русской государственности переместился из Киева в Москву. Возвышение новой "матери" русских городов требовало, в свою очередь, идеологического обоснования.

Известная формула "Москва — третий Рим", упоминаемая в письмах старца псковского Спасо-Елеазарова монастыря Филофея к великому князю Василию III (XV в.), оказывалась недостаточной; надо было доказать родственность православной Москвы "избранному народу" и утвердить переход благословения Божьего на русский народ.

15

 

Эту, скажем, весьма нелегкую задачу разрешили в России не без помощи просвещенных и прошедших школу иезуитских колледжей малороссийских выходцев, которые и создали новый миф, строившийся на представлении, что "Мосох, или Мезех, шестой сын Иафетов, внук Ноев, есть отец и прародитель всех народов Московских, Российских, Польских, Волынских, Чешских, Мазовецких, Болгарских, Сербских, Карватских, и всех, елико есть Словенский язык, что у Моисея Мосох, Московских народов праотец, знаменуется (т.е. упоминается. — С.Д.) и у Иосифа Флавия в Древностях, что ни от реки, ни от града Москвы Москва именование получила, но река и град от народа Московского имя восприяли, что имя сие Мосох... все древние историки Еврейские, Халдейские, Греческие и Латинские и новейшие Мосоха, Москвы праотца и областей того имени, во многих местах непрестанно и явно понимают, что третий брат Леха и Чеха, Русь истинный наследник Мосохов от Иафета..."29.

Автором этого мифа XVI в. был Матвей Стрыйковский. Затем в XVII в. воспитанник Киевской духовной академии дьякон Холопьего монастыря на Мологе Тимофей Каменевич-Рвовский дополнил "историю": "Прииде же Мосох Иафетович, шестой сын Иафетов, господарь наш и князь первый, в страну Скифскую великую и Землю нашу сию, так предъименуемую, на места селения сего Московского, на ней же земле мы ныне жительствуем... Сию же реку тогда сущую безъимениту бывшую от исперва, он Мосох князь по пришествии своем и поселении прекрасном и излюбленном преименовал ю Мосох князь по имени своему, самого себя и жены своея княгини прекрасные и предлюбезные, нарицаемые Квы. И тако по сложению общекупному имен их, князя нашего Моса и княгини его Квы красная преднаречеся... Сей же Мосох князь Московский бысть и началородный нам и первый отец не токмо же Скифо-Москво-Славено-Российским людям, но и всем нашим своеродным государствам премногим..."30. Здесь же Тимофей утверждал, что и вторую реку, Яузу, Мосох назвал по именам своих детей — сына Я и дочери Вузы.

Многочисленные легенды о происхождении Москвы от сына Яфета Мосоха были собраны автором "Синопсиса" Иннокентием Гизелем в 1674 г. в первой учебной книге по истории, выдержавшей благодаря своей популярности до середины XIX в. около тридцати изданий. Впрочем, и в других дореволюционных изданиях по истории Москвы встречаются ссылки на "родословную" Москвы и Московского "народа" от еврейских праотцев.

Одним из самых интересных религиозно-культовых движений в средневековой России была "ересь жидовствующих", первые представители которой прибыли на Русь в свите литовского князя Михаила Олельковича и полностью "растворились" в русской среде. К "жидовствующим", несомненно, примыкала интеллектуальная элита того времени. В Москве ее вождем был выдающийся дипломат, посетивший Западную Европу, и писатель (вероятный автор известной "Повести о Дракуле, воеводе

16

 

волошском"), дьяк Федор Васильевич Курицын. Сам дьяк умер накануне жестоких репрессий (видимо, около 1500 г.), а его брат, тоже дьяк, Иван Васильевич Курицын-Волк в 1503 г. был сожжен с другими еретиками31.

Движение жидовствующих было жестоко подавлено и вряд ли можно усомниться в том, что жестокость Дракулы, подчеркнутая автором повести о воеводе волошском и сделавшая его имя нарицательным, была навеяна реальными образами той варварской поры. Однако, несмотря на все гонения, ересь жидовствующих не исчезла: спустя почти три столетия она была обнаружена в Воронежской, Тамбовской, Орловской, Курской и других губерниях Центральной России.

Более того, жидовствующие начала XIX в. настаивали на преемственной связи с жидовствующими эпохи Ивана III (что и отмечали исследователи ереси). Так, Н.Н. Голицын считал ересь отголоском далеких времен Схарии, "предания о котором таились где-нибудь в народе"32.

Борьба с "жидовствующими" прежде всего нашла свое отражение в запретах на "неполезные" книги, среди которых оказались многие памятники древнерусской письменности XIII-XIV вв. Не случайно Иван Грозный в своем послании Стоглавому собору призывал защищать от "душегубительный волк и от всяких козней вражеских" чистоту христианского учения, требуя соборных решений против чтения и распространения "богомерзких", "еретических" и "отреченных" книг33.

Эту "охранительную" функцию призвано было осуществить и грандиозное мероприятие, начатое новгородским архиепископом Макарием еще в конце 20-х годов XVI в, — составление "Великих Миней Четиих". Почти одновременна с трудом Макария возникают и так называемый "Лицевой свод", включивший в свой состав "Иудейскую войну" Иосифа Флавия, и "Хронографическую Толковую Палею", в составе которой оказалась одна из редакций "Соломона и Китовраса".

Можно констатировать, что из древнерусской антииудейской литературы в различные сборники и хронографы XVI-XVII вв. были включены те писания, которые впоследствии не раз использовались против "жидовствующих", а затем перетолковывались в антимасонской и антисемитской литературе.

Следовательно, так называемый "евангельский" антисемитизм (имеется в виду религиозное "отвержение жидовьстђ") в условиях ожесточенной борьбы русского православия с ересью жидовствующих оказался той питательной средой, внутри которой мог возникнуть "идеологический антисемитизм", вызванный появлением инородцев в политической жизни общества34. Более того, наличие в русской средневековой письменности образцов анитииудейской полемики во многом способствовало "преемственности" идей об "отверженном Богом народе", которые всегда находили себе применение в эпохи революционных реформ и реорганизаций.

17

 

 

ПРОНИКНОВЕНИЕ МАСОНСТВА В РОССИЮ

И АНТИМАСОНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVIII в.

 

В истории русской культуры, как отметил в начале XX в. один из исследователей, нет более сложной и запутанной проблемы, чем вопрос о происхождении и распространении в России масонства35.

В России масонство появилось почти сразу после того, как на Западе оно оформилось в "правильные формы" и в Лондоне была создана одна из первых лож (1717 г.). Напомним, что в конце XVII — начале XVIII в. в России по приглашению Алексея Михайловича и Петра I хлынула огромная волна иностранцев. Естественно, что в багаже "технических кадров" была не только профессиональная литература, но и книги по философии, истории и мистике.

В 1689 г. в Москве появился предтеча профессора Шварца и Новикова — немецкий мистик Квирин Кульман. Родился он в г. Бреславле, в семье торговца. С детства отличаясь повышенной религиозностью и, по его словам, беспрестанно одолеваемый видениями, Кульман всецело посвятил себя религии. Образование он получил в Йенском университете на факультете права, а затем продолжил занятия в Лейпциге.

Уже в 1674 г. он издал под влиянием ставших классическими трудов Я. Бёме книгу "Neubegeister Bohme" ("Воскресший Бем"), в которой доказывал, что истинное знание приобретается человеком не путем науки, а в результате религиозного самоусовершенствования. Являясь провозвестником близкой гибели существующих церквей и пророчествуя о наступлении Нового, истинного "Иезуитского царства", идущего на смену греховному "Западному Вавилону", Кульман попытался проповедовать в Голландии, но вскоре был изгнан из Лейдена. Возможность, что в это же время он ознакомился и с учением Саббатая Цви: по крайней мере, в 1678 г. он оказался в Константинополе, где намеревался обратить местных жителей в христиан "собственного толка" и где, видимо, познакомился с одним из тайных эмиссаров саббатианства — Авраамом Кунки36. Миссионерская деятельность в Турции завершилась сравнительно благополучно — после телесного наказания (октябрь 1678 г.) он был выслан из Оттоманской империи. Путешествуя по Европе, Кульман познакомился с сыном московского полковника Отто Гениным, а затем в конце апреля 1689 г. приехал в Москву. Именно с этого времени деятельность жителя Немецкой слободы приобретает важное значение для истории русского масонства.

Учение Кульмана носило резкий социальный характер, сближаясь с примитивным коммунизмом анабаптистов, ибо, как он считал, с водворением нового порядка "царей, королей, князей и вельмож не будет, а будут все равные, все вещи будут общественные и никто ничего своим называть не будет..."37. Кульман со своим почитателем и единомыш-

18

 

ленником московским купцом Кондратием Нордерманом по доносу пастора И. Мейнеке были взяты под стражу, а потом под пытками показали, что в случае причиненного им вреда над Москвой разразится гнев Божий. Сочинения Кульмана и теософские книги Бёме были подвергнуты экспертизе: в составе комиссии были пасторы Мейнеке и Вагецир, иезуиты Тихоновский и Давид. Без всякого вмешательства со стороны патриарха или представителей православного духовенства оба "еретика" были приговорены к смерти и 4 октября 1689 г. сожжены. Последними словами Кульмана были: "Ты справедлив, великий Боже, и праведны суды Твои, Ты ведаешь, что мы умираем без вины"38.

В России казнь через сожжение применялась не часто, но, несмотря на столь грозное наказание, последователи Кульмана еще долгое время встречались среди жителей Немецкой слободы39.

Почти сразу же вслед за гибелью Кульмана вместе с рукописными переводами мистико-герменевтических писателей появились переводы сочинений "иже во святых отца нашего Иакова Бемена"40. А одно из них (в сокращенном виде) — "Великая Наука прославленного и Богом просвященного Раймонда Люллия" — было составлено старообрядцем Андреем Денисовым41.

Старинная масонская легенда утверждает, что уже в царствование Алексея Михайловича будущий прославленный сподвижник Петра I и генерал-фельдмаршал Яков Зиллимович Брюс (1670-1735) создал первую в России масонскую ложу. Один из историков масонства опубликовал перевод неизвестной немецкой рукописи, подписанной "Карл Л....р", в которой утверждалось следующее: "Граф Брюс... был один из высокопосвященных (Hoher Eingeweihter) масонов и глубоко и плодотворно проник в тайны масонского ордена. Вместе с тем он обладал глубокими и основательными познаниями, доказательством чему могут, вероятно, служить оставшиеся после него сочинения и заметки, которые, под проклятия от взоров любопытных, хранятся запечатанными в Императорской Академии наук. Брюс имел тоже сведенья о законах природы и их стихийных действиях, и им составленный календарь, которого показания о погоде, или, вернее, предсказания о естественных событиях каждого года за целое столетие, по-видимому, сбываются в точности, как это удостоверено в последние годы истекшего столетия теми лицами, которые имели случай видеть этот календарь... Это знание законов природы дало Брюсу возможность доказать Петру Великому, что природа обладает большими силами, чем обыкновенно то предполагают; так, находясь на смертном одре (Брюс умер после Петра, а не наоборот! — С. Д.), Брюс просил Петра Великого, что в случае того, если император найдет, что жизнь его еще может быть полезна, то чтобы император приказал, когда он скончается, натереть его одною из составленных им жидкостей, и когда это было исполнено, то жидкость эта оказала такое действие на умершего Брюса, что он начал приходить в чувство и владеть языком. Но так как Петр

19

 

Великий удовольствовался этим и натирание было прекращено, то естественно и последовала смерть"42.

Другие предания относят возникновение масонской ложи к последним годам XVII в. (т.е. к моменту возвращения Петра из-за границы). А в одной из антимасонских (и антипетровских) легенд утверждается, что сам Петр был посвящен в масоны королем Вильгельмом III Оранским43.

Другим влиятельным лицом, якобы много сделавшим для проникновения масонства в Россию, антимасонская легенда считает Франца Яковлевича Лефорта (1656-1699). Он не только способствовал европейскому образованию государя, но и "втянул" Петра в масонскую ложу, а затем, благодаря Лефорту, император даже учредил масонский орден имени святого Андрея, в котором были приняты отличительные цвета для облачений (habit) лиц с различными степенями44. Более того, иногда в изводах этой же легенды утверждается, что Петр был посвящен в "братья" чуть ли не самим Кристофером Вреном или Реном (Wren), знаменитым основателем современного английского масонства: в ложе ордена в последние годы XVII в. мастером стула был Лефорт, первым надзирателем — генерал Патрик Гордон, а вторым — сам царь45.

А.Н. Пыпин считал, что только в 1717 г. Петр I привез из своего путешествия статус масонской ложи, которую затем основал в Кронштадте46. Деятельность Петра I высоко ценилась в масонских ложах, и они еще долго исполняли в честь государя "Песнь Петру Великому" Г.Р. Державина.

Вместе с тем, первое документальное свидетельство о масонской ложе в России относится к 1731 г.: в этом году гроссмейстер Великой английской ложи лорд Ловель назначил капитана Джона Филипса провинциальным великим мастером "всея России"47. Через 10 лет на эту должность был определен талантливый генерал, шотландец на русской службе, Джемс Кейт (1696-1758), впоследствии ставший прусским фельдмаршалом.

Выдающиеся личные качества его младшего брата, наследственного лорда-маршала Шотландии, Георга Кейта описаны в мемуарах В.А. Нащокина, современника и сослуживца Джемса Кейта48.

Свое назначение Джемс Кейт получил из рук своего брата Джона Кейта, графа Кинтор (John Keith, earl of Kintore). По одним сведениям, как сообщает А. Н. Пыпин, в 1731 г. он основал первую ложу в Москве, а по другим — в 1732 или 1734 г. в Петербурге49. Джемс Кейт первым стал принимать россиян в масонские ложи, чем заслужил благодарную память своих последователей: его имя было сохранено в одном из масонских гимнов того времени50:

 

По нем светом озаренный

Кейт к россиянам прибег;

И усердьем воспаленный

Огнь священный здесь возжег.

20

 

Храм премудрости поставил,

Мысли и сердца исправил

И нас в братстве утвердил.

Кейт был образ той денницы,

Светлый коея восход

Светозарныя царицы

Возвещает в мир приход.

 

Возможность заграничных путешествий позволила русским вступать в масонские ложи также и за границей: масонский диплом негоцианта, купца, вельможи открывал двери ко многим влиятельным лицам. Надо сказать, что особую категорию в масонских ложах составляли моряки. Т.Соколовская приводит список членов масонской ложи "Нептун" в Кронштадте (1781 г.), среди которых — имена прославленных адмиралов А.Г.Свиридова и С.К.Грейга, а также будущего адмирала А.С.Шишкова 51.

Членство в масонской ложе нередко служило основанием для подозрений в предательстве и шпионаже. В 1747 г. возникло дело графа Н.А.Головина, первого масона из представителей русской знати, арестованного по подозрению в сношениях с прусским королем. Его допрашивал в тайной канцелярии А.И.Шувалов, и от имени императрицы Елизаветы Петровны подследственному было объявлено, что хотя она "довольно причины имеет о поступках его сумневаться", однако "по своему природному великодушию и милосердствуя к молодости Головина надеется, что он впредь исправится" 52.

О принадлежности к "франкмасонскому ордену" и о других членах ордена Н.А.Головин на допросе показал, что "жил в этом ордене, и знаю, что графы Захар и Иван Чернышевы в оном же ордене находятся, а более тайностей иных не знаю, как в печатной книге о франкмасонах показано" 53.

Антимасонские писатели утверждают, что одним из первых масонов в России был и князь А.Д.Кантемир, писатель и дипломат, большую часть жизни проживший за границей и умерший в Париже. Антиох Кантемир был дружен с видными масонами Вольтером и Монтескье (книгу которого "Персидские письма" перевел на русский язык). Как отметил Б.Башилов, Кантемир был не только идейным западником, но и "отрицателем России" 54.

В 1750 г. в Петербурге существовала ложа "Скромность", а в Риге в том же году была основана ложа "Северная звезда".

В 1757 г. М.Олсуфьев, видимо, по полицейскому дознанию начальника тайной канцелярии А. И. Шувалова, составил докладную записку, в которой назвал имена 35 известных ему членов ложи и дал высокую оценку деятельности масонов: "Всякого звания чина людей, желающих ложа удостоит в разные времена, чрез случаи, изыскивая своих

21

 

товарищей об оном вышереченных с ясными доказательствами уверить, что оное ни что иное как ключ дружелюбия и братства, которое бессмертно вовеки пребыть имеет, и тако наветшихся их сообщества называемым просвещением оных удостаивает" 55.

По свидетельству М.Олсуфьева, членами масонских лож состояли: трое князей Голицыных, князь С.Мещерский, Р.И.Воронцов, писатель А.Сумароков, историк И.Болтин, основатель русского театра Волков, камер-паж Петерсон, офицеры гвардейских полков (Преображенского и Семеновского), представители Кадетского корпуса, танцмейстер Кадетского корпуса, музыканты и даже один разночинец — купец Миллер 56.

Для русского правительства, постоянно боявшегося заговоров (впрочем, оно и само в это время часто приходило к власти в результате заговоров), масонство не могло не казаться опасным. Еще сильнее странное нововведение с особыми правилами и непонятными тайными обрядами пугало русского необразованного обывателя, увидевшего в масоне еретика и отступника. Неудивительно, что в русском языке именно в это время возникает слово "фармазон", ставшее синонимом вообще безбожия и вольнодумства.

В силлабических виршах под названием "Изъяснение несколько известного проклятого сборища франкмасонских дел", сложенных в монастырских стенах, масонству предъявляются самые нелепые обвинения, с крайним ожесточением против "Антихристовых рабов" 57:

 

Появились недавно в Руссии франк-масоны

И творят почти явно демонски законы,

Нудятся коварно плесть различны манеры,

Чтоб к Антихристу привесть от Христовой веры...

 К начальнику своего общества приводят,

Потом в темны от него покои заводят.

Где хотяй в сей секте быть терпит разны страсти,

От которых, говорят, есть не без напасти.

Выбегают отовсюду, рвут тело щипцами,

Дробят все его уды шпаги и ножами.

Встают мертвы из гробов, зубами скрежещут,

Мурины, видя сей лов, все руками плещут...

 

Не иное что другое, вольный каменщик по-русски.

Каменщиком зваться вам, масоны, прилично.

В беззаконии храм мазали отлично.

Любодейства Вавилон, град всякой скверны,

В коем Антихристу трон, яко рабы верны,

Устрояете и в нем берете надежду

Всякие утехи в нем получить одежду.

22

 

В записках Г.Р.Державина есть замечательный эпизод, свидетельствующий об отрицательном отношении к масонам в широких слоях населения.

Когда Державин в 1763 г. задумал поехать за границу, он хотел обратиться за помощью к А.И.Шувалову. В то время поэт и вельможа жил у своей тетки — "женщины но природе умной и благочестивой, но по тогдашнему веку непросвещенной, считающей появившихся тогда в Москве масонов отступниками от веры, еретиками, богохульниками преданными Антихристу, о которых разглашали невероятные басни, что они заочно за несколько тысяч верст неприятелей своих умерщвляют и тому подобные бредни, а Шувалова признали за их главного начальника..." 58. Она и воспротивилась желанию племянника.

Одним из обличителей масонов был, по всей вероятности, архимандрит Троице-Сергиевой лавры Гедеон Криновский, проповеди которого читанные архимандритом в 40-х годах, были напечатаны 59.

Но, конечно, более известным в деле обличения масонов был противник петровских реформ Арсений (в миру — Александр) Мациевич, возглавлявший в 1742-1763 годах Ростовскую епархию. Он был строг с подчиненными, не терпел инакомыслия, стоял в оппозиции к светским властям, игнорировал постановления Духовного регламента и отстаивал идею восстановления патриаршества. За "превратные и возмутительные толкования Св. Писания" он был предан в 1763 г духовному суду, сослан в один из ревельских монастырей и умер в каземате ревельской тюрьмы, где содержался под именем Андрея Вреля 60.

Наконец, следует упомянуть третьего вдохновителя "антимасонской оппозиции", епископа Севского и Брянского Кирилла Флоринского (или Флиоринского), малоросса, как и Мациевич. Хотя он и обладал рядом достоинств, принесших ему заслуженное уважение И.И.Бецкого и Д.М.Голицына, он жестоко преследовал старообрядцев, был самовластен с подчиненными и вступал в трения со светскими властями. После многочисленных доносов Синод отстранил его от должности и отправил "на покой" в Киево-Златоверхий монастырь.

Естественно, что этот суровый человек, боровшийся также с суевериями и народными обычаями, был ревнителем православия и непримиримым врагом масонства 61.

Отметим, что гонения на масонов начались в царствование Екатерины II, хотя императрица и не была последовательной и принципиальной противницей "вольных каменщиков" (польским масонам, например, она оказывала поддержку, поскольку те в ее время были проводниками русской политики 62).

В 1785-1786 гг. она пишет несколько комедий, в которых обличает масонство: "Шаман Сибирский", "Обманщик" и "Обольщенный". По сути дела, основной причиной антимасонства императрицы явилась неукоснительная связь русских и зарубежных "братьев", а в эпоху Французской

23

 

революции она не могла не стать "опасною" для государства Российского. Екатерина II внимательно следила за событиями, в которых отнюдь не последнюю роль играли масоны. Ее пьесы и стали вызовом всему масонству. Они, по словам А.Семеки, явились наиболее обоснованными произведениями антимасонского толка во всей русской литературе б3.

Известно, что императрица была знакома с двумя немецкими сочинениями, преследовавшими противоположные цели: с апологетической книгой Г.Э.Лессинга "Эрнст и Фальк. Разговоры для масонов" (1778) и комедией И.В.Гёте с резко критической окраской "Великий Кофта" (1791)64.

Кажется сомнительным то, что первый полемический трактат, направленный против масонов, Екатерина написала в 1758 г. Более вероятно иное: "Тайна противонелепого общества, открытая непосвященному", с предуведомлением "перевод с французского", появилась в 1780 г, (о продаже трактата в этом году извещали "Санкт-Петербургские Ведомости"). В трактате высмеивались нелепая обрядность масонов, их крайний мистицизм и "святая святых" сообщества — таинство посвящения и наличие некоей "тайны". Деля масонов на обманываемых и обманывающих, Екатерина четко формулировала вывод: масонство существует для надувательства ближних в корыстных целях его "мастеров", использующих наивную веру окружающих во всесилие и провиденциальность ордена. Эти идеи трактата и легли в основу ее комедий.

4 февраля 1786 г. на дворцовой сцене была впервые представлена комедия "Обманщик" (написанная, скорее всего, значительно раньше). Героем пьесы был шарлатан и аферист Калифмалкжерстон, в котором зрители сразу же узнали знаменитого Калиостро, останавливавшегося в Петербурге у одного из "пламенных" масонов И.П.Елагина и покинувшего столицу 1 октября 1779 г. Мысль автора удивительно проста и нравоучительна: наезжают-де в Россию ловкачи и обирают легковерных русских людей. В письме к Гримму императрица объясняла причины своего интереса к комедийному действу: "Во-первых, потому, что это меня забавляет; во-вторых, потому, что я желала бы поднять национальный театр, который, за неимением новых пьес, находится в пренебрежении" 65. В пьесе "Обольщенный" (написанной, видимо, в 1785 г.) Екатерина создала еще более резкую и серьезную сатиру на русских "братьев". Свойственные для классицизма "говорящие фамилии" (Вокитов — Волокитов, Радотов — от французского слова radoteur (болтун), Брагин, Бебетов — напоминающий латынь "bibere" (пьяница), Бармотин, Тратов и др.), незатейливый сюжет (любовная интрига вокруг дочери масона), обличительные речи, не лишенные остроумия и жизненности, — все на этот раз вполне попадало в цель. Разоблачение шарлатанов и жуликов, попавших под подозрение в краже, не могло не звучать из дворца предупреждением масонам и, в первую очередь, Новикову.

24

 

Екатерина не коснулась нравственных целей учения вольных каменщиков" (хотя и была с ними знакома), однако, видя во всем и везде интриги, исходящие то от прусского короля, то из Гатчины, она откровенно выступила и против филантропической деятельности с намеком на Новикова ("Они в намерении имеют потаенно заводить благотворительные разные заведения, как-то: школы, больницы и тому подобное, и для этого стараются привлекать к себе богатых людей"66), и против "масонской" натурфилософии ("...он варит золото, алмазы, составляет из росы металлы, из трав невесть что; домогается притом иметь свидания неведомо с какими невидимками, посредством разных шалостей и сущих ребячеств, коим разумный свет прежних веков и нынешних смеется..." 67), и против безнравственности ("падал в пропасти... восходил в вышину... сидел по горло в воде... в конце концов напился... до беспамятства..."68).

На следующий год появилась еще одна антимасонская пьеса — "Шаман Сибирский", пожалуй, самая слабая в этом "цикле". Вместе с тем, именно в последней пьесе прозвучало прокурорское слово императрицы: главная вина масонов не в жульничестве или необразованности, мистицизме или же тщеславии, главная вина их — в том общественном вреде, который они наносят, создавая масонские ложи и собирая членов на многолюдные собрания. Резюме государыни смахивало на приказ для подданных: "Как сведают заподлинно, колико его учение не сходствует с общим установлением, то достанется и тому, кто привез лжеучителя... если не прямо, то по крайней мере вскользь" 69.

Комедии Екатерины имели большой успех. 10 января 1786 г. она сообщала Циммерману: "Относительно театра я должна сказать, что здесь появились две русские комедии: одна под названием "Обманщик", другая "Обольщенный". Первая представляет Калиостро (которого я не видела, так же, как и жену его, хотя они и были здесь) в настоящем его виде, а другая изображает обольщенных им. Наша публика в восторге от этих пьес, которые в самом деле забавны. Я это вам говорю для того, чтобы вы знали, как у нас обращаются с иллюминатами"70.

По совету Циммермана пьесы были переведены на немецкий язык Арндтом (по свидетельству А.В.Храповицкого, за первую пьесу переводчик получил 300 рублей). Впоследствии Циммерман и друг Лессинга Николаи использовали образы екатерининских пьес, а это делает вполне вероятным и факт знакомства с ними И.В.Гёте71. Поход против масонов в России завершился судами над Н.И.Новиковым и А.Н.Радищевым.

История масонов в России и опыт антимасонской литературы, впоследствии соединившиеся с антисектантскими исследованиями, стали теми основными источниками, из которых почерпнули свои "знания" создатели "синтетического" мифа о "врагах России".

Масонские документы XVIII в. не содержат никаких сведений об отношении "вольных каменщиков" к евреям. Более того, "разрешение" еврейского вопроса в программах русских масонов, да и то только в плане

25

 

всеобщего государственного переустройства, появилось лишь в царствование Александра I. Несколько общегуманистических высказываний, типа "несть еллина и несть иудея" в евангельском духе, конечно, не дают картины действительного положения вещей.

Несомненно, масонская символика и пристрастие к мистицизму со стороны адептов разных лож способствовали росту интереса не только к еврейской истории и еврейскому языку, но и стимулировали знакомство с многочисленными работами еврейских мыслителей по каббалистике и "герменевтике". Однако среди высказываний русских масонов XVIII в. нет ни одного, непосредственно относящегося к евреям. Более того, за тринадцатилетнюю издательскую деятельность (1779-1792 гг.) Н.И.Новиков выпустил в свет только одну книгу, относительно связанную с еврейством ("Собрание полезные цветы"), поскольку в ней была собрана христианская критика иудаизма: "Золотое сочинение Самуила, Раввина Иудейского, содержащее в себе довольныя и беспристрастныя о Христе доказательства, на Пророческих изречениях и действительном их исполнении, а наипаче на нынешнем состоянии рода Иудейского и разных его переменах основанныя, которыми обличается слепота Иудеев, тщетно по сие время ожидающих прихода Мессии, и льстящих себя надеждою паки от всех стран света быть собранными, и с честью возвращенными во Иерусалим" 72. Казалось бы, что при такой индифферентности масонов к еврейскому вопросу их идейная связь с иудеями не только не доказуема, но и бессмысленна по существу. Однако в тигле русской действительности (не без помощи доморощенных антисемитов и алхимиков) обе "земли" (масоны и евреи) образовали чудовищный сплав "жидо-масонского заговора".

 

"ЧЕРТА ОСЕДЛОСТИ"

 

Напомним, что Екатерине II пришлось решать еврейский вопрос сразу после удавшегося заговора против Петра III; "На пятый или шестой день по вступлении на престол, — писала Екатерина в автобиографической записке, повествуя о себе в третьем лице, — ...явилась в Сенат... Так как в Сенате все делается согласно журналу, за исключением дел, не терпящих отлагательства, то случилось по несчастию, что в этом заседании первым на очереди, пока записывали, оказался проект дозволения евреям въезжать в Россию. Екатерина, затрудненная по тогдашним обстоятельствам дать свое согласие на это предложение, единогласно признаваемое всеми полезным, была выведена из этого затруднения сенатором князем Одоевским, который встал и сказал ей: "Не пожелает ли Ваше Величество прежде, чем решиться, взглянуть на то, что императрица Елисавета собственноручно начертала на поле подобного предложения?" Екатерина велела принести реестры и нашла, что Елисавета по своему благочестию написала на полях: "Я не желаю выгоды от врагов Иисуса Христа". Не прошло недели со времени

26

 

восшествия Екатерины на престол; она была взведена на него для защиты православной веры; ей приходилось иметь дело с народом набожным, с духовенством, которому не вернули его имений и у которого не было необходимых средств к жизни вследствие этого плохо обдуманного распоряжения; умы, как всегда бывает после столь великого события, были в сильнейшим волнении: начать такой мерой не было средством к успокоению [умов], а признать его вредной было невозможно. Екатерина просто обратилась к генерал-прокурору, после того, как он собрал голоса и подошел к ней за ее решением, и сказала ему: "Я желаю, чтобы это дело было отложено до другого времени". Так-то нередко недостаточно быть просвещенным, иметь наилучшие намерения и власть для исполнения их; тем не менее часто разумное поведение подвергается безрассудным толкам"73.

Н.Н.Голицын и М.Ф.Шугуров считали, что записка содержит лишь, по незнанию еврейства, абстрактно-гуманистическую мысль; И.Г.Оршанский, Ю.И.Гессен и С.М.Дубнов указывали на борьбу между совестью просвещенного и имеющего наилучшие намерения монарха и страхом перед набожным народом и его духовенством 74. Ведь еще совсем недавно с амвона говорились многочисленные проповеди об "усилении иноверцев" и по повелению Синода упразднялись армянские церкви в Петербурге 75. Так что "Тартюф в юбке", поставившая Россию "на пороге Европы" (Пушкин), чутко уловила необходимость отложить дело до другого времени. Именно поэтому она и отметила единогласие Сената, разрешавшего допуск евреев в империю, и поведение генерал-прокурора А.И.Глебова, действовавшего в интересах государства и понимавшего политическую ограниченность решений предыдущей императрицы .

Отвечая на вопросы Д.Дидро по истории России, ее политическом и экономическом положении, составленные великим энциклопедистом в 1773 г., Екатерина вынуждена была четко сформулировать и свое понимание еврейской проблемы. Дидро спрашивал: "Въезд евреев в Россию был воспрещен в 1764 г. (ошибка философа. — С.Д.), потом это запрещение было отменено. Есть ли евреи? Если они есть... то на каких условиях? Относятся ли к ним как к остальным иностранцам? И сколько, приблизительно, находится евреев?". Ответ Екатерины: "Евреи были изгнаны из России Императрицею Елисаветою, в начале ея царствования, приблизительно, в 1742 г. В 1762 г. была речь о возвращении их, но так как предложение об этом было сделано невпопад, дело осталось в том положении; в 1764 г. евреи были приписаны к купечеству (dйclarйs marohands) и жителям Новороссии, за Днепром (Borysthene). Вся Белоруссия кишит ими: трое или четверо их находятся давно в Петербурге... Их терпят вопреки закону: делают вид, что не знают, что они в столице. Впрочем, впуск их в Россию мог бы принести большой вред нашим мелким торговцам, так как эти люди все притягивают к себе, и могло бы

27

 

статься, что при их возвращении было бы больше жалоб, чем пользы".77

О русском купечестве императрица была невысокого мнения, и, как отмечал один из исследователей, общий уровень купцов "был почти таков же, как у крестьян: очень немногие из них умели читать, писать и механически считать на счетах" 78, а другой утверждал: "Наше купечество в целом было еще слишком неподготовлено превратиться в коммерсантов, крепко держалось за дедовские обычаи и не имело охоты менять их ни на какие иноземные коммерческие регулы" 79. Следовательно, говоря об опасности для русского купечества со стороны предприимчивых и способных к конкуренции евреев, Екатерина ответила вполне честно. (Евреями, проживавшими в Петербурге, по предположениям историков, были: Абрам Перетц, Иегуда-Лейб бен Hoax, или Невахович, рабби Ноте Шкловер и, по-видимому, его сын — реб Берел Шабсес, или Берел Ноткин 80).

Сама Екатерина пользовалась услугами евреев-медиков (например, ее Лечил Мендель Лев, провизором был Самуил Швенон и т.д.) и банкиров (Вольф), были у нее и подрядчики-евреи (Абрамович, "жид Давид"81), а в 1764 г. в Петербург прибыли семь евреев из Курляндии — три купца, раввин и его помощник, резник и его слуга 82.

Несмотря на то что еще в одном из первых указов, направленных в Сенат, Екатерина призывала привлекать иностранцев, "окромя жидов" 83, уже в 1764 г. она составила хитроумный план по переселению евреев в Новороссию. В апреле этого года генерал-губернатор Риги Броун получил из столицы послание: "Естли будут рекомендованы от Канцелярии опекунства иностранных несколько купеческих людей Новороссийской губернии, то им позволить жительство иметь в Риге и торг производить на таком основании, как прочих российских губерний купечеству в Риге дозволяется в силу законов. Сверх того, когда от оных будут отправляемы их приказчики, поверенные и работные люди в Новую Россию, также и для поселения туда ж, то для препровождения и безопасности оных, несмотря на законы и веру, давать пристойное провожание и паспорты от вас. Да сверх того, если из Митавы будут три или четыре человека, которые пожелают ехать в Петербург для некоторых требований, имеющихся на короне, дать им паспорты, не упоминая их наций и о законе оных испытания не чинить, а писать только в паспортах имена их; а чтобы знать оных, то должно, чтоб они имели письмо от находящегося здесь купца Левия Вульфа, которое они вам показать должны. Екатерина". А рядом помета, сделанная Екатериной собственноручно по-немецки: "Если вы не поймете меня, то я не буду виновата в этом; письмо это написал сам председатель канцелярии опекунства; держите все в секрете"84. Естественно, что вслед за этим в Новороссии появились представители еврейского купечества и уже 2 мая 1764 г. Давид и Лев Бам-

28

 

бергеры "с товарищами" заключили контракт с казной— их поручителем был сам генерал-губернатор Новороссии и к тому же масон А.И.Мельгунов 85. С 1775 г. в Елисаветградскую губернию стали переселяться евреи из Литвы 86, а вскоре после присоединения Белоруссии (т.е. после очередного раздела Польши) Россия должна была решить судьбу еще нескольких миллионов евреев. В беседах с И.М.Далем (отцом будущего лексикографа) Екатерина высказывала вполне "вегетарианские" мысли: "Ни одну нацию, какая бы она ни была, не отстраняют от получения гражданства; каждый волен приобресть его..."87.

Однако в реальной жизни императрица действовала осторожно и подчас конспиративно. Так, 8 февраля 1785 г. указом на имя рижского и ревельского генерал-губернатора графа Броуна она признала нужным заселить посад Шлок (совр. Слока) купцами и мещанами, не исключая евреев. При этом императрица, начиная с этого указа, di facto отменила в государственном делопроизводстве употребление оскорбительного для евреев слова "жид", заменив его словом "еврей"88.

В соответствии с негласным требованием императрицы это стало обязательным для всех русских государственных актов. По императорскому манифесту о включении Белоруссии в состав России, все жители, "какого бы рода звания ни были", объявлялись русскими подданными, пользующимися свободой отправления своего культа и сохраняющими за собой право на собственность. Хотя правовое положение евреев в Российской империи в конце XVIII в. было достаточно тяжелым 89, но избавление от погромов позволило еврейскому населению восстановить свою численность. Вместе с тем, уже в 1783 г., несмотря на сопротивление поляков, евреи приняли участие в выборах старост и членов судов. Екатерина II поддержала равноправие в этом вопросе: "Если евреи, в купечество записавшиеся, по добровольному согласию общества, выбраны будут к каковым-либо должностям в сходственность высочайшего учреждения, то не могут они удержаны быть от вступления в действительно возложенных на них должностей отправление"90.

На умонастроения Екатерины II, столь много сделавшей для евреев на первом этапе своего царствования, но до Французской революции (т.е. до определения ею "черты оседлости"), возможно,, оказывал влияние ее фаворит, светлейший князь Григорий Александрович Потемкин (1739— 1791), выдающийся политический и военный деятель, отличавшийся к тому же редкой по тем временам веротерпимостью (он дружил с семействами Габлицев и Штиглицев91, а в его свите было немало крещеных и некрещеных евреев, большей частью — поставщики армии и осведомители). Внимательно следя за развитием событий в Оттоманской империи и ожидая ее конца, он решил в 1786 г. создать... израильский полк 92. Этот малоизвестный исторический факт заслуживает особого внимания, тем более что в литературной версии он известен по

29

 

произведению историка и романиста Н.А.Энгельгардта (1867-1942), сотрудника реакционного суворинского "Нового времени":

"— Теперь, господа, прошу вас на смотр нового сформированного мною Израилевского Эскадрона, — сказал светлейший и пошел к стоявшей в конце сада декорации, изображавшей ипподром византийских царей. За нею был широкий плац, усыпанный песком, достаточный, дабы произвести эволюцию хотя бы целому полку.

— Что за Израилевский батальон? — шепотом вопрошали в свите светлейшего.

Никто не знал. Но когда батальон внезапно выехал на арену, без объяснений все поняли, что это было за войско.

Потемкину пришла в голову единственная в своем роде идея — сформировать полк из евреев, который и наименовать Израилевским конным его высочества герцога Фердинанда Брауншвейгского полком, конечно, в том случае, если бы герцог согласился быть шефом столь необычной войсковой части.

Покамест представлялся светлейшему один эскадрон будущего полка. В лапсердаках, со столь же длинными бородами и пейсами, сколь коротки были их стремена, скорченные от страха на седле, иудеи представляли разительную картину. В их маслиноподобных глазах читалась мучительная тревога, а длинные казацкие пики, которые они держали в тощих руках, колебались и бестолково качались, кивая желтыми значками в разные стороны. Однако батальонный командир, серьезнейший немец, употребивший немало трудов, чтобы обучить сколько-нибудь сынов Израиля искусству верховой езды и военным эволюциям, командовал, и все шло по уставу порядком.

Особенно хорош был батальон, когда поскакал в атаку. Комические фигуры, с развевавшимися пейсами и полами лапсердаков, терявшие стремя и пантофли и скакавшие с копьями наперевес, заставили гречанку разразиться неудержимым смехом., к которому присоединился сдержанный смех прочих дам и улыбки кавалеров.

Кажется, этого только и добивался светлейший. Он прекратил эволюции, поблагодарив батальонного командира.

— Ничего, они уже недурно держатся в седле и если еще подучатся, из них выйдет отличное войско, — пресерьезно говорил Потемкин.

И он стал развивать ту мысль, что когда империя Османов будет, наконец, разрушена, Константинополь и проливы в русских руках, то и Иерусалим более не во власти неверных. А тогда должно в Палестину выселить всех евреев, так как от них в Европе происходят одни плутни. На родине же своей они возродятся. И вот, в предвидении сего и приготовляется будущее палестинское войско.

Мистер Захария Клейшботам пришел в совершенный восторг от сего проекта и стал одушевленно развивать прекрасную и человеколюбивую, как он выражался, мысль светлейшего"93.

30

 

Несмотря на "прекрасную" идею светлейшего, думается, что комизм ситуации и "артистов" — тенденциозен, тем более, что, спустя короткое время после описанных Н.А.Энгельгардтом событий, "на стогнах бунтующей Варшавы" волонтеры еврейского полка Берко Иоселевича доказали свою стойкость в схватке с суворовскими солдатами — все евреи-волонтеры погибли при штурме предместья польской столицы Праги 4 ноября 1794 г. 94.

Об Израильском полку сообщает один из первых "сионистов" XVIII в. принц Шарль Жозеф де Линь (1735-1814), который был другом Потемкина и Екатерины. Он оставил интересные воспоминания о пребывании в России "Melanges militaires, historiques et litteraires", в которых посвятил главу "Memoire sur les Juifs" русским и польским евреям95.Однако преждевременная смерть Г.А.Потемкина и революция во Франции помешали сформированию в русской армии воинской части из евреев.

Парадоксален сам факт, что столь чутко чувствовавшая право всех российских подданных на равнозначное гражданство, именно Екатерина II установила в России "черту оседлости", принесшую столько бед и горя евреям.

М.Палеолог, посол Франции в Петрограде во время первой мировой войны, отмечая, что "еврейский вопрос существует в России только со времени раздела Польши", утверждал: "До того времени Русское правительство не вело никакой другой политики по отношению к евреям, кроме изгнания и притеснения... Но... императрица Екатерина внезапно установила... суровый и притеснительный режим, от которого они еще и поныне не освободились. Указом 23 декабря 1791 г. она сузила зону оседлости, запретила евреям заниматься земледелием и загнала их в города; наконец, она ввела принцип, действующий поныне, что все, что прямо не дозволено евреям, им запрещается. Подобное проявление деспотизма и несправедливости, исходя от императрицы-философа, друга Вольтера, Д'Аламбера, Дидро..., несколько удивительно. Ненависть Екатерины II к евреям объясняется косвенной, но сильно действовавшей причиной. Государыня ненавидела Французскую революцию, видела в ней страшную угрозу для всех тронов и преступное и дьявольское предприятие. Когда в 1791 г. французское учредительное собрание провозгласило эмансипацию евреев и признание их равноправия, то Екатерина II ответила на это указом 23 декабря... Таким образом, по иронии судьбы, благородная инициатива Французской революции вызвала на противоположном конце Европы эру преследования, которая явилась, быть может, одной из самых длительных и жестоких из всех, которые народу Израиля пришлось испытать на протяжении веков" 96.

31

 

Примечания

 

1 Цит. по: Бурцев В.Л. Протоколы Сионских мудрецов — доказанный подлог. / Ed Oreste Zeluk, Paris, 1938. С. 132. Из допроса П.Н.Милюкова: "Не только историк... не может... допустить достоверность "Протоколов", особенно после всего того, что стало известно об их происхождении. До 40% "Протоколов" прямо списано из французской книжки Жоли". См. также: Милюков П.Н. Предисловие. — В кн.: Правда о "Сионских протоколах". Литературный подлог. Париж, 1922. С. 7-14.

2 См.: Бурцев В.Л. Указ. соч. Ср.: Bernstein H. The History of a Lie. N.Y., 1928; Bernstein H. The Truth about "The protocols of Zion". Introduction by Norman Conh. N.Y., 1971.

3 См.: Делевский Ю. Протоколы Сионских мудрецов (История одного подлога): Изд-во "Эпоха". Берлин, 1923.

4 См.: Rollin H. L'apocalypse de notre temps. Paris: Gallimard, 1939.

5 Kohn N. Warrant for Genocide: The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protokols of the Elders of Zion. London, 1970.

6 Cp.: Poliakov L. histoire de I'antisemitisme. Vol. 4. La Emansipation у la Reaccion Racists. Barselona, 1986; Les totalitarismes du XX-e siecle: Un phenomene historique depasse? Paris, 1987.

7 См.: Розов Н.Н. Книга в Древней Руси. М., 1977. С. 73-75.

8 Хотя Нестор и упоминал в "Житии Феодосия" о спорах "святого отца" с киевскими евреями, однако вряд ли колония иудеев из Хазарии была столь многочисленной, как думал Д.В.Айналов (ср.: История русской литературы. Литература XI — начала ХШ в. Исторический обзор. М.; Л., 1941. Т. 1. С. 15). К сожалению, данных о численности еврейской общины в Киеве у нас нет.

9 Повесть временных лет // Памятники литературы Древней Руси. М. 1978. XI — начало XII в., С. 100.

10 Там же. С. 166.

11 Цит. по: Истрин В.М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славяно-русском переводе. Пг., 1920, Т. 1. С. 337-338.

12Хроника Георгия Амартола... С. 426-127.

13 Истрин В.М. Очерк истории древнерусской литературы домосковского периода. Пг., 1923. С. 214.

14 См.: Шварцбанд С.М. К вопросу об источниках "Сказания о крещении Руси" // Russian Literature and History. Иерусалим, 1989. С. 132-146. Благодарю С. Шварцбанда за предоставленную мне возможность использовать его материалы по истории древнерусской литературы.

15 См.: Розов Н.Н. Синодальный список сочинений Илариона — русского писателя XI в. // Slavia 1963. Roch. XXXI1. P. 141-175.

16 Истрин В.М. Указ. соч. С. 218.

17 Там же. С. 218

18 Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1887. С. 6-12.

19Истрин В.М. Указ. соч. С. 219. И.Я. Порфирьев приводит ряд примеров "поношений иудеев" из наиболее древних частей "Палеи", скорее всего появившихся на Руси из византийско-болгарских источников: "вопрошаю тя жидовине..., слыши ты жидовине..., вы оубо окаяннии жидове и сквернии бесермене видяще чудеса и благодать Господню..., и очи свои сожмисте... слышасте пророки и святых писания... оуши свои заткосте... но по всему оуподобистеся земному щеняти, ни оушию имате слышати, ни очию имате видети, но токмо живот имате и той же зол" (Порфирьев И Я. Указ.соч. С. 10).

20 Порфирьев И.Я. Указ.соч. С. 11-14.

21 См.: Там же. С. 161-166.

32

 

22ИстринВ.М. Указ. соч. С. 130-131.

23 Там же. С. 218. Ср.: Перетц В. К вопросу о еврейско-русском литературном общении // Slavia. Praga, 1926-1927. N 5.

24 Палея толковая. По списку, сделанному в г. Коломне в 1406 г. М., 1892. С. 54—56.

25 Там же. С. 2.

26 Полата кънигописьная. (Helena Watrobska) The Izbomik of the ХШ-th Century (God. Leningrad, GPB, Q.p. 1.18). Switzerland, 1986. P. 194.

27 Полата кънигописьная. Р. 196.

28 См.: Румянцева B.C. Народное антицерковное движение в России в XVII в. М., 1986. С. 220-224. Следует отметить, что наибольшее распространение в России разных сохранившихся до наших дней списков "Палеи" наблюдается в XIV-XVI вв., т.е. как раз во время появления ереси жидовствующих и борьбы с ней. См.: Порфирьев И.Я. Указ. соч. С. 11-12. Прим. 1.

29 Цит. по изданию: Забелин И. История города Москвы, написанная по поручению Московской городской думы. М., 1905. Ч. 1. С. 24.

30 Там же. С. 25-26.

31 См.: Ильинский Ф. Дьяк Федор Курицын //Русский архив. 1895. № 2. С. 5-16. См. также: Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Под ред. Я.С.Лурье. Л., 1970. С. 362. Интересна характеристика повести, данная Я.С.Лурье: "Еще дальше отстояла от трафаретов назидательной литературы "Повесть о Дракуле". Автор повести как бы нарочно старался загадать своему читателю загадку, представляя ему главное действующее лицо повести, не подходящее ни под какую однозначную характеристику. В начале повести он сообщал, что имя Дракула означает "дьявол" и что "житие" Дракулы соответствовало его имени. Перед нами, казалось бы традиционный злодей. Из дальнейшего изложения выяснялось, однако, что Дракула вел борьбу с турками — борьбу героическую и несомненно заслуживающую одобрение читателя, ненавидел "зло" и для борьбы с ним установил в государстве справедливый и нелицеприятный суд, от которого не мог откупиться ни богатый, ни знатный. И вместе с тем Дракула творил бесчисленные злодейства, сжигал нищих, казнил монахов и обедал среди кольев, на которых разлагались "трупия мертвых человек". Рассказывая о вероломном убийстве мастеров, которые помогли Дракуле спрятать его сокровище, автор не мог удержаться от осуждения своего героя и вновь напоминал о его сходстве с тезкой-дьяволом" (Лурье Я.С. Указ. соч. С. 378).

32 Голицын И.Н. История русского законодательства о евреях (1649-1825). СПб., 1886. Т. 1. С, 642. Современные советские ученые "препарировали" сущность ереси, заменив, в первую очередь, ее историческое название эвфемизмом "московско-новгородская ересь". Не касаясь вопроса о месте иудаизма в идеологии этого религиозно-мистического движения, следует отметить все же тот факт, что в новое время оставшиеся в живых после репрессий "большого террора" и бежавшие на Запад сектанты все без исключения приняли иудаизм.

33 Стоглав. (Издание Д.Е.Кожанчикова). СПб., 1863. С. 27.

34 Один из наиболее последовательных антизападников той эпохи, хорват по происхождению, Юрий Крыжанич, писал: "Русское царство... принимает всякого желающего и даже уговаривает, просит, принуждает и заставляет многих... креститься, и тех людей, которые крестятся ради плотского блага, а не ради спасения, принимает в свой народ и сажает на высокие места. Одни [из них] вершат наши важнейшие дела, другие заключают с иными народами мирные договоры и торговые сделки... Если Русское царство когда-нибудь погибнет, то оно примет гибель от этих перекрестов или их потомков. Или, наверно, они сами завладеют нашим царством на позор всему нашему роду. Они смешаются [с нами] по крови, но во веки вечные не соединятся [с нами] воедино в [своих] устремлениях. Внуки и правнуки перекрестов имеют иные помыслы, чем коренные уроженцы [данной страны]". (Крыжанич Ю. Политика. М., 1965. С. 501-502). Это было написано в годы царствования

33

 

Алексея Михайловича. Но кого имел в виду Юрий Крыжанич? Кто эти выкресты, занимавшие виднейшие посты в администрации Алексея Михайловича? Несомненно, одним из них был думный дьяк Алмаз Иванович. Неизвестны ни год рождения дьяка, ни его настоящая фамилия, только несколько имен и прозвищ. Алмаз (Ерофей) Иванович Иванов (умер в 1669 г.) происходил из вологодских посадских людей. В молодости он побывал на Востоке — в Турции и Персии, выучил восточные языки и, по словам Олеария, вел переговоры без переводчика. В 1640 г. был назначен дьяком Казенного приказа, а в 1649 г. переведен в Посольский приказ. В составе русского посольства ездил в 1649 г. в Стокгольм для подписания договорной записи. В 1652-1653 гг. — член посольской делегации к польскому королю Яну Казимиру. В 1653 г. получил звание думного дьяка и был назначен на должность начальника Посольского приказа, которую занимал до 1667 г. Одновременно (с 1653 г.) управлял Печатным приказом, а в 1667 году получил звание "печатника". Алмаз Иванович принимал участие в переговорах с приезжавшими в Москву иностранцами, зачастую ведя их самостоятельно. Во время русско-польской войны 1654-1667 гг. он был непременным участником посольских съездов с поляками (1658 г. — Вильно, 1660 г. — Борисов, 1662 -1663 гг. — под Смоленском, 1664 г. — Смоленск). Под его руководством был создан новый Таможенный указ, унифицировавший торговые пошлины. Наконец, значительной была роль Алмаза Ивановича и в деле патриарха Никона. Голштинский посол Адам Олеарий писал, что в России ему встречались "люди весьма талантливые, одаренные хорошим разумом и памятью", и в качестве примера называл государственного канцлера — "печатника" (т.е. хранителя большой царской печати) Алмаза Ивановича. Многочисленные пометки Алмаза Ивановича, свидетельствующие об остроте его ума и прекрасном знании законов, сохранились в делах Новгородской четверти и Посольского приказа. (См.: Очерки истории СССР. Период феодализма. М., 1955. С. 380-381). Еврейское происхождение "любимца Алексея Михайловича" не вызывает сомнений (См.: Загоскин И.П. Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской Руси. Казань, 1876. С. 198). Любопытно, что выкресту было поручено и такое тонкое дело, как оказать на поляков давление для отмены Зборовской унии. (См.: Очерки истории СССР. С. 381). Однако Ю.Крыжанич имел в виду не только государственного канцлера. По-видимому, в Посольском приказе работали и другие выкресты-евреи, ибо, как отмечал С.К.Богоявленский, "родовитость ранее всего потеряла свое значение при выборе на службу в Посольском приказе: ответственность дела требовала в первую очередь способностей, образованности и стойкости в отстаивании государственных интересов" (См.: Богоявленский С.К. Приказные дьяки в XVII в. // Исторические записки. М., 1937. Т. 1. С. 223). Так, русским послом в Кахетии был В.С.Жидовин, а приказным дьяком —Василий Юдин из "гостей", т.е. из купцов. Наконец, главой московских стрельцов (должность, по современным понятиям, выше командующего Московским военным округом) был Иван Васильевич Жидовин. Таким образом, "засилье" евреев (пусть и выкрестов) при дворе Алексея Михайловича, по мнению Ю.Крыжанича, становилось "опасным". Вместе с тем поселение иностранцев в России, их культуртрегерство, благотворность приобщения московитов к западной цивилизации получили в исторической перспективе качественно иную оценку. В.О.Ключевский не без оснований отмечал: "Многие из этих пришельцев были люди образованные и заслуженные... и не были расположены порывать связей своего нового отечества с западноевропейским миром, а своим образованием и заслугами кололи глаза невежественному и дармоедному большинству русской знати" (Ключевский В.О. Курс русской истории. Пг., 1918. Ч. 4. С. 300-301). Страсти особенно накалились в эпоху Петра I. Иностранное окружение реформатора России, редкая по тем временам веротерпимость императора вызывали озлобленность в стане его противников, а церковные преобразования и упразднение патриаршества даже породили среди староверов легенду, которая оформилась в виде сказания "Об Антихристе, еже есть Петр Первый". (См.: О раскольниках при императоре Николае I и Александре II (пополнено запискою Мельникова-Печерского). Берлин-Лейпциг, 1882. С. 73).. Идея о "подмене" благочестивого русского царя и о "воцарении" на русском престоле Антихриста из "колена Данова" (т.е. еврея), так же как и "заселение" России иноземцами (в то время "немцами" называли вообще всех иностранцев), независимо от своей легендарно-мифической почвы

34

 

впоследствии во многом стимулировала поиски "козлов отпущения" в бедах и неурядицах России. Петру I пришлось бороться с устаревшими, но веками сложившимися общественными и государственными институтами. Поэтому в эпоху "перестроек" и "реформ" шло бурное рекрутирование способных и талантливых людей из всех слоев общества. "Скудота в начальных людях" заставила царя искать их не только в отечестве, но и за границей: в 1702 г. был опубликован манифест о приглашении иностранцев на русскую службу. В этом манифесте провозглашалось "свободное отправление веры всех, хотя от нашей церкви отделенных христианских сектов". Иностранцам было разрешено даже возводить в России свои храмы. Естественно, что для них Петр I добился от Синода разрешения на заключение браков православных с иноверцами (См.: Майкова Т. Петр I и православная церковь // Наука и религия. 1979. № 2. С. 39). Замечательно, что в донесениях иезуитов в 1698-1720 гг., отличавшихся точностью и скрупулезностью, подчеркивалась одна из причин неудачи унии "московитов" с католической церковью: "Десятое затруднение — это могущество иудеев. Здесь находится весьма много иудейских семейств, прибывших из соседней Польши. Хотя они крещены, но справляют шабаш тайно, а то и довольно явно, как делали и прежде. И такие-то люди выдвинуты на первые должности. Один из них заведует канцелярией светлейшего царя (до 1718 г. — Н.М.Зотов, с 1718 г. А.В.Макаров. — С.Д.), другой управляет несколькими главнейшими ведомствами (барон Шафиров. — С. Д.), третий — самый главный управляющий у князя Меншикова (Федор Соловьев — основатель дворянской фамилии Соловьевых, сестра князя была замужем за первым генерал-полицмейстером Санкт-Петербурга, португальско-голландским евреем А.Э де Виером. — С.Д.), четвертый служит воеводой в Вологде (до 1708 г. вологодским воеводой был стольник Петр Яковлевич Веселовский. — С Д.)... Они-то первые и, в сравнении с другими, самые жестокие враги Святой Церкви... И теперь они всеми силами защищают ересь лютеранскую и кальвинистскую, а когда имеют возможность вредить нам, то в свою очередь, не остаются без поддержки своих союзников "(Письма и донесения иезуитов о России конца XVII начала XVIII вв. СПб., 1904. С. 195-196). И действительно по свидетельству современников, семейство Шафирова дома, по-видимому, соблюдало кошрут. Сын Шафирова, отданный в обучение датскому послу, отказывался есть свинину, заявляя, что в их доме ее не употребляют:... на мой вопрос, почему он не ест, отвечал, что ее не едят ни родители его, ни братья, ни сестры, ибо считают это грехом" (Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом. Извлек из Копенгагинского гос. архива и перевел с датск. Ю.Л. Щербачев // Чтения в Имп. о-ве истории и древностей российских при Моск. ун-те. М., 1899. с. 224).

35 См.: Семека А.В. Русское масонство в XVIII в. — В кн.: Масонство в его прошлом и настоящем. М., 1914-1915. Т. 1. С. 124.

36 См.: Равребе И. Путешественник конца XVII в. — Авраам Кунки // Еврейская старина. М., 1928. Т. XIII. С. 208-212.

37 Цит. по: Русский биографический словарь (Кульман Квирин). СПб., 1913. С. 546.

38 Там же. С. 547.

39 См.: Берлин И. Сожжение людей в России в XIIIXVIII вв. // Русская старина. 1885. Январь. С. 187-192.

40 Цит. по: Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг., 1917. С. 2.

41 Там же. С. 2.

42 Цит. по: Иванин И.С. К истории русского масонства в России //Русская старина. 1882. Сентябрь. С. 534.

См.: Башилов Б. Робеспьер на троне. Петр I и исторические результаты совершенной им революции. Буэнос-Айрес 1955. С. 20.

44 Иванин И.С. Указ. соч. С. 533-534.

45 Там же. С. 534.

46 Пыпин А.Н. Исследования и материалы по эпохе Екатерины II и Александра I. Спб., 1916. С. 88.

35

 

47 См.: Семека А. Указ. соч. С. 126; Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 4; Пыпин A.Н. соч. С. 89.

48 См.: Русский Биографический словарь. (Кейт). СПб., 1897. С. 605-607.

49 См.: Там же. С. 607.

50 Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 89-90.

51 См. Соколовская Т. О масонстве в прежнем русском флоте // Море. 1907. № 8. С. 216-236.

52 См.: Пыпин A.Н. Указ. соч. С. 91.

53 Цит. по: Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 6.

54 См.: Башилов Б. Указ. соч. С. 49-53.

55 См.: Пыпин A.Н. Указ. соч. С. 92-93.

56 См.: Там же. С. 92.

57 См.: Там же. С. 96.

58 Державин Г.Р. Сочинения. (Издание Я.К.Грота). СПб., 1871. Т. 6. С. 437-438.

59 См.: Русский биографический словарь. СПб., 1914. С. 324-326. Архимандрит Троице-Сергиевой лавры Гедеон Криновский родился в 1726 г. 8 февраля 1753 г. он стал придворным проповедником, 2 февраля 1757 г. — уже назначен архимандритом Саввино-Сторожевского монастыря, 4 марта 1758 г. — членом Синода, а с 17 апреля того же года он стал архимандритом Троицко-Сергиевой лавры. Вызванный на коронацию Екатерины II, он по дороге в Псков скончался и был погребен в Псковском Троицком монастыре. На его надгробии есть эпитафия:

 

Здесь погребен Гедеон, Гедеон всеславный,

Псковской епархии пастырь православный,

Столп Российской церкви, по вере ревнитель,

Проповедник, Божия слова учитель.

Пастырем добрым образ, честь и богословом,

Оставил Церкви речи, премудрыя словом,

Иже в 37 лет преставися к Богу,

Оставив слезы и печаль пастве своей многу.

 

По всей вероятности, А.Н.Пыпин ошибался, ссылаясь на "Летопись русской литературы и древности", изданной Н.С.Тихомировым: во 2-м томе ("Проповеди 1741-1749 гг.") указан Гедеон Антонский, а не Криновский, чьи антимасонские проповеди в издание не вошли.

60 См.: Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. (Мациевич). СПб., 1893, С. 172-173.

61 См.: Там же. С. 173.

62 См.: История русской литературы. В 9 т. Литература XVIII в. М.-Л., 1947. Т. 4. Ч. 2. С. 52.

63 Семека А. Русские розенкрейцеры и сочинения императрицы Екатерины II против масонства // См.: Журнал Министерства народного просвещения. 1902. Т. II. С. 344.

64 Пьеса И.В.Гёте "Великий Кофта" многократно была истолкована в антимасонских кругах как "провидение великого поэта". См., напр.: Бостунич Г. Масонство. (Югославия), 1921. С. 71.

65 Цит. по: Сочинения императрицы Екатерины II. Произведения литературные. А.Введенский. Вступительная статья. СПб., 1893. С. 11.

66 Все цитаты из пьес Екатерины II приводятся по изданию: Сочинения императрицы Екатерины II... Страницы не указываются.

67 Как известно, сама Екатерина II выписала библиотекаря с обязательным условием, чтобы он знал древнееврейский язык. Увлечения масонов учением древних евреев о Боге и о разных мирах, изложенные в книгах "Зогар" и "Иецира", стимулировали их занятия

36

 

древнееврейским языком. Русские масоны не были исключением в этом отношении, поэтому насмешки Екатерины II над натурфилософией масонов нацелены были на увлечение мистикой.

68 Семена А. Указ. соч. С. 384.

69 Предупреждение Екатерины в адрес Новикова и "привезенного" профессора И.Шварца о возможных репрессиях было очевидно. Но именно это и обнаруживало бессилие императрицы.

70 Цит. по: Зотов В. Калиостро. Его жизнь и пребывание в России // Русская старина. 1875. Январь .С. 67.

71 См.: Там же. С. 70-71.

72 См.: Семенников В.П. Книгоиздательская деятельность Н.И.Новикова и Типографической компании. Пг., 1921. С. 89.

73 Цит. по: Записки императрицы Екатерины Второй. СПб., 1907. С. 585.

74 См.: Оршанский И.Л. Из новейшей истории евреев в России. В 2 т. СПб., 1872; Щугуров М.Ф. История евреев в России // Русский архив. 1895. № 3. Гессен Ю. История еврейского народа в России. В 2 т. Пг., 1916. Т. 1. С. 186-187.

75 См.: Шугуров М.Ф. Указ. соч. С. 78.

76 См.: Русский Биографический словарь (Глебов А.И.). Пг.., 1916. С. 346.

77 Цит. по: Голицын Н.Н. Указ. соч. С. 61.

78 Чечулин И. Русское провинциальное общество во второй половине ХVIII в. СПб., 1889. С. 28.

79 Н.Н.Фирсова цит. по: Козлова II.В. Некоторые аспекты культурно-исторической характеристики русского купечества // Вестник Московского университета (История). 1969. № 4. С. 33.

80 См.: Гордон Л. К истории поселения евреев в Петербурге // Восход. 1881. № 1-2.

81 См.: Голицын II.Я. Указ. соч. С. 299-313.

8 См.: Эпштейн М.Б. К истории еврейской колонии в Петербурге //Еврейская летопись. Пг.-М, 1923. Вып. 2. С. 104.

83 См.: Голицын Н.Н. Указ. соч. С. 311.

84 Цит. по: Иоффе И. Из жизни первой еврейской общины в Риге // Пережитое. Вып. 2. С. 190.

85 См.: Bakounine Т. Repertoire Biographique des franc-macons russes. Paris, 1967. P. 330.

86 См.: Полонская-Василенко Н.Д. Из истории Южной Украины в XVIII в. //Исторические записки. М., 1945. Т. 14. С. 162-163.

87 См.: Беседы Екатерины II с Далем // Русская старина. 1876. Т. 17. С. 12.

88 См.: Голицын Н.Н. Указ. соч. С. 83-84.

89 См:. Гессен Ю.М. История еврейского народа в России... С. 145.

90 См.: Голицын Н.Н. Указ. соч. С. 153.

91 Естествоиспытатель Карл-Людвиг Иванович Габлиц (1752-1821) переселился из Германии в Россию в 1758 г. В1783г. Потемкин утвердил его в звании вице-губернатора Крыма. С 1802 г. — главный директор государственных лесов. Благодаря ему в России были открыты первые лесные школы. Штиглицы — русская баронская фамилия еврейского происхождения. Они переселились в Россию в конце XVII в. Николай Штиглиц, будучи херсонским купцом, имел торговую контору в Одессе. Крестились Штиглицы в 1812 г. Племянник Николая, Александр Штиглиц, был основателем художественного училища в Петербурге (ныне — Художественное училище имени В.Мухиной).

92 По Н.А.Энгельгардту, год создания полка — 1786 г. — высчитан на том основании, что под именем Захарии Клейшботама писатель вывел английского философа и экономиста Иеремию Бентама (1748-1832), путешествовавшего по России в 1786 г. Бентам гостил в местечке Кричев Мстиславского уезда, Могилевской губернии в Белоруссии, в то время — имение Потемкина.

37

 

93 Энгельгардт Н.А. Екатерининский колосс // Исторический вестник. 1908. Апрель. С. 55-57.

94 Сам Берко Иоселевич погиб в 1809 г.

95 См.: Der Furstfon Ligne. — New Briefe Wien. 1924. S. 192; Schulsinger J. Annales prince de Ligne; Un precurslur du sionisme au XVIII-e siecle: le Prince de Ligne. Paris, 1936.

96 См.: Палеолог М. Императорская Россия в эпоху Великой войны. — В кн.: История и современность. Берлин, 1922. Т. 3. С. 70-89.

38

 

 

Глава первая

 

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 г.

И ДОНОСЫ "НА ВСЮ РОССИЮ"

 

ПОЛЯКИ И ЕВРЕИ

 

Для понимания вопроса о причинах возникновения антисемитской литературы в России особое место занимает проблема отношений еврейского населения с коренными жителями Царства Польского и Западного края, среди которых главенствующая роль принадлежала католикам и иезуитам.

В конце 1919 г. была организована комиссия по научному изданию архивных материалов, касающихся обвинений в ритуальных убийствах, совершаемых евреями. Председателем комиссии был известный историк С.Ф. Платонов (1860-1933). В комиссию входили: выдающийся историк еврейского народа С.М.Дубнов (1860-1941), этнограф и публицист Л.Я. Штернберг (1861-1927), ученый-талмудист Г.Я. Красный-Адмони (1881-1970), а после его отъезда за границу — Г.Б. Слиозберг (1863-1937), археограф и палеограф В.Д. Дружинин (1859-1937), историк и богослов Л.П. Карсавин (1882-1952) и бывший начальник сенатского архива И.А. Блинов.

Г.Б. Слиозберг обратил внимание на то, что вплоть до дела Бейлиса подобные обвинения исходили из польских католических кругов. Представители православия особого энтузиазма по этим обвинениям не проявляли. Так, например, Святейший Синод не выступил ни с каким заявлением ни в Саратовском деле 1856 г., ни по делу Бейлиса, а митрополит Филарет вообще резко отрицательно относился к подобным обвинениям. Не случайно экспертами обвинения чаще всего выступали католические священники (например, в деле Бейлиса — ксендз Пранайтис). Как известно, вопрос об авторстве антисемитской книги "Разыскания об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", изданной в 1844 г. по прямому указанию Николая I и министра внутренних дел графа Перовского, остался открытым. Однако главными консультантами также были воинствующие католики и польские националисты: князь Франциск-Ксаверий Друцкий-Любецкий (1779-1846), министр и статс-секретарь Царства Польского И.Л. Туркул (1797-1857), крупный чиновник Минис-

39

 

терства внутренних дел О.А. Пржецлавский (1799-1879). В своих мемуарах О.А. Пржецлавский, в частности, сообщал, что граф Перовский получил разъяснение по этому вопросу от И.Л. Туркула, — дескать, в Польше имелось в прошлом немало дел об умерщвлении евреями христианских младенцев. Самое замечательное состоялось в конце XVIII в. в городе Калише, где суд постановил: в каждую годовщину совершения преступления евреи города обязаны участвовать в позорном шествии: босые, одетые в белые саваны, с веревочными петлями на шее, они должны девять раз с зажженными свечами обходить вокруг собора. Более того, мемуарист указывал, что и по Гродненскому делу 1816 г. евреи, вопреки явным уликам, были оправданы, ибо списали вину за счет ненависти поляков к ним из-за того, что они остались верными русскому правительству1.

Единственный подготовленный комиссией, созданной в годы гражданской войны, к публикации том — актовый текст Гродненского дела — так и не был издан. Возможно, в этом отчасти были виновны С.Ф. Платонов2 и И.А. Блинов, человек, близкий к министру юстиции Щегловитову, санкционировавшему судебное рассмотрение обвинения М. Бейлиса в убийстве мальчика Ющинского3.

По-видимому, корни Гродненского, Велижского и других подобных дел 10-20-х гг. таятся в истории отношений поляков и евреев во время Отечественной войны 1812 г.

В результате трех разделов Польши вся Белоруссия и большая часть Литвы стали частью России. Эти территории до 1843 г. входили в состав Виленской, Гродненской, Минской, Витебской и Могилевской губерний.

В 1816-1817 гг. в них проживали 1млн. 600 тыс. лиц мужского пола (в 1834 г. — 2 млн. 300 тыс.). Национальный состав губерний был довольно пестрым: белорусы, литовцы, украинцы, русские, поляки и, конечно, евреи, которые составляли большинство городских жителей: из 9873 жителей Гродно, например, 8422 были евреями (85%). Поляки в Виленской и Витебской губерниях представляли меньшинство (около 10%), однако именно они занимали почти все должностные места в губернских и уездных административных учреждениях, судах, учебных заведениях и составляли привилегированный слой крупных и мелких помещиков, арендаторов земель и поместий, наконец, дворовой администрации4.

Екатерина II, Павел I и Александр I проводили осторожную политику в отношении польского дворянства, сохранив большинство привилегий и распространив на него все права российского дворянства. Политика "приручения" польской шляхты способствовала тому, что некоторые из польских дворян сделали успешную карьеру на русской службе (например, князь Адам Чарторыйский5). Нередки были и браки между знатными фамилиями обоих народов (так, графы Виельгорские породнились с князьями Гагариными, а граф Сологуб с наследницей древнего рода, одной

40

 

из семейства Архаровых). Введя в Западном крае общегубернское административное деление с соответствующими губернскими учреждениями и проводя последовательную политику "кнута и пряника", русское правительство, тем не менее, вынуждено было сохранить старое шляхетское право (Литовский статус) и ранее действовавшие там шляхетские суды6. Естественно, что польское дворянство пыталось восстановить былую государственную самостоятельность и действовало в этом направлении с учетом складывавшейся в начале XIX в. международной обстановки. Поэтому во время войны 1812 г. поляки и ополяченное дворянство Литвы и Белоруссии сделало ставку на Наполеона, собрав ему более 80 тыс. бойцов. Вместе с тем русское правительство даже после успешного окончания "достославного времени" (Пушкин) действовало столь же осторожно, как и в прошлом, оставив по-прежнему все управление в руках польского и ополяченного дворянства.

Ш. Аскенази в работе "Царство Польское в 1815-1830 гг." подчеркнул, что все чиновники губернского управления, Казенной палаты, прокуратуры, включая судебных приставов и стряпчих, были по национальности поляками. Напомним, что гражданским губернатором Виленской губернии с 1815 по 1828 г. был поляк — князь Друцкий-Любецкий, так же как и вице-губернаторский пост занимал поляк Плятер-Зиберг, а в Гродненской губернии этот пост занимал поляк Сулистровский (до него одно время гродненским губернатором был и князь Друцкий-Любецкий)7.

Евреи, проживавшие на присоединенных к России территориях бывшей Польши, относились к потере поляками государственной независимости индифферентно8. В свое время неспособность польского правительства обеспечить нормальное существование национальным меньшинствам явилась одной из причин повсеместного уничтожения еврейского населения бандами Хмельницкого (по некоторым источникам, свыше 500 тыс. человек).

В годы Тридцатилетней и Северной войн Польша стала местом множества сражений и битв, а первыми жертвами воюющих сторон, естественно, стали евреи. Это повторялось и на протяжении всего XVIII в. Украинцы и белорусы во время народных восстаний в первую очередь принимались за уничтожение еврейских жителей (например, колиивщина). Поляки, спасая свою жизнь, выдавали бандам мятежников своих сограждан-евреев. Так, при обороне Умани от банд Гонты и Железняка в 1768 г. начальник гарнизона Младанович договорился с гайдамаками, надеясь за счет евреев спасти поляков, однако это не помогло, и в Уманской резне погибло свыше 20 тыс. человек евреев и поляков9.

Деятельность католического духовенства Польши, инспирировавшего многочисленные процессы по обвинению евреев в ритуальных убийствах, способствовала тому, что в 1713 г. появилась книга ксендза Жуковского о

41

 

проведенных процессах, а в 1758 г. монах Пикульский издал книгу под красноречивым названием "Злость Жидовская".

Повсеместное физическое истребление евреев заставило часть еврейства перейти в христианство (особенно много новообращенных было среди франкистов10), а в еврейской среде усилились мистические настроения, послужившие почвой возникновения нового течения в иудаизме — хасидизма11.

Во время египетского похода консул Франции Наполеон обратился к еврейству с призывом о помощи, обещая афро-азиатским общинам восстановление Храма в Иерусалиме, а затем по императорскому "Кодексу Наполеона" евреи Франции впервые почувствовали себя равноправными гражданами12. Утилитарный смысл конституционных мероприятий, направленных на "включение евреев в жизнь государства"13, носил ограниченный характер. В Варшавском герцогстве, находившемся под протекторатом Франции до 1812 г., были проведены антиеврейские законы, отнявшие у всех "исповедующих религию Моисея" право на гражданство, а декрет от 29 января 1812 г. узаконил для евреев Польши замену личной воинской повинности денежным налогом в 700 тыс. злотых ежегодно (это, конечно," позволило им избежать участи "пушечного мяса" в последующих авантюрах императора, но зато дало повод польским юдофобам упрекать евреев в отсутствии патриотизма14.

Александр I, вступив на престол после убийства Павла, провел ряд либеральных преобразований. Так, в 1802 г. евреи Шклова с гордостью писали, что русский император "осчастливил нас своей милостью, совершенно уравняв в правах с остальными жителями, и теперь евреи по всем своим делам могут судиться всюду, где имеются общие суды"15. Вместе с тем русское правительство было озабочено заигрыванием Наполеона с евреями и в циркуляре от 20 февраля 1807 г. начальникам западных областей было предписано наблюдать за поведением евреев, в частности, за их возможными связями с евреями Франции. Однако тревога была напрасной: реформаторские идеи Наполеона не могли найти отклика у российских евреев16. Одним из самых ярых антибонапартистов стал глава белорусских хасидов ребе Залман Шнеерсон (1747-1812). Ему принадлежало известное пророчество о гибели французского императора. Более того, Залман сделал все для торжества России: кагалы и частные лица пожертвовали крупные суммы денег русскому правительству для ведения войны с Наполеоном, а во время вторжения "Великой армии" больной Залман Борухович, как обращались официально к нему русские власти, эвакуировался вглубь России. Сразу же после победоносного завершения Отечественной войны 29 июня 1814 г. Александр I повелел объявить кагалам "свое милостивое расположение" за их поведение в годину тяжелых испытаний и обещал дать "определение относительно их желаний и просьб, касательно современного улучшения их положения"17.

Будущий царь Николай Павлович, совершая после Отечественной

42

 

войны инспекторскую поездку по Белоруссии, в своем путевом дневнике записал несколько критических замечаний в адрес евреев, но особо подчеркнул: "Удивительно, что они в 1812 г. отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни"18.

Напомним, что театр военных действий 1812-1813 гг. находился на территориях, населенных евреями, и фельдмаршал М.И. Кутузов, будучи в течение двух лет военным губернатором Виленского края (1809-1811), хорошо знал обстановку. По свидетельству А.П. Ермолова, именно еврей принес Кутузову рапорт от генерала Витгенштейна с чрезвычайно важными для русского командующего известиями о движении неприятеля. В своих записках герой Отечественной войны описал один эпизод, когда атаман Платов чуть не захватил в плен самого императора Наполеона около местечка Ошмяны благодаря помощи одного еврея, который "провел отряд через лежащие в стороне мельницы по тропинке, покрытой глубоким снегом, едва приметной".19

Неподалеку от Велижа (около местечка Бабиновичи) несколько евреев захватили в плен французского кабинет-курьера, который вез из Парижа важное письмо Наполеону. Вместе с депешами военнопленный был отправлен в Петербург. Об этом эпизоде вспомнил князь С.Г. Волконский: "Я об этой частности упоминаю, как о факте преданности евреев в то время России; и точно, большая смелость для трусливых евреев, несмотря на еще неопределенность событий, решиться на опасный подвиг — схватить курьера и представить его в русский отряд; это было дело смелое и заслуживающее быть упомянутым; жаль, что не помню его имени, но помню, что он был в том местечке, где жил близ Витебска, не аттестованным медиком (т.е. фельдшером — С.Д.)20."

Другой герой Отечественной войны, поэт Д.В. Давыдов, рассказывал: "Дело происходило 28 октября 1812 г. около местечка Ляхово, где русские отряды Фигнера, Сеславина и Давыдова преградили отступление корпусу Ожеро". Поручик Лизогуб из Литовского уланского полка рассыпал своих улан и внезапно ударил по врагу. Денис Давыдов увидел следующую картину: "Один из уланов гнался с саблею за французским егерем. Каждый раз, что егерь прицеливался по нем, каждый раз он отъезжал прочь и преследовал снова, когда егерь обращался в бегство. Приметя сие, я закричал улану: "Улан, стыдно!". Он, не отвечав ни слова, поворотил лошадь, выдержал выстрел французского егеря, бросился на него и рассек ему голову. После сего, подъехав ко мне, он спросил меня: "Теперь довольны, ваше благородие?" — в ту же секунду охнул: какая-то бешеная пуля перебила ему правую ногу. Странность состоит в том, что улан, получив за сей подвиг георгиевский крест, не мог носить его... Он был бердичевский еврей, завербованный в уланы. Этот случай оправдывает мнение, что нет такого рода людей, который не причастен был бы честолюбия и, следовательно, не способен был бы к военной службе»21. Добавим, что в это время евреи не подлежали призыву на

43

 

воинскую службу так что в действующей армии их было совсем немного.

В журнале "Сын Отечества" (№ 26 за 1816 г.) был опубликован очерк "Известие о подвиге Гродненской губернии Кринского уезда мещанина еврея Рувина Гуммера" за подписью "Усердный почитатель добродетельных подвигов".

Р. Гуммер, находясь во время войны в имении помещика Чапского, спрятал в доме поручика Богачева, курьера с важными донесениями от генерала Эртеля к генералу Тормасову. Отрезав волосы у одной из своих дочерей, Гуммер сделал пейсы поручику и доставил его в таком виде вместе с документами в расположение русских частей. Французы, узнав о случившемся, "с лютостью диких напали... на семейство честного еврея, сожгли дом, заграбили имущество, били детей и верную, злополучную жену его, измучив тирански, повесили!!!".

Подвиг Гуммера был засвидетельствован его королевским высочеством герцогом Вюртембергским. К сожалению, отмечалось в журнальной заметке, Гуммеру не удалось добиться компенсации за материальные потери.

В заключение неизвестный автор подчеркивал, что Гуммер, "сей достойный уважения еврей", был не один, а "вместе с единоверцами своими сохранял втайне непоколебимую преданность Отечеству нашему"22.

События начала и конца Отечественной войны также весьма характерны. 13 июня 1812 г. главнокомандующий русскими войсками Барклай де Толли получил извещение о переходе французов через Неман и поспешил с известием в Вильну, где в то время находился император Александр I. Каково же было удивление Барклая де Толли, когда он узнал, что о переправе войск неприятеля еще в ночь на 13 июня государю сообщили евреи.

Напомним, что задолго до изобретения телеграфа крупные еврейские торговые и банкирские дома в западных областях России (т.е. в Польше) имели собственную почту, содержателями которой обычно были евреи-арендаторы, владельцы трактиров, они же и были почтальонами, за что получали соответствующее вознаграждение от банка или главы торгового дома.

Заведующий архивом Московского Главного штаба — так называемым Лефортовским архивом — Н. Поликарпов писал, что еврейская почта почти на сутки опережала фельдъегерей и курьеров23. Так что неудивительно, что евреи опередили курьера генерала Багговута, посланного к Барклаю де Толли, сообщив свои сведения ковенскому городничему Бистрому, а тот, в свою очередь, министру полиции Балашову24.

В конце войны информация, полученная евреями, оказалась неточной: маршалу Удино удалось внушить трем усердным евреям место ложной переправы французских войск через Березину, а те поспешили сообщить

44

 

об этом адмиралу Чичагову. Дальнейшее известно: Наполеону удалось выскользнуть из ловушки, а три борисовских еврея были казнены адмиралом. Однако, по выяснении обстоятельств, они были впоследствии "посмертно реабилитированы"25.

Генерал-губернатор Санкт-Петербурга, герой 12-го года, М.А. Милорадфвич, по словам М. Лилиенталя, утверждал: "Эти люди суть самые преданные слуги Государя, без них мы бы не победили Наполеона и я не был бы украшен этими орденами за войну 1812 года"26. Конечно, при сопоставлении поведения еврейского населения с польским во время Отечественной войны становится понятной недоброжелательное отношение поляков к евреям.

A.M. Романовский, отнюдь не питавший любви к "жидам", рассказал о событиях в городе Чаусы (в 46 км от Могилева), где гражданскую власть сразу же после отступления русских войск самочинно захватило польское население, образовав муниципалитет из помещиков и ксендзов; "ликовавших и воспевавших в честь Наполеона патриотические гимны в костеле, где уже был выставлен на хорах французский орел", в то время как в глазах евреев не было заметно "ни радости, ни страха, ни печали, ни уныния". Поляки в помощь французам организовали в городе даже милицию под названием "Охрана"27.

Впрочем, после того как чернь разгромила несколько еврейских шинков, нейтральность евреев исчезла: они стали передавать важные сведения о передвижениях войск оставшимся верными России православным жителям (часть православного духовенства во главе с епископом Варлаамом изменила присяге, русскому императору и присягнула Наполеону). Уповая на Наполеона в деле восстановления самостоятельного польского государства, поляки, ревностные католики, не реагировали даже на ущемление прав папы Римского28.

Из поляков был составлен отдельный корпус в "Великой армии", а в тылу они охраняли французские коммуникации. Более того, накануне войны им удалось сорвать мобилизацию в Западном крае (эту акцию успешно провел под предлогом ненадежности населения князь Друцкий-Любецкий29).

Лидер польской партии Адам Чарторыйский благоразумно уехал накануне войны... лечиться в Карлсбад, а его отец, будучи председателем сейма герцогства Варшавского, 26 июня 1812 г. призвал всех поляков покинуть русскую службу30. Николай I в "Общем журнале по гражданской и промышленной части" записывал во время путешествия в 1816 г.: "В Белоруссии дворянство, состоящее почти все из богатых поляков, отнюдь не показало преданности к России и, кроме некоторых витебских и могилевских дворян, все прочие присягнули Наполеону"31.

Впоследствии историк Н.К. Шильдер так описывал приход русских войск в герцогство Варшавское: "В герцогстве Варшавском никто, однако, не встречал русских как своих избавителей. Лишь евреи каждого

45

 

местечка, лежащего по дороге, где проходили войска, выносили разноцветные хоругви с изображением на них вензеля государя; при приближении русских они били в барабаны и играли на трубах и литаврах"32.

В Калише (в печально известном для евреев городе) императору Александру I был представлен Адам Чарторыйский. "Прибытие этого страстного ревнителя восстановления Польши в русскую армию, — ехидно заметил историк, — служило доказательством, что поляки начали отчаиваться в успехах Наполеона и обратились к новому солнцу, восходившему на политическом небосклоне Европы"33. Скорее всего, А. Чарторыйский присутствовал и на приеме, устроенном евреями в честь императора, и встречался с депутатами еврейского народа Зоннебергом и Диллоном, которые были главными поставщиками русской армии34.

Адмирал А.С. Шишков, недолюбливавший евреев, констатировал: «В поляках неприметно было никаких восторгов... одни только жиды собирались с веселыми лицами к домам, где останавливался Государь, и при выходах Его кричали "Ура!"»35.

Характерно складывалась ситуация и в другом городе Белоруссии. Гродно издавна был населен евреями: первое упоминание о них в городских архивах относится к XII в. По разделу Польши в 1793 г. город отошел к России. Евреи занимали доминирующее положение в торговле и промышленности, составляя большинство населения. В Гродно находилась одна из первых еврейских типографий, и он считался центром еврейской культуры. В городе проживали поляки и ополяченные помещики, владевшие обширными и богатыми усадьбами. Исторически и географически город и губерния тяготели к Польше, враждебно относясь к России. Масонские ложи Гродненской губернии в Варшаве находились в подчинении у поляков.

Во время французского нашествия католическое дворянство перешло на сторону Наполеона: так, только в двух уездах — Слонимском и Новогрудском — были сформированы два полка (Бипинки и Раецкого), вошедшие в состав французской армии36.

По случаю взятия Москвы (2 сентября 1812 г.) поляки вывесили на балконах города громадные полотна, аллегорически изображавшие победу наполеоновской армии. Через два месяца после ухода французов из русской столицы в Гродно неожиданно ворвались русские войска под командованием героя 12-года, партизана и поэта Дениса Давыдова. В город Давыдов въехал под "жидовским балдахином", приветствуемый еврейскими жителями. Увидев на балконах полотна, позорящие русского императора, Д. Давыдов приказал собрать горожан и объявил им итоги кампании 1812 г. В двухчасовой срок всем полякам было велено сдать имеющееся у них оружие, они были обязаны впредь носить траур по погибшим соотечественникам и в двухдневный срок изготовить и вывесить новые полотна, изображающие на этот раз победу русского оружия над французами и поляками, а в довершение триумфа городской

46

 

ксендз, который совсем недавно благословлял французов и Наполеона, обязан был в том же соборе произнести проповедь, восхваляющую русских и Александра I. Наконец, по приказу командующего гражданская власть в городе была передана кагалу. Полякам было обещано в случае неподчинения распоряжениям кагала отдать город на "солдатский поток". Новоназначенному городскому голове (кагальному еврею) было поручено составить проскрипционные списки коллаборантов. Поляки пробовали жаловаться на "неистовства" партизана генералу Милорадовичу, который был согласен с Д. Давыдовым, чьим другом считался. Впоследствии во время представления героя Отечественной войны императору Александру I фельдмаршал М.И. Кутузов напомнил о взятии города, на что государь произнес: "Как бы то ни было — победителей не судят"37.

Таким образом, поведение евреев и поляков в Отечественной войне 1812 г. явилось тем историческим условием, которое не могло не определить дальнейшие взаимоотношения между ними.

Власть кагала в Гродно была кратковременной: правительство не желало проводить карательную политику против коллаборационистов. И вскоре гражданским губернатором города (22 января 1816 г.) был назначен князь Друцкий-Любецкий, ставший с июня и Виленским губернатором. Князь был принципиальным сторонником "польской партии" и рассматривал евреев как проправительственную силу. Одной из задач нового губернатора стала дискредитация евреев в глазах русского правительства.

 

РИТУАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ

 

В 1815 г. русский комиссар при правительстве Царства Польского сенатор Н.Н. Новосильцев представил в "Комитет реформ" проект по еврейскому вопросу. Рекомендуя распространение ремесел и земледелия в качестве экономического пути развития, автор проекта потребовал предоставления евреям гражданских прав безо всяких ограничений.

К проекту Н.Н. Новосильцева в правительственных кругах относились с пониманием; князь А.Н. Голицын в своей переписке с ним подчеркивал: "Приверженность сего народа к российскому престолу и усердие его к пользам правительства в продолжении прошедшей войны, неоднократно доказанные, и как гражданским, так и военным начальством засвидетельствованные, приобрели евреям благоволение Государя Императора и, конечно, дают им полное право, наравне с прочими подданными Его Величества, на покровительственные законы"38. Однако князья А. Чарторыйский и Друцкий-Любецкий, Зайонченок и ксендз А. Сташиц выступили с резким протестом против проекта, акцентируя внимание комиссии на "вредности еврейства" (в 1816 г. А. Сташиц опубликовал статью под таким заглавием, в которой называл евреев причиной упадка

47

 

Польши и обвинял в том, что из-за них Польша стала "посмешищем Европы" и "еврейской страной"39).

После войны 1812 г. в Царстве Польском, по мнению СМ. Дубнова, пронеслась "эпидемия" подготовленных сверху ритуальных процессов, а 1816 г. стал в Западном крае и Царстве Польском годом "ритуальной вакханалии", будто опытная рука "сеяла в массы ядовитое семя средневековья"40.

В Межирече, Влодаве, Люблине, Седлице и в других местах на Пасху 1815 и 1816 гг. обнаруживались детские трупы. Были арестованы невинные люди и привлечены к суду.

Накануне Пасхи, 8 апреля 1816 г., в окрестностях Гродно было найдено тело 4-летней девочки, дочери гродненской мещанки Марии Адамович. В среде христиан стали винить евреев в совершении ритуального убийства. Был арестован член городского кагала Шолом Лапин. Только в феврале 1817 г. стараниями Н.Н. Новосильцева (лично знакомого с гродненскими евреями — у него были совместные с ними фабрики в окрестностях города) и министра духовных дел А.Н. Голицына (князь, как мистик-идеалист, мечтал окрестить евреев — для этих целей им было создано общество "Израильских христиан") дело было прекращено. О.А. Пржецлавский вспоминал, что депутат еврейского народа Зундель Зонненберг "жаловался на такую оскорбительную для единоверцев клевету" и хитро приписывал ее "ненависти поляков к евреям за их преданность правительству" (курсив мой — С.Д.)41.

6 марта 1817 г. всем губернаторам Западного края был разослан правительственный циркуляр: "По поводу оказывающихся и ныне в некоторых от Польши присоединенных губерниях изветов на евреев об умерщвлении ими христианских детей, якобы для крови, Его Императорское Величество, приемля во внимание, что таковые изветы и прежде неоднократно опровергаемы были беспристрастными следствиями и королевскими грамотами, высочайше повелеть изволил: объявить всем управляющим губерниям монаршую волю, чтоб впредь евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей без всяких улик, по одному предрассудку, что якобы они имеют нужду в христианской крови"42. Князю Друцкому-Любецкому было сделано высочайшее замечание за ведение судебного разбирательства по "кровавому навету".

В 1822 г. живописец А.О. Орловский (1777-1832) по заказу католиков Велижа написал картину — "Жиды, выцеживающие кровь из тела замученного ребенка". Одно из изображенных лиц имело сходство с известным в местечке Ленчицы человеком, а сама картина была выставлена на фасаде церкви, принадлежащей ордену бернардинцев.

По жалобе евреев русские власти велели полотно убрать. Но уже в марте 1823 г. Орловский создал на этот же сюжет другую, еще большую по размеру картину, а героям "кровавого обряда" придал портретное

48

 

сходство с жителями местечка, в том числе и с ленчицким раввином. На этот раз чернь, подстрекаемая отставным поручиком Венцеславом Дуниным-Скржино, не дала властям снять картину. А вскоре, в первый день христианской Пасхи (22 апреля), исчез 3-летний мальчик Федор Емельянов.

Через десять дней (конечно, после окончания праздника) тело ребенка, израненное и исколотое, было найдено в болоте. Подозрение пало на двух почтенных граждан города: на купца Берлина и "ратмана городского магистрата " Цетлина. Следствие длилось почти полтора года, и осенью 1824 г. Витебский губернский суд постановил: "Случай смерти солдатского сына предать воле Божьей; всех евреев, на которых гадательно возводилось подозрение в убийстве, оставить свободными от всякого подозрения..."43.

Местное униатское духовенство во главе с митрополитом Иосафом Булгаком (он был родственником О.А. Пржецлавского и был дружен с Друцким-Любецким) опротестовало решение суда, и дело было передано на рассмотрение известному юдофобу генерал-губернатору Белоруссии князю Н.Н. Хованскому (1777-1837); в городе начались аресты, подкупы и оговаривание свидетелей, а к подозреваемым были применены недозволенные методы воздействия, сравнимые со средневековыми пытками.

Взошедший на русский престол император Николай I сурово осуждал и карал русское, подчас изуверское, сектанство, а по аналогии считал, что и среди евреев есть тайные группы, занимающиеся ритуальными убийствами. Поэтому резолюция нового императора оказалась жестокой, хотя и в духе времени: "Так как оное происшествие доказывает, что жиды оказываемую им терпимость их веры употребляют во зло, то в страх и пример другим — жидовские школы (синагоги. — С.Д.) в Велиже запечатать впредь до повеления, не дозволяя служить ни в самих сих школах, ни при них"44. Вместе с тем, на донесении от князя Хованского о неоднократно совершаемых евреями преступлениях (умерщвление детей, осквернение гостии и церковной утвари и т.д.), в октябре 1827 г. Николай I наложил резолюцию от которой веяло скепсисом: "Надо непременно узнать, кто были несчастные сии дети; это должно быть легко, если все это не гнусная ложь"45.

Под влиянием многочисленных жалоб еврейского населения в Петербурге росло недоверие к велижскому навету: было отмечено, что "комиссия, увлеченная своим усердным предубеждением против евреев, действует несколько пристрастно и длит без пользы дело"46. В результате рассмотрением навета занялся Сенат, а исполняющий обязанности товарища министра юстиции граф В.Н. Панин (1801-1874), основываясь только на юридической стороне процесса, убедительно доказал несостоятельность обвинения и потребовал немедленного освобождения невинно арестованных. После доклада В.Н. Панина дело было передано

49

 

на обсуждение в Государственный совет, и в 1834 г. старейший член высшей инстанции адмирал Н.С. Мордвинов (1754-1845), имевший под Велижем поместья и лично знавший многих из обвиняемых47, заявил, что евреи стали жертвой заговора религиозных и невежественных фанатиков. 80-летний поборник справедливости направил "единственно для доведения до высочайшего сведения" докладную записку с рассуждениями и замечаниями департамента гражданских и духовных дел, председателем которого он являлся. Указав, что навет "обнаруживает одни замыслы оговорить евреев", Н.С. Мордвинов пришел к заключению: "Обвинение евреев в ужасных преступлениях имело источником злобу и предубеждения и было ведено под каким-то сильным влиянием, во всех движениях дела обнаружившимся"48. На заседании Государственного совета большинство его членов приняло точку зрения Мордвинова ("Против евреев предубеждение решительно уже признается достоверным и принимается в основу всего мнения"49), а затем Совет постановил освободить всех евреев и поручил министру внутренних дел подтвердить в губерниях с еврейским населением, что указ 1817 г. (о запрещении ведения дел по ритуальным убийствам) сохраняет свою силу. На этом постановлении Государственного совета 18 января 1835 г. Николай I лаконично отметил: "Быть по сему", однако уведомление губернаторам о запрете ведения подобных дел подписывать отказался на основании своего убеждения о существовании изуверских еврейских сект. Таким образом, через девять лет невинные люди были выпущены на свободу (трое из них скончались в тюрьме, большинство проявило незаурядное мужество во время следствия, в этом смысле героиней оказалась жена купца Берлина — Славка50), синагоги снова были открыты, а полицией возвращены свитки Священного Писания. Памятуя о добром отношении ряда русских государственных деятелей, евреи Велижа ввели в молитву, прославляющую патриархов и пророков, следующую известную формулу: "Be гам Мордвинов зохер ле-тов" ("И Мордвинова также помянем добром")51.

Польские инсинуации против еврейского населения не ограничивались "кровавыми наветами". В это же время поляками были инспирированы и специфические уголовные процессы (ограбление церквей, осквернение Святого креста и т.д.). Так возникло и "Слонимское дело" (не позднее 1822 г.): группа евреев, следующих на традиционную ярмарку в местечко Бельва, дескать, по дороге ограбила церковь "регулярных" (т.е. монашествующих. — С.Д.) каноников.

Как утверждал О.А. Пржецлавский, евреи-воры были взяты с поличным в погребе местной жительницы во время дележа добычи между собой — они ломали и распиливали священные сосуды и кресты52. (Дело вел бывший полковник наполеоновской армии городничий Конопка; его старший брат генерал Иван Конопка, бездарно защищал Слоним от ... русских войск в 1812 г., а младший — служил в Варшаве у Великого князя

50

 

Константина Павловича; сестра Юлия была замужем за генералом Безобразовым, а, овдовев, вышла замуж за Д.П. Татищева, русского посланника в Австрии53). Заступничество Зунделя Зонненберга не принесло успеха. И хотя все население города обратилось к городничему с просьбой досконально выяснить обстоятельства, а Зонненберг требовал освободить подозреваемых из-под стражи, ничего не помогло, поскольку, скорее всего, дело было инспирированным54.

Почти полтора века историки согласно легенде, были убеждены в том, что евреи на Украине арендовали церкви.

Так, в вышедшей в серии "ЖЗЛ" книге В.В. Афанасьева о К.Ф. Рылееве указывается: "Польский подстароста Чаплицкий предоставил евреям-арендаторам право сбора доходов от православных церквей города ... Союз ... шляхты дал возможность ставить церковными арендаторами иноверцев"55. Затем эта легенда видоизменилась: в XIX в. евреев-арендаторов якобы сменили евреи — грабители и осквернители церковного имущества56. Думается, что за этими расхожими представлениями надо различать действительное положение вещей. Недаром уже цитировавшийся О.А. Пржецлавский вспоминал о красавице-еврейке, вдове, которая в Руженах со своим "бахуром" (сыном. — С Д.) была, содержательницей воровского притона в собственной корчме, но клиентами были поляки, а не евреи; к тому же она находилась в связи с атаманом шайки57.

Напомним, что во время восстания Устина Кармелюка евреи не только давали пристанище восставшим и занимались скупкой награбленного, но и были участниками этого движения, имевшего ярко выраженную социальную направленность. Первым помощником Кармелюка был "вихрист з евреив Василий Добровольский", впоследствии приговоренный за соучастие в разбоях и грабежах к 50 батогам и ссылке на каторжные работы58.

Спустя несколько лет, в 1827 г., в том же Слонимском уезде во время празднования Пурим несколько евреев было арестовано якобы по подозрению в осквернении изображения Христа, стоявшего на дороге в деревню Новосилки. Главными обличителями выступили ключвойт Домбровский из Луконицкого прихода и священник Ягнешицкой церкви Малишевский. Они утверждали, что евреи, сорвав изображение Христа, "били оное вместо Гамана". Девять человек были арестованы и приговорены к каторжным работам. Судебное решение утвердил небезызвестный князь Друцкий-Любецкий, а после подтверждения Сената и Комитета министров царь подписал приговор: восемь осужденных подверглись экзекуции 9 ноября 1828 г. (девятый скончался во время следствия), а затем их отправили в Сибирь59.

Отметим одно важное обстоятельство. Как известно, французские войска шли фронтом, не превышающим 50 км в ширину, через Литву и Белоруссию, захватывая по пути города Вильну, Гродно, Слоним, Велиж,

51

 

Витебск и другие, Именно в этой полосе евреи из Гродно, Слонима, Чаусов, Велижа, Витебска показали необыкновенные примеры храбрости и героизма, сражаясь на стороне русских войск60. И абсолютно не случайно, что именно в этих городах прошли суды по ритуальным обвинениям, инспираторами и обвинителями на которых были поляки. Вместе с тем ни в Южной Белоруссии, ни на Украине, ни в Прибалтийском и Курляндском краях, т.е. в областях, лежащих южнее и севернее движения французских войск, неизвестно ни одно дело по ритуальным обвинениям и кровавым наветам. Таким образом, процессы 10-20-х гг. XIX в. представляются следствием тех диаметрально противоположных позиций, которые заняли евреи и поляки во время Отечественной войны 1812 г. Другой несомненной причиной активизации в этих местах антисемитизма была борьба польской аристократии (многие из представителей ее к тому же были масонами) за свои привилегии, которые вскоре в Царстве Польском превратились, по выражению одного историка, в "войну из-за евреев"61. Но при этом "кровавые наветы" на евреев со стороны польских националистов странным образом соединились с "антимасонскими наветами" на католиков со стороны русских шовинистов62.

 

РУССКОЕ МАСОНСТВО И СЕКТАНТСТВО

 

Естественное проникновение идей эпохи Просвещения и Французской революции в Россию в определенном смысле обусловило устремления к "западной ориентации" наиболее образованной части общества, в то время как "церковно-догматическая" и верноподданническая прослойка (особенно после нашествия Наполеона) увидела в "западничестве" реальную опасность престолу и крепостничеству63. Как известно, в так называемый период классического масонства в России (вторая половина XVII — первая четверть XIX в.) членами различных лож оказались многие выдающиеся деятели русского общества. Вместе с тем, именно в это время в охранительно-патриотическом официозе вызревает попытка объединить идеи "вольных каменщиков" с идеологией сектантов и иноверцев в качестве некоего единого компендиума, направленного против русской государственности и русского народа64.

П.И. Мельников (1819-1883), писавший под псевдонимом А. Пе-черский, по поручению министра внутренних дел С.С. Ланского составил для Великого князя Констатина Николаевича известную "Записку о русском расколе" и написал специальное исследование "Письма о русском расколе". Перечисляя русские секты в пункте "Г" ("Мистики"), он включил в них и группу "лабзинцев", хотя само название группы произошло от имени А.Ф. Лабзина (1766-1825), вице-президента Императорской академии художеств, масона и мистика. Вообще, по Мельникову-Печерскому, движение хлыстов (хлыстовщина) — тоже раз-

52

 

новидность русского масонства. Стоит ли удивляться тому, что в своих беллетристических произведениях он возводил хулу на братство "вольных каменщиков": "Что фармазонство, что чернокнижье — одно и то же. Пошло от колдуна Брюса и досель не переводится... У них... ежели какой человек приступает к ихней вере, так они с него берут присягу, заклинают его самыми страшными клятвами, чтобы никаких ихних тайностей никому не смел открывать: ни отцу с матерью, ни роду, ни племени, ни попу на духу, ни судье на суде. Кнут и плаху, топор и огонь, холод претерпи, а ихнего дела не выдавай и тайностей их никому не открывай... ежели кто в ихнюю веру переходит, прощается он со всем светом и ото всего отрекается..."65. Подобное соединение масонства с сектантством — явление характерное, но суть заключается в том, что об этом мы "судим по документам, вышедшим из враждебного лагеря".

Напомним, что наряду с элитой в масонских ложах подчас оказывались и "подлые люди" (т.е. из простого народа. — С.Д.). Более того, нередко помещики в конце XVIII в. вступали в масонскую ложу вместе со своими людьми. Так, А.Ф. Писемский в романе "Масоны" рассказал о своем дяде, известном масоне Ю.Н. Бартеневе, слуга которого также был масоном66.

Следует сказать и о том, что по ряду причин мистические взгляды масонов тесно переплетались с обычным религиозным мистицизмом. Поэтому в свое время министр духовных дел и просвещения в правительстве Александра I князь А.Н. Голицын поддерживал распространение мистических книг масонов и их изданий (в частности, религиозные учреждения не чинили препятствий изданию масонского журнала "Сионский вестник", а многие члены "Библейского общества" были масонами).

Одним из ревностных читателей мистической литературы оказался есаул Е.Н. Котельников67. Под влиянием А. Бёме и Юнга-Штиллинга он написал книгу: "Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Святого" (СПб., 1820). Тщательно изданная, с виньетками графа Ф. Толстого (президента Императорской Академии художеств) и гравированная Н.И. Уткиным, книга была разослана во все семинарии и духовные академии по личному распоряжению А.Н. Голицына. Однако вторая книга Котельникова ("Начатки с Богом острого сердца в золотом венце") была признана еретической, автор был арестован и после покаяния выслан в родную станицу. Котельников не сдержал данного слова о нераспространении еретических идей и был заточен в Соловецкий монастырь. Затем он постригся в монахи и, хотя Николай I вскоре простил его, Котельников умер в монастыре.

Созданная Котельниковым секта "духоносцев" вызвала со стороны официальных православных властей резкие нападки. Противники "Библейского общества" (и масонов) обвинили Котельникова в том, что он является "агентом иллюминатов", хотя создатель новой секты сам считал своих гонителей масонами и слугами Сатаны. Один из самых после-

53

 

довательных врагов Котельникова, митрополит Серафим, писал о духоносцах", что они "тоже суть масоны, иллюминаты, якобинцы и карбонарии", но "духоносцы" опаснее тем, что "именем религии и именем Божьим злоумышляет истребить Божественную религию нашу, а чрез то произвесть революцию, дабы воспользоваться выгодами ее"68. Предупреждая правительство о тайных врагах отечества, действующих от имени добра, Серафим подчеркнул привнесенность извне идеи Котельникова, ибо "нет сомнений, что она не у нас в России выдумана, но принесена к нам из-за морей, а управляется и поддерживается и распространяется чрез все истинно диавольские способы иностранцами, ищущими того, чтобы опровергнуть алтари и престол, сокрушить и страшное для всей Европы могущество и силу России". Замечательно, что сам Котельников в своей оправдательной речи говорил о... "последователях масонов", среди которых называл генерала Аракчеева, архимандрита Фотия и самого митрополита Серафима69.

Таким образом, независимо от позиции, занимаемой тем или иным лагерем, в основе "вредности" и "антирусскости" деятельности как "власть имущих", так и "изобличителей" оказывались идеи одних и тех же —"франкмасонов", "карбонариев", "иностранцев". В этой обстановке искажений при эклектичности взглядов полуобразованных адептов новых сект и учений не могла не возникнуть теория, "синтезирующая" полярные представления масонства и сектантства70.

8 февраля 1816 г. полковник В.И. Дибич, состоявший в 1814 г. штаб-офицером для особых поручений при Барклае де Толли и живший затем за границей, в Мессене, направил на имя генерал-фельдмаршала рапорт: будучи "верным сыном" Отечества, он решил сообщить правительству о своих случайных открытиях, могущих иметь большие последствия для России. Акцентируя внимание высшего руководства на распространении республиканских идей в армии и вербовке русских офицеров в масонские ложи, В.И. Дибич возлагал, в частности, вину за это на "иезуита-якобинца" Игнация Аврелия Фесслера (1756-1839), бывшего профессора еврейского языка Санкт-Петебургской духовной академии, который после падения М.М. Сперанского, пригласившего его в Россию преподавать, был выслан за атеизм в Саратовскую губернию. По мнению доносителя, не было ничего более опаснее деятельности "этого человека, его образа мыслей и всего, на что он способен"71. В своем рапорте Дибич рассказывал о символах масонства и о степенях членов масонских лож. Мастера, скрывая от низших степеней тайные цели революции, разработали даже на случай поражения меры, дабы "сохранить свое существование и в качестве, по-видимому, безобидных выждать подходящее время"72.

В этот же день, 8 февраля, он направил еще один рапорт на имя своего брата барона И.И. Дибича, будущего героя русско-турецкой войны и генерал-фельдмаршала.

54

 

Оправдывая свои действия присягой, полковник сообщал, что во время пребывания во Франции ему случайно удалось проникнуть в сообщество, "держимом в тайне, по действиям же своим являющимся довольно явным"73. Говоря о безнравственности сообщества, он подчеркивал, что "доказать этого никто не может, ибо от всякого устного разъяснения, данного адептом высших степеней, можно ведь и отречься"74. К обоим рапортам, по всей вероятности, были приложены и документы, которые, к сожалению, не сохранились, а также пояснения самого полковника, написанные им в форме диалога-беседы старого адепта ложи высшей степени с молодым учеником.

Указывая на первоисточники учения о тайных обществах еще в добиблейскую эпоху, он доказывал, что они все, начиная с майосов, жрецов, софосов, браминов, левитов, платоников и т.д. до иллюминатов и тугенбундовцев, преследуют свои цели, не считаясь со злоупотреблениями. Поэтому любое тайное общество со временем перерождается: отказываясь от первоначальных благих намерений, они становятся опасными в любом государстве, поскольку нетерпимость "по отношению к несправедливости выдают за свободу"75. Манипулируя страстями членов низших степеней, руководители лож разработали способы психологического воздействия на неофитов (церемонии приема, правила, учение). В результате, как пишет И.И. Дибич, они распознают характер вступающего и умело обрабатывают его: "Сластолюбцу дают наслаждение, увлекающегося политикой морочат тоже соответствующим образом, сердечному человеку открывают перспективы человеколюбия и счастия человечества, алчному расточителю дают надежду на приобретение сокровищ, мечтателю устраивают сношения с царством духов и, таким образом, каждый получает свое. И если бы оказалось, что интересы тайных сочленов не допускают, чтобы это совершалось в том же обществе, где тот выступил, то на сцену появляются розенкрейцеры и сведенборгиане или же другие какие-нибудь категории, которые, в соответствии с изменением ритма, продолжают держать муху в паутине, враждуют между собою, и все остается по-старому. Благодаря этому общее дело выигрывает, так как в случае обнаружения чего-либо постыдного говорят: ах, да ведь это не масоны, — это черные братья и т.д., или же, что это — подпольная ложа, а между тем бывал ли когда-нибудь случай окончательного искоренения зла?"76.

В диалоге старший мастер ("А") объяснял ученику ("В"), что главной задачей "вольных каменщиков" является освоение искусства владык —искусства "господствовать при посредстве людей"77, поэтому масон не обязан блюсти верность присяге, отечеству, монарху, религии, ибо его отечество — "весь мир, а не тот маленький уголок, где вы родились": "Настанет время, когда не будет никакой собственности, кроме вознаграждения за труд, никакого материального вознаграждения, помимо

55

 

благодарности, никаких наследственных прав, кроме более обширных знаний и большой способности приносить пользу, приобретаемых общением и воспитанием"78. Наконец, главной целью масонов, резюмирует мастер, является создание всемирной монархии, ибо только она даст человечеству желанный мир.

Собственно говоря, оба рапорта И.И. Дибича были первыми актами диффамации масонов в России. Вместе с тем в доносах полковника ни разу не упомянуты евреи (исключение составляет упоминание профессора Фесслера, на еврейское происхождение которого будут впоследствии указывать антисемиты XX в.).

Отметим, что этим доносам предшествовал один документ, вышедший из дворянского окружения, близкого к преддекабристским кругам: граф М.А. Дмитриев-Мамонов, последний в роду, в 1814-1815 гг. составил 46 "Пунктов преподаваемого во внутреннем Ордене учения", напоминающие по своим завоевательным амбициям варианты "Завещания Петра I".

Несомненно, что М.А. Дмитриев-Мамонов знал о масонах не понаслышке, поскольку в пункте 25 объявлялось: "Дарование Ордену поместьев, земель и фортеций наподобие рыцарей Темплиеров, Тевтонических и прочих и название рыцарей рыцарями Русского креста"19. Однако характер составленного плана вполне определенно свидетельствует о том, что его составителем был душевнобольной человек, и, действительно, вскоре над графом была учреждена опека. Раскраивая карту Европы по-новому, автор государственного плана переустройства не оставил без внимания и евреев — в пункте 12 он предполагал "переселение половины жидов из Польши в ненаселенные губернии России и обращение их в веру".

Через несколько лет после поражения декабристов правительство было вынуждено возвратиться к вопросу о "зловредности" тайных обществ. В 1831 г. бывший начальник канцелярии Министерства внутренних дел (начальник тайной полиции) Я.И. де Санглен был внезапно вызван в Петербург для дачи показаний по поводу двух доносов "на всю Россию" — "фолианта или громады" князя А.Н. Голицына и обширной записки М.Л. Магницкого.

"Труд" князя носил название "О иллюминатстве в 1831 г." и состоял из двух частей. Изложив в первой части цели тайного общества, автор "фолианта" во второй части доказывал, что иллюминаты захватили в России важнейшие государственные посты, а все нити заговора оказались в руках М.М. Сперанского, который в течение 20 лет покровительствовал "первостепенному" иллюминату — известному профессору Фесслеру. На полях "громады" сохранились собственноручные пометки государя: "Требую доказательств!", "Где доказательства?", "Совершенно наглая ложь!" и т.д., поскольку автор огульно оговаривал наиболее приближенных к императору лиц80. Я.И. де Санглену удалось убедить

56

 

Николая I в полной абсурдности доноса, ибо начальник тайной полиции был осведомлен обо всем намного лучше князя. Следует сказать и об одной из особенностей "фолианта": его автор постоянно ссылался на другой донос, принадлежавший перу М.Л. Магницкого и поступивший на имя Николая I в феврале 1831 г.

М.Л. Магницкий, личность известная и незаурядная, окончив курс Московского университета, служил в Преображенском полку, а затем работал в Министерстве иностранных дел в Париже и Вене (прикомандированный к ставке фельдмаршала А.В. Суворова, он ведал перепиской полководца). Втеревшись в доверие к М.М. Сперанскому, он в 1810-1811 гг. под руководством графа работал над составлением проекта реформ, а после падения министра был сослан в Вологду, где познакомился с Аракчеевым, став его доверенным лицом. Вскоре он занял пост вице-губернатора Воронежа, а затем получил должность гражданского губернатора Симбирска. Назначенный попечителем Казанского учебного округа, М.Л. Магницкий "прославился" одновременным увольнением по причине неблагонадежности 11 профессоров Казанского университета. Однако в 1826 г. за растрату казенных денег был уволен и жил в ссылке в Ревеле.

В одной из своих статей под громким названием "Судьба России" опальный вельможа провозглашал, что Россия "не тоскует о том, что был татарский период, удаливший Россию от Европы", а дальше объяснял: "Она радуется тому, ибо видит, что угнетатели ее татары были спасителями от Европы. Угнетение татарское и удаленность от Западной Европы были, быть может, величайшим благодеянием для России..,"81.

Записка на имя государя, поданная М.Л. Магницким 1 февраля, имела заголовок: "Обличение всемирного заговора против олтарей и тронов, публичными событиями и юридическими актами". В ней излагался план захвата иллюминатами власти и установления мирового господства. В семи пунктах плана содержалось подробное описание "зловредной деятельности масонов". Так, в пункте 6 говорилось: "Цель ордена есть освобождение народов от государей, дворянства и духовенства", а в предыдущем, пункте 5, указывались средства для достижения этого: "Иллюминаты должны стараться завладеть всеми правительственными местами, помещая на них своих адептов"82. Естественно, что бывший попечитель Казанского учебного округа считал книгопечатание основным злом, с которого началось проникновение масонства в Россию. Не случайно в масонских кругах было, по мнению доносителя, решено "завладеть всеми отраслями литературы и всех их отравить ядом иллюминатства"83. Следовательно, с Запада "пути" масонства шли к русским — князю Репнину, Елагину, Новикову, Поздееву. Объявляя якобинцев "ударной силой" масонов, Магницкий велеречиво заявлял, что никто в мире не может устоять против них, кроме России, поскольку она "страшна масонам своей физической силой, духом... истинной и несокрушимой

57

 

религии, преданностью к... самодержцам, искреннею, сердечною, святою, потому что она основана на вере, на чувстве, на тысячелетнем предании любви народной"84.

Через четыре дня, 7 февраля 1831 г., Магницкий продолжил свой донос: кратко изложив резюме предыдущего письма, он на правах друга и сотрудника занялся "разоблачением" бывшего своего начальника — М.М. Сперанского. Прежде всего Магницкий указал, что тот является главой тайного заговора в России, и, благодаря покровительству Сперанского, проповедь классического иллюминатства ведется в стране с "адскими ухищрениями" как в учебной литературе, так и в научной. Более того, доноситель сообщал, что центр мирового заговора находится в Лондоне, где иллюминаты даже учредили университет без преподавания христианской теологии, но зато с обучением "жидов"85.

Не удовлетворившись первыми письмами, Магницкий через неделю, 14 февраля, направил из Ревеля на имя государя новую реляцию, в которой выделил разные виды иллюминатства — политическое, духовное, академическое и народное.

Указав "пути" проникновения политического иллюминатства в Россию (Елагин, Шувалов, Голицын и др.), он особенное внимание уделил окружению императора Александра I, резко ополчившись при этом на Н.Н. Новосильцева (за либеральный проект предлагаемых им реформ) и "Сионский вестник" (журнал "совершенно иллюминатский"). Естественно, что и на этот раз не был забыт Сперанский, которому прежде всего было поставлено в вину приглашение профессора еврейского языка Фесслера. По словам Магницкого, Фесслер был чрезвычайно опасен, ибо, отвергая христианство и желая заменить веру иллюминатством, профессор доказывал, что Христос был отнюдь не Спасителем, а "сыном Эссеянина, обманывающим народ для утверждения своего учения"86. Сперанский получил из рук почтенного профессора "талисман" (перстень), сделавший министра полновластным руководителем русских масонов. Видимо, желая придать доносу большую достоверность, Магницкий "сознался" в том, что он сам не избежал "коварных сетей" иллюминатов и стал членом ложи "Полярная звезда", хотя тут же в оправдание своему поступку напоминал и о первом доносе в 1811 г. (т.е. еще до падения Сперанского), в котором изобличал ложу "по опасным ея началам". А дальше в своем письме Магницкий перечислил около пятидесяти высокопоставленных чиновников, состоящих в тайном сообществе.

Возможности масонской агитации возросли с момента создания "Библейского общества", знаменуя тем самым появление в России "духовного" иллюминатства. Ученый секретарь общества В.М. Попов (1771-1842) вместе с другими адептами стремился подменить "истинное православие" английским протестантизмом (методизмом). Одновременно с духовным иллюминатством в России распространяется и "академическое" (посредством создания в 1816-1817 гг. первых ланкастерских школ,

58

 

преподавание в которых строилось на взаимном обучении учащихся). Естественно, что бывший "гаситель" "пожара свободомыслия" в подведомственном ему Казанском учебном округе обвинял и университеты в преподавании пантеизма, материализма и прагматизма, ибо занятия "точными дисциплинами" (статистика, экономика и т.д.) очень быстро убедят студентов в том, что "лица правительственные, духовенство, дворянство, армия суть классы не производящие (трутни общества)"87. Но, пожалуй, самым главным в этом письме М.Л. Магницкого было то, что впервые участниками "мирового заговора масонов" стали и евреи. Поэтому книгоиздатель Николаи, продавец "всякого нечестия", пригласил "славного жида Мендельсона" (одного из активнейших сотрудников Вейсгаупта), к работе над "Всемирной германской библиотекой". Указывая на возникновение опасных ересей, он возлагал вину на современное еврейство, которое превратив истолковывает Библию, особенно в пророчествах о пришествии Христа. Евреи, пользуясь незнанием христиан древнееврейского языка, "издают под видом молитвенных книг разные возмутительные против народа и правительств христианских" сочинения88. По сути дела, именно Магницкому принадлежит приоритет в "открытии" связи масонов и евреев, хотя он и не конкретизировал ее. Указывая на евреев как на силу деморализующую, он подчеркнул использование их со стороны иллюминатов при достижении тайных целей. Так, например, в пункте "В", объясняющем средства распространения масонских идей, Магницкий указывал: "Чрез разъезжающих под разными видами адептов и нарочных. Люди сего рода в Россию приезжать, по большей части, могут под именем приказчиков торговых домов, от коих и действительно, для закрытия себя, легко иметь им некоторые поручения наших произведений и проч., ибо ныне капиталы всей Европы приведены уже в руки жидов (четыре брата Ротшильда).. ."89.

А через двенадцать лет после отправки своих "доносов на всю Россию", в которых главным клевретом иллюминатства в России был объявлен М.М. Сперанский, Магницкий — бывший сотрудник и друг министра — решил опубликовать "некрологию" (на этот раз открыто). В славянофильском журнале "Москвитянин" (1843) появилась за подписью М.Л. Магницкого "Дума при гробе гр. Сперанского". Вчерашний доноситель с прискорбием воздавал должное покойному министру: "Достойный одр мужа знаменитого, которого нет подобного в нашей истории, по разнообразию обширных и глубоких его познаний, по зоркости ума его, по смелому и высокому полету его мыслей, по дару слова, соединявшему силу и простоту с какою-то неподражаемою очаровательностью и которым изустно и на письме владел он без всякого приуготовления, легко и непринужденно, по быстрому объему и ясному изложению самых трудных государственных предметов, по непосредственному участию, в продолжение четырех царствований, в важнейших постановлениях"90. Разница между "думой" и "подметными письмами", кажется, позволяет

59

 

видеть в их авторе прообраз будущих "сексотов" и "лауреатов", одно публиковавших открыто, а другое — сообщавших тайно и "кому надо". Как бы там ни было, начало было положено, затем нашлись последователи и продолжатели. А за ними дело не стало. Хотя "творчество" М.Л. Магницкого было сдано в "спецхран" департамента тайной полиции, оно почти сразу же стало известно доморощенным антисемитам, первое место среди которых, несомненно, занял О.А. Пржецлавский.

В отличие от Ю. Делевского и многих других, считавших, что легенда о "жидо-масонском заговоре" возникла во Франции в 60-е годы XIX в., откуда она и была, дескать, заимствована российскими антисемитами, по нашему мнению, история общественных идей в России содержит достаточное количество фактов и документов, доказывающих, что это "изобретение" было сугубо отечественным.

 

Примечание

 

1 См.: Пржецлавский О. А. Воспоминания//Русская старина. 1883. № 14. С. 488-489.

2 См.: Цвибак М. Платонов и его школа. — В кн.: Классовый враг на историческом фронте. М. — Л., 1931. С. 94-95.

3 Подробнее: Слиозберг Г.Б. Дела давно минувших дней. Париж, 1934. Т. 3. С. 19-25; Дубнов С.М. Книга жизни. Рига, 1935. Т 2. С. 64-65.

4 См.: Воронков И.А. Польские тайные общества в Литве и Белоруссии в конце XVIII в. и первом тридцатилетии XIX в. // Исторические записки. Т. 60. С. 285.

5 О.А. Пржецлавский жаловался, что поляки не использовали представившиеся возможности для продвижения по службе, в отличие "от иноплеменных туземцев одной из окраин империи". Пржецлавский О.А. Воспоминания //Русская старина. 1875. Сентябрь. С. 135.

6 См.: Там же. 1875. Декабрь. С. 713-714.

7 Примеры из книги Ш. Аскенази приводятся по изданию: Воронков И.А. Указ. соч. С. 272-281.

8 См.: Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. В 2 т. Пг., 1916. Т. 1. С. 142.

9 См.: Кребс В. Уманская резня. Киев, 1879 (пер. И.М. Рева).

10 См.: История еврейского народа. В 2 т. Под ред. Ш. Эттингера. Иерусалим, 1979. Т. 2. С. 452-453.

11 См.: Там же. С. 453-461.

12 См.: Там же. С. 447.

13 Там же. С. 446.

14 См.: Дубнов С.М. Новейшая история еврейского народа. Берлин, 1923. Т. 1. С. 241— 243.

15 См.: Пережитое. СПб., 1910. С. 279.

16 О полемике в еврейской среде по поводу Наполеона см.: Страницы прошлого. Мессианские настроения в 1813 г. // Рассвет. 1930. № 42. С. 7-8.

17 Гессен Ю.И. Указ. соч. Т. 1. С. 361. Об отношении Александра I к евреям см.: Александр I в роли... Бальфура //Рассвет. 1931. М« 1. С. 10-11.

18 Цит. по: Шильдер И.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование. СПб., 1903. С. 68.

60

 

19 (Ермолов) Записки Алексея Петровича Ермолова. М., 1865. Ч. 1. С 258, 270.

20 (Волконский) Записки Сергея Григорьевича Волконского. СПб., 1912. С. 174-175.

21 Давыдов Д.В. Сочинения. М., 1962. С. 364. Евреи-участники войны 1812 г. получили впоследствии право проживать в столице — см.: Миронова М.В., Менакер А.С. В своем репертуаре. М., 1984. С. 9.

22 Сын Отечества. 1816. № 26. С. 289-291.

23 Цит. по: Берлин П. Отечественная война и евреи // Новый восход. 1911. № 29. С. 23-24.

24 См.: Санглен Я.И. Записки // Русская старина. 1883. Март. С. 543-544.

25 См.: Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 г. и русские евреи. СПб., 1912. С. 93-96.

26 Цит. по: Оршанский И.Л. Из новейшей истории евреев в России. (Еврейская библиотека. Т. 2), СПб., 1872. С. 253.

27 См.: Романовский A.M. Французы в Чаусах в 1812 году //Русская старина. 1877. Декабрь. С. 688-696.

28 См.: Лавринович М. Вильна в 1812 г. //Исторический вестник. 1897. Т. 10-12. С. 873.

29 См.: Пржецлавский О. А. Князь Ксаверий Друцкий-Любецкий //Русская старина. 1878. Т. 21. С. 630-631.

См.: Русский биографический словарь. (Чарторыйский А.). С. 49-50.

31 Цит. по: Шильдер Н.К. Император Николай Первый... С. 68.

32 Шильдер Н.К. Император Александр Первый. В 4 т. СПб., 1905. Т. 1. С. 140.

33 Там же. С. 141-142.

34 (Романов) Вел. кн. Николай Михайлович. Император Александр I. Опыт исторического исследования. Пг., 1914. С. 137.

35 Цит. по: Шик А. Денис Давыдов. Париж, 1951. С. 76.

36 См.: Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний // Русский архив. 1872. Т. 12. стлб. 2300-2301; также: Шацкин Я. Новые материалы об участии евреев в войне 1812 г. // Еврейская старина. 1914. С. 496-497.

37 См.; Давыдов Д.В. Указ. соч. С. 358-360, 397-402, 447.

38 См.: Ритуальные процессы 1816 г. // Еврейская старина. 1912. Вып. 1. С. 145.

39 См.: Ритуальные процессы 1816 года // Еврейская старина. 1912. Вып. 1. С. 144.

40 См.: Дубнов СМ. Новейшая история еврейского народа... Т. 2. С. 200.

41 Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1882. Т. 14. С. 487—488.

42 Цит. по: Дубнов С.М. Указ. соч. Т. 2. С. 185.

43 См.: Там же. С. 186.

44 Там же. С. 187.

45 Там же. С. 188.

46 Там же. С. 189.

47 Там же. С. 189-191.

48 См.: Велижское дело. — В кн.: Еврейская энциклопедия (Брокгауз и Ефрон). В 16 т. СПб., 1911-1916. Т. 5.

49 Цит. по: Рывин М.Д. Навет. СПб., 1912. С. 73.

50 См.: Там же. С. 85.

51 Цит. по: Гроссман Л. Лермонтов и культура Востока. Литературное наследство. М., 1941. Т. 43-44. С. 723. См. также о замысле Лермонтова трагедии "Испанцы", который, по мнению ученого, был навеян как раз Велижским делом.

52 См.: Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 39. С. 490-491.

53 См.: Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний // Русский архив. 1872. Т. 12. Стлб. 2301-2302.

61

 

54 См.: Там же. Стлб. 2302.

55 Цит. по: Афанасьев ВВ. Рылеев. М., 1982. С. 232-233. См.: Талант И. Арендовали ли евреи церкви на Украине? Киев, 1903.

56 О суевериях местного белорусского населения см.: Кости еврея как предохранение от падежа скота. Рапорт Правительственному Синоду Волынско-Житомирского епископа Даниила от 18 февраля 1810 г. // Русская старина. 1903. Т. 10. С. 204.

57 Пржецлавский О.А. Калейдоскоп воспоминаний // Русский архив. Т. 12, Стлб. 2301-2302.

58 См.: Хрестоматия по истории Украины. Киев, 1959. Т. 1. С. 641-642.

59 См.: Гессен Ю.И. Роковой Пурим. — В кн.: Еврейский вестник. Л., 1928.

60 См.: Гинзбург СМ. Указ. соч. С. 94-95.

51 См.: Флоровский А.В. Отечественная война и Новороссийский край,// Записки Императорского Одесского общества истории и древности. Одесса, 1913. Т. 31. С. 33, 38,48.

62 См.: Семевский В. Декабристы-масоны // Минувшие годы. СПб., 1902. № 2. С. 4-5.

63 См.: Пигалев В. А. Баженов (ЖЗЛ). М., 1980. С. 157-175.

64 См.: Михайлов О.Н. Державин (ЖЗЛ). М., 1977. С. 216-219.

65 Мельников-Печерский А. На горах. В 2 т. Л., 1958. Т. 1. С. 338-340.

66 Ср.: Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. (Югославия), 1928. С. 35-36: "В своем прекрасном по фактуре, но отнюдь неправдоподобном по идеологии, предсмертном романе "Масоны" А.Ф. Писемский описывает нам вымирание масонства в России... Оттого и случилось что знакомый с масонством лишь по его роману читатель не только не видит в этом грозном явлении чего-либо антихристианского и преступного, но, наоборот, зачастую берется спорить с тем, кто принимает на себя неблагодарный труд раскрыть ему глаза..."

67 Е.Н. Котельников родился в 1774 г. или 1775 г. в семье станичного писаря Верхне-Курмоярской станицы, службу начал в 1789 г. и уже в 1800 г. стал есаулом. Был принят на службу в таможню на австрийской границе, но 24 декабря 1804 г. был разжалован в рядовые за пропуск контрабандного товара. 18 апреля 1815 г., обратив на себя внимание Барклая де Толли во время Отечественной войны 1812 г., был восстановлен в звании есаула. Знал польский, французский и немецкие языки.

68 Цит. по: Пыпин А. Библейская секта двадцатых годов // Вестник Европы. 1871. Март. С. 252.

69 Там же. С. 254-259.

70 Об определенном сходстве в посвящении у масонов и сектантов см.: Бонч-Бруевич В.Д. Сектантство и старообрядчество в первой половине ХIХ в.// Избранные сочинения в 2 т. М., 1959. Т. 1. С. 279-280.

71 Н. К истории масонства в России // Русская старина. 1907. Апрель. С. 113-114.

72 Там же. С. 216.

73 Там же. С. 219.

74 Там же. С. 221.

75 Там же. 1907. Май. С. 413.

76 Там же. С. 414-415.

77 Там же. С. 423.

78 Там же. С. 426-427.

79 См.: Из бумаг графа Мамонова. Из писем и показаний декабристов. Критика современного состояния России и планы будущего устройства // Под ред. А.К. Бороздина. СПб., 1906. С. 145-149.

80 Шильдер Н.К. Два доноса в 1831 г. // Русская старина. 1898. Декабрь. С. 522.

81 Цит. по..: Ч-въ. Михаил Леонтьевич Магницкий. Новые данные к его характеристике // Русская старина. 1875. Ноябрь. С. 485.

62

 

82 См.: Шильдер Н.К. Два доноса в 1831 г. //Русская старина. 1899. Январь. С. 69.

83 Там же. С. 75-76.

84 Там же. С. 80.

85 Там же. С. 87.

86 Там же. 1899. Февраль. С. 296.

87 Там же. 1899. Март. С. 623.

88 См.: Там же. С. 625. Магницкий напрасно беспокоился: николаевская цензура бдительно следила за изданием еврейских книг. Приблизительно в это время братья Шапиро пытались печатать каббалистические книги без разрешения цензуры, за что и были подвергнуты наказанию шпицрутенами, и один из братьев умер под розгами. См.: Зельцер. Липман. Из семейных воспоминаний //Еврейская старина. 1907. С. 23-43.

89 См.: Шильдер Н.К. Два доноса в 1831 году//Русская старина. 1899. Март. С. 629.

90 Цит. по: Магницкий М.Л. Дума при гробе гр. Сперанского //Русская старина. 1883. Ноябрь. С. 329.

63

 

Глава вторая

 

ВЕЛИКАЯ ТАЙНА ФРАНКМАСОНОВ

 

ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС

И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

 

До XIX в. стереотип еврея, созданный в мировой литературе писателями-христианами, независимо от их национального происхождения, строился на вполне определенных мифологемах. Литературные образы евреев обладали двойственной природой: с одной стороны, ветхозаветная история определяла "высокий штиль" изображения, а с другой — евангельская традиция навязывала "низкий штиль". Апостол-предатель Иуда Искариот, за тридцать сребренников предавший Христа в руки гонителей, — прообраз многих "родовых черт": изменничества, двурушничества, сребролюбия, аморальности, трусливости, доносительства. Характерно, что образ еврея в нехристианских литературах арабского мира этих мифологем не содержал1.

В русской литературе XIX в., бурно осваивавшей европейские образцы, естественно, еврейский тип был калькирован с уже известных характеров, созданных Чосером, Данте, Шекспиром, Мольером, Байроном, Гёте и многими другими. Вместе с тем многочисленные литературные обработки библейских образов, псалмов, сюжетов так или иначе способствовали тому, что в ряде произведений с оппозиционной ориентацией образ еврея (Израиля) оказывался носителем вполне определенных революционных идей (например, "Зерубавель" В. Кюхельбекера, отдельные псалмы-подражания Ф. Глинки, "Испанцы" М. Лермонтова и др.).

Однако эти своеобразные филосемитские попытки были исключением. Действительно, обнаружив в "Черной шали" (1820) А.С. Пушкина словосочетание "презренный еврей" и строчки "Я дал ему злата и проклял его", легко прийти к выводу о "неизменно резко отрицательном" отношении великого русского поэта к "жидам": "Неприязнь Пушкина — бессознательная, инстинктивная, нерассуждающая" 2. Однако, во-первых, Пушкин не случайно указал "протограф" — "молдавская песня" (так что

64

 

"я" в "Черной шали" принадлежит не россу, а молдаванину); во-вторых, "презренный еврей", которому "дал злата" и которого "проклял" субъект песни, вряд ли мог к нему постучаться по своей инициативе (хотя бы по причине характера ревнивца и убийцы: сравните с образами Гирея в "Бахчисарайском фонтане" и Алеко в "Цыганах"); в-третьих, в "интернационале" песни (молдаванин, гречанка, еврей, армянин) все действующие лица, включая раба, — образы отрицательные, хотя и романтизированные. О дистанции между реальным автором и субъектом песни говорить не приходится, если, конечно, не считать, что все "персонажное" является одновременно и "авторским".

Другим примером, "доказывающим" антисемитизм Пушкина, обычно считают образ Соломона в "Скупом рыцаре". Но здесь, так же как и в "молдавской песне", дело вовсе не в "рутинном понимании характера" 3, а в западноевропейском "штампе" образа ростовщика-еврея. Однако Пушкин придал Соломону не только мудрость, но и психологически точное понимание сыновней ненависти, доведенной до крайности и реализованной в последующих сценах. Так что предложение расправы с помощью яда характеризует не столько "нрав" ростовщика, сколько пророчески им угаданную готовность сына на отцеубийство.

Еврейская тема представлена у Пушкина в художественных разработках — в "Черной шали" и "Скупом рыцаре", в "Гавриилиаде" и "В еврейской хижине лампада...", в "Когда владыка ассирийский..." и в эпиграмме на Булгарина ("Будь жид, и это не беда..."). Наброски стихотворения "Ты просвещением свой разум осветил...", по всей видимости, одно из посвящений А. Мицкевичу, он каким-то образом связал с концовкой предисловия польского поэта к третьей части "Дзядов" 4. При этом важно отметить тот факт, что, как только к контексту присоединяется евангельская мифологема, смысл понятий "жид" и "еврей" оказывается отрицательным (исключение составляет, пожалуй, набросок 1836 г. "Как с древа сорвался предатель ученик...", в котором образ Иуды Искариота ни разу не оттенен национальностью), зато в свободных от нее ситуациях оба понятия оказываются нейтральными. Думается, что отношение Пушкина к евреям не было окрашено в антисемитские или филосемитские тона. Достаточно напомнить авторскую строчку из "Братьев разбойников" ("Меж ними зрится... в черных локонах еврей") и "персонажную" ("Идет ли... богатый жид иль поп убогий..."), чтобы прийти к такому выводу. Не случайно в "Песнях западных славян" при наличии народных суеверий о жидовском колдовстве ("Феодор и Стамати") Пушкин счел нужным прокомментировать не только строку "Жид на жабу проливает воду" ("Все народы почитали жабу ядовитым животным"), но и к строке из "Битвы у Зеницы-Великой" ("Стали... жидов на деревьях вешать") дать примечание Мериме: "Жиды в турецких областях суть вечные предметы гонения и ненависти. Во время войны им

65

 

доставалось от мусульман и христиан. Участь их, замечает В. Скотт, походит на участь летучей рыбы" 5. Для Пушкина, бравшего уроки "чистого афеизма", носившего перстень с еврейской надписью ("талисман"), начавшего изучать древнееврейский язык и мечтавшего перевести "Иова", вопрос о жидах евреях не был однозначно определен именно в силу того, что их роль в русской жизни им не оценивалась с государственно-политических позиций.

Н.В. Гоголь, выросший в Малороссии и впитавший неприязненное отношение к "врагам Христовым" вместе с "молоком матери", естественно, представил образ еврея в границах евангельских мифологем, дополнив их теми малороссийскими "баснями", которые стали "устойчивыми штампами" в украинском фольклоре. Так, например, возникла легенда об аренде евреями "святых церквей" 6, послужившая завязкой знакомства Тараса Бульбы с Янкелем: "Теперь у жидов они на аренде. Если жиду вперед не заплатишь, то и обедни нельзя править... И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасху нельзя..." 7. Однако Гоголь прекрасно понимал, что евреи просто оказались между молотом и наковальней. Гнев запорожцев на ксендзов, запрягавших в "оглобли православных христиан" и расправлявшихся с "полковниками и гетьманом", обрушился на "поганцев": «"Перевешать всю жидову!" — раздалось из толпы... и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов... Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок; но козаки везде их находили» (63). Конечно, Гоголь вряд ли сочувствовал "бедным сынам Израиля", однако он смог подметить, что как раз "интернационализм" Янкеля ("Мы с запорожцами как братья родные...") и оказывается действительной причиной погрома: "Как? чтобы запорожцы были с вами братья?.. Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове!" (64). Спасение Янкеля Гоголь мотивирует важным для Тараса обстоятельством: еврей некогда дал его брату Дорошу восемьсот цехинов, чтобы выкупиться из "плена у турков". Но при этом Бульба резюмирует: "Жида будет всегда время повесить", а Гоголь, подводя итог погрому беззащитного населения, подчеркивает действительные причины похода: 'Теперь уже все... с совета старшин, куренных, кошевого и с воли всего запорожского войска, положили идти прямо на Польшу, отмстить за все зло и посрамленье веры и козацкой славы, набрать добычи с городов, пустить пожар по деревням и хлебам и пустить далеко во всей степи о себе славу" (64).

Никак не симпатизируя евреям, Гоголь, тем не менее, счел нужным (то ли по причинам сюжетологическим, то ли по свойственной ему противоречивости) отметить, что Янкель вовсе не "мелок духом": "Тарас Бульба увидел, что жидок его, Янкель, уже разбил какую-то ятку с

66

 

навесом и продавал кремни, завертки, порох... "Каков чертов жид!" —подумал про себя Тарас и, подъехав к нему, сказал: "Дурень, что ты здесь сидишь? Разве хочешь, чтобы тебя застрелил, как воробья?" (66). В ответ на это "доброе отношение" Янкель признается Тарасу, что среди козацких возов есть и его воз со всякими нужными припасами и что он собирается по дороге "доставлять всякий провиант по такой дешевой цене, по какой еще ни один жид не продавал". Запорожец только "пожал плечами" и вместе с автором "подивился бойкой жидовской натуре" (66). Думается, что на основе заключительного эпизода IV главы однозначно прийти к выводу о "природной трусости" евреев при такой "бойкости натуры" (хотя бы и проявленной в торговле), трудно. Впрочем, поведение Янкеля в Варшаве также не поддается однозначным оценкам.

Тарас Бульба, после поимки Остапа, решил во что бы то ни стало увидеться с сыном и "очутился в Умани" перед "нечистым, запачканным" домом Янкеля. Авторская характеристика "известного Янкеля" дана предельно откровенно: "Он уже очутился здесь арендатором и корчмарем; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил свое жидовское присутствие в той стране. На расстоянии трех миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: все валилось и дряхлело, все пораспивалось, и осталась бедность и лохмотья; как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет еще пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и все воеводство" (126). Подобная характеристика "янкелевой вины" перед воеводством, несомненно, оправдывает, по мнению Гоголя, погромные действия и Козаков, и шляхты. Однако все дело в том, что "экономическое" зло "жидовского присутствия" (арендаторство и корчмарство) вовсе не является единственной и, следовательно, доминирующей дефиницией образа еврея, который, увидев Тараса и вспомнив о двух тысячах червонцев, обещанных за его голову, тут же "постыдился своей корысти" (Гоголь, конечно, не удержался, чтобы тут же не использовать мифологему "вечной мысли о золоте", которая, "как червь, обвивает душу жида" (126). Вместе с тем, следуя за художственной правдой, автор неожиданно вкладывает в уста Янкеля слова, мало чем отличающиеся от его обвинительного акта в адрес жида, но теперь направленные против Тараса: «"Ай, славная монета! Ай, добрая монета! — говорил он, вертя один червонец в руках и пробуя на зубах. — Я думаю, тот человек, у которого пан обобрал такие хорошие червонцы, и часу не прожил на свете, пошел тот же час в реку, да и утонул там после таких славных червонцев» (127). В этой двусторонней вине героев (разорительная деятельность Янкеля и разбойничество Тараса) сказывается не только оттенок "уравниловки", но, кажется, чувствуется подсознательно всплывшая в Гоголе общая неправота христианской ненависти к Израилю, хотя бы и сказанная не им, а Янкелем: "Схватить жида, связать

67

 

жида, отобрать все деньги у жида, посадить в тюрьму жида!" Потому что все, что ни есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает за собаку; потому что думают, уж и не человек, коли жид" (128).

К сожалению, исследователи, упрекавшие Гоголя в антисемитизме, акцентировали внимание только на "черных красках" еврейской темы в повести Гоголя, отказываясь видеть многочисленные детали авторского сочувствия к бесправным и беззащитным жителям Варшавы и Умани — на лице Мардохая "было столько знаков побоев, полученных за удальство, что он, без сомнения, давно потерял счет им и привык их считать за родимые пятна", "у Мардохая уже не было последнего локона... Янкель прикладывал очень часто руку ко рту, как будто бы страдал простудою", Тарас "согласился... переодеться... для чего платье уже успел припасти дальновидный жид". О жидовском уме и их разумности искренне говорит запорожец: "Слушайте, жиды!.. — сказал он, и в словах его было что-то восторженное. — "Вы все на свете можете сделать, выкопаете хоть из дна морского; и пословица давно уже говорит, что жид самого себя украдет, когда только захочет украсть..." И как следствие этой тирады Тараса автор приводит слова Мардохая: "Когда мы да Бог захочем сделать, то уже будет так, как нужно". То, что увидеться с сыном запорожцу не удалось, вина не евреев, а Тараса, который в ответ на обидные слова гайдука выдал свое православное происхождение: "Сам ты собака! Как ты смеешь говорить, что нашу веру не уважают? Это вашу еретическую веру не уважают!" (135) (ср.: "Это собаки, а не люди. И вера у них такая, что никто не уважает" или же "рассобачий жид", "нечистый жид", поляки — "проклятые недоверки" и т.д.). Повествовательное ударение в этом эпизоде падает не на "грустную мысль" Янкеля о даром потерянных червонцах, а на обиду и злость запорожца: "И на что бы трогать? Пусть бы, собака, бранился! То уже такой народ, что не может не браниться! Ох, вей мир, какое счастье посылает Бог людям! Сто червонцев за то только, что прогнал нас! А наш брат: ему и пейсики оборвут и из морды сделают такое, что и глядеть не можно, а никто не даст ста червонных" (136) (нечестными оказываются не евреи, получившие деньги и старавшиеся исполнить просьбу Тараса, а гайдуки, взявшие плату и не сдержавшие слово).

Следует отметить, что рядом с Тарасом во время казни Остапа стоит, как верный его товарищ, и Янкель. Так что говорить об однозначности оценок в еврейской теме не приходится, хотя, несомненно, искажения и следования "народному мнению" очевидны. Не случайно Гоголь в перечислении обид "нации" ("посмеянье прав своих", "позорное... унижение", "оскорбление веры предков", "посрамление церквей", "бесчинства чужеземных панов", "за унию") включил и "позорное владычество жидовства на христианской земле" (т.е. корчмарство и арендаторство), хотя до этого, рассказывая о жизни в Запорожской Сечи, отмечал: "Только побуждаемые

68

 

сильною корыстью жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье... Впрочем, участь этих корыстолюбивых торгашей была очень жалка" (53). Возможно, понимая "кровавую жизнь" этого "свирепого века", Гоголь все-таки не смог до конца признать за месть Божью действия тех, кто "не внимали ничему... и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя" (143). Плен Тараса — вот высший суд справедливости, и хотя не "найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу", вряд ли героическая смерть запорожца оправдала "неуважение" чернобровых паненок, которые "у самых алтарей не могли спастись": "зажигал их Тарас вместе с алтарями". Поэтому и смерть его — на костре, а не на плахе, как бы уравнивает атамана с жертвами разбоя, подчеркивая общую вину того "закаливания", в котором "не чуят" человечности и человечества" 8. В этом смысле, отрицательные черты евреев, в соответствии с мифологемами, не обосновывают их "нелояльность" к обеим враждующим сторонам, наоборот, судя по Янкелю и его друзьям, в них, скорее, сказывается сочувствие угнетенным, нежели угнетателям.

Конечно, отсутствие положительного образа еврея в творчестве великих писателей — досадно, но, видимо, это — следствие исторически сложившихся представлений и мифологем, национально и религиозно окрашенных. Еврейская тема в творчестве Пушкина и Гоголя в достаточной степени свидетельствует о том, что их антисемитизм по своей природе был "христианским", но ни в коем случае не националистическим или же политическим.

Появление образа еврея в произведениях русской литературы XIX в. на злободневную тему, конечно, влияло на резко отрицательные характеристики еврейских персонажей, однако они были ориентированы в той или иной степени на "евангельские" аллюзии. Но отсутствие в образе еврея каких-либо общественно-политических дефиниций, обвинявших инородцев в антигосударственной или антипатриотической деятельности, требует осторожного обращения с понятием "антисемит", иначе придется вообще всю европейскую культуру и всех ее творцов усадить на скамью подсудимых. Пользы от такой, "лобовой", точки зрения быть не может.

Причинами "аполитичности" евреев среди племен и народов было их положение, исторически связанное с экономическими инфраструктурами, а не с государственно-политическими институтами. Вместе с тем для любого националистического произведения противопоставленность положительного отрицательному на основе национальной принадлежности персонажей — исходна и окончательна9. Но являясь такой постулированной нормой шовинистических воззрений, подобная противопоставленность присутствует в качестве "категорического императива" и, в силу этого обстоятельства, лишена какого бы то ни было индивидуально-оценочного параметра10.

69

 

Иначе обстоит дело в том случае, когда к "категорическому императиву" добавляется конкретика "государственно-политической" и "историко-социальной" исключительности вневременндй вражды "туземцев" и "инородцев". Следствием этого "симбиоза" оказывается та, на самом деле "зоологическая", ненависть к "инородцам" (необязательно к евреям) со стороны "туземцев", которая всегда рядится в одежды "истории", религиозного фундаментализма, "вечной истины" и объявляется, "священной войной" добра и зла. Вот почему, какими отрицательными или положительными персонажами евреи бы ни являлись в тех или иных произведениях, сами по себе их образы еще не свидетельствуют ни об антисемитизме, ни о филосемитстве автора до тех пор, пока им не предъявлена историко-политическая вина в государственном неблагополучии. Все остальные свойства евреев, определенные на мифологемах или же на традиционных "штампах", — вряд ли должны оцениваться как "состав преступления", т.е. как антисемитизм. В противном случае за антисемитизмом закрепляется мистически однозначное значение той же самой, излюбленной антисемитами, идеи "вневременной вражды", хотя бы и сионистски истолкованной.

 

"ИВАН ВЫЖИГИН" Ф.В. БУЛГАРИНА

 

Почти одновременно с "доносами на всю Россию" Голицына и Магницкого, предостерегавшими правительство об опасности распространения идей масонства и пока еще в завуалированном виде приписывающими "жидам" участие в масонском заговоре, в русской беллетристике появились и произведения, так или иначе касавшиеся "тайн" масонства и еврейства.

Впервые в русском романе евреи и масоны встречаются в знаменитом произведении В.Т. Нарежного "Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова". Первые три части романа вышли в 1814 г. и тотчас же были изъяты из обращения. Еще дважды (в 1835 и в 1841 гг.) цензура запрещала это произведение. В чем же дело? В.Г. Белинский в статье "Русская литература в 1841 г." назвал Нарежного "родоначальником" русских романистов XIX в. В нашем же плане необыкновенно интересно, что предшественник Гоголя оказался чуть ли не первым русским писателем-филосемитом, и это было одной (если не главной) причиной запрещения "Жиль Блаза". Цензор в 1841 г. писал: "В целом романе все без исключения лица дворянского и высшего сословия описаны самыми черными красками; в противоположность им многие из простолюдинов, и в том числе жид Янька, отличаются честными и неукоризненными поступками10а". Не надо преувеличивать степень авторского социального протеста — Нарежный беспощаден и к изображению простого народа — крестьянства, представители которого

70

 

сплошь пьяницы, воры, лентяи, клятвопреступники, поджигатели и убийцы. И действительно, единственными достойными людьми являются евреи: шинкарь Янька Янькелевич и его племянник "прекрасный Иосиф". Одиозная антисемитская фигура шинкаря под пером Нарежного превращается в трагическую фигуру Вечного жида, гонимого, избитого, ограбленного крестьянами, которым он оказывал благодеяния. Такой образ в русской литературе не появится еще очень долго.

Что же касается масонства, то оно в романе представлено в карикатурном виде. Одному из героев романа предлагается вступить в тайный орден "Общество благотворителей света", который "несмысленная чернь" обзывает масонами. Вместе с тем — они просветители мира, друзья человечества и повелители мира, владеющие высокой таинственной мудростью, проникновением в замыслы европейских дворов, знающие намерения "бояр" и "весь ход подлунного мира".

Надо сказать, что некоторые страницы романа Нарежного читал, без сомнения, с особым интересом Л. Толстой, ибо описания приема в ложу, равно как и насмешливое отношение к "братьям", очень похоже обыграно обоими писателями, разделенными более чем полувеком.

В смысле совмещения еврейской и масонской тематики интересен почти забытый к 70-м годам XIX в. А.Ф. Вельтман, чей роман "Странник" (1831), демонстрируя, пусть и поверхностное, однако вполне реальное знакомство с бытом молдавских евреев, тем не менее содержал мистико-масонскую атрибутику и романтически приподнятую манеру повествования11.

Извозчик Берка, сопутствующий главному герою в его "странничестве" и поисках "неведомой девы" (Софии), выполняет в романе двойную роль: с одной стороны, Берка — заурядный слуга, готовый или не готовый возить квартирмейстера в его переездах с места на место, а с другой — он владетель некоей мистической тайны и увлекает своего хозяина в "таинственные миры". О первом облике извозчика автор повествует с иронией и добродушием: "Глубоко вздохнул я и проснулся. Смотрю. Где я? — лежу в фургоне, лошади, распряженные, спокойно едят сено. Вправо лес; влево... шум... уединенная корчма... Где же мой Берка? мошенник!

 

Иду в корчму — в корчме все пьяно!

И Берка пьян! Ну, как тут быть?!

Он Мордехея от Амана

Не мог, бездельник, отличить!

 

Подобный растах* не был в плане!

Вот я к жиду: "Впряжешь ли кляч?"

Что ж жид в ответ? "Ни, шабес, пане!"

________________

*Растах — остановка в пути (примеч. изд.) 12.

71

 

О, счастлив тот, кто не горяч!

Но если б и его заставить

В корчме с жидами шабаш править???

Я посмотрел бы!!!

 

Характерная деталь — повальное пьянство в корчме в общем-то евреев-трезвенников — приурочена Вельтманом к определенному событию: в праздник Пурим благочестивый еврей должен напиться так, чтобы не отличать проклятий Аману от благословений Мордехаю. Одно это уже свидетельствует о знании автором еврейских обычаев и еврейских праздников.

Особенно интересна "мистическая глава" ССLХII. В ожидании "приближения вещественного я" герой оказывается в неведомом мире, атрибутами которого, по всей видимости, должны были стать буквы древнееврейского алфавита, трактуемые в духе Каббалы, с которой Вельтман был безусловно знаком: "Налево показались строения.

— Какое это селение? — спросил я у извозчика.

— Алеф! — отвечал он" 13

"Алеф" — первая буква (в астрологическом значении означает — мать), является мистическим синонимом: "мир божественный" 14. Здесь, в этом таинственном мире, буквы древнееврейского алфавита оказываются рефреном мистических событий, одним из которых становится бракосочетание героя с девой (видимо, Софией. — С.Д.): «"Не смея поднять своих взоров, я заметил, что прекрасное юное создание показало мне рукою, чтоб я сел... Все молчали, взоры всех были обращены на меня... Нетерпение подействовало... "Я не знаю, какое божество обратило на меня благосклонные взоры свои и доставило мне счастье быть здесь?" — произнес я тихо, обращаясь к молчаливой, прелестной деве. Она взглянула на меня нежно, и слово "Алеф!" вырвалось со вздохом из уст ее. "Алеф! Алеф!..." — раздалось по всей зале шепотом.

Холод ужаса пробежал по мне.

— Не понимаю таинственных слов, — продолжал я, — здесь все таинственно для меня; объясните мне или позвольте удалиться от этих очарований.

"Бэт!" — произнесла тихо девушка. "Бэт! Бэт! Бэт!"- повторилось тихо тысячами голосов.

Я вскочил. "Этого я не в состоянии вынести", — вскричал я.

"Гиммэль!" — вскричала девушка и бросилась в мои объятия. Я онемел.

"Гиммэль! Гиммэль! Гиммэль!" — раздалось громко по всей зале.

Вдруг явился старец в белой одежде; из-под двурогой шапки древних жрецов снежные власы покоились по плечам. Он подошел ко мне, взял мою руку, вложил в нее руку девы и начал произносить медленно: "алеф, бэт, гиммэль, далэт, гэ, вув, зайн, хэт, тэт, йот, каф, ламэд, мэм, нун, самэх, айн, пэ, цадэ, куф, рэшь, шин, таф!"

Все присутствующие повторяли эти слова. Ужас обнял меня, в глазах

72

 

темнело, день исчез, все покрылось тьмою. Рука девы холодела в руке моей...

— Уф! — вскричал я и проснулся...

— Боже мой! это все было во сне! — произнес я и вскочил с радостью, что отделался от алефа, бэта, гиммэля и от всех букв еврейской азбуки" 15.

Конечно, толкование этой главы может быть различным. Вместе с тем, критика встретила роман Вельтмана довольно благожелательно, а Белинский назвал даже включенную в роман поэму "Эскандер" одним "из драгоценнейших алмазов нашей литературы" 16. Сам Вельтман, посылая Пушкину свою книгу, подчеркивал, что по ней трудно понять, "блуждал я или блудил" 17.

Совсем другим по смыслу и по тенденции было творчество Ф.В. Булгарина (1789-1859), который одним из первых русских литераторов выступил с осуждением российского еврейства как такового. В 1829 г. в Санкт-Петербурге был издан нравственно-сатирический роман "Иван Выжигин", принесший автору славу "первого прозаика" России.

Ф.В. Булгарин родился в польской семье и учился в привилегированном кадетском корпусе Петербурга, несмотря на то, что его отец (друг Костюшки) был сослан в Сибирь за убийство русского генерала. Поступив на военную службу, Булгарин участвовал в сражениях 1805-1807 гг., а затем дезертировал из русской армии и бежал в Варшаву, поступив офицером в польский легион, с которым участвовал в итальянской и испанской кампаниях. В 1812 г. польский легион вошел в состав корпуса Удино, действовавшего в Литве и Белоруссии. Как известно, после занятия Парижа в 1814 г. Александр I дал "разрешение польским войскам, сражавшимся под знаменами Наполеона, возвратиться в Польшу, со своими командирами и со своими знаменами" 18. Среди "реабилитированных" был и Ф.В. Булгарин (как ему удалось избежать расстрела за дезертирство из русской армии — осталось неизвестно). После кратковременного проживания в Варшаве он в 1820 г. переехал в Петербург на постоянное жительство.

По всей видимости, антиправительственные настроения в русском обществе сыграли немалую роль в том, что бывший дезертир, с оружием в руках воевавший против императорских войск, был с доверием принят оппозиционными кругами. Именно в это время Булгарин познакомился и сдружился с К. Рылеевым, А. Грибоедовым, В. Кюхельбекером и др. Напуганный репрессиями, казнями и ссылками, Булгарин после разгрома восстания декабристов стал негласным агентом III отделения, прикрыв свою осведомительскую деятельность службой в Министерстве просвещения на должности чиновника по особым поручениям. Однако уже в 1829 г. от бывших "арзамазцев" Д.В. Дашкова и Д.Н. Блудова, ставших при Николае I министрами, Пушкин и его друзья узнали о работе Булгарина "по совместительству" 19.

73

 

Приняв участие в издании журнала Н.И. Греча "Сын Отечества", Булгарин вскоре добился признания в литературных кругах: очерки и статьи небесталанного журналиста вызывали постоянный интерес.

С 1825 г. он, совместно с Н.И. Гречем, стал издавать новую общерусскую коммерческую газету. Тираж газеты колебался от 4 до 10 тыс., свидетельствуя о невиданном успехе "Северной пчелы", что позволило Булгарину стать "диктатором" литературных вкусов. Ловкий делец буржуазного склада, хорошо знакомый с основами западноевропейского бизнеса, он ввел в русскую печать рекламу и стал фактическим "отцом" русского газетного фельетона. Его газета с ярко выраженной казенно-патриотической ориентацией (негласным хозяином газеты считался управляющий III отделением Л.В. Дубельт20), несомненно, была "рупором" правительства, а подчас "доносительные" статьи редактора вызывали резкий отпор всех демократических и оппозиционных сил. Так, публикация булгаринского пасквиля на Пушкина, "бросающего рифмами во все священное, чванящегося перед чернью вольнодумством, а тишком ползающего у ног сильных" ("Северная пчела" от 11 марта 1830 г.)21, вызвала у поэта резкую отповедь — сперва в фельетоне "О записках Видока" (Литературная газета. 1830. № 20, отдел "Смесь"), а затем в известной эпиграмме:

 

Не то беда, что ты поляк:

Костюшко лях, Мицкевич лях!

Пожалуй, будь себе татарин, —

И тут не вижу я стыда;

Будь жид — и это не беда:

Беда, что ты Видок Фиглярин.

 

К личному оскорблению, нанесенному Булгариным, примешивалась и острая обида: изданный в 1829 г. "первым тиснением" роман "Иван Выжигин" был повсеместно встречен похвалами, в то время как первые напечатанные опыты в прозе Пушкина остались почти без внимания. Именно этим обстоятельством, скорее всего, сопровождалось известное обвинение Пушкина в "оборотливости Фаддея Венедиктовича": «Иван Выжигин" существовал еще только в воображении почтенного автора, а уже в "Северном архиве", "Северной пчеле" и "Сыне Отечества" отзывались об нем с величайшею похвалою. Г-н Ансело в своем путешествии, возбудившем в Париже общее внимание, провозгласил сего еще не существовавшего "Ивана Выжигина" лучшим из русских романов. Наконец "Иван Выжигин" явился: и "Сын Отечества", "Северный архив" и "Северная пчела" превознесли его до небес. Все кинулись его читать; многие прочли до конца...»22.

Более того, недовольство Пушкина ощущается и в частном письме жене от 8 декабря 1831 г.: "Собирался я выехать в зимнем дилижансе, но мне объявили, что... должен я отправиться в летнем... и посадили в

74

 

четвероместную карету вместе с двумя товарищами... Один из моих спутников был рижский купец, добрый немец, которого каждое утро душили мокроты и который на станции ровно час отхаркивался в углу. Другой мемельский жид, путешествующий на счет первого. Вообрази, какая веселая компания. Немец три раза в день и два раза в ночь аккуратно был пьян. Жид забавлял его во всю дорогу приятным разговором, например по-немецки рассказывал ему Iwan Wijiguin; (ganz charmant!). Я старался их не слушать и притворялся спящим" 23.

Вспомним, что в конце октября в Санкт-Петербурге вышли из печати "Повести покойного Ивана Петровича Белкина" самого Пушкина, который за год до их публикации объяснял Плетневу: "Написал я прозою 5 повестей... и которые напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает. Итак, русская словесность головою выдана Булгарину и Гречу" 24. Поэтому вовсе не удивительно, что фельетоны, подписанные именем Феофилакта Косичкина, эпиграммы и эпистолярные "сказки" Пушкина в 1830-1831 гг. так или иначе были вызваны успехом нравственно-сатирического романа Булгарина, который одним из первых почувствовал охлаждение русской публики к поэзии...

Вместе с тем написанный в духе плутовского (авантюрного) романа, "Иван Выжигин", не сыграв особой роли в истории русской литературы, действительно был в 1829-1831 гг. литературной сенсацией. Одной из характерных составляющих сюжетику романа была помещичье-дворянская среда белорусских местечек, с детства запомнившаяся автору, в которой вполне естественными оказывались еврейские образы. Однако, воспитанный в польской семье, Булгарин воспользовался стереотипами, созданными в польской литературе. Думается, именно поэтому евреи в романе были, по остроумному замечанию одного из критиков, сугубо "выжигинскими". К тому же, Булгарин "блестками кабацкого юмора угощал и забавлял... простодушную и терпеливую российскую публику..." 25.

По ходу своих приключений герой романа попадает к богатому жиду Мовше (главы VII-VIII). Выжигин, анализируя источники богатства еврея, приходит к обобщению: только жульничеством, грабежом и мошенничеством могли евреи обогатиться и, презираемые и гонимые, они стали истинными хозяевами Западного края. При помощи спаивания бедных туземцев жиды узнают местные "тайны", нужды людей и их связи, используют это в своем мошенничестве и становятся "настоящими владельцами собственности помещиков" и тем самым подчиняют своему "жидовскому влиянию все дела и обстоятельства, в которых на сцену является металл и ассигнация" 26. Подчеркнем, что речь идет не об одном, еврее-мошеннике, а об образе всего народа, в котором, по мнению автора, нет и не может быть ни одной привлекательной черты. Характерна и концовка эпизода, когда жид пытается совратить героя в иудаизм, что, конечно же, ему не удается сделать.

75

 

Влияние подобной концепции "еврейского стереотипа" на последующую беллетристику — неоспоримо и решающе (без Булгарина было бы невозможно появление романов Вс. Крестовского). Впрочем, не случайно, что как С. С. Окрейц, которого престарелый Булгарин благословил на литературную деятельность, так и О.А. Пржецлавский оставили теплые воспоминания о Видоке Фиглярине, поскольку были полностью согласны с его концепцией. Пушкин, почувствовав эту ненависть Булгарина ко всем инородцам с позиций правоверного охранителя самодержавия (отсюда упоминание ляха, татарина и жида в его эпиграмме), закончил второй фельетон Феофилакта Косичкина планом-проспектом "Настоящего Выжигина". Среди названных глав особенно любопытны те, в которых Пушкин намекал на биографию Видока ("Воспитание ради Христа... Первый пасквиль Выжигина... Ubi bene, ibi patria... Выжигин-ябедник... Господин и госпожа Выжигины покупают на трудовые денежки деревню..." и т.д.). Предупреждение Пушкина ("Между тем полагаю себя вправе объявить о существовании романа... Он поступит в печать или останется в рукописи, смотря по обстоятельствам") заставило Булгарина отказаться от дальнейшего пасквилянства и доносительства на поэта, хотя вовсе не означало отказа редактора "Северной пчелы" от клеветы на евреев.

 

НАСТОЯЩИЙ ВЫЖИГИН

 

Булгарин был не исключением среди тех польских ультрапатриотов, которые после "грабежа Москвы" и "перебежек" раскаялись и сделались "порядочными людьми" (Пушкин). Вместе с тем вклад Выжигиных в русскую антисемитскую литературу почти не изучен, хотя, несомненно, именно этим уроженцам Западного края принадлежала ведущая роль в негативном изображении национального меньшинства черты оседлости. Не случайно одной из самых "теневых" фигур среди создателей русского мифа о "жидо-масонском заговоре" был другой "настоящий Выжигин".

О.А. Пржецлавский (Josef Przeclawski) родился в 1799 г. в Ружанах Слонимского уезда Гродненской губернии. Происходил он из старинной польской семьи Глаубичей, хотя трудно сказать, был ли род Glaubicz чисто польским или "смешанным", поскольку сам Пржецлавский указывал на свое родство с белорусом — митрополитом греко-униатской церкви епископом Брестским Иосафом Булгаком.

Его отец Антоний Пржецлавский, по авторитетному свидетельству поэта Адама Мицкевича, отличался неподкупной честностью и необыкновенной справедливостью. Он был председателем земского (уездного) суда, а впоследствии и межевого апелляционного, но в основном занимался арбитражем: тяжбы между помещиками длились десятилетиями, а поскольку Антоний был известен своей честностью и справедливостью, к тому же засвидетельствованной Адамом Мицкевичем, то и было решено

76

 

обращаться к его посредничеству при условии беспрекословного согласия с мнением арбитра.

Ружаны принадлежали графу Франциску Сапеге, и Антоний арендовал у него большое имение и само местечко. В середине XIX в. здесь проживало более полутора тысяч евреев (по переписи 1897 г. они составляли 70% населения города).

Пржецлавский с детства видел жизнь евреев, а многочисленные обвинения в ритуальных убийствах в соседнем Гродно и в самих Ружанах, естественно, формировали его отношение к иноверцам. Католическое окружение и атмосфера ожиданий и надежд поляков в период французского нашествия во многом способствовали становлению его характера.

Разочарование в Наполеоне и уверенность в том, что континентальная блокада принесла "пользу одним жидам", толкнули Пржецлавского в противоположный лагерь русофилов: впоследствии он неоднократно декларировал дружбу поляков и русских, осуждая подстрекательство Запада и предостерегая соотечественников от пустых мечтаний — надежд на помощь Франции в вооруженной борьбе против России. Не случайно в своих "Воспоминаниях" Пржецлавский процитировал одного польского легионера, который, узнав о поражении французов во франко-прусской войне, воскликнул: "...поделом этим фанфаронам! Это Бог наказывает их за то, что они два раза вовлекали нас в пагубу" 27.

Домашним учителем Пржецлавского (как и многих его сверстников) был военнослужащий наполеоновской армии, старший врач Неаполитанского короля (Мюрата), доктор медицины и хирургии Петацци-Бордо, который привил любознательному ребенку вкус к естественным наукам, особенно к ботанике и химии, и передал обширные знания в гуманитарных дисциплинах. В сентябре 1815 г. Пржецлавский поступил в Виленский университет (здесь он подружился с Адамом Мицкевичем), и уже в 1818 г. закончил его с отличием, получив степень кандидата философии по физико-математическому факультету. Материальное положение семьи после смерти отца в 1814 г. было отнюдь не блестящим, и Пржецлавский вынужден был поступить на службу: 5 ноября 1818 г. он стал дворянским секретарем при уездном предводителе (маршале) в Слониме у своего родственника Броньского. Вскоре восемнадцатилетний юноша по рекомендации графа Адама Солтана , влиятельного новогрудского масона, был принят в виде исключения (в орден принимали только лиц, достигших 25-летнего возраста) в ложу и стал одним из основателей ложи в Слониме, добившись не без помощи Солтана довольно высоких степеней.

Масонство в Польше было явлением распространенным. Приобретя самостоятельность во времена Варшавского герцогства, оно после Венского конгресса подписало унию с масонами Литвы, занимавшимися после разгрома наполеоновской армии благотворительной деятельностью

77

 

(они помогали инвалидам, семьям погибших воинов, военнопленным и т.д.). Общий интерес к мистическим тайнам, поискам жизненного эликсира и философского камня увлек и любознательного юношу28.

Н.Н. Новосильцев обратил внимание на исполнительного молодого человека (впоследствии Пржецлавский создал отнюдь не симпатичный образ своего покровителя, вызвав тем самым бурю в русских националистических кругах). Однако участие в масонской ложе и неформальное общение с выдающимися людьми и государственными деятелями благотворно сказались на воззрениях юноши, который именно в это время пришел к выводу о безнадежности открытой борьбы польской партии с Россией.

Запутанные имущественные тяжбы дяди Фердинанда Боржимовского заставили Пржецлавского в мае 1822 г. уволиться со службы, и он по настоянию матери едет с рекомендацией Н.Н. Новосильцева хлопотать по делу в Петербург, 22 июля, имея аттестацию своей ложи и знаки своего масонского сана, Пржецлавский остановился в известной гостинице Демута в северной столице. Встреча с университетским товарищем Александром Парчевским, также хлопотавшим по семейному делу, была как нельзя кстати, и друзья сняли для проживания общую квартиру.

Трудно сказать, каким образом у Пржецлавского возникло столь отрицательное отношение к евреям, однако на протяжении всей своей жизни он считал, что все плохое связано с ними. Эта idee fixe диктовала ему и прямые искажения сути тяжбы, по которой он приехал в Петербург. Так, по словам Пржецлавского, противную сторону дела его дяди представляла красивая молодая женщина "иерусалимского происхождения", госпожа С. (все лица в "Воспоминаниях" Пржецлавского названы инициалами или начальными буквами их фамилий), которая была любовницей директора департамента юстиции И.В. Журавлева (разночинца, сделавшего блестящую карьеру благодаря М.М. Сперанскому). Звали ее — Теофания Станиславовна С., а ее покровителем был не только "Ж.", но и, вероятно, сам Аракчеев. Долгое время ей помогал и К.Ф. Рылеев, посвятил даже "госпоже С." цикл стихов. Известно, что она была по происхождению полькой, и еврейских кровей в ней не находили не только Рылеев и Н. Бестужев, но и современный исследователь-антисемит В. Афанасьев29. Впоследствии выяснилась и причастность ее к шпионажу в пользу Аракчеева. Прибывший в Петербург с рекомендацией Н.Н. Новосильцева, Пржецлавский вовсе не был "казанской сиротой", вступавшим в неравный бой с "сильными мира сего". Для опровержения этого достаточно назвать покровителей молодого человека: член Государственного совета B.C. Ленский и небезызвестный князь Друцкий-Любецкий.

Однако начал Пржецлавский столичную жизнь не с судебного разбирательства, а с появления в польской масонской ложе "Белого орла", во главе которой стоял известный художник и мистик Юзеф Олешкевич

78

 

(1777-1830). Свое знание "Maitre en chaire" он унаследовал от графа и сенатора Адама Ржевусского, и все петербургские ложи признавали его первенство: когда Иосиф Иванович, имевший высшую степень в ордене, посещал "другие ложи, то его принимали с особой торжественностью и почестями (семи звезд и железного крова)" 30.

1 августа 1822 г. по императорскому указу все ложи в империи были закрыты и строго воспрещены любые тайные общества. Новый шаг правительства в борьбе с ересями и крамолой не привел к желаемым результатам: известно, что, например, Пржецлавский и после указа продолжал посещать собрания в ложе. Тяжба, из-за которой он приехал в Петербург, затянулась и продолжалась в течение двух лет. За это время он завел новые важные светские знакомства, часто бывал у будущего министра народного просвещения адмирала А.С. Шишкова, женатого на близкой родственнице не то по линии бабушки, не то по линии матери Пржецлавского; по крайней мере, Юлию Осиповну, урожденную Нарбут, он называет в "Воспоминаниях" тетушкой.

С.Т. Аксаков в своих мемуарах искренно сокрушался по поводу прародителя "славенофилов": "Александр Семеныч... женился, несмотря на свои преклонные лета и хворость, на полячке и католичке Ю.О. Любаржевской, к общему удивлению и огорчению всех близких к нему людей... Шишков, заклятый враг католиков и поляков, был окружен ими. Новая супруга наводнила его дом людьми совсем другого рода, чем прежде, и я не мог равнодушно видеть достопочтенного Шишкова посреди разных усачей, самонадеянных и заносчивых, болтавших всякий вздор и обращавшихся с ним слишком запросто" 31. Именно в это время "достопочтенный" адмирал энергично требовал ликвидации статуса еврейских депутатов и в конце 1825 г. добился его упразднения32.

Вместе с тем Пржецлавский, описывая свое времяпрепровождение и занятия33 в Императорской публичной библиотеке, упомянул о том, что богатства "публички" были положены грабежом и конфискацией библиотек епископов (Залусских) и князей (Чарторыйских). Особенное внимание он уделял изучению "любимого предмета occulta"34, прочитав почти все, что было в библиотеке, от пифагорейцев до Корнелия Агриппы35, преследуя "одну, давно задуманную задачу, и неутомимым трудом достиг, наконец, ее решения": "Событие это имело громадное влияние на будущность моего внутреннего человека. Все, что я об этом могу сказать, это: что и изыскания мои, и их результаты не имели ничего общего с герменевтической философией"36.

Еще до окончательного решения Сената по его делу Пржецлавский 24 февраля 1824 г. поступил на службу в Министерство внутренних дел мелким канцелярским чиновником и затем в течение 40 лет состоял на государственных должностях. Начальник канцелярии М.К. Михайлов, Друживший с его опекуном В. Пусловским, и управляющий министерством В.С.Ланской продвигали молодого человека по служебной лестнице,

79

 

который после "двух лет скучных занятий варварами" (курирования дел калмыков), сразу был назначен столоначальником37. В качестве чиновника Министерства внутренних дел Пржецлавский даже присутствовал 13 июля 1826 г. при казни декабристов на кронверке Петропавловской крепости и оставил интереснейшие воспоминания об этом событии.

В бытность студентом Виленского университета Пржецлавский познакомился с А. Мицкевичем и сдружился с ним. Более того, Ципринус (Пржецлавский) был гидом Мицкевича по Петербургу, когда польский поэт проездом оказался в столице, следуя к месту высылки за филоматскую деятельность. Ципринус познакомил Мицкевича с художником-мистиком Олешкевичем, а в 1828 г. (после возвращения Мицкевича из южной ссылки) помогал редактировать сборник стихов поэта и был свидетелем личного знакомства Пушкина и Мицкевича38. С 1830 г. вместе с Ф. Малевским и А. Парчевским и с благословения Мицкевича Пржецлавский принимал участие в издании петербургской газеты на польском языке "Tygodnik" ("Еженедельник"), а затем стал полновластным ее владельцем вплоть до 1859 г. Газета имела успех и выходила два раза в неделю. Пржецлавский привлек к работе многих видных польских литераторов, в том числе митрополита Головинского, графа Г. Ржевусского, Р. Губе, Н. Малиновского, Э. Штюрмер (псевдоним), М. Грабовского, И. Крашевского, К. Буйницкого и др. Сам Пржецлавский писал острые критические и сатирические статьи на политические темы, никогда не подписываясь своим настоящим именем, а латинскими литерами: "I.E.G". — т.е. Иосиф Эммануилович Герба, "G" — т.е. Герба или "Glaubicz", "E.G." и т.д.). Свой псевдоним "Ципринус" Пржецлавский образовал от имени св. Киприана (ок. 210-280), которому молва приписывала сборник афоризмов, занимавшегося в молодые годы чародейством (см.: Cypriani citatio angellorum, Dimisso Cypriani etc.39). Сборник Киприана пользовался в средние века большой популярностью.

"Тыгодник" стал выходить накануне польского восстания 1830 г., а затем Пржецлавский занял резко антиповстанческую позицию. Многие его статьи перепечатывались в русской прессе: газета "сделалась органом самого энергичного осуждения преступного варшавского движения и не переставала всеми силами противодействовать революционным доктринам, которыми, под знаменем лжепатриотизма, значительная часть польского народа была вовлечена в преступление и пагубу" 40. Конечно, подобная позиция требовала от автора известного мужества и обрекала его на изгнание из польских кругов. Эмигрантский трибунал приговорил Пржецлавского к смертной казни, которая была приведена в исполнение... заочно: на Ботильонском поле в Париже был публично сожжен портрет Ципринуса. Но зато "Тыгодник" заслужил полное доверие "со стороны правительства, представляя все ручательства благонамеренности и преданности" 41. И хотя "благонамеренность и преданность" не спасала Пржецлавского от многочисленных доносов (обычно в III отделении их

80

 

сжигали по причине бессмысленности содержания) и перлюстрации газетной почты, однако "Тыгодник" получил название и права официоза Царства Польского (с этого началось финансовое процветание газеты). Когда после разгрома польского восстания под председательством И.Л. Туркула была учреждена комиссия по ревизии и составлению законов Царства Польского42, Пржецлавский был приглашен в нее, а с 1840 г. исполнял должность директора канцелярии, одновременно состоя членом Особого комитета при Министерстве народного просвещения (на этом поприще он заслужил орден св. Владимира 4-й степени). С 16 марта 1862 г. он стал цензором и членом совета Министерства внутренних дел по делам книгопечатания, а его сослуживцами были А.В. Никитенко, И.А. Гончаров, Ф.И. Тютчев.

Столь успешно развивавшаяся карьера Пржецлавского была следствием той крайней охранительной позиции, которую он занимал по многим принципиальным вопросам (свобода печати, гласность и т.д.). Его докладная записка в цензурный комитет вызвала отрицательную оценку даже у И.Д. Делянова (позже — реакционнейший министр народного просвещения и создатель процентной нормы для евреев), который отметил, что "если ему (Пржецлавскому. — С.Д.) последовать, сделается решительно невозможно высказывать в литературе какие-либо мнения о делах общественных", ибо "этот господин заявляет себя отъявленным поборником тьмы и безгласия"43.

"Проект" был "написан... гладко", однако А.В. Никитенко тоже считал его "неблагородным и неумным" 44. В своем дневнике он записал: "Я сильно поспорил с Пржецлавским: этот господин дышит ненавистью ко всякой мысли и вообще к печати и он предлагал самые жестокие меры. Его поддерживал Тимашев (шеф корпуса жандармов в 1856-1861 гг., а затем министр внутренних дел в 1868-1877 гг. — С.Д.). Я сказал ему: "Не думайте действовать террором. Ни правительственный, ни другой какой террор никогда не приводил к добру. Хуже всех Пржецлавский. Он, очевидно, добивается какого-то значения. А, впрочем, черт его знает: он поляк и, может быть, хочет гадить и самому правительству, клоня его к предосудительной жестокости" 45. Здесь же Никитенко сделал примечательную сноску: "После подвигов Огрызко все кажется возможным" 46.

Напомним, что И.П. Огрызко (1826-1890), ревизор при департаменте неокладных сборов Министерства финансов, коллежский советник и издатель польской газеты "Слово" был арестован по настоянию М.Н. Муравьева-вешателя за печатание по поручению Варшавского комитета нелегальной литературы и руководство в Петербурге революционной деятельностью поляков. Его арест вызвал переполох в высших сановных кругах России47. Видимо, проницательный Никитенко, отличавшийся антиполонизмом, подозревал Пржецлавского в провокаторстве, ибо объяснить столь "предосудительную жестокость" Пржецлавского даже он не мог.

81

 

(Примечательно, что Пржецлавский — "этот господин" — как раз и был тем самым официальным лицом, разрешившим публикацию в журнале "Современник" романа "Что делать?" Н.Г. Чернышевского, уже сидевшего в Петропавловской крепости. Характерно, что сам Пржецлавский, рассказывая об эпизоде, счел нужным сослаться на бюрократический казус, в то время как он не только хорошо знал автора, но и оставил интереснейший и глубокий анализ романа48. Так что намек Никитенко на провокаторскую "струнку" Пржецлавского не лишен оснований. А если учесть, что публикация романа "Что делать? для Пржецлавского прошла без последствий, то приходится думать о своеобразном двурушничестве этого "поборника тьмы и безгласия", позволившего публикацию "евангелия" русского освободительного движения.)

Впрочем, сам Пржецлавский свое положение охарактеризовал вполне точно: "Мое положение в главном управлении как католика и как чиновника царства (имеется в виду Царства Польского. — С.Д.), было несколько исключительно" 49.

Сорок лет находился Пржецлавский на государственной службе. За это время он стал тайным советником (3-й чин в "Табели о рангах" после канцлера и действительного тайного советника), был награжден различными орденами за "верноподданническую ревность к службе" (среди наград Пржецлавского был и 5-й по старшинству в Российской империи орден "Белого орла"). Пржецлавский умер в Твери на 80-м году от рождения (1879), завещав положить в гроб щепотку слонимской земли, которую хранил всю свою жизнь.

Сама по себе биография государственного чиновника не представляла бы интереса, если бы Пржецлавский не оставил после себя заметок по еврейскому вопросу и таких воспоминаний о встречах с выдающимися людьми своего времени, по которым можно было бы судить о характере его "безымянной" литературной деятельности, имевшей самое непосредственное отношение к генезису "Протоколов Сионских мудрецов".

 

КАТЕХИЗИС ПРОВОКАТОРА

 

В 1872 г. в "Русском архиве" появилась первая публикация ушедшего в отставку тайного советника Министерства внутренних дел О.А. Пржецлавского «Замечания на статью г. Берга в "Русском архиве" 1870 года»50. К 1874 г. в "Русском архиве" были напечатаны многочисленные отрывки из его мемуаров под заголовком "Калейдоскоп воспоминаний Ципринуса", а затем объявленные как "Воспоминания О.А. Пржецлавского" в "Русской старине". С 1874 по 1890 г. публикуются многочисленные очерки об исторических лицах и событиях до- и послереформенной России (рукописи Ципринуса в редакцию "Русской старины" доставлял его сын —

82

 

А.О. Пржецлавский51, ревностно относившийся к литературному наследию своего отца).

Публикация первых статей Пржецлавского («Иосафат Огрызко и его польская газета "Слово"», «Несколько слов по поводу "ответа" г. Берга на мои замечания на его записки о польских заговорах и восстаниях», "Н.Н.Новосильцев", "Адам Мицкевич", "1811 и 1812 гг.") вызвала оживленную полемику в среде русских националистов, считавпшх, что он "при своем видимом уважении к русским и уверениям в беспристрастности, не всегда свободен от желания уколоть самолюбие России и доказать нравственное и умственное превосходство поляков над русскими" 52.

Особенные нападки вызвали его воспоминания о Пушкине и Мицкевиче, в которых "славянофилы" усмотрели "умаление достоинств" великого русского поэта и возвеличивание польского гения53. К тому же, лицемерно восхваляя покорность русского народа перед "власть имущими", Пржецлавский "устами" Мицкевича провозглашал: "Можно было бы подумать, что малодушие, рабство; вовсе нет... народ, который так инстинктивно уважает власть и, покоряясь ей, забывает о собственной силе — великий народ... Поэтому-то русский народ и сильнее всякого другого, что индивидуальные силы сосредотачиваются у него в одну идею и действуют конкретно" 54. Комплимент весьма сомнительный...

Яростную реакцию критиков вызвали и страницы воспоминаний о Н.Н. Новосильцеве, столь много сделавшим для карьеры молодого Пржецлавского.

Н.Н. Новосильцев (1761-1836) — фигура в русской истории неоднозначная. В первые годы царствования Александра I он входил в "Негласный комитет", который в шутку его члены называли "Комитетом общественного спасения", в то время как молодых либералов противники именовали "якобинской шайкой", потому что один из членов комитета, П.А. Строганов, в 1790 г., находясь в Париже, вступил в якобинский клуб55. Членом "негласного комитета" был и князь Адам Чарторыйский.

За Н.Н. Новосильцевым, председателем Государственного совета с 1832 г., в исторической науке установилась "слава" реакционера, жестокого подавителя национального самосознания поляков и бескомпромиссного колониалиста. Возникновение подобной точки зрения на "императорского комиссара при административном Совете" во многом связано с Адамом Мицкевичем. Авторитет революционного поэта, боровшегося за свободу Польши, естественно, перевешивал любые объективные оценки деятельности Н.Н. Новосильцева.

В известном предисловии к III части "Дзядов" Мицкевич писал: "Около 1822 г. начала определяться, укрепляться и принимать четкое направление политика Александра I, политика удушения всякой свободы. В это-то время и начались повсюду в Польше притеснения народа

83

 

польского, которые становились все более жестокими и кровавыми. Выступил на сцену навсегда памятный Польше сенатор Новосильцев. Инстинктивную звериную ненависть царского правительства к полякам он первый воспринял как спасительную и правильную политику и руководился ею в своих действиях, задавшись целью уничтожить поляков как нацию... Присланный в Литву цесаревичем Константином с неограниченными полномочиями, Новосильцев был одновременно и обвинителем, и судьей и палачом" .

Вслед за своим университетским другом, революционером Мицкевичем, почтенный "поборник тьмы и безгласия" Пржецлавский подтверждал, что деятельность Н.Н. Новосильцева носила подстрекательский характер (в противовес, например, советам князя Друцкого-Любецкого) и спровоцировала польское восстание 1830 г. Более того, по законам "романтического портретизма", императорский комиссар предстал в "Калейдоскопе" Ципринуса этаким "монстром" — душой и телом (пьяница, Селадон, урод, карла и пр.)57.

П.В. Кукольник (1795-1884), брат известного драматурга Н.В. Кукольника, профессор Виленского университета, опроверг рассказ Пржецлавского о тех обстоятельствах, которые имели непосредственное отношение к его семье. На примере истории собственной семьи, бывшей униатской до 1821 г., а затем принявшей православие, в статье "Анти-Ципринус, воспоминания о Н.Н. Новосильцеве" П.В. Кукольник доказывал, что "материальная нечистоплотность" Новосильцева — это клевета на сказочно богатого сенатора, приходившегося двоюродным братом П. А. Строганову и не нуждавшегося ни в каких финансовых махинациях58.

Напомним, что в 1815 г., после амнистии польским полкам, сражавшимся на стороне Наполеона, Александр I дал "либеральную" (по тем временам) конституцию присоединенному... к России Царству Польскому", а в 1818 г. поручил Новосильцеву составить проект "конституции для России"59. Этот проект, известный под названием "Государственная уставная грамота Российской Империи", был "во многом очень близок к польской конституции" 1815 г., из которой Новосильцев заимствовал "большинство статей и даже многие термины". Более того, в "Уставной грамоте" содержались "ручательства" свободы вероисповедания, свободы тиснения (т.е. печати), неприкосновенности личности и собственности, а в статье 81-й устанавливался, точнее, подтверждался "коренной русский закон: без суда никто да не накажется" 60.

Замечательно, что С.Г. Пушкарев в примечании к "Уставнрй грамоте" Новосильцева сообщает: "Во время польского восстания в 1830-31 гг. польское революционное правительство нашло в Варшаве текст Новосильцевской грамоты и напечатало этот конституционный проект. Когда генерал Паскевич в 1831 г. взял Варшаву, он нашел там текст российской конституции и сообщил о своей находке имп. Николаю.

84

 

Николай был очень встревожен опубликованием таких "революционных" экспериментов своего брата и приказал собрать, по возможности, все печатные экземпляры "Установной грамоты" и прислать их в Россию, где они и были, по его распоряжению, преданы сожжению61. Конечно если считать проект "Уставной грамоты" подстрекательством, а введение цензуры и аресты в 1820 г. оппозиционеров, выступавших за независимую Польшу, — провоцирующими действиями, то Новосильцев заслуживает осуждения. Однако это осуждение со стороны Пржецлавского (сторонника русско-польского братства) как раз и является саморазоблачением мемуариста.

Не менее нелепо выглядят обвинения Новосильцева в "мздоимстве". В 1827 г. евреи собрали 20 тыс. червонцев для передачи их Новосильцеву. Императорский комиссар должен был за это предотвратить принятие закона о рекрутировании евреев. Мемуарист в подтверждение своих измышлений ссылался на рассказ раввина Гродненской губернии Мордуха Лейсбовича (так в печатном тексте. — С.Д.), у которого Пржецлавский, якобы, брал уроки Каббалы, Мордух был в Петербурге, но его миссия кончилась неудачно — закон о рекрутской повинности евреев был принят (никаких упоминаний о раввине Мордухе Лейсбовиче в еврейской исторической литературе обнаружить не удалось62). Об этом эпизоде можно было бы и не распространяться, если бы в нем не проступали вполне определенные черты той диффамации образа порядочного человека, которые обнаруживаются во многих подобных "изысканиях" антисемитов63.

В русских анналах подлогов и клеветы Пржецлавский, вероятно, все-таки занимает первое место. Не случайно почти одновременно с публикацией "Разоблачения Великой тайны франкмасонов" (1882) в "Русской старине" появляется шестая глава очерков из книги "Воспоминания О.А. Пржецлавского" 64, оглавление содержания которой было составлено по-булгарински: "Граф Перовский. — Морализация трактиров и мелочных лавок. — Газофобия. — Сочинения о скопцах и о жидах. — Зундель Зоненберг — депутат жидовского народа. — Жидовский ум. — Кагалы. — Саддукеи. — Иаков Франк и его последователи. — Караимы. — Еврейки."

Рассказ о Л.А. Перовском (1792-1856), министре внутренних дел и крупном организаторе николаевской эпохи, логично предваряет основную тему публикации — государственная деятельность по "пресечению преступлений", среди которых наиболее опасные — преступления евреев. Более того, для чиновника Пржецлавского главным итогом работы Министерства внутренних дел при Перовском было то, что "управление этого министра ознаменовалось еще составлением по его поручению двух весьма замечательных явлений в административной библиографии:

85

 

1. "Исследование о скопической ереси", Спб., 1842, напечатано по величайшему повелению; и 2. "Разыскания о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их", напечатано по приказанию г. министра внутренних дел в 1844 г." 65.

"Исследование о скопической ереси" Пржецлавский называет "совестливым трудом" Н.И. Надеждина (1804-1856), в прошлом издателя "Телескопа", в котором впервые были опубликованы "Философические письма" П. Чаадаева, но к 1843 г. уже расставшегося с увлечениями молодости и приступившего к редактированию правительственного "Журнала Министерства внутренних дел", где стали изыскиваться возможности борьбы с сектантами66. Кратко охарактеризовав "совестливый труд", Пржецлавский отметил влияние на учения скопцов старых доктрин еврейских каббалистов, древних гностиков и манихеев, особо подчеркнув, что "эти древние, слишком отвлеченные, мистические учения могли не быть неизвестны составлявшему разыскания о скопческой ереси" 67. Оговорка ("разыскание" вместо "исследование") — удивительна; кажется, что автору не терпится побыстрей перейти к "еврейским преступлениям", а ссылка на Каббалу, гностиков и манихеев — столь же необходима в "Разысканиях..." по ритуальным убийствам, как и в "Исследовании..." ереси скопцов.

Назвав Н.И. Надеждина автором "Исследования...", Пржецлавский, казалось бы, должен указать и имя творца "Разысканий...". Но мемуарист не называет никого. Это не может не насторожить.

Дело в том, что обычно сей труд приписывают директору департамента иностранных вероисповеданий В.В. Скрипицыну или писателю и этнографу В.И.Далю68. Вопрос окончательно не выяснен, хотя, например, в списке работ В.И. Даля, составленном Мельниковым-Печерским, "Разыскания..." отсутствуют, а В. Порудоминский69 и Ю. Гессен70 считают, что имя Даля просто было использовано черносотенцами. Действительно, "окутанная средневековым мраком "Записка о ритуальных убийствах" запятнает имя Даля, если не будет рассеяна легенда, будто эта записка его детище" 71.

Пржецлавский лично знал В.В. Скрипицына и о его деятельности отзывался недоброжелательно: "Чтобы быть хорошим директором этого департамента, — писал он, — необходимо изучить, по крайней мере, существенные основы каждого из вероисповеданий, духовными делами которых он заведует: это исходная точка, это азбука положения". Но этих знаний у Скрипицына, по мнению Пржецлавского, как раз и не было72. Впрочем, Пржецлавский нигде не обмолвился, что Скрипицын принимал какое-либо участие в составлении "Разысканий..." — скорее всего, директор департамента отношения к ним не имел73.

В 1846 г. в типографии Министерства внутренних дел была напечатана работа известного русского тюрколога В.В. Григорьева "Еврейские религиозные секты в России". По признанию ученого, книга представляет

86

 

обычную компиляцию ряда заграничных трудов, так же как и "Разыскания...", по сути дела, являются компиляцией некоторых польских книг74. Так что, вполне вероятно, что Скрипицын мог обратиться к Н.И. Надеждину с просьбой сделать обзор и по ритуальным убийствам, тем более что для образованного ученого подобная компилятивная работа не могла показаться трудной75. Однако эта гипотеза должна быть подкреплена тщательным изучением всего научного наследия Григорьева, ставшего известным прежде всего как тюрколог.

В "Еврейских религиозных сектах..." Григорьев счел нужным отметить малоизвестность самого материала: "Для нас, русских, знакомство с этим предметом еще имеет... интерес местный, ибо с тех пор, как, утратив отечество и самостоятельное существование государственное, евреи разбрелись и рассеялись по всему лицу земли, нигде и никогда не скучивалось их в одной стране столько, как в воссоединенных потом отчасти с Россиею областях бывшего королевства Польского" 76. Замечание интересно тем, что с такого же объяснения начинает свой рассказ и Пржецлавский, поскольку ознакомление с еврейским вопросом "для русского общества небезынтересно и небесполезно" 77.

Занявшись еврейской тематикой, Пржецлавский сообщил, что автор "Разысканий..." проштудировал 26 различных сочинений на 6 языках и ему "удалось почерпнуть свои сведения из еврейских религиозных книг, содержимых в тайне"78. (Кстати говоря, известно, что В.И. Даль не знал еврейского языка79, следовательно, его "авторство" хотя бы поэтому сомнительно.) Далее Пржецлавский пересказывает "гипотезу" о том, что преступления (почти не известные Западной Европе), в которых обвиняются евреи, несомненно "узаконены" Вавилонским Талмудом, а их распространенность в Царстве Польском объясняется проживанием здесь евреев "старого закала", закостеневших в древнем фанатизме и изуверстве. Ссылаясь на "Foreign Quarterly Review" за 1842 г. и припоминая свое участие в качестве свидетеля по Гродненскому делу в 1816 г., мемуарист обвиняет "хасидимов" в пристрастиях к ритуальным убийствам. По его словам, эта "секта", основанная в 1760 или 1761 г. Исраилем Башлемом (видимо, опечатка), исповедует "нечто чудовищное": якобы в сочинении "Ликале Амувиа" (тоже, скорее всего, опечатка — речь идет о книге ученика Бешта реббе Якова Иосифа Когена "Toledoth Yacob Iosef, Likkutim Amarim, собрание изречений, нравоучений и толкований") Башлем силится доказать, что человек должен как можно больше грешить, дабы приблизиться к Богу, поскольку тот занимает высшую ступень, а грешник — низшую; "лестница" составляет круг, крайние ступени которой соприкасаются и, следовательно, Бог и грешник оказываются точками "замыкания". Поэтому хасиды, по словам Пржецлавского, считая себя святыми, презирают и ненавидят людей иных верований и, в первую очередь, христиан. Распространенность хасидизма среди евреев Пржецлавский объяснял тем, что основатель секты, дескать, предоставил своим

87

 

адептам право на свободу прегрешений, заранее отпустив им их грехи, для чего последователи учения Башлема должны только во время молитв войти в экстаз (за что были прозваны в Литве "скакунами")80. Отметим, что Пржецлавский смешал воедино частные аспекты трех разных (и взаимоисключающих) направлений в иудаизме — саббатианства, франкизма и хасидизма.

Замечательно, что в вопросе о добывании крови в результате ритуальных убийств Пржецлавский берет соответствующее место из "Разысканий..." ("Замечания некоторых заступников за евреев, что если бы это и было справедливо, то жидам не нужно было бы посягать на убийство, а можно бы всегда достать кровь в любой цирюльне, вовсе не неосновательно; таинство сего исступленного обряда требует именно мученической христианской крови от невинного младенца"81) и пересказывает своими словами ("Но этот аргумент вовсе неоснователен, ибо непременное условие состоит в том, чтобы добывание крови сопряжено было с мучениями")82. Точно так же он поступает, отвечая на вопросы о цели употребления крови (пункт 3) и о доказанности их виновности во время процессов (пункт 4), хотя и добавляет нечто такое, чего нет в "Разысканиях...": главной причиною безнаказанности евреев, объявляет Пржецлавский, является "умение евреев обделывать свои дела при помощи издревле боготворимого ими золотого тельца", который "дал им ключ из того же металла, отворяющий двери и сердца"83, приведя в качестве примера дело № 117 из "Разысканий..." (Гродненское дело 1816 г.).

В "Разысканиях..." выводы "неизвестного" прямо противоположны государственным постановлениям. На это Ю. Гессен не обратил в свое время внимания. Гродненское дело обернулось триумфом евреев, оправдание которых было официально подтверждено правительством, а Велижское дело (занимающее чуть ли не половину объема книги) — в результате активного вмешательства Мордвинова и заместителя министра юстиции Панина также завершилось благополучно. Возможно поэтому Пржецлавский решил усилить утверждение сочинителя "Разысканий..." о доказанности "преступлений" евреев, поместив обширные примечания с дополнительными "фактами" виновности их. Так, указав на то, что автор "Разысканий..." не знал работу богослова Герреса (Gerres) "Mystique divine, naturelle et diabolique", опубликованную позже, Пржецлавский упомянул о деле Вильяма Норвича в Англии (1144 г.) и о процессах, приведших к изгнанию евреев из Испании в 1492 г. В этой связи небезынтересно и сообщение Пржецлавского о том, что граф Перовский обращался за консультацией по ритуальным убийствам к... статс-секретарю Туркулу, под началом которого во время Калишского дела (о котором в "Разысканиях...", кстати, и не говорится) работал сам Пржецлавский, пользовавшийся особым его доверием и ездивший с ним на доклады к государю84. Подобные примечания усиливали обвинения евреев

88

 

(и их доказательность) в ритуальных убийствах. К тому же напечатанное не более чем в 10 экземплярах (для представления Николаю I, наследнику, великим князьям и членам Государственного совета) издание "Разысканий..." носило секретный характер, а его редакция могла быть поручена особо доверенному лицу, каковым, несомненно, мог быть и О.А. Пржецлавский85.

Мемуары Пржецлавского содержат достаточно очевидных свидетельств о причастности самого автора к "Разысканиям...", хотя бы и в качестве их редактора. Отсюда многочисленные рассказы о знакомстве с еврейскими деятелями и обычаями евреев, которые, по мысли Пржецлавского, доказывают "зловредность еврейского народа". Однако, по сути дела, повествуя о существовании "тайных" еврейских обществ, члены которых связаны или приобщением к сектантским таинствам, или приверженностью к мистико-мессианским идеям, Пржецлавский высказал почти все те "доводы", которые так или иначе оказались "краеугольными камнями" не только "Разоблачения...", но и "Протоколов Сионских мудрецов".

 

ACTA PROCONSULARIA

 

Пржецлавский, в свое время занимаясь делом по ограблению евреями Слонима церквей (полиция застигла их с поличным при дележе добычи в "погребе одной жидовки"), "открыл", что под гетто в городе евреи оборудовали катакомбы, наподобие парижских, в которых они и скрывали следы своих преступлений. Доверительно сообщив читателю открытую им "тайну", Пржецлавский обобщал: "Таким образом, слонимские жиды составляли настоящее тайное общество и не без основания можно предполагать, что подобные подземелья должны существовать и в других городах, где еврейское население занимает отдельные кварталы" 86.

Примером "тайного сообщничества" евреев, по Пржецлавскому, является и секта франкистов. Следуя в своих измышлениях за статьей из "Foreign Quarterly Review" (1842) и, возможно, за книгой В. Григорьева "Еврейские религиозные секты", Пржецлавский подробно рассказывает о деятельности Якова Франка и о диспуте во Львове, следствием которого стало принятие руководителем секты и его приверженцами христианства, что позволило неофитам породниться с виднейшими польскими фамилиями87. Поэтому Франк "сделался истинным благодетелем своего племени и не без основания некоторые его последователи признали Франка ожидаемым евреями Мессией"88. Для уяснения действительного смысла подобного заключения Пржецлавского достаточно процитировать современного антисемита Л. Корнеева: "Исходя из догм иудаизма, сионисты считают "истинно еврейским" происхождение по матери-еврейке. Одобряют они и браки на еврейках, полагая, что мужья — "гои" — могут стать просионистской агентурой, а дети — прямыми пособниками сионизма.

89

 

При этом сионисты пользуются поддержкой раввинов, которые видят браках на еврейках стратегию "проникновения иудейского семени в гойскую среду" и подкрепляют свои доводы ссылками на Танах"89. Так что "благодетельство" Франка, открывшего пути для смешения евреев с польскими аристократическими родами, преследовало цели "тайной доктрины"... раввинов. Поэтому не случайно Пржецлавский видит в еврейском происхождении "семена" зла. Так, рассказывая о похождениях выходца из франкистов авантюриста Александра Крысинского, он констатирует: "Если, по несчастью, такой зловредный шарлатан носит польскую фамилию, хотя, как Крысинский, по своему происхождению не имея ничего общего с польскою национальностью, то в мнении русского общества, не знающего о такой разности, все содеянные таким субъектом мерзости относятся на счет мнимого его полонизма"90.

Вместе с тем сам Пржецлавский хорошо знал польскую генеалогию (в свое время граф В.Н. Панин, уже будучи министром юстиции, получил через Туркула сведения о польских дворянах, собранные Пржецлавским), облегчив своим соплеменникам нобилитацию. Так, ему было известно, что у трех величайших гениев Польши — А. Мицкевича, Ю. Словацкого, Ф. Шопена — матери были из франкистских родов91.

Видимо, начитавшись религиозных писателей, скорее всего, Ша-тобриана (1768-1848)92, Пржецлавский отметил в своих "Воспоминаниях" благородные черты еврейских женщин, их замечательную красоту (особенно у жительниц Вильны, Могилева на Днестре, Бердичева). К тому же, по его мнению, они, выйдя замуж за христианина, не передают своему потомству "жидовский тип". Объяснение этому феномену Пржецлавский находит в "богословских" идеях: например, по Шатобриану, красоту, великодушие, бескорыстность, доброту и преданность еврейские женщины сохранили только потому, что они не участвовали в "богоубийстве", плачем и рыданиями протестуя против распятия Христа93.

Евреям-ортодоксам и хасидам Пржецлавский, следуя за В.В. Григорьевым, противопоставляет караимов (или караитов, как пишет он), которые утверждают, что на них, дескать, не распространяется проклятие ("кровь его на нас и на чада наши"), навлеченное на евреев казнью Христа, ибо они покинули Палестину еще до Его Пришествия94. Поэтому чистый семитский тип караимов замечательно красив: "Физиономия их с умным, серьезным выражением, не имеет той, весьма неприятной... полуулыбки... свойственной всем евреям талмудистам, отражающейся на лицах даже отдаленнейших крещеных потомков" 95. В подкрепление тезиса Пржецлавский сообщает, что лорд Биконсфильд (Дизраэли), например, как "две капли воды" похож на петербургского подрядчика Фейгина и оба имеют отталкивающий тип лица96.

Компилятивность "труда" и абсолютная негативность оценок "еврейского характера" — не препятствие для широких обобщений антисемита.

90

 

Так, рассуждая по поводу "жидовского ума", он считает, что талмудическая образованность "изощряет" способности еврейских детей, но при этом дает им "ложное направление". Как и в "Разысканиях...", Пржецлавский ссылается на книгу "Санхедрин" (раздел 5. Л. 59), указывая, что Талмуд учит чуждаться и ненавидеть иноверцев. В то же время, с горечью признается он, евреи "свободны от двух славянских недостатков: лени и пьянства" 97.

Подобные рассуждения Пржецлавского вплотную подводят его к "открытию" тайны. Ссылаясь на книгу "Жидовские кагалы" (без указания имени автора и искажая название книги, которую он читал в 1875 г.98), Пржецлавский заявляет, что еврейство составляет "огромное тайное общество", государство в государстве (status in stato): "Там где он (кагал. —С.Д.) водворен постоянно, все христиане и другие жители ходят под его властью бессознательно, опутанные, как паутиною, незримою, но крепкою сетью денежных отношений"99. По словам Пржецлавского, еще секта саддукеев100 составила программу порабощения других народов, отвергнув их законодательство, государственные и общественные установления и преследуя конечную цель "возвращения" человечества в первобытное состояние101.

Русский патриот польского происхождения, бывший масон и знакомец многих государственных деятелей александровской и николаевской эпох, "друг" Мицкевича и Огрызко, редактор польской газеты и ренегат "польского дела", О.А. Пржецлавский в поисках причин безнадежной и, следовательно, бесполезной борьбы поляков с Российской империей, не мог не прийти к выводу о "дьявольском замысле" евреев Западного края: соперничество двух славянских народов, по его мнению, было не только на руку еврейству, но и оказывалось для "лиц иерусалимского происхождения" средством достижения господства над ними.

Определив "зловредность" еврейского народа, Пржецлавский придал своей идее философски завершенный образ: "Их вероисповедание, вернее, программа, заключалась в том, что они отвергли все религии, все законодательства, все государственные и общественные установления... Читатель видит, что еврейский саддукеизм — это точь-в-точь современный наш коммунизм, интернационал, социал-демократизм, нигилизм. В среде еврейского народа саддукеизм, в виде отдельной секты, уже не существует, так как учение саддукеев сделалось космополитическим и приняло размеры повсеместного заговора против религии, порядка и собственности. В наше время мы нередко видим ужасающие проявления этого адского плана в фактических злодеяниях"102.

К сожалению, исследователи, уделяя большое место в своих трудах заимствованиям и плагиату в "Протоколах Сионских мудрецов", почти не обратили внимания на то, что одним из сугубо русских источников "подделки века" было мощное политико-философское направление в национальной идеологии. По сути дела без понимания диалектики русско-

91

 

германских и англо-франко-русских отношений в 60-80-е годы невозможно разглядеть ту реальную историческую почву, на которой выросли творения "ревнителей" (в первую очередь "Воспоминания" О.А. Пржецлавского, хотя и повествовавшие о 20-50-х годах, но опубликованные в конце 70-х годов), оказавшие первостепенное влияние на концепцию "всемирного заговора".

 

Примечания

 

1 См.: История всемирной литературы. В 9т. М., 1984. Т. 2. С. 216-219.: "Коран — это собрание проповедей Мухаммада... поучительных рассказов, канонических предписаний, молитв и т.д. ... В коране отсутствует какое бы то ни было внутреннее композиционное единство... Пафос Корана направлен против язычества... В Коране нет сколько-нибудь связного изложения сюжетов Ветхого и Нового заветов...". Отсутствие в "Коране" собственно "евангельской истории" жизнеописания Магомета — причина того, что иудеи и христиане как уверовавшие в единого Бога (Аллаха) — в равной степени признаны "Богоносителями": "Поистине те, которые уверовали, и те, кто обратились в иудейство, и христиане, и сабии, которые уверовали в Аллаха... — им их награда у Господа их, нет над ними страха, и не будут они печальны" (Коран, сура "Корова", ст. 59).

2 См.: Левитина В. Русский театр и евреи. В 2 кн. Иерусалим, 1988. Кн. 1. С. 30.

3 Там же. С. 30.

4 Сопоставьте строку "как жид о Иерусалиме" в стихотворении Пушкина с концовкой предисловия к III части "Дзядов" А. Мицкевича: "А что до жалостливых народов европейских, рыдавших над Польшей, как некогда жены иерусалимские..." (Мицкевич А. Стихотворения. Поэмы. Библиотека всемирной литературы. М., 1968. Т. 96. С. 289).

5 Пушкин А.С. Поли. собр. соч. В 10 т. М., 1962-1965. Т. 3. С. 421.

6 См.: Галант И. Арендовали ли евреи церкви на Украине? Киев, 1903. С. 72-74.

7 Гоголь Н.В. Собр. соч. В 6 т. М., 1948-1951. Т. 2. С. 30-147. В дальнейшем цитируем повесть 'Тарас Бульба" по этому изданию, страницы указываются в круглых скобках.

8 Ср.: Кушнер Б. Открытое письмо академику И. Шафаревичу // "22". Иерусалим, 1989, № 64. С. 164. («А 'Тарас Бульба", с его апологией национального высокрмерия, ненависти, поэтизацией кровавого резгула!»). Вероятно, для внимательного читателя слово автора несколько отличается от мыслей и дел персонажей его произведения.

9 В этом смысле Х.Н. Бялик ничем не хуже или лучше Ф.М.Достоевского или А.С. Пушкина, например, утверждавшего: "Поляков надо задушить". Ср.: Шафаревич И. Русофобия // "22". Иерусалим, 1989. № 63. С. 140-142.

10 См.. например.: Кузьмин А. К какому храму ищем мы дорогу? М., 1989. С. 129. ("И еще одна поправка необходима: в старой России различение проводилось не по национальности, а по вероисповеданию...").

10аЦит. по: Степанов Н. Предисловие //Нарежный В.Т. Российский Жилблаз. М., 1938. С. IV.

11 См.: Русские писатели XI-XX вв. А.Ф. Вельтман. М., 1989. Т. 1. С. 405.

12 Вельтман А.Ф. Странник. (Литературные памятники). М., 1977. С. 125.

13 Там же. С. 132.

14 Там же. С. 133.

15 Там же. С. 133-135. Ср. с проповедью рабби Шмуэля бен Нахмана, в которой рассказывается, что Авраам в защиту Израиля перед Богом призвал в свидетели Тору и буквы еврейского алфавита: «Алеф предстал и свидетельствовал, что Израиль преступил заветы Торы. Авраам же сказал ему: "Ты, алеф, первая буква, и ты свидетельствуешь

92

 

против Израиля в день его бедствия! Вспомни день, когда Святой Господь, да будет Он благословен, открыл Себя на горе Синай и начал с тебя — "анохи, я Господь, Бог твой" (Исх. 20; 2), и ни один народ не принял тебя, кроме сынов моих, а теперь ты свидетельствуешь против них! "И тогда алеф отступил в сторону и не свидетельствовал против них". Бет (посрамленный посредством берешит, "в начале сотворил Бог") и гимел посредством гедилим, "сделай себе кисточки" (Втор. 22; 12) поступили таким же образом». Цит. по: Роскес Д. Вопреки апокалипсису. Иерусалим, 1919. С. 38.

16 Белинский В.Г. Полн. собр. соч. В. 13 т. М., 1961-1965. Т. 9. С. 231.

17 Русские писатели XI-XX вв. С. 406.

18 Цит. по: Пушкарев С.Г. Россия в XIX в. Нью-Йорк, 1956. С. 180.

19 Оксман Ю.Г. Комментарии. — В кн.: А.С. Пушкин. Собр. соч. В 10 т. М., 1961-1963. Т. 6. С. 484.

20 См.: Окрейц С.С. Воспоминания // Исторический вестник. 1916. Т. 145. С. 616.

21 Цит. по: Оксман Ю.Г. Указ. соч. С. 484.

22 Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в 10 т. М., 1962-1964. Т. 7. С. 251.

23 Там же. Т. 10. С. 393.

24 Там же. С. 324.

25 См.: Вестник рижских евреев. 1872. № 24. С. 746.

26 Булгарин Ф.В. Иван Выжигин. СПб., 1830. С. 82.

27 Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний //Русский архив. 1872. Т. 10. С. 1949.

28 См.: Рябинин И. Польское масонство. — В кн.: Масонство в его прошлом и настоящем //Под ред. С.П. Мельгунова и Н.П. Сидорова. В 2 т. СПб., 1915. Т. 2.

29 См.: Афанасьев В. Рылеев (ЖЗЛ). М., 1982. С. 182-186.

30 См.: Русская старина. 1876. Т. 16. С. 559.

31 Аксаков СТ. Собр. соч. В 5 т. М., 1955. Т. 2. С. 308-309.

32 Там же. С. 312.

33 См.: Пржецлавский О А. Воспоминания // Русская старина. 1874. Ноябрь. С. 474.

34 Особое значение имело для О.А. Пржецлавского знакомство с трудами "трижды величайшего" Гермеса Трисмегиста (вымышленный автор раннехристианской теософии).

35 Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486-1535) — философ-мистик, осмеянный Ф. Рабле в романе "Гаргантюа и Пантагрюэль" под именем герра Триппа. Труд Корнелия Агриппы "De occulta Philosophia" (1533) был особенно любим Пржецлавским.

36 Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1874. Ноябрь. С. 474.

37 Там же. С. 481

38 См.: Прежецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний //Русский архив. 1872. Т. 10. С. 1887-1954.

39 Пржецлавский ратовал за написание личных имен в латинской транскрипции: поэтому не "Киприан", а "Циприан".

40 Пржецлавский О.А. Воспоминания//Русская старина. 1875. Сентябрь. С. 136.

41 Там же. С. 145-146.

42 Там же. С. 154.

43Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. М., 1955. Т. 2. С. 108.

44 Там же. С. 110.

45 Там же. С. 112-113.

46 Там же. С. 113.

47 См.: (ММ. Муравьев) Записки графа М.Н. Муравьева Виленского // Русская старина. 1884. 1. 1. С. 35-36.

48 См.: Бухбиндер Н.А. О.А. Пржецлавский о романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?" // Каторга и ссылка. 1928. N 44. С. 32-48.

49 Пржецлавский О. А. Воспоминания//Русская старина. 1875. Сентябрь. С. 156.

93

 

50 Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний//Русский архив. 1870. С. 1031-1055.

51 См.: Кони А.Ф. Собр. соч. В 5 т. М., 1957. Т. 3. С. 286.

52 Русский биографический словарь. С. 432.

53 Там же.

54 Пржецлавский О. А. Калейдоскоп воспоминаний //Русский архив. 1872. Т. 10. С. 1925-1926.

55 См.: Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. В 4 кн. СПб., 1897-1898. Кн. 1. С. 43.

56 Мицкевич А. Стихотворения. Поэмы. В сер. Библиотека всемирной литературы. М., 1968. Т. 96. С. 287-288.

57 Пржецлавский О.А. Калейдоскоп воспоминаний // Русский архив. 1872. Т. 10. С. 1929-1931.

58 Кукольник П.В. Анти-Ципринус. Воспоминания о Н.Н. Новосильцеве //Русский архив. 1873. Т. 15. С. 204-224; 0193-0200.

59 См.: Пушкарев С.Г. Указ. соч. С. 28-29.

60 Там же. С. 30.

61 Там же. С. 30. Прим. 7.

62 См.: Гессен Ю.И. Роковой Пурим //Еврейский вестник. Л., 1928.

63 См.: С Д. (С. Дубнов). Как была введена рекрутская повинность для евреев в 1827 году // Еврейская старина. 1909. Т. 2. С. 265. Ср.: Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. В 2 т. Л., 1927. Т. 2. С. 26-34; Аскенази Ш. Первый польский "сионист" // Пережитое. 1910. Вып. 2. С. 87; Юдицкий А.Д. Евреи в текстильной промышленности ХIХ века // Исторический сборник. М.-Л., 1935. Т. 4. С. 129-132.

64 См.: Пржецлавский О.А. Воспоминания //Русская старина. 1883. Август-сентябрь.

65 Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Сентябрь. С. 482-483.

66 См.: Манн Ю. Факультеты Н.И. Надеждина. — В кн.: Н.И. Надеждин. Литературная критика. М., 1972.

67 Пржецлавский О.А. Воспоминания //Русская старина. 1883. Сентябрь. С. 485.

68 В.И. Даль дружил с хирургом Н.И. Пироговым, воинствующим филосемитом. Одно это ставит под сомнение его участие в составлении "Розысканий..."

69 См.: Порудоминский В.И. Даль (ЖЗЛ). М., 1971. С. 247.

70 Гессен Ю.И. Писал ли В.И. Даль о кровавом навете? // Голос минувшего. 1914. Вып. 3. С. 331.

71 Там же.

72 Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1875. Декабрь. С. 712.

73 См.: Толстой-Знаменский Д.М. Ответ Ципринусу // Русский архив. 1876.

74 Григорьев В.В. Еврейские религиозные секты в России. Спб., 1846. С.

 4.

75 Гессен Ю.И. Записка о ритуальных убийствах (приписываемая В.И.Далю) и ее источники. СПб., 1914. С. 31.

76 Григорьев В.В. Указ. соч. С. 4-5.

77 Пржецлавский О. А. Воспоминания //Русская старина. 1883. Т. 14. С. 484.

78 Там же. С. 483.

79 См.: Порудоминский В.И. Указ. соч. С. 238-239.

80 Ср.: Еврейская энциклопедия. Т. 4. С. 449 (ст. "Бешт"): "Тот, кто смеется над такими странными телодвижениями, подобен человеку, который бы стал смеяться над судорогами и дикими криками тонущего человека. Ведь молящийся, совершая подобные движения, борется с волнами земной суеты, не дающими ему сосредоточиться на мысли о божественном".

81 Записка о ритуальных убийствах. СПб., 1914. С. 13.

82 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 487.

94

 

83 Там же. С. 487.

84 См.: Пржецлавский О. А. Игнатий Туркул — министр Царства Польского // Русская старина. 1875. Декабрь.

85 См.: Записка о ритуальных убийствах. С. 3-7.

86 Пржецлавский О. А. Воспоминания //Русская старина. 1883. Т. 14. С. 490.

87 Ср.: Григорьев В.В. Указ. соч. С. 14.

88 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 495-496. См. списки франкистских родов: Mieses M. Polacy-Chrescijanie pochodzenia zydowskiego, IIV vol. Warszawa, 1938.

89 Корнеев Л. Классовая сущность сионизма. Киев, 1982. С. 206. Ср.: Гумилев Л. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989. С. 131-133: "Не преуспев в военном деле, хазарские евреи наверстали потери любовью... Все евразийские племена считали ребенка членом рода своего отца... У евреев этническая принадлежность совпадала с принадлежностью к общине. Право быть членом общины, а следовательно, евреем, определялась происхождением от еврейки... Получалось, что сын хазарина и еврейки имел все права отца и возможности матери... А сын еврея и хазарки был всем чужой..."

90 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 531-532.

91 См.: Mieses М. Указ. соч. Vol 3. Р. 145-153.

92 См.: С.П. Еврей на европейской сцене //Еврейская неделя. 1910. № 9.

93 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 533.

94 Там же. С. 534.

95 Там же. С. 535.

96 Там же. С. 492.

97 Там же. С. 493. Ср.: Разоблачение великой тайны франкмасонства. М., 1909. С. 86, прим. изд. А.О. Пржецлавского: "Одна из самых простых причин преимущества евреев над нашим простым народом заключается в том, что этот народ вообще пристрастен к крепким напиткам, тогда как пьяный жид величайшая редкость. Что же удивительного, что посреди пьяных трезвый человек царствует почти самовластно?"

98 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 494.

99 Там же. С. 493.

100 Там же. С. 493. Ср. предисловие А.О. Пржецлавского к рукописи: "Автор рукописи... доказывает, что орден этот ничто иное, как замаскированная деятельность зловредной еврейской секты саддукеев" (Разоблачение... С. 5).

101 Пржецлавский О А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 493—494. Ср.: Кацнельсон Л. Фарисеи и саддукеи. — В кн.: Еврейская энциклопедия, Т. 15. С. 172-191.

102 Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 494.

95

 

Глава третья

 

РЕВНИТЕЛИ

 

ПАНГЕРМАНИЗМ И ПАНСЛАВИЗМ

 

Крайней формулировкой "избранничества" и "мессианства" стала пугающая и горделивая теза, сперва приписанная еврейскому кагалу, а затем переиначенная националистами: "Борьба одного против всех". Но как всякий националистический принцип, ограниченный и абсолютизированный, конфликт "единственного" со всеми мог быть использован только в кризисной ситуации действительно наступающего катаклизма. Вот почему польское восстание 1863 г., русско-турецкая война 1877-1878 гг., русско-японская война 1904-1905 гг. являлись точками отсчета интенсивности ведения "священной войны".

Напомним, что одним из наиболее важных "источников" концепции "ревнителей" в их "священной войне" против вообще инородцев, а не только против евреев, стал в свое время "Польский катехизис", якобы найденный на теле убитого конфедерата и появившийся в русской печати в 1863 г. П.И. Бартенев опубликовал его в приложении в книге Ю.Ф. Самарина "Иезуиты и их отношение к России" (1868) со следующим предисловием: "Польский катехизис, это плачевное практическое применение учения иезуитского, сделался впервые известен... во время последнего польского мятежа 1863 и следующих годов"1.

Отсутствие подлинника на польском языке привело О. А. Пржецлавского после анализа текста к мысли о том, что этот "документ" был сфабрикован в кругах, близких к Муравьеву Виленскому (вешателю). 26 октября 1872 г. он выступил со статьей в "Санкт-Петербургских ведомостях". В "Русском архиве" вскоре появился ответ Н. Бицына ("Заметка на статью Санкт-Петербургских ведомостей о польском катехизисе"2), в которой опровергались выводы О.А. Пржецлавского. Спор между полонофилами и полонофобами затянулся и остался нерешенным, но, тем не менее "Польский катехизис" был в разное время и по разным поводам использован "ревнителями" не столько против иезуитов (т.е. поляков), сколько против евреев.

Как свойственно "программам" подобного рода, автор катехизиса ссы-

96

 

лался на примеры из древней истории: "Вспомним, братья, что Финикия и Венеция владели миром не силою оружия, но умом, просвещением и богатством..."3. Затем предлагались 13 пунктов, составленных "человеком опытным и преданным своей родине":

"1. ...В забранных краях помещики должны стараться всеми мерами не выпускать из рук своих имений... не давать развиваться там русскому элементу... делать все, чтобы принудить их (русских помещиков. — С.Д.) продать свои неправо приобретенные имения и выехать из этого края...

2. ...Так как русские большею частью необразованны, ленивы и беспечны, то стараться полякам как можно более образовать себя специально, чтобы иметь всегда преимущество перед русскими... и тем самым подчинить себе эту грубую нацию морально.

3. ...служа на пользу своей родине в России, каждый поляк являет в себе великую миссию...

4. ...всякая мера, которая может вести к обеднению общего врага ойчизны (так в оригинале. — С.Д.), не только дозволительна, но и необходима... обирая русскую казну, ты через то самое обессиливаешь враждебное тебе государство и обогащаешь свою родину...

5. ...Для достижения... цели всякие средства дозволительны... лесть, как могущественный рычаг против человека русского по преимуществу употребляй везде, где из нее можешь извлечь выгоду...

6. ...служи (в войске русском. — С.Д.) до того времени, пока иссякнут доходы и средства к твоему обогащению, после чего... покидай свою службу... дабы приобретенные тобою сокровища не могли перейти опять в руки твоих врагов.

7. ...отказывайся, однако, от занятия высших государственных должностей, но добивайся... попасть в помощники... к высшим сановникам... в первом случае правительство будет смотреть на тебя недоверчиво... во втором... все тайны правительства ведомы тебе будут, а, следовательно, и твоим соотчичам...

8. Будь во всем правою рукою твоего начальника... Вкравшись в доверие... тебе будет легче покровительствовать тайно твоим собратиям.

9. ...Когда же таким образом во всех управлениях России будут наши агенты... то оно будет в наших руках...

10. Помни, что Россия первый твой враг, а православный есть раскольник (схизматик), и потому не совестись лицемерить... но тайно старайся мстить каждому русскому: он... не будет никогда твой приятель, а всегда поддержит в насилии против тебя свое правительство...

11. ...Во всяких обнаруженных твоих планах сваливай вину на немцев: чрез то ты обратишь удар в другую сторону... а сам избегнешь подозрения.

12. ...Русский, при своей простодушной и грубой натуре, весьма самолюбив, и название варвара его бесит; чтобы избавиться от этого нена-

97

 

вистного ему прозвища, он готов всадить нож в ребро своего собрата. Затрагивай искусно его самолюбие и пользуйся им.

13. Если имеешь дело с сильным и хитрым врагом... старайся его уничтожить... посредством содействия влиятельного немца. Немец... тебе в этом поможет — враг твой погибнет, но будет думать, что обязан своим падением немецкому влиянию... а сам, неподозреваемый, сделаешь из врага себе приятеля и усердного помощника в своих планах"4.

"Польский катехизис" (со временем позабылось, что он был польский) стал основной "моделью" для обвинения евреев в их "тайных замыслах" и "тайной войне" против патриотов России (т.е. прежде всего против самих "ревнителей")5. Но если в отношении поляков, боровшихся за независимость своей родины, можно было апеллировать к истории их самостоятельного (вне Российской империи) существования, то в отношении евреев, не имевших своего национального "удела" на территории России, надо было доказывать, что их существование определяется "ватиканским принципом" на основе бытия "государства в государстве".

Более того, экономическая "зловредность" еврейства, "закабалявшего" туземцев, и "самостийность" ("государство в государстве") еврейского уклада жизни, скорее имели отношение к евангельской мифологеме, нежели к конкретным политико-государственным институтам и событиям. В этом смысле примечательно, что бесславно завершившаяся Крымская война (1853-1856) не породила никаких толков о причастности евреев к проигрышу, и, следовательно, идеологическая трансформация евангельских мифологем была вызвана рядом других тенденций, связанных с внешнеполитическими событиями на международной арене.

Зародившееся "на рубеже 30-40-х годов XIX в." в Габсбургской империи "национальное движение славянских народов" в Австро-Венгрии не выдвигало "идеи независимых национальных государств", ставя перед собой только одну задачу — "добиться признания их национальных прав и предоставления им известной автономии в рамках австрийского государства"6. Это течение в общественной мысли впоследствии получило название австрославизма. В дальнейшем международные события после 1848 г. и политические процессы в период объединения немецких княжеств (до франко-прусской войны 1870-1871 гг.) стали причиной формирования шовинистического национализма в Германии, одним из основных течений которого стал "пангерманизм", начертавший на своем знамени лозунг "славянской опасности": "Термин "панславизм" (точнее, "австро-славизм") возникает в начале 40-х годов XIX в. в кругах венгерской (точнее, австрийской. — С Д.) и немецкой националистической буржуазии, опасавшейся национально-освободительного движения славян"7. Суть этого термина сводилась к тому, что русскому правительству приписывался "агрессивный план объединения всех славянских земель под властью России"8. Отметим одну особенность немецкого употребления термина:

98

 

объединения земель. Вот почему царское правительство к такому "обвинению" не могло отнестись доброжелательно, — просто по дипломатическим соображениям. Вместе с тем переакцентировав смысл "панславизма" с "земель" на "славянские народы", идеологи славянофильства превратили отрицательный с точки зрения дипломатии "план" в положительную "идею" — соединение славян с Россией. Фактически между немецким и русским пониманием "панславизма" была глубокая пропасть: для немцев "панславизм" был формой политики имперской экспансии, для русских же — формой идеологии. Русское самодержавие, отрицая обвинения в "имперской экспансии", было враждебно "панславизму" в немецком варианте9, но положительно относилось к отечественной идеологии. Достаточно напомнить, что стабильное существование периодических изданий консервативного направления с ярко выраженной славянофильской окраской, преимущественно газет — "Весть", "Русский мир", "Гражданин", не говоря уже о "Московских ведомостях", фиксируется с 1863 г.10. А личная поддержка Александром II редактора газет "День", "Москва", "Москвич" и "Русь" И.С. Аксакова, в течение двадцати лет (60-80-е годы), постоянно пропагандировавшего идею объединенного славянства, позволяет считать, что "панславизм" в его русском варианте был созвучен официозу.

Министр внутренних дел П.А. Валуев в своей записке, поданой 22 сентября 1861 г. на имя императора Александра II, как опытный провокатор, предлагал перестройку русской прессы: "Всемирные летописи свидетельствуют, что в развитии государств настает время, когда для подавления идей, подрывающих общественный порядок, недостаточно одного употребления правительственной власти... Необходимо содействие той части общества, которая одушевлена или может быть одушевлена идеями противоположными. Противопоставляя одну сторону другой, правительство может с большею безопасностью господствовать над обеими, и, охраняя общественный порядок, удерживать за собою надлежащий простор для собственно ему принадлежащей власти"11. Поэтому нет ничего удивительного в том, что "панславизм" нашел легализацию в правой прессе ("Наше время", "Гражданин", "Голос", "День" и т.д.). Предлагая при "нынешнем настроении умов" поощрять учреждение журнала, "коего консервативные тенденции простирались... далее консервативных видов самого правительства", П.А. Валуев был озабочен прежде всего революционной пропагандой демократической печати12. В этой ситуации оформление русского варианта "панславизма" стало насущной задачей славянофилов. Поэтому идеологический механизм трансформаций идей "панславизма" объясняет многое.

Сама идея государственной исключительности была свойственна империям — "срединной" (Германии) и "восточной" (России). Но если в Германии религиозное противостояние католиков и протестантов было "взвешен-

99

 

ным и политическое объединение строилось на внутринациональной общности немецких княжеств, то в России католико-униатское население Польши и части Украины было нацменьшинством (о мусульманах Средней Азии и Кавказа говорить не приходится — их колониальная зависимость от метрополии очевидна). Поэтому идея национальной общности славян внутри Российской империи сталкивалась с проблемой вероисповедания католиков и православных, в то время как ряд славянских народов находился за пределами империи, входя в состав других государств. "Двойной узел" (религиозный и государственный) и определил характер панславизма — "славянская исключительность" в "имперской" концепции должна была базироваться на политической экспансии, с одной стороны, и на религиозном принципе "избранности" — с другой.

В конце 1868 г. Н.Я. Данилевский привез в Петербург готовую рукопись книги "Россия и Европа", которая в течение 1869 г, была опубликована по главам в журнале "Заря" (редактор В.В. Кашпирев). Один из первых рецензентов книги, Н. Страхов, писал: "Россию и Европу", конечно, следует отнести к той школе нашей литературы, которая называется славянофильскою, ибо эта книга основана на мысли о духовной самобытности славянского мира. Притом, книга так глубоко и полно обнимает этот вопрос, что ее можно назвать целым катехизисом или кодексом славянофильства... "Россия и Европа" есть книга, по которой можно изучать славянофильство всякому, кто его желает изучать. С появлением этой книги уже нельзя говорить, что мысли о своеобразии славянского племени, о Европе, как о мире нам чуждом, о задачах и будущности России и т.д., что эти мысли существуют в виде журнальных толков, намеков, мечтаний, фраз, аллегорий; нет, славянофильство теперь существует в форме строгой, ясной, определенной, в такой точной и связной форме, в какой едва ли существует у нас какое-нибудь другое учение"13.

Отвергнув "единую нить в развитии человечества", Н.Я. Данилевский пришел к выводу о существовании в истории частных цивилизаций: "Отыскание и перечисление этих типов не представляет никакого затруднения... Эти культурно-исторические типы или самобытные цивилизации, расположенные в хронологическом порядке, суть: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский и 10) германо-римский, или европейский" (91). Затем, указав на то, что культурно-исторические типы "соответствуют великим лингвистико-этнографическим семействам или племенам человеческого рода", Данилевский провозглашает: "Славянское племя составляет седьмое из... Арийских семейств народов. Наиболее значительная часть Славян (не менее, если не более, двух третей) составляет политически независимое целое — великое Русское царство... Славянство есть термин одного порядка с Эллинизмом, Латинством, Ев-

100

 

ропеизмом" (130). Что же касается "еврейского типа", то, ни единого разу не упомянув о роли евреев в развитии какой-либо цивилизации, в том числе и европейской (германо-романской), а тем более в политической картине современного противостояния России и Европы, Данилевский безапелляционно констатирует: "Религия выделилась как нечто особенное вместе высшее только в цивилизации Еврейской... Только религиозная деятельность Еврейского народа осталась заветом его потомству... Евреями не произведено ничего заслуживающего внимания их современников и потомства... Но зато религиозная сторона их жизни и деятельности была возвышенна и столь совершенна, что народ этот по справедливости называется богоизбранным, так как среди него выработалось то миросозерцание, которое подчинило себе самые высокие, развитые цивилизации и которому суждено было сделаться религиею всех народов, единою, вечною, непреходящею ее формою... Следовательно, еврейский культурно-исторический тип можем мы назвать не только преимущественно, но даже исключительно религиозным" (518).

"Катехизис славянофильства", созданный Н.Я. Данилевским в середине 60-х годов, был нацелен на "пангерманизм" (см. с. 210-234,248-269, 288-328, 341-368, 374-385 и т.д.) как на силу и цивилизацию агрессивно антиславянскую, и доказывал, что "бессмертная" роль России, стремящейся быть современным Царьградом (даже столица ее, в случае победы идеи "панславизма", должна была быть перенесена на Босфор) в ее противостоянии всей Европе — есть прежде всего естественное и обусловленное историей государственное право одного из возникших в современное время культурно-исторических типов (славянской федерации народов) (486).

Отсутствие у Н.Я. Данилевского оценки истории, культуры и места в современном мире еврейского народа, по сути дела, является не чем иным, как признанием за евреями только "прошлых" — религиозных — заслуг, давших миру "единую веру в единого Бога" (486). С другой стороны, существование еврейского "религиозного типа" рядом с другими культурно-историческими типами (германо-романским, славянским и т.д.) — имманентно: в борьбе "пангерманизма" и "панславизма" нет места для участия других! Вот почему "новая теория всеобщей истории"14, опиравшаяся во многом на политическую картину мира 60-х годов с ее реальным геополитическим противостоянием Германской и Российской империй, была индифферентна по отношению к еврейскому народу и еврейскому вопросу в России. Замечательно, что в этом "кодексе славянофильства" не нашлось места "жидо-масонскому заговору".

Концептуально — в условиях противостояния "панславизма" модернизированному культурно-историческому "германо-романскому" типу с его девизом "Дранг нах Остен" — автору "России и Европы" ни евреи, ни масоны были не нужны. Более того, приписывание любому "привилегированному"

101

 

политическому, идеологическому или религиозному движению исторической роли "всемирной закваски", по мнению Н.Я. Данилевского, было бессмысленным и антинаучным, ибо главный вывод его книги "столь же самостоятелен и столь же поразителен своею простотою и трезвостью, как и вся эта теория. Славяне не предназначены обновить весь мир, найти для всего человечества решение исторической задачи; они суть только особый культурно-исторический тип, рядом с которым может иметь место существование и развитие других типов"15.

При постепенном изменении политической ситуации (австро-германская война 1868 г, франко-германская война 1870-1871 гг., русско-турецкая война 1877-1878 гг., убийство Александра II, сближение России с Германией в 70-х годах) общий тезис Данилевского о культурно-исторических типах "пангерманизма" и "панславизма" сделался частным случаем противостояния России Европе.

"Восточный вопрос" был поставлен Россией, а не Европой, поскольку, несмотря на то, что никогда европейские государства не консолидировались для захвата России, "бороться с соединенной Европой может только соединенное Славянство" (463), а условия объединения — "общий язык, которым не может быть иной, кроме русского" (468) и, конечно, "исторический жребий" русских — они должны стать "главными хранителями живого предания религиозной истины — православия" (525).

Понятие "заговора" (="владычество", "противостояние", "борьба" и т.д.) с эпитетом "всемирный" в качестве объективной силы, угрожающей России, появилось в геополитике до жупела "жидо-масонства". Однако впоследствии в созданный русскими патриотами и ревнителями Отечества идеологический "сосуд" можно было "наливать" все, что угодно — от пангерманизма до европеизма и жидо-масонства. Открытие "всемирного еврейского заговора" было предопределено не его историко-реальным наличием, а его необходимостью для обоснования меняющейся в действительности геополитикой Российской империи.

Сознательно вносимая хронологическая и "охранительная" (с точки зрения современного советско-имперского самосознания) путаница16 в историю взаимосвязей антагонистических (немецкой и русской) идеологий призвана была как раз затушевать "генетические" трансформации "панславизма", в котором исходное противоборство с "пангерманизмом" в 1860-х годах было использовано в 1880-х годах (ввиду сближения России и Франции17) в "новом" качестве: православная хранительница высших патриархальных ценностей Россия была объявлена "единственной силой", противостоящей гибельной и сатанинской роли Европы. Естественно, что "жидо-масонский" заговор, имевший прежде "эзотерический" характер (внутренний враг), приобрел в этой ситуации значение и "экзотерическое" (внешний враг). Без идентификации "внутреннего" и "внешнего" в качестве одного и того же "врага" вряд ли была бы возможна глобальная

102

 

мистико-национальная концепция столкновения панславянства с паниудейством, к которому, естественно, были причислены европейские государства (но не народы).

Отныне можно было говорить о панславизме, врагом которого попеременно могли выступать то Англия, то Франция, то опять-таки Германия или же в новейшее время — Америка. При этом абсолютно не было важно, кто против; главное, что только Россия — носительница общеславянских ценностей — противостояла сперва "либеральной", "развратной" Европе, а потом — "буржуазному", "капиталистическому" миру. В этой ситуации русской (православно-имперской или коммунистическо-советской) исключительности одного "культурно-исторического типа", противостоящего всем остальным, необходимо было указать только на те ингредиенты зла, которые следовало отыскать у политических соперников. Ими, естественно, могли быть объявлены евреи и масоны еще до создания Интернационала и любого другого международного института, даже Лиги Наций или ООН.

Собственно говоря, без политизации русской идеи панславизма в середине 1870-х годов и начале 1880-х было бы невозможно создание русского варианта "жидо-масонского заговора" сперва против только одной России, а уже потом — в годы революционных катаклизмов и мировых войн — против всего мира18.

Во Франции, Испании, Италии или Англии при действительном отсутствии идей "панфранкизма", "паниспанизма", "панитализма" и "пананглицизма" творчество доморощенных антисемитов по своей "эзотерической" сущности не могло стать основой государственной политики. Зато при наличии благодатной почвы "панславизма" в России, как впоследствии — "пангерманизма" во втором и третьем рейхе, идеи о "жидомасонском заговоре" (естественно, захватившем власть в соседних —недружественных — странах) дали политикоустойчивые плоды и побеги. Вот почему многочисленные заимствования русских литераторов из зарубежных источников в 1870-х годах, которым иногда придается "основополагающее значение"19, были только удобрением для вполне зрелых и самостоятельных отечественных откровений, со временем воспринятых "цивилизованной" Германией в качестве лекарства против большевизма, а заодно и против своих политических врагов внутри государства20.

Таким образом, политический антисемитизм, возникший в России в конце 70-х годов XIX в., вырос на вполне оригинальной отечественной почве "панславизма", и творческая переработка российскими беллетристами каких угодно европейских источников была не столько смыслообразующим фактором, сколько приспособлением национально-шовинистической идеологии к мировой истории, вращающейся вокруг "жидо-масонского заговора".

103

 

"КНИГА КАГАЛА"

 

Несмотря на существование расхожих штампов образа еврея в русской литературе первой половины XIX в. у нас нет никаких данных считать, что еще до Великой реформы сложилась новая интерпретация евангельских мифологем, которая могла превратиться в политико-идеологическую версию "государственного преступления". Фактически, для подобного утверждения не хватало ряда "документов" по концептуальному саморазоблачению исторической "зловредности" евреев с доказательствами их политической враждебности. К тому же сама по себе еврейская тема вряд ли могла стать злободневной без подключения ее к основной проблематике эпохи. Однако оба звена, которых недоставало для возникновения "Протоколов Сионских мудрецов", появились в конце 1860-х годов: с одной стороны, русская националистическая идея приобрела законченный вид в концепции Н.Я. Данилевского (1869), а с другой — еврейство впервые было объявлено persona non grata в "Книге Кагала" выкреста Я. Брафмана (1868). Процесс беллетристического освоения новой интерпретации завершился публикацией анонимного "Разоблачения великой тайны франкмасонов" (1883), в котором "иерусалимское дворянство" было представлено врагом царя и Отечества.

Я. Брафман родился в 1824 году в семье раввина в местечке Клецке (Минская губерния) и первоначальное образование получил в хедере. Рано осиротев и боясь, что кагальные власти сдадут его в рекруты, Брафман до 34 лет был "кочевником", часто менял местожительство, пока в 1858 г. не крестился (по некоторым сведениям, Брафман сперва принял лютеранство, а затем — православие). Естественно, что неофит тут же занялся миссионерской деятельностью среди евреев. В противовес еврейским источникам автор апологетической статьи о нем считает, что Брафман был полиглотом, и приписывает ему знание древнееврейского, халдейского, арабского, немецкого, польского и французского языков21. При посещении (проездом) Александром II Минска в 1858 г. Брафман подал на имя императора записку о положении евреев и был вызван в Петербург указом Синода для разъяснений, а затем митрополит Филарет пригласил его в Москву и рекомендовал Брафмана на должность преподавателя древнееврейского языка в Минскую духовную семинарию. Одним из поручений митрополита было требование "изыскать средства к устранению затруднений, с коими евреи, желающие перейти в православие, встречаются на пути к этой цели"22.

Во время польского восстания 1863 года и до 1865 г. Брафман, занимаясь активной миссионерской деятельностью (его "улов" насчитывал несколько десятков "заблудших душ"), был членом комиссии по разбору бумаг на еврейском языке. С 1866 г. он в "Виленском вестнике" стал публиковать статьи на темы прозелитизма (например, "Взгляд еврея, принявшего православие, на реформу в быте еврейского народа"). В том

104

 

же году он получил должность цензора еврейских изданий в Вильне, а в 1868 г. выпустил свою первую книгу по "научному" антисемитизму — "Еврейские братства, местные и всемирные". Утверждения Брафмана, что еврейские общины являются государством в государстве, были сочувственно встречены попечителем Виленского учебного округа И.Н. Корниловым (известный географ, впоследствии председатель Петербургского славянского комитета). Корнилов убедил товарища министра просвещения И.Д. Делянова в необходимости использовать Брафмана как человека сведущего в еврейских вопросах и ревностного христианина.

Генерал К.П. Кауфман, бывший губернатором Западного края в 1865— 1866 гг., поручил Брафману сбор кагальных актов. Документы и записки Брафман предоставил начальству. Для рассмотрения предъявленных Брафманом обвинений еврейским общинам в крае была создана так называемая Виленская комиссия, в состав которой по требованию К.П. Кауфмана (затем при сменившем его на губернаторском посту генерале А.Л. Потапове) были введены и евреи. Отстаивая права и обычаи своего народа, еврейские представители пытались доказать недобросовестность Брафмана. Однако это не остановило Брафмана, и он, используя помощь учеников раввинских школ, перевел собранные им документы на русский язык, а в 1869 г. выпустил их отдельным изданием под названием "Книга Кагала".

Еврейские писатели резко осудили книгу и утверждали, что Брафман воспроизвел кагальные акты в частично искаженном виде, а его переводы во многом были неточными, да и комментарий издателя страдал ошибками и подчас заведомо ложными положениями. Однако русская администрация встретила ее с полным доверием: К.П. Кауфман в беседе с И. Гордоном рассказывал, что несколько десятков экземпляров книги Брафмана были присланы в Туркестан для рассылки в присутственные места, и ее чтение должностными лицами для знакомства с еврейским бытом было обязательным23. Государственные чиновники впоследствии на "Книгу Кагала" ссылались как на свод законов, и она выдержала несколько переизданий.

В 1876 г. Брафман опубликовал статью в полулиберальном "Голосе" с резкими нападками на Общество распространения просвещения между евреями. Особенное место в этих нападках занимала критика деятельности организации Альянс Израэли, которая была представлена в качестве "всесильного и всемирного" органа еврейского самоуправления.

Переиздания "Книги Кагала", дополненные рядом материалов, усиливавших ее антиеврейский пафос, так же как статьи и выступления Брафмана, по признанию всех авторов, писавших о нем, способствовали росту антисемитизма в России (достаточно вспомнить, что Ф.М. Достоевский в 1877 г. выступил с инвективой в "Дневнике писателя" против

105

 

нахлынувших "всем кагалом" евреев, которые "создали" государство в государстве и "захватили" в свои руки финансовое дело24). Переведенная целиком на французский и польский, а в извлечениях на английский и немецкий, "Книга Кагала" стала подспорьем и для европейских антисемитов.

За заслуги перед правительством, и за участие в Комиссии по всесословной воинской повинности Брафман в 1871 г. был награжден орденом св. Владимира четвертой степени. Он неоднократно получал от правительства "денежные подношения". После смерти Брафмана продолжателем дела "разоблачения еврейской зловредности" стал его сын Александр.

Предисловие к "Книге Кагала" во многом послужило "научной базой" для "ревнителей" из беллетристов (Б. Маркевич, Вс. Крестовский и т.д.) и публицистов (А. Шмаков, С. Нилус и др.). Интересно, что Г. Шварц-Бостунич в 1928 г. отмечал, что "крещеный раввин (у антисемитов всякий выкрест почему-то оказывается обязательно раввином. — С.Д.) Яков Брафман разоблачил часть "жидовских тайн" в знаменитой "Книге Кагала", выпущенной в Петербурге и скупленной жидами"25.

В "Книге Кагала" содержится 285 кагальных актов еврейской общины г. Минска, относящихся к 1794-1803 гг. Многие из них при переводе были существенно искажены, а в комментариях составителя, призванных доказать "независимость кагала", произвольно истолковывалось большинство решений.

В своем предисловии Я. Брафман выдвинул ряд положений, суть которых сводилась к определению "состава преступления" евреев Западного края. Так, например, цитата из акта № 797 в переводе Брафмана ("Решено возобновить царство нашего Государя, морейне, учителя нашего и великого раввина Израиля, чтобы он оставался раввином и председателем бет-дина нашего города еще на десять лет"26) была интерпретирована в том смысле, что "наш Государь" (морейну, раввин, учитель) противопоставлялся "ихнему" Государю, следовательно, община, дескать, была подчинена прежде всего "своему", а затем уже "гойскому" царю. По Брафману, из этого положения следует, что соблюдение общинного правопорядка для евреев предпочтительнее соблюдения государственного27.

Органом управления при "нашем Государе" у евреев выступает кагальный совет, а законодательным — бет-дин, находящийся в подчинении у кагальных начальников. Поэтому кагальные акты за № 155 и № 156 по поводу наказания непослушных, равно как и определения о "тайных преследователях"28, были истолкованы Брафманом в соответствии с общей концепцией еврейского самоуправления.

Ссылаясь на трактат "Сангедрин" (л. 37, б) о "четырех родах казни", Брафман, гиперболизируя всесильность и жестокость кагала, подчеркивал: "Нам желательно было бы умолчать о подобной постыдной черте в

106

 

древней организации еврейской общины (имеются в виду виды казни: побиение камнями, сожжение, усекновение мечом и удушение. — С.Д.), если бы документы и факты ясно не доказывали, что приведенная зверская система самосуда, при которой правительственные учреждения и власти нередко являются слепым орудием в руках евреев, преследующих антиправительственные цели, — применяется и по сие время в подпольной деятельности еврейских учреждений"29. Поэтому, указывает Брафман, молодые члены еврейской общины готовы выполнить любое постановление бет-дина, даже если оно и противоречит законодательству страны, в которой живут евреи30.

Естественно, что наличие у евреев "своего царя" и своих "карательных", да к тому же еще и "тайных" органов является обоснованием главного вывода Брафмана: евреи представляют особенное и независимое от официальных учреждений России некое "государство", а кагал, подчиняя себе более мелкие "братства", оказывается мощным и хорошо организованным механизмом, чья деятельность направлена не только на регламентацию личной жизни евреев, но и на тех, среди кого они живут. Не имея возможности управлять всеми евреями и неевреями, кагал стремится к "опосредованной власти", орудием которой является частное имущество.

Так, комментируя акт за № 132, Брафман, ссылаясь на талмудический трактат Баба-Батра ("имущество нееврея — что пустыня свободная") и юридические респонсы 1552 г. Иосифа Кулуна ("имущество нееврея — что озеро свободное"), утверждает, что кагал видит "не только в еврейских, но и в христианских жителях" своего района и в их имуществе как бы свою "государственную" или "казенную" собственность, которою он и распоряжается "на своеобразных правовых началах"31.

Еврейская пресса сразу же обратила внимание на недобросовестность автора. "Новое время", "День" и "Деятельность" еще в 1870 г. указывали на то, что Брафман при переводе произвольно урезал тексты и самовольно дополнил их, субъективно интерполируя отдельные фрагменты. Еврейские критики Шершевский, Зейберлинг, Моргулис доказали, что Брафман плохо знал древнееврейский язык.

Вместе с тем публикуя подлинные документы еврейского быта XVIII-XIX вв., Брафман "изобрел" новый принцип "научной" компиляции, который оказался, пожалуй, поистине "гениальным". Строя свой комментарий постановлений религиозно-культовых деятелей XVIII в. на цитатах из талмудических трактатов II-VII вв. и на суждениях еврейских религиозных мыслителей ХII-XVII вв., Брафман доказывал неизменность и вневременность еврейской общины, руководители которой не только сохраняли свою независимость от государственно-социальных учреждений, но и экономически закабаляли своих и чужих.

"Комментарии" выкреста-"раввина" оказались доступными для всех, а его "научный принцип" был настолько прост и достаточен для изобличения

107

 

"зловредности" евреев, что не воспользоваться "открытиями" Брафмана русская антисемитская беллетристика не могла.

Книга Брафмана заполнила недостающее звено в общей цепи "разоблачений", при этом разоблачалась не какая-либо одна секта (например, саддукеев), а весь еврейский народ, показания против которого дал сам еврей.

 

ЭЛИКСИР САТАНЫ

 

Если в литературе первой половины XIX в. образ еврея был фрагментарным и периферийным, то начиная с 70-х годов он постепенно перемещается к центру, поскольку обсуждение еврейского вопроса в русском обществе так или иначе оборачивалось обсуждением двух мощных идеологических тенденций — охранительно-православной и революционно-нигилистической. Для писателей из славянофильских кругов еврейский вопрос в его социально-политической прагматике был неразрывно связан с христианскими мифологемами, которые в той или иной степени диктовали возможные типы "окончательных решений" (см., например, Ф.М. Достоевский: "Еврейский вопрос", "Про и контра", "Status in Statu", "Сорок веков бытия", "Но, да здравствует братство" и т.д.).

Но если "Книга Кагала" Я. Брафмана определила исходные позиции трактовок "внутреннего врага", то "анонимный" труд "Великая тайна франкмасонов", опубликованный сперва в журнале "Век" (1883), а затем через четверть века появившийся отдельным изданием с подзаголовком "из бумаг О.А. Пржецлавского" (1909), четко очертил облик врага.

Еще в своих мемуарах, понимая, что читателю, возможно, покажется несколько фантастической идея "всемирного заговора", О.А. Пржецлавский решил "пойти с козырной карты": "Есть одно ненапечатанное сочинение, в котором доказывается, что полное осуществление саддукейской доктрины составляет теперь задачу и конечную цель одного древнего тайного общества, распространенного почти повсюду, скрывающегося до времени под благовидными формами". А редакция "Русской старины", публикуя его воспоминания, сочла нужным раскрыть "тайну" одного "ненапечатанного сочинения", поместив любопытную сноску: "Упоминаемое здесь сочинение принадлежит перу самого покойного Осипа Антоновича Пржецлавского, которым он и был занят в последние годы своей жизни"32.

Напомним, что "Воспоминания" были доставлены сыном покойного автора в "Русскую старину" 3 февраля 1883 г. В это же время в двух номерах журнала "Век", издаваемого М.М. Филипповым, появились "некоторые выдержки"33 из "Разоблачения великой тайны франкмасонов"34.

Связь между обоими "трудами", опубликованными в 1883 г. (1-й и 2-й главами из "Великой тайны франкмасонов" и "Воспоминаниями"

108

 

О.А. Пржецлавского), была "нейтрализована" в 1909 г.: "В числе бумаг, оставшихся после покойного моего отца, тайн. сов. Осипа Антоновича Пржецлавского, отыскана мною, между прочим, довольно пространная рукопись, озаглавленная "Великая тайна Фран-масонов", а также письмо на его имя от... Владимира Дмитриевича Философова, от 7 ноября 1873 года, коим он безусловно уполномачивал отца моего от своего имени и от вдовы его покойного брата Александра Дмитриевича Философова, — означенную рукопись огласить путем печати; из чего следует думать, что автором ее был именно никто иной, как уже в то время скончавшийся Александр Дмитриевич Философов, хотя иного у меня на это указания не имеется"35.

Казалось бы, что столь безапелляционное "следует думать" и вполне сомнительное "иного... указания не имеется" (конечно, не от корреспондента отца, а от самого О.А. Пржецлавского) — логически весьма противоречивы, а указания на наличие в архиве покойного письма от статс-секретаря В.Д. Философова без предъявления факсимиле или хотя бы его цитирования — не обладают юридической силой. Впрочем, публикуя (как "анонимный"!) "труд А.Д. Философова", издатель упомянул его имя только один раз в "Предисловии", предпочитая более подходящую "мимикрию" — "автор рукописи", зато вынес на титульный лист многозначительную фразу: "Из бумаг покойного О.А. Пржецлавского", и, по всей вероятности, сам подобрал эпиграфы из Нового Завета36.

Однако, во-первых, вместо "авторского" названия ("Великая тайна..."), сохраненного как название "рукописи", появилось общее редакторское: "Разоблачение великой тайны...". Во-вторых, в числе "почитателей" А.Д. Философова оказались не только родственники (брат и вдова "автора") и его комментаторы (отец и сын Пржецлавские), но и "несколько высокопоставленных лиц" (среди них — генерал А.Р. Дрентельн37 и Государственный контролер Т.И. Филиппов38), которые выразили "полную свою солидарность со взглядами ее автора"39. В-третьих, антиполонизм отдельных пассажей был согласован со временем составления рукописи —"после усмирения последнего польского мятежа 1863 года"40 и биографией... издателя.

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно. Напомним, что в свое время, после первого польского восстания (1831-1832) Пржецлавскому-отцу был вынесен соотечественниками смертный приговор "за предательство", а во время второго — русские сослуживцы инкриминировали ему, поляку Ципринусу, провокативное желание склонить правительство "к предосудительной жестокости"41. Как бы там ни было, но антипольские и антикатолические высказывания в рукописи вряд ли могли принадлежать ревностному католику и "тайному патриоту". Зато его сын (жена О.А. Пжецлавского также была католичкой), став воинствующим православным и русским шовинистом, мог посчитать нужным при под-

109

 

готовке издания в 1908 г. "дополнить" текст негативными высказываниями в адрес поляков и католиков.

Наконец, предлагая в 1909 г. "устаревшую" на 50 лет рукопись (помета А.О. Пржецлавского под "Предисловием"), издатель в своем предуведомлении особое внимание уделил отнюдь не устаревающей политической прагматике: "Затем, считаю необходимым добавить, что если я, ныне оглашая тайну масонов, могу навлечь на себя злобу российского и даже западноевропейского еврейства (хотя изобличения автора рукописи и мои относятся исключительно до саддукейской секты, а, быть может, также к секте сионитов, учение которых, кажется, недалеко ушло от учения саддукеев), то я, тем не менее, по мере сил моих, исполняю свое намерение в том убеждении, что своей пассивностью в данном случае я бы поступил против своей совести и тяжко согрешил бы пред Господом Богом и пред моей родиной"42.

Формулируя цели и задачи публикации "Великой тайны франкмасонов" в 1909 г. (после появления в 1905 г. "Протоколов Сионских мудрецов"43), А.О. Пржецлавский утверждал, что рукопись — "скорее научное, чем литературное произведение"44, и декларировал сугубо охранительную позицию к русскому самодержавию: "Правительство наше еще сильно, вера православная в народных массах не поколеблена, преданность Царю и вера в Него народа, войска и большей части дворянства сохранилась"45. Одновременно с этим он противопоставил "ученый труд" многочисленным литературным и "документальным" писаниям беллетристов и публицистов начала XX в.46, доказывая, что приоритет в раскрытии "жидо-масонского всемирного заговора" принадлежит владельцу рукописи О.А. Пржецлавскому и... ему — издателю47.

Однако "сюжет" издания (покойный автор А.Д. Философов, передавший рукопись на хранение третейскому лицу, который, в свою очередь, обогатил ее примечаниями, а затем завещал своему сыну и т.д.) — давно уже приобрел характер литературного приема. И хотя у нас, как и у издателя, нет "указаний" на счет авторства, можно предположить, что текст и наиболее интересные примечания к нему были написаны самим О.А. Пржецлавским, а литературное оформление издательского "сюжета" — выполнено его сыном.

В книге восемь глав48, каждая из которых посвящена рассмотрению узловых моментов истории России, масонства и еврейства. Но при этом "точка зрения", избранная автором, поражает не столько предвзятостью, сколько алогичностью.

Выделив в цивилизации утилитарный, научный и социальный прогресс, которые имеют "предметом ремесло, науку и гражданственность" (11), автор посчитал, что его схеме "соответствуют в России три государственные эпохи и три державных деятеля" — Петр I, Николай I и Александр II (12). Но поскольку разрушительная деятельность масонов иллюстрируется польскими мятежами, умолчание о деятельности Екатерины II

110

 

(участвовавшей во всех разделах Польши и присоединившей к России ее большую часть) и Александра I (разгромившего Наполеона и его польских союзников) — представляется странным и "злонамеренным".

Парадоксальной оказывается и логика. Если для автора петровское время — далекое прошлое, то царствование Николая I — та историческая эпоха, в которой он сам принимал непосредственное участие. Стоит ли удивляться, что "колоссальным памятником" для него "остается Свод русских законов" (в разработке которого О.А. Пржецлавский принимал участие под руководством... масона и реформатора-либерала М.М. Сперанского). Не менее дорога ему и эпоха Великих реформ Александра II (служебное рвение привело О.А. Пржецлавского на вершину его государственной карьеры). Казалось бы, что столь стройная схема поступательного развития России должна привести к мысли о всеобщем благоденствии, наступившем в результате социального прогресса. Именно здесь и ждет неожиданность. На самом деле вместо гимна новой "прогрессивной" реальности звучит... похоронный марш: «В обществе все как-то страшно, неестественно, натянуто; под успокоительной оболочкой бродят элементы разложения, чье-то невидимое прикосновение как будто парализует действия правительства или обращает их во вред государству; всякий чует приближение грозы, хотя и не понимает, откуда ей быть; все ожидают чего-то, все втайне чего-то боятся в будущем. Да и есть чего бояться; у нас уже порядочно выросло то настроение умов и акклиматизировалась та верно рассчитанная и искусно организованная пропаганда, за которую в XVIII в. последовало во Франции рождение кровожадного чудовища по имени: Революция» (23).

Таким образом, "кровожадное чудовище" оказывается детищем прогресса, а "настроение умов" — всего-навсего следствием рассчитанной и искусной пропаганды. Более того, пройдя все три стадии цивилизации, Россия XIX в. оказалась в ситуации Франции XVIII в. Парадокс в том и заключается, что благотворная деятельность "державных лиц" стимулирует поступательное развитие ремесел, наук и гражданственности, а они, в свою очередь, способствуют возникновению в обществе разрушительной стихии революционных преобразований. Но, доказав это, автор тут же причинно-следственную связь "эволюции" (исторического прогресса) и "революции" (государственного регресса) подменяет взаимоисключающими тенденциями "власти" (самодержавия) и "демократии" (народа). При этом, если "августейшая воля" монархов преследует положительные цели постепенных либеральных преобразований, то, естественно, "злокозненная воля" лишенных державности лиц руководствуется "интригами, эгоизмом и тиранией" (23). Следовательно, суть понимания истории оказывается в открытии "тайны" стремящихся к власти отдельных людей и различных партий.

Во 2-й главе автор приподнимает "покров древней Изиды": преднамеренное "разрушение религиозных и нравственных начал, которое не

111

 

могло быть полезным ни для какого общества" (25) — вот та "непосредственная причина Французской революции", которая, по мнению автора, была вызвана "заговором против истины". Раскрытие этого "заговора" и составляет "предмет" рассуждений, схема которых удивительно проста: христианскому миру противостоит мир "атеистический" (масоны), которыми руководят адепты иудаизма.

Конечно, автору было бы намного легче описывать "заговор", если бы не надо было "исследовать" промежуточное звено ("франкмасонский орден"), поскольку антиномия "христианство — иудаизм" за свое тысячелетнее существование стала давно уже "общим местом" антисемитов всех толков и национальностей.

Но, во-первых, "изобличения автора и мои относятся исключительно до саддукейской секты" (9), во-вторых, "ни в одном из памятников еврейской литературы ни о каком Адонираме... не упоминается" (44), в-третьих, "сущность доктрины франкмасонства есть только учение иудейских схизматиков, а не Моисеева закона", в-четвертых, "для уразумения истинного значения франкмасонского ордена нет надобности абсолютно утверждать, чтобы в настоящее время иудейский народ непременно принимал непосредственное и сознательное участие в действиях ордена" (49), в-пятых, "из ветхозаветной еврейской письменности известно, что между иудеями до Р.Х. никаких необыкновенных мистерий не существовало" (76).

И все же единственной и всепоглощающей idee fixe авторов "Разоблачения..." является как раз априорная вина еврейского народа во всех бедах христианского мира: а) "в торжественном признании в лице Иисуса Спасителя иудейского преступника, справедливо заслужившего казнь свою" (47), б) "евреи не могут не сочувствовать, со всею энергией затаенной исторической мысли, всеобщему упадку христианства и ослаблению государственных основ между христианскими народами" (50), в) "мы не можем не признать в них всегдашней враждебности ко всем другим национальностям... беспрерывного противодействия властям гражданским и духовным" (53), г) "стремление воздвигнуть на развалинах христианства, облитых кровью новых мучеников, всемирную иудейскую монархию, с ее Богом-мстителем, сметавшим когда-то с лица земли рукою иудеев целые поколения и нации" (67), д) "иудеи... готовят теперь христианам участь быть очистительною жертвою за дела своих предков" (73), е) "одни только евреи воспользовались всеми материальными выгодами современной цивилизации...", а пролетариат, "этот гнилой заражающий паразит современного человечества, созданный ленью, разнузданностью и интригою, вовсе неизвестен в еврейском обществе, лукавом, но трудолюбивом и дельном" (75), ж) "пришествие и воцарение над еврейским народом... Мессии... немыслимо без предварительного нравственного уничтожения христианства" (78), з) наконец, насколько "нынешние евреи причастны к франкмасонскому ордену, о том пишущий положительных сведений не

112

 

имеет, но нет сомнения, что не могут же они оставаться равнодушными зрителями осуществляющегося в их глазах падения христианства" (82). Подобная idee fixe сама по себе ни оригинальной, ни исключительной не была.

Другое дело, открытие "новой иудейской интриги" — "иудейской инициации", лежащей в "основании масонского ордена" (38).

Конечно, использование отдельных атрибутов еврейской символики, еврейских имен и слов, некоторых апокрифов позднего (не только еврейского) происхождения, интерпретации новозаветных событий и многое другое как в масонских "таинствах", так и в их описаниях — должно было, рано или поздно, "навести" на мысль о "жидовствующем" характере "вольных каменщиков". Однако объявить масонство "тайным" орудием иудеев, сознательно ими используемом против христианского мира, — такое могло прийти в голову только тому, для кого "иерусалимское происхождение" человека изначально значило не только социальную инородность, но и политическую неблагонадежность. Более того, при отсутствии прямых и объективных доказательств "еврейского заговора" против христиан, открытие "промежуточного" ряда (деятельность "тайных обществ", в том числе и масонских) между историческими эпохами неприятия мессианской роли Спасителя в древнем иудейском мире и участием евреев в революционных движениях европейских народов в XIX в. — должно было совершиться именно там, где конфликт еврейства с "туземным населением" (как это было в Царстве Польском во время Отечественной войны 1812 г.) носил ярко выраженный колониальный характер. В этом смысле вина евреев, принимавших участие в исторических событиях на стороне Российской империи, определяла и меру их вины как участников революционных движений, направленных против самодержавия. В обоих случаях зловредность "иерусалимекого племени" для ренегата Пржецлавского, побывавшего в рядах масонов и революционно настроенных соотечественников, и ретрограда, тоскующего о преобразователе просвещения в России, — Николая I и подозрительно относящегося к либеральным реформам Александра II — была ясна. Иначе обстояло дело с масонами, чье интергосударственное и интернациональное движение охватывало все слои общества, независимо от принадлежности адептов к "власть имущим" и их национальности.

И, как в случае с "древней виной" иудеев, участие масонов в кровавых событиях Французской революции определило их меру "вины" в "новейших политических событиях" (88), а идеология ретивого католика и верноподданного чиновника только подсказала логику "разоблачения".

Заимствование у евреев их священных книг (всего "Ветхого Завета" с Добавлением неканонических для иудеев "писаний"), ритуальных элементов и традиций, ряда литургических и собственно теологических приемов — в значительно большей степени свидетельствовало "против" христианства, чем против масонства. (Несомненно, что "автор" разоб-

113

 

лачения "великой тайны" был достаточно образованным человеком, к тому же воспитанным на богословских трудах и искушенным в истории христианства. Однако он ни разу не поставил под сомнение "иудейское происхождение" Нового Завета, хотя именно в появлении христианства следовало бы ему увидеть возможность "еврейского заговора", направленного на достижение "мировой власти"49.) Вместе с тем ни одному верующему христианину подобное и в голову не могло бы прийти. Зато противостояние двух религий, базирующихся на одних и тех же древних (дохристианских) источниках и сохранивших антагонистический характер со времен "иудейских" гонений периода Второго Храма и христианских гонений в последующие столетия, при своей абсолютизации оказывалось единственным смыслом и содержанием истории50. Поэтому масонство (как и христианство), пользующееся символикой, апокрифами, речениями и знаками иудейского происхождения, да к тому же еретически (как с католической, так и с православной точки зрения) воспринявшее некоторые христианские реалии, естественно, по мнению "разоблачителя", должно было занять сторону иудаизма.

Квинтэссенцией — "пятой стихией" — масонства была объявлена легенда об Адонираме, в которой библейская история строительства Храма оказывалась трансформирована, по словам автора "Разоблачения...", в мистерию кровавого убийства соперника Соломона, став "символическим основанием всего масонства": "Дело прежде всего состоит в том, что со смерти некоего Адонирама (в примечании: или просто Ирама, что значит благородный. — С.Д.), сына вдовы из колена Нефаилимова, бывшего главного строителя храма Соломонова и предательски умерщвленного... тремя иудейскими работниками, затерялось у иудеев какое-то таинственное слово, без которого окончание иудейского храма было невозможно" (43). Этим словом для масонов является слово Mac-benach ("плоть разрушается"), а в самой мистерии "нельзя не признать... символического языка евреев, напоминающего собою библейскую и талмудичгскую письменность" (43-44). Но, признается автор, легенда, вероятно, вымышлена по воскресении Христа: во-первых, потому, что "ни в одном памятнике еврейской литературы ни о каком Адонираме... не упоминается", во-вторых, потому, что "легенда эта... заключает в себе намеки, очевидно, направленные против сказания св. евангелистов о воскресении Христовом" (44).

Впоследствии С.А. Нилус51 предложил литературный перевод этой легенды по книге графа Кутейля де Кутелэ "Les sectes et societe's secretes", а Г. Бостунич дополнил этот перевод по варианту из романа А.Ф. Писемского "Масоны"52. "Научный" анализ легенды позволил Г. Бостуничу прийти к справедливому выводу: "Если взглянуть на легенду об Адонираме с чисто литературной точки зрения, то в ней придется признать продукт позднего по времени происхождения... Кроме противоречий с церковным

114

 

преданием, авторы ее впадают и в противоречие со Священным Писанием..". Затем он (в соответствии с концепцией "жидо-масонского заговора") внес существенные "шумы и помехи": "... всего вероятнее, что происхождением своим легенда обязана говорившему по-гречески левантийскому жидовству, перенявшему элементы Ислама, который, в свою очередь, почерпнул их из жидовства (не надо забывать, что о самом христианстве Магомет раньше всего узнал через арабских жидов)"53. Пожалуй, самым важным в этой сентенции является "круг" восприемников легенды: левантийское жидовство — Ислам — арабские жиды. И хотя Г. Бостунич категорически заметил, что с "историей легенда считается еще менее, чем с Библией"54, это не помешало ему прибегнуть, по его собственному признанию, "к таким перегриммировкам и толкованиям, что не знаешь порой, чему более удивляться: наивности одних или глупости других"55.

Несмотря на столь суровый приговор, легенда (как краеугольный камень масонства) была объявлена не столько содержанием масонского обряда посвящения, сколько... составом преступления "злокозненного" еврейства: "Но сорвем последний остаток аллегорической завесы, скрывающей действительность: смерть Адонирама... — это падение ветхозаветного иудейства; три иудейских работника, умертвившие Адонирама, — это три Иисусовых ученика, которые... распространили весть о воскресении распятого иудеями Иисуса... Абидаль — отцеубийца — представляет собою христианское учение, погубившее древний иудаизм, из которого оно вышло..." (45-46). В такой трактовке (Г. Бостунич целиком согласен с нею, приписывая авторство "Разоблачения..." А.Д. Философову56) легенда об Адонираме, воспринятая масонами от "левантийского жидовства", призывала к мести Абидалю, т.е. христианскому учению: "Стало быть, франкмасонский орден есть сила, солидарная иудейскому племени; стало быть, иудеи или их могущественные союзники, в свою очередь, готовят теперь христианам участь быть очистительною жертвою за дела своих предков" (73).

Представив масонов и иудеев "врагами Христового учения", можно было в дихотомию враждебных сил (христианство — иудейство) внести не только "вечный" исторический конфликт, но и предоставить верующим христианам увидеть в этом конфликте отблеск апокалиптического пророчества — войны "сынов света с сынами тьмы", войны Христова воинства с антихристом.

Однако публикации О.А. Пржецлавского (прижизненные и посмертные) ни в начале 70-х, ни в середине 80-х гг. XIX в. не могли еще стать для реакционных кругов России "руководством к действию" по ряду причин. Во-первых, революционное движение пока что не являлось столь массовым, каким оно стало в 90-х годах. Во-вторых, обработка общественного мнения в либеральную эпоху Александра II во многом была затруднена "великими реформами". В-третьих, именно в силу своей

115

 

ненаучности (вспомним примечательное письмо-послесловие А.О. Пржецлавского в издании 1909 г. казанскому профессору по поводу отсутствия ссылок на печатные работы57) "франкмасонский" заговор, а следовательно, и "еврейская инициация" должны были, в первую очередь, быть апробированы в беллетристике и публицистике, став, в конечном счете, благодаря писаниям, "общеизвестной теорией", не нуждающейся в научном оформлении.

 

ГОГ И МАГОГ

 

Пристрастное отношение к "христопродавцам" и преувеличение "еврейской опасности" для современной российской жизни, вызванное причастностью еврейской молодежи к революционным течениям, было "охранительным" как по содержанию, так и по форме. Поэтому только в исторической ситуации 70-х годов юдофобия приобрела четкие геополитические черты вполне сознательной концепции. Отныне речь шла не об "этико-мифологической" зловредности евреев, а о постулированной государственной неблагонадежности инородцев по отношению к России. Выразителями этой точки зрения стали посредственный беллетрист Б.М. Маркевич (1822-1884) и талантливый публицист и яркий романист Вс.В. Крестовский (1840-1895).

Б. Маркевич происходил из польской семьи, учился в Ришельевском лицее (Одесса), около тридцати лет служил чиновником по особым поручениям в различных министерствах, имел придворное звание камергера. За получение крупной взятки (более 5000 руб.) был уволен со службы.

Б. Маркевич в течение ряда лет сотрудничал в "Русском вестнике" и был (в отличие от М.Н. Каткова) последовательным антисемитом. Хотя "демократическая пресса" замалчивала творения Маркевича, А. К. Толстой, резко осуждая антисемитизм создателя "антинигилистических романов", считал его одним из крупнейших писателей. В многотомной "Истории русской литературы XIX в.", вышедшей под редакцией Д.Н. Овсянико-Куликовского, Б. Маркевичу уделено значительное внимание.

В 1884 г. в "Русском вестнике" появились первые главы романа Б. Маркевича "Бездна", завершавшего трилогию ("Четверть века назад" — 1878, "Перелом" — 1880-1881). Смерть помешала ему закончить роман, и родственники обратились к Вс. Крестовскому с просьбой дописать "Послесловие".

Стереотип антинигилистического романа был выработан уже в конце 1860-х годов. A.M. Скабичевский так характеризовал фабулу антинигилистического романа. Представители аристократии и высшего дворянства рисуются в самых привлекательных чертах. Именно в этом классе — спасение расшатанного общества, поскольку он остается "верным исконно старорусским культурным традициям". Представители же движения 60-х

116

 

годов изображаются бесшабашными отрицателями-нигилистами, отвергающими религию, семью, собственность, государство, измывающимися над всем святым и заветным и ради материальных благ готовыми на любое преступление... Спасение отечества начинается в либеральной гостиной губернского города, где герой "разражается тирадой о падении современных нравов..." Затем герой определяется на государственную или земскую службу в качестве (тут у авторов сего направления любимые должности) — или мирового посредника, судебного чиновника или чиновника особых поручений при губернаторе, и здесь-то "начинается уже серьезная борьба героя со злом, угрожающим основам и окраинам". Зло представлено в двояком роде: во-первых, в виде "коварной польской интриги, осуществляемой в образе пана Бжексержинского, который под предлогом служения отчизне на самом деле только и помышляет, как бы ехидно отомстить герою романа" за понесенную в присутствии синеокой девы обиду, и, во-вторых, зло представлено в виде "многоголовой гидры нигилизма, которое изображается в романе не иначе как панургово стадо саврасов без узды, возмущающих крестьян, подсовывающих в карманы героя возмутительные прокламации, посягающих, наконец, и на саму жизнь героя" — и все это под влиянием польской интриги... Вариациями служат современные события... Если автор главное внимание обращает на польскую интригу, то герой посылается в Западный край геройствовать на славу, если же романист напирает на панургово стадо, то герой попадает в 60-е годы в Петербург и вращается среди нигилистических студенческих кругов или даже литераторов... Вперемежку с общественными подвигами идут и любовные подвиги героя, который по стереотипу обладает, между прочим, и даром покорять женские сердца..." В конце концов, идеальная любовь к синеокой деве побеждает все соблазны. Синеокая дева представляет тип совершенной русской женщины, стремящейся к семейному очагу, свято охраняющей его основы. С этой во всех отношениях идеальной супругой наш герой, изможденный неравной борьбой, отправляется в свое поместье, посвящая остаток дней своих воспитанию будущих охранителей отечества58.

Обвиняя революционный лагерь в желании низвергнуть существующий строй, Маркевич воспользовался "польской интригой" и вывел в романе донкихотствующих бюрократов и либералов-земцев, прозрачно исказив фамилии крупных чиновников из правительственных кругов, близких к Александру II: А.Ф. Тимашёв — Митяшев, А.А. Половцев — Печенегов, Л.С. Маков — Савва Леонтьевич и т.д. Один из положительных героев Маркевича, генерал Торокуров, выразил кредо самого автора: "Ни одно из насаженных... европейских дерев не пустило прочных корней в почве, чуждой им по химической природе своей..." Не уделяя "еврейскому вопросу" самостоятельного значения, Маркевич вывел в романе "гнусные еврейские типажи". Так, талантливый пианист Н.Г. Рубинштейн (в романе — Николай Григорьевич Эдельштейн) представал отъявленным цинич-

117

 

ным бабником, а вольноопределяющийся из крещеных евреев Шефельсон ("жид из жидов"), естественно, оказывался гнусным провокатором59.

В романе во главе антиправительственного заговора стоит фигура с некоторыми еврейскими чертами по кличке Волк, в которой современники угадывали сходство с известным народовольцем Желябовым. Волк живет по фиктивному паспорту на имя Льва Гурьевича Бобруйского и числится студентом Технологического института. Будучи одним из партийных вожаков, Волк считает, что партия действует по Моисееву правилу — "око за око, зуб за зуб"60. По мнению героя, партией руководит некий "таинственный Далай-Лама". Далай-Лама так же остается неизвестен ему, как сам Волк неизвестен тем пешкам, которыми он самовластно движет во имя воли загадочного "исполнительного комитета". Его до болезненности развитое самолюбие и алчность ко власти нелегко мирились с той оппозицией, которую нередко встречали его предложения у лиц, занимающих равное с ним положение в революционной иерархии, и которую объяснял он "несомненным"-де влиянием этого высшего для них, а для него неведомого и ненавистного уже поэтому авторитета62. Приводя рассуждения Волка о "неизвестном" ему руководителе63, Маркевич выдвинул знаменательную идею, впоследствии подхваченную его "соавтором" Крестовским: революционное движение в целом инспирировано евреями, поэтому они во время польского восстания 1863 г. вели социалистическую и пораженческую пропаганду среди русских солдат64. Недаром среди политэмигрантов-террористов упомянуты Вейсс, Полячек и Арончик65.

Вместе с тем Б. Маркевич все-таки не может быть признан в истории русской литературы тем писателем, благодаря которому антинигилистический роман не только стал знаменем официоза департамента полиции, но и определил главное направление удара по революционному движению, в котором еврейское национальное меньшинство было представлено абсолютно непропорционально. Этим писателем стал автор "Послесловия" к роману Б. Маркевича "Бездна".

Вс. Крестовский родился в дворянской семье в Киевской губернии. Его отец служил комиссаром при Петербургском военном госпитале. Первоначально мальчик воспитывался в семье матери Марии Осиповны (урожденная — Товбич). В 1850 г. он поступил в 1-ю Санкт-Петербургскую гимназию. Известный педагог В.И. Водовозов обратил внимание на литературный талант гимназиста и помог ему в публикации стихов и переводов (особенно удачными были переводы из Горация и Гейне). Это решило на какой-то период судьбу Крестовского, и он, без какого-либо усердия, два года проучился на филологическом факультете Петербургского университета. Товарищем его по студенческой скамье стал добившийся вскоре известности критик Д.И. Писарев. Бросив учебу, Крестовский целиком занялся литературной деятельностью и в 1864-1867 гг. опубликовал в "Современнике" свой первый "физиологический" роман "Петербургские

118

 

трущобы" с подзаголовком "Книга о сытых и голодных". "Петербургские трущобы" сразу же привлекли внимание скандальностью описаний быта "отбросов общества" и яркостью характеров представителей разных национальностей.

Естественно, что среди них были и евреи: "Близ Обухова моста и местах у церкви Вознесенья, особенно на Канаве и в Подьяческих, лепится население еврейское — тут вы на каждом шагу встречаете пронырливо-озабоченные физиономии и длиннополые пальто с камлотовыми шинелями детей Израиля"66. Одна из героинь, Амалия Потаповна фон Шильце, как подозревали одни — "житомирская еврейка", имела "карие, жирные глаза в толстых веках с еврейским прорезом" и говорила, мешая "между собой фразы и слова французские, немецкие и русские с еврейским акцентом"67. У "царя наших финансов", банкира и барона Давида Георгиевича, собирался салон, изображенный столь же гротескно, как и сам хозяин. Для сыщика "из жидков" автор "подобрал" акцент: "Есць, васе благородие!..."68. Не без благодушия Крестовский описал и поиски темной толпы, разыскивающей врачей-евреев, подозреваемых в распространении холеры.

Интересно, что при переиздании "Петербургских трущоб" в 1935 г. советские редакторы исключили XVIII-XXII главы якобы из-за антисемитизма. На самом деле их, скорее, не устраивал отталкивающий натурализм сцен изуверского обращения с ребенком, которого затем заживо сварили христиане (малоправдоподобно, хотя Крестовский неоднократно подчеркивал, что каждый факт в своем романе он готов подтвердить документами).

Встречаются в романе и масоны (князь Яков Чечевинский), однако к евреям они не имеют никакого отношения.

Будучи несвободен от подражания "Парижским тайнам" французского писателя Эжена Сю, роман Крестовского, в свою очередь, также стал "образцом" для подражания — в 1868 г. появились "Киевские трущобы", автор которых пожелал остаться неизвестным.

В 1868 г. Крестовский поступил юнкером в уланский Ямбургский полк. В течение шести лет он занимался серьезными историческими разысканиями и написал "Историю Ямбургского полка", а затем по личному желанию императора Александра II в 1874 г. был переведен в гвардию для написания истории лейб-гвардии Его Императорского Величества Уланского полка. Одновременно он закончил повесть "Деды" (исторические картины из эпохи Павла I) и написал дилогию "Кровавый пуф", в которую вошли романы "Панургово стадо" и "Две силы".

Пребывание в Западном крае во время польского восстания 1863 г. дало обильный материал националистически настроенному писателю. Не случайно "польская интрига" постоянно будет встречаться в его произведениях (интриганы-поляки изображены и в "Петербургских трущобах"). Поэтому, когда в 1870 г. в Лейпциге вышел первый антинигилистический

119

 

роман Крестовского "Панургово стадо", стало ясно, что у "ревнителей" имперской триады "самодержавие, православие, народность" появился еще один ревностный адепт. Одним из лидеров нигилистов, изображенных в романе, был еврей Моисей Фрумкин — "великий практик в делах мира сего"69. Обладая "чистоиудейскою увертливою и находчивою сметкою", он довольно удачно обделывает свои делишки. Говорун и демагог, Фрумкин считает себя "космополитом", что не мешает ему в революции видеть средство для обогащения. Вместе с тем, когда его жизни угрожает опасность, безбожник-атеист истово крестится, выдавая себя за православного. По мнению писателя, Фрумкин — типичный деятель подполья, который использует в своих целях "панургово стадо" нигилистов.

Личная благосклонность Александра II позволила Крестовскому находиться в качестве царского историографа при главнокомандующем русскими войсками во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Его корреспонденции с театра военных действий постоянно публиковались в "Правительственном вестнике", а затем были изданы отдельной книгой.

К началу 80-х годов обострились англо-русские отношения, и Крестовский, прикрепленный к эскадре адмирала С. Лесовского, отправившейся на поиски удобной военно-морской базы у берегов современной Индонезии, занял должность секретаря тихоокеанской флотилии. Он совершил кругосветное путешествие. А затем в течение 6 месяцев находился в Японии: к сожалению, его сообщения о Стране восходящего солнца и об опасности войны с японцами не были учтены русским правительством. Тогда же, находясь на Дальнем Востоке, Крестовский составил записку о задачах колонизации Южно-Уссурийского края.

В 1882 г. Крестовский получил новое назначение и прибыл в Туркестан. Генерал-губернатор М.Г. Черняев, при котором он состоял чиновником по особым поручениям, направил его с дипломатической миссией в Бухару, а в 1887 г. в печати появился очерк Крестовского "В гостях у эмира бухарского".

Писатель довольно объективно описал бесправное положение бухарских евреев под властью средневекового владыки. Называя евреев Бухары единственной "русской партией", ожидающей прихода русских войск, Крестовский тут же подчеркивает, что, конечно, присоединение Бухары к Российской империи "значительно расширило бы их торговые и имущественные права и избавило бы личность еврея от унизительного положения, в которое он поставлен теперь под мусульманским режимом"70. Вместе с тем Крестовский, верный своему отношению к "жидочкам", счел нужным отметить, что ненависть мусульман к евреям вызвана не религиозными, а социально-экономическими причинами, ибо "еврей и здесь тот же злостный ростовщик, тот же маклер, перекупщик и гешефтмахер, тот же содержатель тайных притонов, разврата и контрабандный продавец запрещенных кораном вина и водки, хотя и торгует, по-видимому, одним шелком"71.

120

 

После службы в Средней Азии Крестовский состоял при Министерстве внутренних дел и совершил две инспекционные поездки по Центральному району России (Тамбовская, Тверская и Владимирская губернии) и по Закавказью.

Наконец, с 1884 г. по 1892 г. он печатался в газете "Свет" (опубликовано свыше 200 статей) и в журнале "Гражданин" (до 1881 г. деятельное участие в журнале принимал и Ф.М. Достоевский), а с 1894 г. Крестовский стал главным редактором "Варшавского дневника" (А.И. Герцен так заклеймил официоз: «"Варшавский дневник" — помойная яма, пристанище шпионов и провокаторов, орган Муравьева и Берга, грабивших Польшу»).

Напряженная работа подорвала здоровье Крестовского. Он умер в 1895 г. в возрасте 55 лет. Тело его из Варшавы было доставлено в Петербург и похоронено в Александро-Невской лавре.

Богатая событиями жизнь писателя, путешествия и поездки по многоплеменной империи — все давало пищу и материал для писательского таланта Крестовского. Однако, как это ни покажется странным, по-настоящему волновала его только одна тема: в ней, неистощимый на выдумки, писатель был удивительно монотонен и навязчив. Более того, политические пристрастия и "охранительная" идеология, пронизывавшие повествовательную ткань романов Крестовского, в определенной степени помешали ему стать тем, кем бы он мог стать. Его имя в истории русской литературы и русской общественной мысли осталось только как имя автора антинигилистических и антисемитских произведений.

Образы евреев из "Петербургских трущоб" и "Панургова стада" перешли в повести и рассказы Крестовского, постепенно преобразуясь из этнографо-курьезных в отрицательно-роковые типажи. Поначалу насмешливое отношение автора к героям "еврейских историй" было характерным именно в силу жанра бытовых и этнографических зарисовок. Так, подсмеиваясь над трусостью и тщеславием Соломона Соломоновича, Крестовский награждает его не только ужасным акцентом ("наса Россия") и столовым прибором для личного пользования по причине "трефного" окружения, но и отдает ему должное за его честность ("Рассказ о том, как мы с Соломоном Соломоновичем ехали из Чаушки-Пахалы в Горный Студень"). Элькес — "хороший жид" — благодушен, услужлив, подчас бескорыстен, хотя у "этого человека была совсем особенная, своеобразная и притом типично еврейская складка ума и мышления, в чем, собственно, и выражалась наибольшим образом его шельмоватость" ("Гашпидин Элькес"). Симпатична старая маркитантка Хайка, ссужавшая офицеров всем необходимым и преданная кагалом "херему" за отказ нанять улана сторожем на кладбище для "отвода" эпидемии ("Мадам Хайка"). Забавен в возвышен образ "жида Ицка", выручившего запутавшегося поручика, да еще "без жидовского процента" ("Кто лучше?" — "Посвящается другу моему Ицке Янкелевичу Штралецкому"). Эти и многие другие рассказы,

121

 

очерки и повести, написанные до русско-турецкой войны, вовсе не прогнозировали тот крутой поворот достаточно традиционного восприятия инородцев, который произошел с Крестовским в конце 1870-х — начале 1880-х годов.

По признанию самого писателя, в новой трактовке трафаретных фигур, дурно пахнущих луком и чесноком, коверкающих русский язык, промышляющих скупкой краденого и являющихся недобросовестными коммерсантами и поставщиками, основную роль сыграли русско-турецкая война и размах революционного движения, завершившиеся трагическим убийством Александра-Освободителя.

Сохранив "родовые черты" антинигилистического романа, Крестовский преобразовал его в роман политический, точнее, в геополитический, поскольку судьба отечества предстала судьбой вообще всей христианской цивилизации. Вот почему "всемирному заговору" одних он противопоставил "охранительное" сопротивление других. Более того, польская интрига, столь излюбленная писателями-антинигилистами, оказалась движима совсем другой интригой — еврейской. Это "открытие" Крестовского было не только своевременным с точки зрения полицейского департамента, но и актуальным с точки зрения имперских националистических кругов.

Свидетель и корреспондент русско-турецкой войны, Крестовский (как и многие другие его современники) был потрясен тем, что, оказавшись один на один с прогнившей азиатской тиранией, послереформенная Россия с колоссальным трудом одержала поистине Пиррову победу на Балканах. Потери России превышали 200 тыс. солдат, не считая увечных, а громадные расходы на ведение войны вконец разорили победителя. К тому же, вместо ожидаемого спада оппозиционных настроений ввиду военного триумфа русского правительства наметилась активизация революционного движения, следствием которой стала неминуемая террористическая деятельность, и первой жертвой ее пал сам царь. Катастрофа 1 марта 1881 г. заставила многих из лагеря "ревнителей" подать записки на имя нового государя Александра III Миротворца72. Среди этих памяток особый интерес представляет записка небезызвестного графа Н.П. Игнатьева: "В Петербурге существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой непосредственно находятся банки, биржа, адвокатура, большая часть печати и другие общественные дела. Многими законными и незаконными путями и средствами они имеют громадное влияние на чиновничество и вообще на весь ход дел. Отдельными своими частями эта группа соприкасается с развившимся расхищением казны и с крамолой... Проповедуя слепое подражание Европе, люди этой группы, ловко сохраняя свое нейтральное положение, очень охотно пользуются крайними проявлениями крамолы и казнокрадства, чтобы рекомендовать свой рецепт лечения, самые широкие права полякам и евреям, представительные учреждения на западный образец. Всякий честный голос

122

 

русской земли заглушается польско-жидовскими криками, твердящими о том, что нужно слушать только "интеллигентный" класс и что русские требования следует отвергнуть как отсталые и непросвещенные"73.

Для Крестовского подобная интерпретация современного положения была не нова. Более того, сама "славянская идея освобождения братских балканских народов", по его мнению, оказалась провокацией мирового еврейства, которое "загнало" Россию "в угол", и война стала неизбежной по двум причинам: во-первых, война должна была обессилить Россию; во-вторых, обогатить евреев. Средством же подталкивания к катастрофе стало для мирового еврейства революционное движение в России. Описывая демонстрацию 6 декабря 1876 г. и отмечая, что она была "польско-жидовской", Крестовский прокомментировал ее следующим образом: "Еврейская "учащаяся" и "протестующая" молодежь принимала в этом деле наиболее деятельное участие. В прежних политических процессах еврейские имена мелькали в одиночку, спорадически, а здесь они всплыли вдруг целою группой... Тут же с полною очевидностью сказалось стремление еврейских агитаторов связать чисторусское народное дело братской помощи восточным христианам с революционным делом "Земли и воли"... Направляющие нити этой жидовской демонстрации, очевидно, протягивались из-за границы, где расчет двойной игры был ясен: если испугается русское правительство движения, охватившего его народ, и отступится от славянского дела — оно станет крайне непопулярно у себя дома, а престиж России в славянстве и вера в нее на всем христианском Востоке будут надолго, если не навсегда, подорваны, и чрез это расчистится дорога на Балканский полуостров ее соперникам; если же это правительство, очертя голову, ринется в войну, — тем лучше, война существенно ослабит боевые и финансовые силы России, лишит ее на некоторое время свободы действий и даст громадные заработки европейским, особенно германским биржам и тому же еврейству, поставив русские финансы в рабскую зависимость от разных Блейхредеров..."74.

Считая войну "еврейским делом", Крестовский "доказывает" это казнокрадством и гешефтами: "Московским ссудным и учетным банком при заправительстве жида Ландау было расхищено в пользу берлинского жида Струсберга семь миллионов рублей, выданных ему под заведомо фиктивные ценности... в конце марта обнаружилась и в Петербургском "Обществе взаимного кредита" более чем двухмиллионная растрата..., а там пошло... Киевский банк, разворованный своими жидами Сиони, Либергом и Шмулевичем... Одновременно с этим шло и крупное святотатство —ограбление церквей, икон... На святой неделе в Петербурге в Исаакиевском соборе обнаружено похищение бриллиантов с иконы Богоматери на четыре тысячи рублей, а в Одесском соборе в самый день Пасхи украдена архиерейская митра с драгоценными каменьями... Следы многих таких покраж обнаружились потом у еврейских ювелиров, закладчиков и кабатчиков..."75.

123

 

При таком понимании событий вполне естествен вывод, сделанный Крестовским: "И в самом деле: в политических процессах — жиды, в мятежных уличных демонстрациях — жиды, в либеральной печати и адвокатуре — жиды, в банковских крахах — они же, в разных хищениях и святотатствах, в огульном ограблении казны и армии — тоже жиды, в сухарном и погонщицком деле, пустившем по миру тысячи русских крестьян, — опять-таки жиды, даже в "Красном кресте" — и там без них не обошлось! Все это до глубины души возмущало русских... (они. — С.Д.) впервые невольно призадумались о "еврейском вопросе в России"... Тут впервые всеми сознательно почувствовалось и сказалось остерегающее слово "Жид идет!" — и этот "жид" казался страшнее всякой войны и всякой европейской коалиции против России"76.

Так был создан "голем": единственным и пугающе всемогущим врагом России и русского народа оказался народец, составлявший не больше 1,5% всего населения империи, лишенный элементарных юридическо-политических прав, загнанный в черту оседлости, сохранивший не только "мифологические" черты ненависти к христианам и всепоглощающую любовь к "золотому тельцу,", но и "жажду мести" за многовековое унижение и надругательство над ним. Война "сынов света" (русских) против "сынов тьмы" (жидов) была объявлена. Вот почему не карикатурные образы "иерусалимских дворян", не гротескно-жалкие типы жидов Западного края, не порочно-благодушные характеры в "камилотовых шинелях", а мощные, целеустремленные и гордые натуры "вражеского племени" становятся героями антисемитских романов Крестовского77. Его трилогия ("Тьма египетская", "Тамара Бендавид" и "Торжество Ваала") впервые обосновывала в русской литературе геополитическую точку зрения на "еврейский вопрос" и вместе с ней определяла русский подход к "окончательному решению": политическая история Российской империи оказывалась не чем иным как войной Гога и Магога.

 

"ЖИД ИДЕТ!"

 

В воскресном номере за 23 марта 1880 г. на первой странице суворинской газеты "Новое время" было помещено "письмо в редакцию" под названием "Жид идет!" (возможно, инспирированное самим редактором). Автор письма, ссылаясь на еврейское засилие в железнодорожном деле, финансах и банках, промышленности, адвокатуре и в других областях трудовой деятельности и приводя "статистические данные" с таблицами, утверждал, что евреи стремятся к образованию только для того, чтобы захватить если не высшие, то хотя бы средние ступени общественной лестницы. "Письмо" вызвало широкий резонанс в русской и еврейской прессе. В периодике стали появляться отклики: "Еще по поводу жидовского нашествия"78, "Как мы, русские, притесняем евреев"79, "Плач евреев на берегах Днепра"80, "Сумбур идет"81 и т.д. Но, пожалуй,

124

 

декларативный характер этому инспирированному редакцией "Новое время" письму придал Вс. Крестовский, сделав название заметки девизом своей трилогии.

Сюжет, избранный Крестовским, был неординарен: молодая еврейская девушка, влюбившись в "гоя", не только покидает отчий кров ("Тьма египетская"), но и становится христианкой ("Тамара Бендавид"), а затем, убедившись, что в русском обществе ей как еврейке, несмотря на православное вероисповедание, все равно нет места, она становится сельской учительницей и в отчаянии по "зову крови..." вынуждена обратиться к своему дедушке ("Торжество Ваала"). И хотя последняя часть трилогии осталась незаконченной, Крестовский сумел высказать все, что составляло основу главного предупреждения писателя — "Жид идет!".

Новаторство Крестовского выразилось не только в смелости писателя, избравшего главным героем личность незаурядную, да к тому же еврейского происхождения, но и в том, что "исконный враг" был дан изнутри ("Тьма египетская"). Эта задача потребовала от Крестовского введения в повествовательную ткань такого непривычного для русского читателя материала, как многочисленные идишизмы и библеизмы, подробные описания еврейского быта и еврейской ментальности, всевозможные пояснения и примечания. Более того, его главной "заслугой" и главным "открытием" стал комментарий, в котором впервые в русской беллетристике были использованы в таком непривычно широком объеме собственно еврейская литература и еврейские источники: книги Танаха и поучения мудрецов, ссылки на средневековых комментаторов и интерполяции обычаев в современности, наконец, "научные" писания Брафмана и экзотические зарисовки Богрова.

Вместе с тем судьба героини и сюжетные перипетии позволили Крестовскому предложить читателю "исторические экскурсы": представить Берлинский конгресс 1878 г. как "вора" плодов победы русского оружия, "определить" причины войны России за "братьев славян" и "вскрыть" движущие пружины "еврейского заговора" в революционном движении ("Тамара Бендавид"). В третьей же части трилогии ("Торжество Ваала") писатель решил "объяснить" экономические последствия "еврейского засилия" на селе: грабеж крестьянства со стороны земских либералов-"жидочков" ("тушинский вор" Агрономский, земский врач Гольдштейн, провизор Гюнцбург, инспектор Миквиц, дорожный мастер Лифшиц и др.). Естественно, что "судьбоносной" целью еврейства, по Крестовскому, является их "мстительное желание" развалить Россию изнутри. Вот почему во всех политических процессах "красною нитью проходит прикосновенность ко всякого рода политическим преступлениям еврейского элемента"82. "Гог" (евреи) Крестовского виноват не только в экономических бедствиях государства, но и в прямом уничтожении россиян посредством распространения эпидемий и "залечивания" (у "дела врачей" 1952 г. долгая предыстория). В обвинительном акте писателя (достаточно "вольно-

125

 

мыслящего" и не клерикально настроенного) присутствует, тем не менее, вполне традиционная деталь: иноверцы и инородцы замахиваются на "святая святых" имперской триады — на православие! Былой мифологический антисемитизм (борьба христианства с иудаизмом) приобрел не только новые обоснования, но и предстал альфой и омегой в борьбе бедного Магога против всесильного и всезнающего Гога. И хотя публицистика Крестовского находится в прямом родстве с "Дневником писателя" Ф.М. Достоевского (кстати говоря, Достоевский все-таки нашел в себе мужество вопреки собственному антисемитизму призвать русских и евреев к сотрудничеству — "Но да здравствует братство!"), автор трилогии безапелляционно считал, что по причине еврейской экспансии ни компромисса, ни мира между иудеями и христианами быть не может. Сделав еврейскую ненависть к христианам и еврейскую жажду мести основой своей концепции, Крестовский задолго до "Протоколов Сионских мудрецов" создал "черно-белый" вариант исторического бытия.

Первые главы романа появились в январском и февральском номерах "Русского вестника" за 1881 г. В мартовском номере в связи с убийством императора Александра II продолжения романа не появилось, ибо дальнейшая публикация романа, по мнению главного редактора (крайнего националиста и полонофоба М.Н. Каткова, тем не менее считавшего требования об эмансипации евреев справедливыми), могла спровоцировать столкновения между русскими и евреями (действительно, летом и осенью 1881 г. на юге России прокатилась волна погромов). Крестовский согласился с доводами Каткова: "Тьма египетская" впервые увидела свет только в 1889 г.83.

Сотрудник Крестовского по "Варшавскому дневнику", в 1900 г. подготовивший к изданию последнюю часть трилогии ("Торжество Ваала"), Ю. Елец, ссылаясь на авторское мнение, следующим образом сформулировал идейно-тематическую основу трилогии: "Через все три романа красной чертой все время проходила одна мысль — показать силу еврейства в нашей общественной жизни и полное бессилие и беспочвенность нашей славянской расы по свойственному ей добродушию и халатности, не могшей противопоставить еврейской солидарности и энергии ни твердых убеждений, ни сильного противодействия, ни оказать вступившей в новую среду неофитке-еврейке столь необходимой для нее нравственной поддержки... Автор не случайно дал название первому роману "Тьма египетская": этим он хотел определить то хаотическое состояние, в котором в конце 70-х годов находилось наше общество, и ту нравственную тьму, в которую попала прозелитка"84. По сути дела "тьма" оказывалась "египетской" не только в отношении еврейской среды, но и в отношении мира православного. В этом двойном отрицании обеих сторон "баррикад" Крестовский, пожалуй, оказался единственным из тех писателей-антисемитов, для которых "тьма" надвигалась только из-за "еврейской экспан-

126

 

сии". Более того, отрицание Крестовским "славянских ценностей" в определенной степени способствовало тому обстоятельству, что "ревнители" не смогли использовать трилогию писателя в должной мере, и его романы вскоре ушли в архив истории. Одной из причин забвения, несомненно, явилась и германофобия автора, не позволившая впоследствии сделать Крестовского союзником нацистов85.

"Тьма египетская" начиналась с рассказа о праздновании субботы в семье богатого еврея ("Шаббос-кодеш"). В вечерней трапезе по традиции участвовали и трое посторонних, приглашенных рабби Соломоном: ученый проповедник (ламдан, магид), бездомный нищий и молодой "бохер-ешиботник". После сытного ужина ламдан произнес "легкий муссар вместо десерта" — проповедь, которая, по мнению Крестовского, представляла изложение стратегических целей и задач "заговора" всего еврейского народа против христиан ("Слово рабби Ионафана")86.

В основе проповеди лежали разные "источники" — подложное письмо Кремье, речь раввина на пражском кладбище или, точнее, "имперская" фальсификация — речь симферопольского раввина, якобы произнесенная в 1859 г.: "Раббосай! — начал он с приятною улыбкой, — я буду говорить... о задачах и значении еврейства в мире и о нашей будущности..." (26). "Земная программа" изложена Ионафаном по "пасукам": 1) "Постепенное с течением веков накопление богатств всего мира в руках евреев, постепенное овладевание рынками и биржами Старого и Нового света, пока, наконец, не сделались мы финансовыми владыками Вселенной" (29); 2) "Ныне враги, нас окружающие, находятся пока еще в периоде тьмы египетской... Итак, вот задача: ослаблять и, по-возможности, искоренять, истреблять тех, среди которых мы, пришельцы, поселяемся. Для этого мы должны строго блюсти законы братства и круговой поддержки между собой и не вступать ни в какое общение и соглашение с неевреями..." (34-35); 3) "Итак, раббосай... всемирное господство — вот задача и конечная цель еврейства... К ней мы должны стремиться!... И в самом деле, подумайте только, что стали бы делать мы, если б узко поняв свою задачу, стремились к одной лишь Палестине и восстановлению царства Еврейского в ее скромных пределах?... Нет, это была смерть еврейской идеи, смерть еврейства, ибо, ограниченное пределами маленькой Палестины, оно явилось бы сущим ничтожеством в среде могущественных держав и народов" (45-46); 4) "Сеть еврейства должна опутать собою все обитаемые страны... Еврей... должен быть повсюду один и тот же: братственный, как единоутробный, цепкий... липкий... взаимно друг друга поддерживающий, защищающий, охраняющий, покрывающий взаимные грехи и прорехи и стремящийся к одной и той же заветной цели... В том порукою нам великие имена насси... создавших и скрепивших всемирный союз еврейского братства... кагал кагалов, — словом, "Alliance Israelite Universelle" (46-47); 5) "Оно так и есть... все... сознательно или бессознательно, служат одной и той же великой цели и задаче еврейства...

127

 

действуют разлагающим образом на этот ненавистный христианский мир... Борьба с ним возможна, а потому обязательна... Не железом, а золотом, не мечом, а карманом" (47-48).

Нетрудно заметить, что столь грандиозные и космические цели, декларированные фанатиком, определяют "право" евреев считать себя "избранными", и, следовательно, для них все средства хороши, лишь бы осуществлялась конечная цель: поэтому еврею разрешено все — добиваться "наших гражданских прав", но "пользоваться этими правами обязаны не иначе, как стараясь всяческими путями сохранять свою индивидуальность", мы "можем поступиться... нашими внешними особенностями, даже... принять по наружности другую религию" (47).

"Начертав" столь величественную и сатанинскую программу действий "врагов Христовых", Крестовский в главах трилогии, посвященных публицистическому обзору исторических событий, нигде не отступил от "поиска" еврейской причастности к ним и еврейской ответственности за них. Однако последовательно предъявляемое им обвинение евреям в преступлениях против России и русского народа так или иначе обернулось странной и мистической стороной: крах внешней политики России оказался торжеством Европы; вместе с тем крах внутренней политики был определен собственно русскими экономико-социальными условиями. Более того, "доля" евреев в этой "тьме египетской" была сбалансирована, по свидетельству Ельца, колебаниями Крестовского — "в какой мере дать силу торжеству кагала", поскольку его героиня "не нашла ничего, чего так жадно ждала и искала в христианской среде"87. Вот почему, несмотря на тенденциозность автора ("зловредность" иудейского племени), ясная для него неспособность русского народа самому разрешить свои политико-социальные проблемы, по всей вероятности, во многом явилась причиной того, что трилогия осталась незаконченной.

Вместе с тем Крестовский, столь красочно и велеречиво представивший "всемирный еврейский заговор против России", фактически "позаимствовал" у жидов идею "избранности" для своего Отечества: его народ и Российская империя предстали противостоящими всему миру и всем другим народам. В этом парадоксе антисемита, устрашенного фанатизмом и глобальностью мышления рабби Ионафана и примерившего на "третий Рим" одежду Богоизбранности и, естественно, Богопредназначенности, — сказались не только "патриотическая" и "охранительная" идеи о мессианской роли России, но и вполне ординарный и националистически окрашенный комплекс неполноценности: «Среди этих "ходебщиков" и устроителей "фиктивных браков" так и кидаются в глаза армянские, грузинские и еврейские фамилии разных Кардашовых, Чекоидзе, Кикодзе, Гамкрелидзе, Джабадари, князя Цицианова, княгини Тумановой, Геси Гельфман, m-lle Фигнер, Млодецкого и проч.»88. Русский читатеталь, невольно прислушиваясь "к его горячему и остере-

128

 

гающему призыву "Жид идет!"89, в то же время различал в авторской теме воинственный голос расиста: "Общий, неудержимый крик восторга и целая буря "ура!"... Вчера и сегодня она воочию увидела и впервые поняла, что такое русский царь и русский народ, что это за сила и какие великие нравственные узы связывают их воедино. Как еврейке ей до сих пор это было чуждо и непонятно; как христианка она сердцем своим разумела эту силу и связь в настоящую минуту"90.

По всей вероятности, Крестовский даже и не осознавал прямой аналогии между придуманным им "заговором" еврейства и реально высказанной им "миссией" русского народа, для которого все остальные народы и нации — "полячки", "жидки", румынские "фигуры" с их румынским "маленьким Парижем" ("ибо румыны называют свою грязноватую полуцыганскую-полужидовскую столицу не иначе, как маленький Париж"), типичные "гороховые англичане", "хитрые греки", бешеные "Сулеймановы полчища", в "виду мерцавшего вдали множеством огоньков Царырада... где почти тысячу лет назад находился стан русских дружин Олега", "несчастные сипайцы", сербы, считавшие, что "можно положить предел безграничному русскому произволу", "болгарские политиканы", у которых еще "не зажили спины от вчерашних турецких канчуков", не считая извечного "немецкого врага" и "неблагодарного союзника" француза, короче, "все эти разношерстные представители Европы"91, в лучшем случае — только предмет "заботы", а в худшем — завтрашние соперники и враги.

Стоит ли удивляться тому, что эти бедолаги, подпав под "еврейскую зависимость", все до единого не желают понять того, что только Россия способна стоять во главе и только России принадлежит право судить, карать и благословлять государства и народы?! А вместо этого в Берлине "почему-то" должен был "собраться европейский ареопаг, с Россиею в роли подсудимой...".

«Берлинский конгресс действительно казался... "открытым заговором против русского народа"... Зато Берлин добился своей цели... Франция от нее отвернулась... славяне ускользнули из-под русского влияния... Австро-Венгрия получила подачку... Англия прикарманила Кипр, ограничила Россию в Малой Азии...»92.

С одной стороны, "Всемирный еврейский союз", возникший во всех европейских странах, а с другой — все страны Европы проявляют, по Крестовскому, удивительное единодушие по поводу России: она оказывается сперва втянутой в войну, а затем лишается плодов победы.

Так определяется автором единый фронт Европы и "Всемирного еврейского союза" против одинокого "воителя" за честь и славу славянства.

Россия, так же как и евреи в его концепции, вступает в борьбу со всем миром. Вражда "пришельцев" с "туземцами" во всех странах (еврейский заговор) оказывается оборотной стороной вражды России с Европой. Подобный парадокс в развитии антисемитских идей, подготовивший появление "Протоколов Сионских мудрецов", оказался чрезвычайно удобен.

129

 

Отныне каждый националист (русский, немецкий, французский, итальянский и т.д.) мог им воспользоваться: достаточно было указать на "всемирный еврейский заговор", чтобы тут же объяснить причины конфронтации одного государства со всеми остальными.

 

Примечания

 

1 Самарин Ю.Ф. Иезуиты и их отношение к России. М., 1868. С. 461.

2 См.: Бицын Н. Заметка на статью Санкт-Петербургских Ведомостей о польском катехизисе //Русский архив. 1873. Ms 1. С. 200-203. ("Пресловутый Польский катехизис, этот "katechizm rycerski", несомненно существует... Его литографических оттисков на польском языке не отрицают сами поляки... Так как... весьма вероятно, что литографических брошюрок этого "katechizm rycerski!" в настоящую минуту сыщется немного. Но... в тех же местностях была распространена еще другая брошюра, также на польском языке, но уже не литографированная, а печатная, и... изданная в Париже. Эта другая, печатная польская брошюра составляет почти от слова до слова ответ на статьи того "катехизиса рыцарского"... Кто бы ни был ее автором, но уж эта польская брошюра существует на глазах целой Европы, хоть и не пользуется европейской известностью. Она озаглавлена: "Katechizm nierycerski"). Примечательна "логика" доказательства оппонента: главное, что есть другая "печатная" брошюра, которая, являясь "ответом" на статьи — литографической — первой, тем самым и подтверждает ее существование.

3 Цит. по: Самарин Ю.Ф. Указ. соч. С. 462.

4 Там же. С. 462-469.

5 См.: Голицын Н.Н. О необходимости и возможности еврейской реформы в России // Гражданин. № 32-34. С. 597-598. Например, определение Н.Н. Голицына сущности "еврейского зла": "Считаю... что еврейское зло в России главным образом затрагивает три важные области нравственного мира... Вообще весьма странно существование этого патентованного антихристанского учения в среде православно-христианского общества... Тут весьма близко сходятся убеждения, стремления и симпатии евреев... и тех членов христианской общины, которые отшатнулись от Евангелия (ср. с Мнением о католицизме поляков и вредности иезуитов. — С.Д.). Если прибавить к этому — глубокое изощрение мышления вследствие талмудического (замените: шляхетского. — С Д.) воспитания, вредную ежедневную деятельность в области подлогов, обманов и всей практики жизни (ср.: "обирай русскую казну". — С Д.), вопиющие правила народного и живого "еврейского катехизиса", разрешающего всякий обман и всякую ложь ("всякая мера не только дозволительна, но и необходима... всякие средства хороши... не совестись лицемерить..." и т.д. — С Д.) и узаконяющего жестокий, гордый и тиранический взгляд на не-еврея..." и т.д.

6 Волков В.К. Основные этапы развития славяно-германских отношений в ХIХ-ХХ вв. в свете германской империалистической политики "Дранг нах Остен" (проблемы и задачи исследования). — В кн.: Исследования по славяно-германским отношениям. М., 1971. С. 9.

7 Кузьмин А. К какому храму ищем мы дорогу? М., 1989. С. 220.

8 Там же. С. 221.

9 Ср. с безапелляционным утверждением А.Г. Кузьмина (Там же. С. 221): "Вопреки мнению, нагнетаемому на Западе, панславизм в целом был враждебен русскому самодержавию".

10 См.: Чернуха В.Г. Правительственная политика в отношении печати в 60-70-е годы XIX века. Л., 1989. С. 29-31.

11 Цит. по: Чернуха В.Г. Указ. соч. С. 59.

12 См.:Там же. С. 160-161.

13 Страхов Н. Жизнь и труды Н.Я. Данилевского.— В кн.: Данилевский Н.Я. Россия и

130

 

Европа. СПб., 1895. С. XXIII-XXIV. В дальнейшем цитаты из книги Н.Я. Данилевского приводятся с указанием страниц по данному изданию в круглых скобках.

14 Там же. С. XXVI.

15 Там же. С. ХХГХ.

16 См.: Кузьмин А. Указ. соч. С. 220. Ученый, цитируя В.К. Волкова, принципиально смешивает понятия "австрославизм" и "пангерманизм", отодвигая тем самым время возникновения идейного течения немецкой националистической мысли назад, в царствование Николая I. При этом автор книги, главы из которой были опубликованы ранее в журналах "Молодая гвардия" и "Наш современник", к "защите" тезиса об антисамодержавном содержании "панславизма" привлекает А.Н. Радищева, декабристов, членов "Кирилло-Мефодиевского братства".

17 См.: Манфред А.З. Образование русско-французского союза. М., 1975. С. 220-225.

18 См., например, Кузьмин А.Г. Указ соч. С. 228-299 (с ссылкой на В.К. Волкова): "Начавшуюся в 1914 г. войну правители Германии сводили к схватке "между германством и славянством".

19 Именно так строили свои доказательства о "подлоге", "фальшивке", "плагиате" С.А. Нилуса первые "разоблачители" Ю. Делевский и В. Бурцев.

20 Как показали исторические события, оба идеологических течения ("панславизм" и "пангерманизм") оказались наиболее восприимчивы к принятию мифа о "жидо-масонском заговоре", следствием чего и стало столь бурное распространение в Германии "Протоколов Сионских мудрецов" после русской революции 1917 г.

21 См.: Русский биографический словарь (Я. Брафман).

22 Там же.

23 Цит. по: Дудаков С. К.П. Кауфман и еврейство // Возрождение. Иерусалим, 1989. № 11. С. 184.

24 Ср.: Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928. С. 82: "Что такое тайное международное правительство существует — предчувствовал, сознавал в душе своей еще наш гениальный провидец Ф.М. Достоевский, писавший (см. его "Дневн. писат." за 1877 г., март, кн. 2), что немыслимо существование такой сплоченной национальности без тайного внутреннего самоуправления и, наконец, прямо пришедший к выводу, что: "Жид и его кагал все равно что заговор против русских".

25 Бостунич Г. Указ. соч. С. 82.

26 Брафман Я.А. Книга Кагала. В 2 ч. СПб., 1882. Кн. 2. С. 348.

27 Там же. С. 351.

28 Там же. Кн. 1. С. 61-62.

29 Там же. С. 63.

30 Там же. С. 64-65.

31 Там же. С. 129.

32 Пржецлавский О.А. Воспоминания // Русская старина. 1883. Т. 14. С. 493-494.

33 М.А. Филиппов (1828-1886), писатель и редактор журнала "Век". См.: Русская периодическая печать (1702-1894). М., 1959.

34 (Аноним) Великая тайна франкмасонов // Век. 1883. Кн. 2. См. редакторское предуведомление (с. 127): "Из посмертных бумаг О. Пржецлавского. Хотя мы не разделяем многих взглядов автора, но записки очень интересны. М. Филиппов".

35 Разоблачение великой тайны франкмасонов (Из бумаг покойного О.А. Пржецславского). М., 1909. С. 3. О семье Философовых, в том числе и об "авторе" АД. Фило-софове, см.: Бенуа А.Н. Мои воспоминания. М., 1980. Т. 1. С. 499-508.

36 Разоблачение... (Титульный лист).

37 А.Р. Дрентельн стал "крестным отцом" П.И. Рачковского: завербовав его в осведомители, он потом способствовал служебной карьере начальника заграничной агентуры департамента полиции.

131

 

38 Т.И. Филиппов (1825-1899). — писатель-славянофил, с 1889 г. государственный контролер. См.: Богданович А.Л. Дневник. М.-Л., 1924. С. 156. ("Т.И. Филиппов, про которого даже митрополит говорит, что он тертый, большая дрянь... меняет свои мнения, как перчатки, сегодня одного убеждения держится, а завтра другого. Святого у него ничего нет, любит низкопоклонство, возражений не терпит, друг "Гражданина", где топит Победоносцева, желая попасть на его место, чтобы там сделать свои дела с помощью раскольников, которым всегда тайно покровительствовал, не из убеждений (у него их нет), а из-за того, что они богаты").

39 Разоблачение... С. 7.

40 Там же. С. 3.

41 См.: Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. М., 1955. Т. 2. С. 112.

42 Разоблачение... С. 9.

43 Корень наших бед. М., 1905.

44 Разоблачение... С. 4-5.

45 Там же. С. 6.

46 Там же. С. 121.

47 Там же. С. 9.

48 Там же. Все цитаты из "анонимного" труда приводятся по данному изданию, страницы указаны в круглых скобках.

49 См.: Кузьмин А. Указ. соч. С. 163-174. Ср.: Маркиш Д. Накануне // Спутник. 1990. № 305. Август. С. 3: "Песни западных славян тревожат слух русских людей, и вот уже возникают в русских пределах общества перунистов, уверенных в том, что только дохристианское многобожие — спасение русского народа, а христианство — жидовская ересь, и Владимира Красное Солнышко подкупили хазары, а сам он — полуеврей, и жидомасонство отверг...".

50 См.: Бостунич Г. Масонство в своей сущности... С. 267-270. ("... теперь начинается месть не за тени, но за казнь исторических преступников").

51 См.: Нилус С.А. Великое в малом // Луч света. Берлин. 1920. Вып. 3. С. 301-312.

52 Бостунич Г. Масонство в своей сущности... С. 250. Прим. 5. С. 251. Прим. 12.

53 Там же С. 254-255.

54 Там же. С. 255.

55 Там же. С. 256.

56 Там же. С. 260-263.

57 См.: Разоблачение... С. 119-120: "Этим профессором был, по нашему мнению, А. Смирнов, автор статьи "Мессианские ожидания и верования иудеев около времен Иисуса Христа (от маккавейских войн, до разрушения Иерусалима римлянами)". (Ученые записки Казанского университета. 1900. Январь).

58 См.: Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. 1848-1908. СПб., 1909. С. 56-92. (Цитаты из антинигилистического романа даются по: Маркевич Б. Поли, собр. соч. В10 т. СПб., 1885. Бездна. Т. 8, 9, 10.)

59 См.: Маркевич Б. Указ. соч. Т. 9. С. 254-257.

60 Там же. Т. 10. С. 95.

61 Там же. С. 93.

62 Там же. С. 98.

63 Там же. С. 163.

64 Там же. С. 123-124.

65 Там же. С. 256.

66 Крестовский Вс. Петербургские трущобы. В 2 т. М.-Л., 1935. Т. 1. С. 72.

67 Там же. С. 141-143.

68 Там же. Т. 2. С. 89 -91.

132

 

69 Крестовский Bс. Панургово стадо. Лейпциг, 1870. С. 44.

70 Крестовский Вс. Собр. соч. В 9 т. СПб., 1899-1905. Т. 7. С. 52.

71 Тамже. С.71-72.

72 См.: Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 годов. М., 1964. .338.

73 Цит. по: Зайончковский П.А. Указ. соч. С. 339-340.

74 Крестовский Вс. Собр. соч. Т. 8. С. 205-206.

75 Там же. С. 284-285.

76 Там же. С. 288-289.

77 См.: Якимов В. Крестовский в Нахичевани // Исторический вестник. 1902. № 3. . 952-953. Личное отношение Вс. Крестовского к евреям было вполне либеральным, писатель, вероятно, знал идиш, по крайней мере, он любил распевать еврейские песни и рассказывать анекдоты о евреях, хотя его устные рассказы о жителях Западного края всегда были сдержанны и достаточно объективны.

78 См.: (Аноним) Еще по поводу жидовского нашествия // Киевлянин. 1880. Кв 106.

79 См.: Лихачевский, священник. Как мы, русские, притесняем евреев // Русь. 1881. № 40.

80 См.: (Аноним) Плач евреев на берегах Днепра // Новороссийский телеграф. 1880. №1665

81 См.: (Аноним) Сумбур идет // Рассвет. 1880. № 13.

82 См.: Крестовский Вс. Собр. соч. Т. 8. С. 286.

83 Первая часть романа была опубликована в журнале "Русский вестник", № 1-2, за 1881 г. Первое издание — Крестовский Вс. Тьма египетская. СПб., 1889.

84 См.: Крестовский Вс. Собр. соч. Т. 9. С. 488.

85 Германофобия Вс. Крестовского — чрезвычайно важное историческое явление. Ср.: Манфред А.З. Указ. соч. С. 22-23: "Во время войны 1870-1871 гг. официальная позиция русского правительства была, как известно, откровенно благожелательной к Пруссии... Габриак... так определил своеобразие нейтралитета России: "Император... оставался нейтральным до конца... тогда как большинство России придерживалось нейтралитета, благожелательного к Франции..." "Никогда еще наше правительство не находилось в таком разъединении с общественным мнением..." — записывал Феоктистов. Мещерский, редактор "Гражданина", "слуга царя", и тот в своих мемуарах отмечал резкое расхождение правительственного и общественного мнения... Подобный же смысл имеют свидетельства графа Валуева, Ф.И. Тютчева, Никитенко и др." Антигерманские настроения особенно усилились после Берлинского конгресса 1878 г.

86 Крестовский Вс. Собр. соч. Т. 8. В дальнейшем страницы романа указываются в круглых скобках.

87 Елец Ю. Послесловие. — В кн.: Крестовский Вс. Собр. соч. Т. 9. С. 489.

88 Там же. Т. 8. С. 207.

89 Там же. С. 489.

90 Там же. Т. 8. С. 248.

91 Там же. Т. 8. С. 290-291.

92 Там же. Т. 8. С. 289.

 

Глава четвертая

 

ВРАГИ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

 

ПРОВОКАТОР

 

Одной из особенностей антисемитской беллетристики (впрочем, как и публицистики) является диффузия одинаковых идей и сюжетов. Не претендуя на оригинальность, творцы повестей и романов о евреях, как и многочисленные "критики" еврейского образа жизни и иудаизма, без зазрения совести заимствовали друг у друга все, что только могли, абсолютно не считаясь с фактом, что они "открывали" давно открытое их предшественниками. Возможно, этим феноменом эпигонства объясняется то колоссальное количество статей и брошюр, книг и томов, которые буквально завалили издательства и полки магазинов. Однако, если "научные труды" конца XIX в.1 вряд ли сыграли главную роль в создании "Протоколов Сионских мудрецов", то беллетристика, несомненно, была в этом деле не только "повивальной бабкой", но и "кормящей мамкой". Вот почему в мифе о "всемирном заговоре" евреев беллетристическое начало занимает по праву доминирующее место, а среди беллетристов конца 90-х годов, подвизавшихся на ролях "ревнителей" и "пророков", пожалуй, главенствует мрачная фигура выкреста и ренегата С.К. Эфрона-Литвина.

Эфрон (Ефрон) родился в 1849 г. в Виленской губернии в весьма набожной еврейской семье и, возможно, приходился родственником одному из издателей энциклопедии "Брокгауз и Ефрон", а, следовательно, находился в родстве с виленским гаоном2. Имя Эфрона до крещения неизвестно. Его дед был раввином. В 12 лет Эфрон поступил в Виленское училище. Глубокое впечатление на юношу оказало польское восстание 1863 г., так что роман "В лесах и в подполье" (СПб., 1893) во многом строился на воспоминаниях автора. Учась в раввинатском училище (впоследствии, кстати, преобразованном в Еврейский учительский институт), Эфрон сотрудничал в "Виленском вестнике". Закончив в 20 лет училище, юноша собирался поступить в Петербургский университет, но, опоздав сдать экзамены, начал преподавать русский язык и арифметику в еврейской школе ("Талмуд-Тора") уездного города Слонима. С 1869 г. Эфрон стал

134

 

печататься в русской прессе: в "Вестнике Западной России" (№ 9 и 11) появился первый рассказ юноши под названием "Из еврейского быта". В начале 70-х годов он перебрался из Вильны в Петербург и стал вольнослушателем Горного института.

Стремясь к писательству, Эфрон отнес в журнал "Русский мир" (редактор генерал М.Г. Черняев) свой "обличительный очерк", который чрезвычайно понравился Черняеву, хотя тот и обозвал плохо говорившего по-русски автора "наглым жидом". Это не помешало тому, что между прославленным генералом и начинающим писателем завязалась дружба, продолжавшаяся до смерти М.Г. Черняева. Редактор "Русского мира" предсказал Эфрону литературную известность, постоянно поддерживал писателя материально и даже внес деньги за учебу студента. Однако, проучившись три года в Горном институте и так и не закончив курса, Эфрон неожиданно покинул Петербург и поселился у родителей в Вильне. Затем столь же неожиданно он уехал в Москву, надеясь поступить в Императорское Московское техническое училище, но занятия литературой отвлекли его и на этот раз от учебы. Здесь он стал активно сотрудничать в редакции "Современных известий", редактором которых был известный антисемит Н.П. Гиляров-Платонов3.

Скорее всего в конце 70-х или в начале 80-х годов Эфрон крестился, но о неискренности этого шага судить трудно: митрополит Антоний утверждал, что в период их знакомства "крещеный иудей" был последовательным, достойным уважения христианином "из евреев", который сожалел о своих братьях ("израильтянах"), пребывающих в религиозном заблуждении4. Вместе с тем "либеральная болтовня" закончилась для Эфрона в конце царствования Александра II весьма печально: он был арестован по подозрению в "революционной пропаганде", но вскоре освобожден. Отделавшись легким испугом, Эфрон любил подчеркивать, что его либерализм не доходил до требований конституции, ибо он "не желал наступления царства адвокатов и говорунов и всяких других хищников-разночинцев с волчьими аппетитами и покладистою совестью"5. Как бы там ни было, но с этого времени друзьями Эфрона становятся люди только из правого лагеря: обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев, государственный контролер Т.И. Филиппов, славянофилы М.Н. Катков и.С.Ф. Шарапов. Как у многих ренегатов того времени, отступничество Эфрона было двойным — религиозным и политическим, а его путь, по мнению хорошо знавшего Эфрона театрального критика А.Р. Кугеля, был схож с путем другого политического ренегата — Л. Тихомирова6. Вероятно, этим объясняется раздвоенность Эфрона в начале 80-х годов: сокрушаясь о своих "заблудших братьях", он тем не менее опубликовал резкую критическую статью 3. Минора по поводу антисемитской книги И. Лютостанского (см. "Виленский вестник" за 1879 г.), защищал евреев от обвинений в ритуальных преступлениях, публикуя "Алилас дам", "Рассказ деда" (Московская неделя, 1881. № 1-5). Впрочем, и его критика разных сторон еврейской

135

 

жизни не доходила до крайностей Г. Богрова — например, рассказы "Жертва халицы" и "Развод", опубликованные в "Современных известиях" (1879, № 3, 69, 70-71). Эфрон не отказывался и от встреч с революционерами-эмигрантами, о которых впоследствии писал очерки (см. "Рассказы из быта женевских бунтарей" — Русский вестник. 1889. № 7-8). Он мог одновременно публиковать полный пиетета перед соотечественниками рассказ "Мой дядя реб Шепсел-Эйзер" в еврейском журнале "Восход" под собственной фамилией С. Эфрон и полный злобы и ненависти к ним рассказ "Искупление" в "Историческом вестнике" А. Суворина под псевдонимом С. Литвин.

В литературной критике творчество С. Эфрона-Литвина было оценено по-разному: одни — С. Гинзбург и Ю. Гессен7 — отказывали ему в писательском таланте, зато другие превозносили его дар. Так, Д.В. Туткевич неоднократно цитировал С. Эфрона-Литвина, считая, что в "отношении психологии еврея Крестовский значительно слабее..."8, а В.В. Розанов отмечал (по поводу рассказа "Искупление") при идейной отчужденности от него кровную связь писателя с иудейством, ибо как "у серьезного человека, дар автора — серьезен")9. Все произведения С. Эфрона-Литвина построены по известному шаблону. Обычно, по мысли автора, лучшие представители еврейства (чаще всего женщины) начинают сомневаться в истинности иудаизма и решают перейти в христианство. Кагал, естественно, изо всех сил преследует отступницу (реже, отступника). Счастливая или же несчастливая концовка, в зависимости от желания автора, одинаково возможна: так, в повести "Замужество Ревекки" дело заканчивается крещением и браком с "благородным гоем"; зато в повести "Жертвоприношение" (повесть удивительно напоминает роман Крестовского "Тьма египетская") девочка-отступница, преследуемая фанатиками, кончает жизнь самоубийством10.

В 1897 г. в Петербурге появилась книга С. Эфрона-Литвина "Среди евреев", названная так по первой из помещенных в ней повестей, впервые опубликованной в 1896 г.11.

Как это стало ясно спустя 10 лет, в основе сюжета повести оказалась литературная версия похищения "Протоколов Сионских мудрецов".

Некий еврей "коммерции советник" Моисей Борисович Бердичевский предложил безработной учительнице место гувернантки в его семье, состоящей из двух дочерей 10 и 8 лет, жены и ее отца-миллионера Бобруйского. Кстати напомним, что фамилия Волка (Желябова) в романе Б. Маркевича "Бездна" также была Бобруйский. Убедившись в совершенном знании немецкого языка будущей гувернантки, Моисей Соломонович ставит перед ней непременное условие: русская учительница обязана представиться семье в качестве курляндской еврейки. По словам Бердичевского, отец, человек старого закала, не может пустить в свой дом иноверку. Хотя такая роль и претила молодой учительнице, она из-за материальных трудностей все же приняла предложение.

136

 

Совершенно очаровав старого еврея, Пеша (как стали именовать учительницу) в качестве секретарши проникает в тайны кагала: тщедушный еврей оказался "всего-навсего" главой мирового заговора.

При встрече со старым Борухом Пеша почувствовала (повествование в повести "Среди евреев" ведется от первого лица) неординарность личности героя: "Последние слова он произнес с такой силой и с таким глубоким сознанием своего могущества, что, как мне казалось, совершенно изменился, превратившись из хилого, плюгавого старичка в крепкого духом и мощного телом, в какое-то чуть ли не высшее существо, способное уничтожить на своем пути всякие препятствия какими бы то ни было средствами, ни перед чем не останавливаясь, никого не страшась... Да, я вполне сознала, что передо мною был жид сильный и такой же мстительный и грозный, как и Иегова, которому он поклоняется" (33).

Войдя в доверие к старику, Пеша попадает в тщательно скрываемую от посетителей дома комнату (комната напоминала сарай, но с зарешеченными окнами, а в одном из углов стоял громадный железный шкап, крепко прикованный к стене) и узнает от Боруха: "Все тайны Израиля сосредоточены здесь... не пройдет и часа, и ты будешь посвящена в эти тайны... Тут вся моя тайная корреспонденция из всех концов мира... Вот письма из Вены! Вот из Берлина!.. Вот из Парижа!.. Вот из Лондона!.. Вот из Нью-Йорка!.. Вот из Константинополя!.. Вот из Иерусалима!.. Вот из Мадрида!.." (45). Далее гувернантка сообщала: «Он сортировал свои письма, продолжая именовать различные города разных стран света, откуда они получены. Письма, которые были написаны на древнееврейском языке, он отодвинул подальше, а на европейских языках разложил передо мною. "Видишь, сколько благочестивых евреев заняты борьбою с неверными и уделяют свое время и свои капиталы... Борьба идет не на жизнь, а на смерть! И победим мы, потому что с нами Бог, давший нам Тору на горе Синай, поставивший нас в челе всех народов, возвысивший нас над всеми и обещавший нам в наследство весь мир! Мы, народ царственный, всех победим, поработим и будем владычествовать над, всеми языками. Нечестивые народы погибнут от страстей своих, которыми наделил их сатана, а мы победим добродетелями, которыми наделил нас сам Бог-Цаваоф..."» (74, 79-80).

Секретарша работала часа два и среди различных второстепенных бумаг обнаружила письма весьма странного содержания: "Были эти письма совершенно иного характера, в которых передавались различные тайны разных правительств и подробно сообщалось о готовящихся законопроектах и мероприятиях величайшей важности. Первые требовали противодействия, а вторые надлежало всеми мерами поддержать. Излагались целые программы, с указанием, как нужно действовать относительно правительства того или иного государства. Читая эти письма, мне стало ясно, какая страшная сила сосредоточена в руках евреев и как они

137

 

пользуются ею во вред всего человечества! Рассеянные по всему земному шару, они крепкой сетью опутали все государства и, подобно пауку, высасывают все здоровые соки из своих жертв без остатка. Общность интересов евреев всех стран соединила их воедино на борьбу с остальными народами! Они, без сомнения, хозяева всего мира и, во всяком случае, таковыми сами себя считают. Знакомясь далее с содержанием сообщений корреспондентов... я пришла к заключению, что всеми государствами правят евреи!.. Но что меня больше всего возмущало, — это та страшная ненависть и то высокомерное презрение, которыми были проникнуты эти послания ко всему нееврейскому!.. Кто бы мог подумать, что он, этот безграмотный жидок, держит в своих руках все нити европейской политики, что ему известны все тайны европейских правительств, что он... представлял собою одного из выдающихся деятелей сильнейшей в мире организации, именуемой всесветным кагалом! Кто бы мог подумать, что известные на весь мир политические и финансовые деятели обращаются к этому ничтожному жидку с величайшим почтением и благоговением, дают ему поручения величайшей важности, спрашивают его советов и указаний. А между тем это было все так... Но Бог с ними, с этими европейскими корреспондентами... которые сообщали ему, как еврейство подкапывается под нравственность, благосостояние и религию чуждых мне государств и народов; но каково было мне узнать, как орудует всесветный европейский кагал во вред моего Отечества?! А между тем письма из Вены, Берлина, Парижа, Лондона и других больших центров сообщали, какие меры были приняты евреями, чтобы провалить наш последний, внешний заем; как при этом орудовали сообща кагалы всех значительных центров Европы и заставили даже Ротшильдов, вопреки их желанию, предложить русскому правительству ультиматум: содействовать этому займу только в том случае, если оно согласится даровать евреям равноправие! И какими средствами обладали эти подпольные деятели, эти кроты, работающие в своих норах и щелях!.. В какие-нибудь два-три часа я узнала так много еврейских тайн, так близко ознакомилась с подпольной работой еврейских кагалов, что все нити их интриг оказались в моих руках" (81-83).

Конечно, женщина, от лица которой ведется рассказ, была авантюристкой. С одной стороны, ее положение внушало ей страх, ужас и смятенье, а с другой — старик, внушавший ей эти чувства12, притягивал ее и заставлял преклоняться перед собой: "Я была польщена его доверием и внутренне гордилась тем, что страшный жид, перед которым всё трепещет... приблизил меня к себе и обращается со мной как с равной... К этому примешивалось и угрызение совести: я сознавала, что служу орудием страшного зла и помогаю старику в его гнусной деятельности в ущерб человечеству. Тем не менее я продолжала аккуратно заниматься с ним в его кабинете и с непонятным для самой себе рвением прониклась его интересами, входила в его дела и из всех сил старалась заслужить его

138

 

одобрение" (85). Однако, опасаясь мести старика в случае своего разоблачения (напомним, что Пеша — мнимая еврейка), гувернантка сняла копии с некоторых важных документов и похитила ряд подлинников. Затем она передала свою добычу доверенному лицу в Петербурге (93).

Сюжет повести Литвина, ставший известным русской публике в 1897-1898 гг., удивительным образом предвосхищал версии похищения "Протоколов Сионских мудрецов", появившихся в начале 1900-х годов, а "документально" подтверждаемая "письмами" к Боруху тактика и стратегия "всесветного кагала" — тексты самих "Протоколов".

Не случайно Г. Шварц-Бостунич, редактор нацистского листка "Мировая служба", называл впоследствии Эфрона-Литвина важным свидетелем их "подлинности" и "истории" "Протоколов"13. Вполне вероятно, что "бывший раввин" мог бы в департаменте русской полиции оказаться одним из их редакторов...

Через несколько лет после издания повести "Среди евреев" разразился скандал, связанный с постановкой пьесы "Сыны Израиля" ("Контрабандисты"), написанной Эфроном совместно с известным переводчиком пьесы Лессинга "Натан Мудрый" и не менее известным антисемитом В.А. Крыловым. Полковник Пирамидов, начальник охранного отделения, присутствовавший в театре, заметил: "Нет, это не демонстрация, а настоящая революция"14. Подобным образом охарактеризовал пьесу и критик А.Р. Кугель: "Это не была еще увертюра революции, конечно... это была настройка инструментов перед увертюрой"15.

В то же время известно, что Эфрон-Литвин читал реферат в защиту пьесы в редакции черносотенной газеты "Свет" (впрочем, он сам был в течение многих лет секретарем редакции газеты), а экземпляр пьесы "Сыны Израиля" преподнес актеру П.Н. Орленеву (дата на автографе — 20 апреля 1901 г., т.е. спустя несколько месяцев после постановки 23 ноября 1900 г.)16.

Через пять лет после скандала в Суворинском театре, Эфрон писал своему соавтору, знакомством с которым был обязан редактору "Исторического вестника" С.Н. Шубинскому: "Вам как природному русскому простят то, чего мне никоим образом не простят... Вы могли по незнанию так написать... Меня же будут ругать и обвинять в клевете и будут правы..."17.

Особо следует сказать о плагиате, оставшемся незамеченным многочисленными критиками всех лагерей. Дело в том, что в августе 1899 г. в "Историческом вестнике" появились воспоминания М.П. Межецкого, в прошлом офицера, а затем судебного следователя, под названием "Контрабандист. Сцены из жизни на западной границе". Описываемые в воспоминаниях действия происходили на русско-прусской границе в 1856-1857 гг.18. В рассказе Межецкого есть все, что затем оказалось в пьесе: евреи-контрабандисты, неподкупный русский следователь, выстрелы с обеих сторон, торжествующая справедливость и наказанный порок. Со-

139

 

авторы, дабы не быть пойманными с поличным, дополнили умеренный антисемитизм Межецкого фантазиями "а ля Крестовский".

О дальнейшей судьбе С. Эфрона известно мало. Приняв монашество, он после революции оказался в Югославии в монастыре святой Параскевы (Шабацкий округ), где жил с 7 июня 1921 г. до 23 июня 1925 г. На его смерть откликнулись как еврейские газеты и журналы19, так и монархическая пресса.

Характерно, что газета "Двухглавый орел" сообщила своим читателям, что умерший Савелий Константинович Ефрон (Литвин) был однажды вызван в департамент полиции для перевода захваченных у евреев документов, в сравнении с которыми "Протоколы Сионских мудрецов" выглядят безобидными.

Автор статьи "Тайные акты иудаизма" сетовал на то, что евреям удалось выкрасть столь обличительные свидетельства их "зловредности". Правда, С. Ефрон составил отчет о содержании документов и самолично его передал в 1918 г. Пуришкевичу. Однако этот отчет, в свою очередь, был также украден секретарем главы черносотенцев20.

Монархическая логика "безупречна": то, что могло быть украдено у евреев, естественно, могло быть украдено и у неевреев. Следовательно, дело вовсе не в наличии или отсутствии документов, достаточно, что "изобличительные материалы" были когда-либо и кем-нибудь описаны. Поэтому, для дальнейшего "следствия" по "всемирному еврейскому заговору" становилось возможным использовать не только литературные версии их "подлинности", но и утверждения авторов этих версий в качестве свидетельства их подлинности. Круг замкнулся.

Отныне между "литературой" и "действительностью" не существовало различий: то, что было придумано беллетристами, могло быть объявлено "документом", который, в свою очередь, становился основой для нового беллетристического повествования. При этом, естественно, ни ссылок, ни объяснений этим "широко известным фактам" не требовалось.

 

ПРЕОБРАЖЕНИЕ САТАНЫ

 

Временные границы создания "Протоколов Сионских мудрецов" с момента "кражи" до их первой публикации известны (1897-1903), хотя период их окончательного оформления охватывает еще одно десятилетие, а если учесть новую, в 1922 г., их публикацию в Германии, то следует говорить уже о двух десятилетиях. Поэтому в составе "Протоколов" надо различать генетические корни идей, возникавших на протяжении четверти века и пустивших ростки в прямо противоположных исторических ситуациях — предреволюционной (1897-1903), революционной (1906-1911) и послереволюционной (1917-1922).

Обстоятельство, что именно в 1903-1909 гг. вышли из печати почти все основополагающие "документированные" труды по "всемирному

140

 

еврейскому заговору", свидетельствует прежде всего о том, кому и для каких целей понадобилось окончательно решать "еврейский вопрос".

Английский исследователь "Протоколов Сионских мудрецов" Н. Кон отмечал: первой была напечатана несколько сокращенная "анонимная версия" под редакторским названием "Программа завоевания мира евреями" с 28 августа по 7 сентября 1903 г. в петербургской газете "Знамя". Редактор газеты П.А. Крушеван уведомлял, что его "Протоколы заседаний всемирного союза франкмасонов и сионских мудрецов" представляют перевод документа, написанного во Франции. Через два года та же версия, но на этот раз без сокращений, появилась в виде брошюры (цензурное разрешение от 9 декабря 1905 г.) под названием "Корень наших бед" и с подзаголовком "Где корень современной неурядицы в социальном строе Европы вообще и России в частности. Отрывки из древних и соврменных протоколов Всемирного союза франкмасонов". А в январе 1906 г. появилось новое издание брошюры с указанием имени редактора — Г.В. Бутми, но под названием "Враги рода человеческого" и с подзаголовком "Протоколы, извлеченные из тайных хранилищ Сионской Главной Канцелярии. (Где корень современной неурядицы в социальном строе Европы вообще, и России в частности".) Как пишет Н. Кон, еще "три издания этой версии появились в 1906 г. а два — в 1907 г.", кроме того, в Казани появилась в 1906 г., перепечатка с подзаголовком "Выдержки из древних и современных протоколов Сионских мудрецов Всемирного общества Фран-Массонов"21.

Начиная с первой публикации в газете Крушевана и до "казанской" версии, авторство по составлению "Протоколов" приписывалось то масонам, то "канцелярии Сиона". Во втором издании книги С.А. Нилуса "Великое в малом и антихрист как близкая политическая возможность" (первое издание — 1903 г.), которое увидело свет в декабре 1905 г. (цензурное разрешение от 28 сентября 1905 г.), в качестве приложения были напечатаны те же "протоколы" отсутствовавшие в первом издании книги), но под "историческим" названием "Протоколы Сионских мудрецов".

Сегодня уже, видимо, невозможно установить, кому принадлежит приоритет в приобретении "секретного документа" — П.А. Крушевану (1903) или С.А. Нилусу (1905), хотя в дальнейшем открытие "документа" было полностью приписано на основе авторского комментария "ученому пустыннику" Нилусу.

В постскриптуме газетной версии переводчик предупреждал читателей о том, чтобы они не путали Сионских мудрецов с... представителями сионистского движения. Однако во всех изданиях С.А. Нилуса синонимом слова "сионский" выступает слово "сионизм", а в издании 1917 года ("Близ есть, при дверех") содержится примечательная вставка: «Только теперь мне достоверно стало известным, по еврейским источникам, что эти "Протоколы" суть ни что иное, как стратегический план завоевания

141

 

мира... доложенный совету старейшин "князем изгнания" Теодором (?) Герцлем, во дни 1-го Сионистского конгресса, созванного им в Базеле в августе 1897 г.»22.

Вполне вероятно, что "версия" Крушевана и публикация С.А. Нилуса восходили к одному и тому же "протографу", и сомнительно, чтобы кто-то из них позаимствовал ее у единомышленника. Департамент полиции мог предложить свой "лабораторный опыт", с одной стороны, широким читательским массам в антисемитской газете, а с другой — царю и его окружению в составе мистического сочинения.

Версия Нилуса (а не Бутми) оказала влияние «на мировую историю... когда... появилась вновь в несколько измененном и пересмотренном виде, в большом объеме под названием "Близ есть, при дверех"... в 1917 г.»23. И "Протоколы Сионских мудрецов" надо рассматривать в составе книги С.А. Нилуса, а не в качестве самостоятельной газетной версии.

Среди наиболее распространенных источников свидетельства "еврейского заговора", заимствованных из европейской литературы, обычно указывают отрывок под названием "Еврейское кладбище в Праге и совет представителей двенадцати колен Израиля" из книги "Биарриц" бывшего полицейского агента Г. Гедше (1815-1878), писавшего под псевдонимом сэр Джон Ретклиф. Первый перевод на русский язык "речи раввина Эйгера" (как стали называть этот отрывок) появился в 1872 г., затем многочисленные авторы (майор Осман-Бей24, К. Вольский25, А. Калужский — A.M. Лавров26, Я.Г. Демченко27, С. Россов28, В.И. Протопопов29 и др.) использовали "литературную фантазию" Ретклифа в качестве общеизвестного исторического документа.

Помещая в "Приложениях" пресловутую "речь раввина" в 1906 г., Г. Бутми объяснял читателю: "В Лондоне появилась в конце истекшего столетия книга Д. Ретклифа "Обзор полит. исторических событий за последнее 10-тилетие". Сочинение это переведено на французский язык. Французская периодическая печать, не ожидая полного перевода книги, в виду интереса некоторых мест, воспроизводила таковые на своих столбцах. Таким образом, в парижских газетах и журналах появилась в переводе с английского в высшей степени интересная и поучительная для России торжественная речь (с еврейского языка) одного из раввинов, за достоверность коей помянутый автор принимает на себя ответственность... Этот чудовищный документ прислан в свое время печатным экземпляром на французском языке в редакцию... "Новороссийского Телеграфа"... напечатан в № 4996 названной газеты от 15 января 1891 г. ... Самая же речь относится ко времени Сангедрина (синедриона) 1869 г.30.

А.О. Пржецлавский-сын, публикуя "Разоблачение великой тайны франкмасонов", счел нужным завуалировать литературное происхождение "речи раввина": «В Сев.-Зап. крае среди еврейского и русского населения в огромном количестве списков распространяется приведенная ниже "речь

142

 

раввина к своим единоплеменникам". Приводим эту речь (может быть, и апокрифическую), как образчик той писанной литературы, которая не остается без глубокого влияния на настроение инородческой и русской массы»31.

Перевод "торжественной речи" с еврейского на английский, а затем на французский и русский с последующей публикацией в газетах, явился для Г. Бутми, по сути дела, доказательством ее достоверности, в то время как для А.О. Пржецлавского само распространение этой "речи" в "огромном количестве списков" стало основанием документальности образчика "писанной литературы". Нетрудно заметить, что в обоих случаях действовал высмеянный еще Пушкиным принцип "святости" печатного и распространяемого листа: "Мы все думаем: как может это быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано"32.

Литературность генезиса "основного документа" обвинения заставила С.А. Нилуса прибегнуть к мимикрии. В "Необходимых разъяснениях" к "Протоколам Сионских мудрецов" он привел большую выдержку из статьи К.И. Тура, опубликованную в "одном из ноябрьских 1910-го года номеров "Московских ведомостей", в которой безапелляционно утверждалось: «Лет пять тому назад в русской печати обсуждались тайные еврейские программы, облеченные в форму "Пражских речей", относящихся к 1860-м годам...» (287). Так был окончательно снят вопрос о происхождении и, следовательно, о допустимости использования "образчика" литературной выдумки Д. Ретклифа. Думается, что с неменьшим эффектом "ревнители" могли бы цитировать не англо-французский источник, а свой отечественный — речь рабби Ионафана из романа Вс. Крестовского "Тьма египетская".

Основные положения "документа" Ретклифа были трансформированы в отдельные "протоколы" еврейского синедриона: еще только намеченные в "Пражских речах" "теоретические пути и средства к достижению еврейского владычества" были подтверждены "примерами и явлениями многолетней практики", которые излагались в "Протоколах Сионских мудрецов" — документах "почти нашего времени" (287). И об этой структурно-генетической взаимосвязи "речи раввина" и "протоколов" забывать не следует.

Ни история публикации корпуса "протоколов"33, ни акт их сотворения в лаборатории департамента полиции Российской империи (как и в случае с "речью раввина") вовсе не отменяли возможность их включения в состав определенной догматико-мистической концепции именно в силу того, что ее "краеугольным камнем" был не "главный документ", а "глагол церкви": «Христова церковь вселенским своим голосом уже возвестила миру о приблизившейся напасти "огненного крещения"... Но пред вторым пришествием Господа в славе и страшным судом Господним должен на короткое время прийти "ин во имя свое", т.е. антихрист, который,

143

 

происходя от крови еврейской, станет царем и владыкой всей земли, мессией от Дома Данова того Израиля, на ком лежит кровь Мессии истинного, и судьбы которого доселе еще управляются фарисейством и книжничеством, заклятым на жизнь и смерть врагом всего нееврейского мира» (211).

Большинство исследователей выделяли "Протоколы Сионских Мудрецов" из книги С.А. Нилуса в качестве "самостоятельно существующего" текста34. Однако следует их рассматривать в религиозно-мистическом контексте мировоззрения "ученого из Оптиной Пустыни". Автор "Близ грядущего антихриста" был прав, заранее отказываясь отвечать на вопрос о реальности "Протоколов": «Меня могут, пожалуй, упрекнуть — и справедливо — в апокрифичности представляемого документа. Но если бы возможно было доказать его подлинность юридически, обнаружить лиц, стоящих во главе всемирного заговора и держащих его кровавые нити в своих руках, то была бы нарушена "тайна беззакония", а она должна остаться нерушимой до воплощения ее в "сыне погибели". Для вдумчивого христианского наблюдателя недостаточно ли доказательств подлинности "сионских протоколов" в окружающей его среде?..» (213-214).

Для религиозного фундаменталиста, каким был С.А. Нилус, "тайна беззакония" и была тем единственным обоснованием "подлинности", без которой веры в "сына погибели" быть не может, а, значит, и не может быть веры во второе пришествие Христа.

Дистанция между "произвольными" истолкованиями отдельно взятых "Протоколов Сионских мудрецов" и источниковедческим пониманием их роли и значения в контексте книги — такая же огромная, как между нацистским "решением" еврейского вопроса и надеждой С.А. Нилуса на то, что своей книгой он "не возбудил... вражды к ослепленному до времени еврейскому народу" (214).

Несмотря на многократную разработку мифа о "всемирном еврейском заговоре" в 80-90-х годах XIX в., необходимо отметить, что сам по себе, до выхода "апокалиптической" книги Нилуса, этот миф был рационально-материалистическим.

Действительно, обвинения в ритуальных преступлениях выдвигались против евреев только при наличии криминала убийства.

"Извечная борьба" иудаизма и христианства обосновывала возникновение "всесветного кагала" (и его "закабаляющую" христиан деятельность) политико-экономическими "доказательствами".

Впрочем, и разоблачение "великой тайны франкмасонов" так или иначе относилось к вполне земному и реальному "заговору" против власть имущих. Рационально-материалистические обвинения требовали только наличия аргументов (документов, показаний, улик и т.д.), которые в ходе следствия могли быть опровергнуты.

Ничего этого для мистико-мессианского антисемитизма не было нужно.

144

 

Вина евреев заключалась не в реально содеянном, а в самодостаточности мистических представлений и христианских мифологем, по которым им могли быть приписаны любые грехи. Поэтому мистико-мессианский антисемитизм, с одной стороны, ирреален, а с другой — основан на религиозной идеологии.

Антисемитская литература Франции, Англии, Австрии и Германии была представлена значительным количеством имен (граф Иосиф Артур де Гобино, шевалье Гужено де Муссо, Жорж Ваше де Лапуж, Пауль Антон де Лагард Бэттихер, Герман Альвардт, Хьюстон Стюарт Чемберлен, Виллибальд Гетшель и др.), так или иначе ставших популярными в России. Однако европейские страны не могли быть родиной мистико-мессианского антисемитизма, хотя впоследствии многие из них мгновенно заразились "бациллами" повсеместного "окончательного решения" еврейского вопроса. Причина возникновения мистико-мессианского антисемитизма именно в России, а не в другой стране заключалась в историческом опыте становления Московии в Российскую Империю. Как идея покоренных (и покоряющих), ассимилированных (а затем ассимилирующих), крещеных и крестящих вера в мессианское предназначение "святой Руси" стала национальной чертой русского характера35.

Образ России в мистико-мессианском обличии предстал в "Скифах" (1918) А. Блока36, хотя он и не был первооткрывателем. Еще Пушкин в своей статье "О ничтожестве литературы русской" (1834) писал, что России "определено было высокое предназначение... Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией...", а в примечании подчеркнул: "А не Польшею, как еще недавно писали европейские журналы; но Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна"37.

Конечно, начинать отсчет времени "образующегося просвещения" с середины XIII в. (с татаро-монгольского нашествия на Русь) — фальсификация38.

(Экспансия Востока, известная в мировой истории под термином "переселение народов", успешно докатилась до Рима, преодолев "необозримые равнины" еще не существовавшей Руси. "Азиатские полчища" не только не задержали создание европейской цивилизации, но, скорее, способствовали тому, что несметные толпы разноплеменных завоевателей были немедленно ассимилированы. "Ойкумена" Римской империи, растерзанная готами, гуннами, аланами, вандалами, свевами и другими варварскими племенами, стала колыбельно средневековой цивилизации, а христианская религия — мировой. Вслед за нашествиями "азиатов" в Европе совершился чрезвычайно важный процесс образования европейских наций и государств

145

 

с такими учреждениями и институтами, о которых древние народы не имели никакого представления, но благодаря которым "развилась цивилизация, не похожая на греко-римскую"39.)

Одним из парадоксов истории следует признать то, что задуманная в департаменте полиции Российской империи антигерманская акция обернулась антирусской. Главным вопросом "Протоколов Сионских мудрецов" является не установление источников "подделки века", а то, каким образом "русский вариант" (т.е. сугубо национальный) оказался, в первую очередь, приемлем для "исконного врага" России — Германии? Фашистская пропаганда Геббельса и Розенберга смогла придать "Протоколам Сионских мудрецов" характер "интернационального документа", растворив собственно "русскую идею" о мессианской роли "скифов" в своих планах по ариизации славян...

Но для эсхатологии абсолютно неважно, что является "материалом" и "документом", ибо логика ожидания "второго пришествия" Спасителя базируется на "Апокалипсисе" и многовековых "комментариях" к нему.

Исторические условия "конкуренции" православия с другими христианскими церквами способствовали возникновению не только мифа о "третьем Риме", но и созреванию национально-мессианского убеждения, наиболее кратко сформулированного в самоопределении "святая Русь"40: "Повергая старые кумиры... человечество на Западе вытравило уже... образ Царя Истинного... обратившись в состояние, близкое к анархии. Еще немного, и держатель конституционно-представительных и республиканских весов перетрется: весы опрокинутся и увлекут в своем падении все мировые государства на дно бездны мировых войн и самой разнузданной анархии. Последний оплот миру, последнее на земле убежище от надвигающегося урагана — некогда Святая Русь, дом Пресвятой Богородицы: еще в сердцах многих сынов и дочерей нашей матери-Родины жива и горит ярким пламенем их Святая, непорочная Православная вера, и стоит еще на страже Своего Царства неподкупный и верный его хранитель и оберегатель, Божий Помазанник — Самодержавный Царь Православный" (214-215). При таком противопоставлении одного, святого, государства, Российской империи —другим, погрязшим в анархии странам Европы, мессианское предназначение становилось фактором национальной обособленности — "избранности". Но при этом новозаветная традиция требовала "объединенного" фронта не государств, а церквей против "еврейских усилий отвлечь христиан от Христа": «Евреи, считающие себя Богом избранным народом, презрительно относятся к неевреям и никогда не были и не будут сторонниками проповедываемых ими "братства и равенства". Такая проповедь не более как коварная уловка еврейских вождей... Зараза проникла и в величайший оплот Православия на земле — Россию. Эта последовательность в распространении идей антихристианства доказывает, что какая-то темная сила руководит отрядами

146

 

восставших на Христа... Такими врагами для христиан являются евреи, издревле гонители и противники Христа и Его Божественного Учения. Евреи, исповедывающие веру в свое грядущее господство над миром, сознают, что осуществлению этого господства им мешает единение людей в одну великую семью последователей Христа» (290— 291).

Подобная "двойная" бухгалтерия (внутри христианского мира: святая Русь — Европа; за его пределами: христианство — евреи) определяла катехизис нового апокалиптического видения, содержанием которого становилась не борьба Христа с антихристом, а борьба всего христианства (во главе которого оказывалось православие) с еврейством. Надо было только придать этой, сугубо современной, интерпретации "Откровения" характер исторической неизменности "вековой войны" в "конце времен": "По данным тайного еврейского Сионизма, Соломоном с другими иудейскими мудрецами еще за 929 лет до Рождества Христова был измышлен в теории политический план мирного завоевания для Сиона вселенной. По мере развития исторических событий план этот был разрабатываем и пополняем посвященными в это дело последователями" (281). Более того, для "вящей славы" в "последователи" доктрины о "еврейском господстве" С.А. Нилус записывает и апостола Павла, как одного "из наиболее даровитых учеников" (281. Прим. 1). (Впрочем, последующие "ревнители" доведут эту оговорку ad absurdo: само христианство будет объявлено "жидовским делом" по завоеванию мира41.)

 

"САТАНИНСКОЕ ДЕЛО"

 

Издатель "канонического" текста "апокрифического документа" С.А.Нилус родился 25 августа (по ст. стилю) 1862 г. и называл себя сыном состоятельного орловского помещика. По утверждению Нилуса, род его происходил по отцовской линии со времен Петра I от пленного шведа, а по материнской — от Малюты Скуратова (чем Нилус чрезвычайно гордился)42. Состав семьи неизвестен, имеются лишь сведения о его брате, Дмитрии Александровиче, председателе Московского окружного суда. Оба закончили в Москве гимназию и юридический факультет Московского университета. После, окончания Нилус короткое время работал по судебному ведомству в Закавказье, но по неуживчивости характера должен был покинуть службу. Он пытался заняться сельским хозяйством, но из-за непрактичности был вынужден бросить и это предприятие. На остатки от родового состояния Нилус вместе с замужней Натальей Афанасьевной Володимировой отправился за границу и подолгу жил в городе Биарриц, давшем название известному роману Д. Ретклифа "Биарриц". Там у 21-летнего Нилуса и 38-летней Натальи Афанасьевны родился сын (впоследствии усыновленный отцом). Получив через Юлиану (Юстину) Глинку от П. Рачковского "Протоколы Сионских мудрецов", он стал пламенным пропагандистом идеи о "жидомасонском заговоре". По

147

 

свидетельству знавшего его по Оптиной Пустыни дю Шайла, Нилус в совершенстве владел несколькими западными языками и был начитан в современной иностранной литературе. Несмотря на непрекращавшуюся фактически связь с Натальей Афанасьевной, он по возвращении в Россию женился на фрейлине императрицы Александры Федоровны — Елене Александровне Озеровой, дочери гофмейстера, бывшего русского посланника в Афинах. Ее брат, генерал-майор Д.А. Озеров, был управляющим Аничковым дворцом. Придворные связи позволили С.А. Нилусу в 1905 году издать "вторым тиснением" книгу "Великое в малом", на этот раз с "Протоколами". В 1911 г. на средства одного козельского старообрядца Нилус переиздал свой "труд" под названием "Близ грядущий Антихрист".

Революцию и гражданскую войну Нилус пережил, находясь в России, никуда не эмигрировав, и даже умер "в своей постели" 1 (14) января 1929 г. (по некоторым сведениям — в с. Крутец Владимирской области, накануне дня Преподобного Серафима Саровского43). Имя Нилуса было большевикам известно: его несколько раз арестовывали, но отпускали из-за очевидной невменяемости. Один из мемуаристов, еврей-сионист, вспоминал, что в 1926 г. на Пасху он получил от еврейской общины продовольственную передачу и поделился с сокамерниками, среди которых был и Нилус, не преминув заметить издателю "Протоколов" о "наличии в маце христианской крови"44.

Считая себя учеником Вл. Соловьева, Нилус не только ссылался на "Три разговора"* но и посвятил этому сочинению философа в "Великом в малом" целую главку (VIII): "B.C. Соловьев о кончине мира и об антихристе. В.Л. Величко о В.С. Соловьеве", а в главе X, ставя вопрос о втором "страшном и славном пришествии Господа нашего Иисуса Христа", Нилус процитировал фрагмент о выборах "грядущего человека" из "Трех разговоров" Вл. Соловьева, заключив, что "ответ этот... не разрешает во всем объеме поставленных выше вопросов" (212).

Юдофильство русского философа Вл. Соловьева общеизвестно. Это обстоятельство порождало самые разнообразные предположения, вплоть до утверждения о его еврейском происхождении45. Но, конечно, дело было не в этом. Вдумчивый христианский философ должен был рано или поздно остановиться перед мировой загадкой: еврейством. Поэтому уже в зрелом возрасте Соловьев стал изучать под руководством Ф. М.Б. Геца древнееврейский язык. Соловьев занимался не только этимологией и грамматикой, но и живо интересовался объяснениями

__________________

* Источниками сюжета краткой повести об Антихристе Вл. Соловьеву послужили некоторые апокрифы, попавшие в Россию в XVII в. Наиболее известен вариант, вошедший в большое богословское сочинение Симеона Полоцкого "Венец веры католическия" (1670). См. пересказ легенды об Антихристе у Н.И. Костомарова в "Исторических портретах" — Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий и их преемники.

148

 

и толкованиями талмудических и раввинских комментаторов, прочитал трактаты "Авот", "Авода зара", "Иома", "Сукка"46. В 1886 г. он извещал учителя: "Еврейское чтение продолжаю. Кроме Торы и исторических книг, прочел всех пророков и псалмы... Теперь, слава Богу, я могу хотя отчасти исполнить свой долг религиозной учтивости, присоединяя к своим ежедневным молитвам и еврейские фразы"47. Изучение еврейских источников, несомненно, отразилось и на взглядах философа. Это подтверждают большинство исследователей наследия Вл. Соловьева48.

В многострадальный погромный период 1880-х годов Вл. Соловьев, в отличие от многих идеалистов, искал возможность помочь евреям, собрав 60 в Москве и чуть более 50 в Санкт-Петербурге подписей общественных деятелей России под воззванием в защиту гонимых и преследуемых, хотя опубликовать весьма умеренное обращение по тогдашним обстоятельствам ему не удалось49. Ему принадлежит и почетная роль первого русского, открыто прочитавшего 18 февраля 1882 г. публичную лекцию в Санкт-Петербургском университете об историческом значении еврейства50. В своих воспоминаниях профессор В. Сперанский утверждал, что обер-прокурор Синода К.П.Победоносцев донес Александру III, что "безумный Соловьев" даже пытался собрать митинг в защиту угнетенного еврейства, и царь против фамилии Соловьева в доносе обер-прокурора собственноручно написал "чистейший психопат"51.

Вл. Соловьев пытался неоднократно перевести еврейский вопрос из области теории в практику и в беседе с С.Ю. Витте прибег к следующим аргументам: "Беды и несчастья различных государств находятся в некоторой зависимости от той степени озлобленности и несправедливости, которые эти государства проявляют к еврейству: преследование нации, на коей лежит перст Божий, не может не вызвать высшего возмездия"52. Интересовался философ и сионизмом. Книга Т. Герцля "Judenstaat" ("Еврейское государство") произвела на него сильное впечатление. Однако, сочувствуя возрождению еврейской государственности, Соловьев не представлял ее иначе, как в форме теократического (во главе с Царем-помазанником из "дома Давида" или, на худой конец, в виде общины, руководимой первосвященником и Синедрионом)53. Соловьев, как свидетельствуют об этом его современники, умирая, молился за еврейский народ54 и последними словами его были "Шма Исраэль"55.

Филосемитизм Соловьева вызывал уважение даже у черносотенцев. Так например, М.О. Меньшиков (1859-1918), расстрелянный впоследствии большевиками за погромную деятельность, писал: "Владимир Соловьев не мог не любить евреев уже как поэт и мыслитель; слишком уж волшебна по продолжительности и судьбе история этого народа, слишком центральна его роль в жизни нашего духа, слишком трагичен его удел. Но не только этим держалась его тесная связь с еврейством.

149

 

Сколько я понимаю Соловьева, он сам — в благородном смысле этого слова — был еврей, по тайному, так сказать, тексту своей души, по ее священным напевам. Мягкая славянская душа в нем была существенно преобразована библейскими началами христианства, и он мог называться иудеем, может быть, в большей степени, нежели многие современные евреи"56.

12 ноября 1900 г. "Общество распространения просвещения между евреями" в синагоге почтило память умершего Соловьева, который был почетным членом Общества. Раввин, д-р философии А.Н. Драбкин, произнес речь, а вслед за ним выступили Н.И. Бакст и М.И. Кулишер, последний из которых напомнил, что, принимая звание почетного члена Общества, Вл. Соловьев заявил депутатам: "И настанет день, когда все народы пойдут за Израилем". При еврейском училище были учреждены 4 стипендии его имени, а в рекреационном зале был повешен портрет философа57.

О филосемитизме Соловьева следовало вспомнить потому, что одно из произведений философа, как это ни парадоксально звучит, сыграло исключительную роль не только в становлении мифа о "жидо-масонском заговоре", но и в аргументах С.А. Нилуса.

Весной 1899 г. Соловьев приступил к работе над "Тремя разговорами", в которые включил и повесть об антихристе. Написанное в Светлое Воскресенье 1900 г., предисловие стало последним произведением философа. Хотя пафос "Трех разговоров" направлен против учения Л.Н. Толстого, которое, по мнению философа, было псевдохристианским и получило распространение как раз накануне пришествия антихриста, Соловьев не забыл и масонов. Авторитет Вл. Соловьева в русском обществе был огромен, и, несомненно, "Три разговора" сыграли свою роль в утверждении мифа о "жидо-масонском заговоре" в сознании русской интеллигенции. Недаром Г. Бостунич как само собой разумеющееся отмечал, что в повести об антихристе "гениальный русский провидец" и "один из величайших философов мира" предвидел создание Лиги Наций как "венца масонских происков по закабалению всего мира"58.

Действительно, в повести об антихристе философ "предрек": "Вскоре... должно было происходить в Берлине международное учредительное собрание союза европейских государств. Союз этот, установленный после ряда внешних и внутренних войн... значительно изменивших карту Европы, подвергался опасности от столкновений — теперь уже не между нациями, а между политическими и социальными партиями. Заправилы общей европейской политики, принадлежавшие к могущественному братству франкмасонов, чувствовали недостаток общей исполнительной власти. Достигнутое с таким трудом европейское единство каждую минуту готово было опять распасться. В союзном совете или всемирной управе (Comite permanent universel)59 не было единодушия, так как не все места удалось занять настоящими, посвященными в дело масонами...

150

 

Тогда "посвященные" решили учредить единоличную исполнительную власть с достаточными полномочиями. Главным кандидатом был негласный член ордена — "грядущий человек"... Грядущий человек был выбран почти единогласно в пожизненные президенты европейских соединенных штатов..."60.

Однако, пожалуй, главное было не в "пророчестве", а в том, что задолго до создания "масонской" Лиги Наций "Три разговора" стали основополагающим материалом для книги С.А. Нилуса, который, пытаясь разрешить противоречие между "пророчеством" Соловьева и действительностью, писал: «Недоуменный вопрос этот осложняется тем, что этот "иной" (антихрист. — С.Д.) должен быть принят евреями как силой концентрированно-всемирной, тогда как сила эта до сих пор находится "в рассеяньи" и все еще именует себя "гонимым племенем"; что "грядущий человек" этот должен стать владыкой вселенной и подчинить себе весь мир, который еще и доселе разделен на могущественные государственные и национальные обособленности...» (212).

Тот факт, что спустя три месяца после выхода "Трех разговоров" B.C. Соловьев неожиданно скончался, не мог быть не отмечен "его другом Василием Львовичем Величко". Разговор философа и биографа Нилус процитировал в своей книге: "Любопытно, что он однажды, прочитав приятелю в рукописи... повесть, спросил его внезапно:

— А как вы думаете, что будет мне за это?

— От кого?

— Да от заинтересованного лица. От самого!

Ну, это еще не так скоро.

— Скорее, чем вы думаете.

Приятель Соловьева, рассказавший мне это, и сам тоже немножко мистик, подобно всем верующим людям, добавил потом не без волнения:

— А заметьте, однако: через несколько месяцев после этого вопроса нашего Владимира Сергеевича не стало; точно кто вышиб этого крестоносца из седла" (204).

Казалось бы, Нилус, цитирующий этот фрагмент, должен был обязательно прокомментировать его: вот как расправляются "слуги дьявола" с противниками. Однако, учитывая филосемитизм Соловьева, он только косвенно намекнул на возможный образ "самого", да и то в примечании к воспоминаниям В.Л. Величко, который пережил Соловьева "не более года на два или на три": "Достойно внимания, что и Соловьев и Величко умерли в молодых еще годах и полном расцвете физических и духовных сил. Таинственна и загадочна была смерть эта" (202). Правда, намек не остался без внимания. Г. Бостунич, со свойственной ему привычкой во всех случаях обвинять масонов и евреев, расставил точки над "i": «Витте был отравлен масонами... в 1917 г. Если они не стеснялись со своими, то что же удивляться, когда они уничтожали систематически выдающихся русских людей. Так ими был убит философ

157

 

Вл. Соловьев, вслед за обнародованием им своей последней книги "Три разговора"»61.

При этом как-то "ревнителям" не хочется вспомнить, что С.А. Нилус, например, совершив свой "религиозный подвиг" и дав "отравленное оружие" для убийства миллионов, прожил после первого издания "Протоколов" 1905 г. еще 24 года и умер в возрасте 67 лет — правосудие не свершилось, а "всесильные" жиды и масоны так и не отомстили "Оптинскому изгнаннику".

 

"КОНЦЕНТРИРОВАННО-ВСЕМИРНАЯ СИЛА"

 

Объединяя мистико-мессианские (христиане всех стран против иудеев и православные против остальных христиан) тенденции для "доказательств" всемирного "заговора", Нилус вынужден был сделать основным "документом" обвинения не "Пражские речи" (непосредственно "литературный факт"), а документально оформленные "Протоколы Сионских мудрецов", о чем и "предуведомлял" читателя: «В 1901-м году мне удалось получить в свое распоряжение от одного близкого мне человека, ныне уже скончавшегося, рукопись... (В примечании С.А. Нилус патетически отметил: "Помяни, боголюбивый читатель, в молитвах своих о упокоении болярина Алексия". — С.Д.). Лицо, передавшее мне эту рукопись, удостоверило, что она представляет собою точную копию-перевод с подлинных документов, выкраденных женщиной у одного из влиятельнейших и наиболее посвященных руководителей франкмасонства после одного из тайных заседаний "посвященньгх" где-то во Франции, этом оживленном гнезде франкмасонского заговора» (212).

Князь Н.Д. Жевахов, указав, что речь "идет о предводителе дворянства Чернского уезда Тульской губернии Алексее Николаевиче Сухотине, передавшем рукопись "Протоколов" С.А. Нилусу, своему соседу по имению и другу", уточнял "происхождение" рукописи: «Те же обстоятельства несколько иначе рассказывает прокурор Московской синодальной конторы, камергер Ф.П. Степанов, в своем письме, напечатанном в книге г-жи L. Fry "Waters Flowing Eastward" (Editions R.I.S.S., 8 av. Portalis, Paris, 1931).

"B 1895 году, — пишет Ф.П. Степанов, — мой сосед по имению Тульской губ. отставной майор Алексей Николаевич Сухотин передал мне рукописный экземпляр "Протоколов Сионских мудрецов". Он мне сказал, что одна его знакомая дама (не назвал мне ее), проживавшая в Париже, нашла их у своего приятеля (кажется из евреев) и перед тем, чтобы покинуть Париж, тайно от него перевела их и привезла этот перевод, в одном экземпляре, в Россию и передала этот экземпляр ему — Сухотину.

Я сначала отпечатал его в ста экземплярах на гектографе, но это издание оказалось трудно читаемым и я решил напечатать его в какой-нибудь типографии... сделать это мне помог Аркадий Ипполитович Келе-

152

 

повский, состоявший тогда чиновником особых поручений при В.К. Сергее Александровиче... Это было в 1897 г..."

Подпись Ф.П. Степанова засвидетельствована старшиною русской колонии... и не вызывает никаких сомнений. Недавно запрошенная мною дочь Ф.П. Степанова, княгиня В.Ф. Голицына... утверждает, что рукопись "Сионских мудрецов"... была на русском языке; что первое издание, на правах рукописи... было тоже на русском языке; что, вероятно, рукопись, полученная ее отцом, и была той подлинною рукописью, которую Ал.Н. Сухотин получил от анонимной дамы, причем неизвестно, была ли она предварительно переведена на русский язык с другого языка; что С.А. Нилус получил от ее отца ту же самую русскую рукопись, которую раньше ее отец получил от Ал.Н. Сухотина»62.

Еще один вариант "происхождения" рукописи рассказан в книге Ф.В. Винберга: "...когда стало известным, что сионисты осенью 1897 г. решили созвать съезд в Базеле, русское правительство... послало туда тайного агента": "Последний подкупил еврея... в конце съезда получившего поручение доставить отчеты тайных заседаний во Франкфурт на Майне... Гонец по дороге переночевал в маленьком городе, где русский агент ожидал его с группою переписчиков, которые за ночь сняли с документов копии..."63.

Таким образом, сами "ревнители" датируют появление "Протоколов" разными годами (1895 — Ф.П. Степанов, 1897 — Ф.В. Винберг, 1901 — С.А. Нилус). Однако дело, конечно, не в точности датировок: в конце концов, дистанция в 6 лет — вещь несерьезная. Суть дела в историко-политической ситуации возникновения "Протоколов" именно в конце XIX в. Поэтому некоторые обстоятельства, хотя и по-разному, тем не менее вполне определенно, содержатся во всех "мемориях".

Во-первых, "Протоколы" были тайно переписаны (переведены), в одном случае, в Париже подругой "влиятельнейшего франкмасона" или же еврея (С.А. Нилус и Ф.П. Степанов), в другом — русским агентом не то за границей по дороге во Франкфурт-на-Майне, не то в Вержболове по дороге за границу (Ф.В. Винберг и Н.Д. Жевахов). Неважно, что причастность департамента полиции к появлению "Протоколов" упоминается многими64.

Во-вторых, "апокрифичность представляемого документа", вполне понятная Г. Бутми, С.А. Нилусу, Н.Д. Жевахову и другим "апостолам", не является, по их мнению, достаточным основанием для отрицания подлинности "Протоколов", ибо "тайна беззакония" содержится в "окружающей" среде и в "отечественных и мировых событиях" (213).

В-третьих, решающим фактором обнародования "Протоколов" оказывается прогноз — "близ грядущий", определяющий характер современной истории как в мистическом, так и в политическом плане. Наконец, главным доводом "защиты" в "деле о подлинности" после революции стал довод о неспособности русского правительства вовремя оценить неизбеж-

153

 

но грядущее царство антихриста (большевиков). Так, Н.Д. Жевахов, ссылаясь на статью полковника А. Добронина (1934) об увольнении бароном Врангелем в 1920 г. губернатора Симферополя за разрешение распространять "Протоколы" в городе, констатировал: «Эта статья не только опровергает клевету на русское правительство, якобы сфабриковавшее "Протоколы" для погромных целей, но и доказывает невежество русских горе-генералов... Допустить, что "Протоколы" сфабрикованы русским правительством, значит — признать, что не только Советская Россия, но и весь мир, за исключением Германии, управляется по директивам русского Департамента полиции...»65. "Допущение" действительно бессмысленное, ибо публикация "Протоколов" не преследовала директивных целей со стороны жандармов или же со стороны правительства, что, однако, вовсе не отменяло основной цели данной политической провокации — компрометацию революционного движения как такового под лозунгом всемирного жидовского заговора.

Считается, что "Протоколы" были "сфабрикованы где-то между 1894 и 1899 гг.": «Страной, бесспорно, была Франция, как об этом свидетельствуют многочисленные ссылки на французские дела. Местом фабрикации, можно предположить, был Париж... одна из копий книги Жоли в Национальной библиотеке испещрена пометками, которые удивительно совпадают с заимствованиями в "Протоколах". Таким образом, эта работа была проведена в период дела Дрейфуса, в период между его арестом в 1894 г. и помилованием в 1899... создание фальшивки — явно дело рук кого-то из России ... человека, ориентирующегося на русское правое политическое крыло»66. Итак, изготовленные в предреволюционной ситуации накануне 1905 г., "Протоколы" стали "потрясающим документом" в апокалиптическом мире революционных преобразований после 1917 г.

Думается, что в такой и только в такой исторической перспективе следует рассматривать "творческую историю" документа.

Для первых изданий в 1903-1906 гг. текстологические разночтения публикаций "Протоколов", их количество, расхождения в нумерации "по рукописи" и нумерации в печати, ссылки на книги Талмуда или отсутствие таковых — все свидетельствует о том, что публикаторы приспосабливали "рукопись" к своим взглядам, придавая ей те смысловые оттенки, которые могли быть аргументами в их "символе веры".

Современный исследователь утверждает, что сравнение "варианта". С.А. Нилуса "с гектографическими фрагментами, находящимися в библиотеке Винера, показывает, что версия Нилуса является наиболее близкой к оригиналу, хотя она и не была первым печатным изданием"67. Однако главным нововведением Нилуса следует признать то, что в своей публикации "Протоколов" он придал им "апокалиптический" вид, поместив после наименования (протокол такой-то) "краткое содержание", а затем на полях возле текста еще раз повторил идейно-тематический смысл фраг-

154

 

ментов. Напомним, что "симфония", которой обычно снабжаются "новозаветные" тексты, выполняла важную функцию закрепления в сознании верующего "преемственной" связи между свидетельствами евангелистов и апостолов о первом пришествии Мессии и пророческими фрагментами книг Ветхого Завета. Подобную "структурную" обработку "Протоколов" Нилус объяснял тем, что "при беглом первоначальном их обзоре легко могут представиться тем, что мы привыкли называть общими местами... Нельзя попутно не заметить, что название рукописи не вполне соответствует ее содержанию: это не протоколы собраний, а чей-то, власть имеющего, доклад, разделенный на части, не всегда даже между собою логически связанные... Указанное мною... происхождение рукописи дает тому удовлетворительное объяснение. Антихристово дело, по преданию Св. Отцов, должно быть во всем пародией дела Христова..." (213).

Именно последнее обстоятельство было решающим для "структурного" оформления "Протоколов", которые и должны восприниматься как пародия на... "Откровение" Иоанна, но зато авторские "пометы на полях" — идейно-тематические формулировки — должны соотноситься с "пророческим" текстом книги "Великого в малом".

Прежде всего отметим то, что тексты "Протоколов" Нилус "субъективировал": вместо "размытого" в публикации Г. Бутми "мы" (от имени некоего концензиуса) в протоколах 1, 3, 4, 5 и т.д. ("я" — только в протоколе 2), у Нилуса его "екклезиаст" ("говорящий в собрании") предпочитает форму 1 лица ед.ч. Благодаря этой "поправке" Нилус добивается важного эффекта: его "говорящий" символизирует собой диктат, деспотизм, тоталитарность мышления правителя.

Как было уже отмечено, после "краткого содержания" под номером протокола пометы на полях выступают некоей оригинальной отсылкой к авторскому тексту. В таком "структурном" контексте связанности "пророчества" Нилуса и "Протоколов", кажется, только и возможно оценить "пародийность дела Христова", изложенного "еврейским мудрецом". Действительно, если авторский текст является новейшим "Откровением" о наступлении "царства антихриста на земле", то их христианской, по мнению Нилуса, сущности противостоит антихристианская модель — мораль, философия, деятельность (стратегия и тактика) "сына тьмы". Вот почему "пометы на полях" представляются "парафразами" авторского текста, пародически искажающими, как это ни странно покажется, "мессианское" стремление русского шовиниста к тому же самому мировому господству.

"Дуалистичность" апокалиптического "труда" С.А. Нилуса (Христос и антихрист) — авторский текст и "Протоколы" — в момент своего "исторического" обнародования не могла быть оценена как раз в силу ее "повернутости" в эпоху, предшествующую революциям и мировым войнам. Этим и объясняется непопулярность "Протоколов" до 1917 г. Зато при

155

 

становлении большевизма в России (1917-1923) и фашизма в Германии (1921-1924) — режимов в разной степени, но безусловно отрицательно относящихся к вере во "второе пришествие" — из "труда" Нилуса было выброшено главное для него звено — мистицизм христианина, без которого "имманентно" существующие "Протоколы" становились основанием для "чистой" юдофобии, жертвами которой стали не мифические руководители, "книжники и фарисеи", а весь еврейский народ (214).

Взаимосвязанность первой части (авторский текст — "Протоколы" —"Необходимые разъяснения") и второй ("Тайна беззакония" — "Печать антихриста и звериное число 666" — "Несколько слов о дне второго страшного пришествия Господа Иисуса Христа и кончины мира") — прием "параллельного" построения, при котором "Великая легенда" об Адонираме генетически сопоставима с давними историческими "свидетельствами" ("Слово" Е. Сирина, записями 1848 г. и т.д.), "Печать антихриста и звериное число" — с "Протоколами", а "Несколько слов..." — с "Необходимыми разъяснениями".

Подобный параллелизм является и структурным принципом "Протоколов". Поэтому, например, пометы на полях принципиально однотипны (в скобках указаны порядковые номера протоколов, — С.Д.): "Право — в силе" (1) — "Право сильного" (1) — "Право сильного как единственное право" (15); "Свобода — идея" (1) — "Абстракция свободы" (1) — "Свобода" (3) — "Свобода и вера" (4) — «Масонское толкование слова свобода"» (12) — "Свобода совести" (17); "Террор" (1) — "Террор. Кто служит масонству?" (9) — "Казни" (15) — "Жертвы" (15) — "Жестокость наказаний" (15) — "Арест но первому подозрению" (18).

Тексты "Протоколов" составлены таким образом, что в случае необходимости их можно реорганизовать на основе "идейно-тематической" рубрикации: юрисдикция, экономика, политика, история, современность и т.д.

Собственно говоря, подобная "комбинаторика" текстов "Протоколов" сама по себе свидетельствует об их сочиненности, ибо и логические неувязки, отмеченные С.А. Нилусом в предуведомлении (213), оказываются не "атрибутом" мышления "власть имеющего", а принципами, навязанными текстам "Протоколов" со стороны, именно в силу того, что ни доказывать юридически их подлинность, ни "разыскивать конкретных лиц", стоящих во главе "всемирного заговора", не следует, ибо в этом случае будет нарушена та самая "тайна беззакония",без которой, по мнению С.А. Нилуса, "кончина мира" наступить не может.

Более того, "карточно-пасьянсный" принцип текстов позволяет любой фрагмент использовать вне всякой его связи с другими. Преимущества именно такого композиционного приема на практике сказались в том, что антисемиты могли "вытаскивать" из "Протоколов" любую "карту", и она всегда оказывалась "козырной" в нечестной концепции.

Создав в первой части своей книги "контаминированный" текст из

156

 

логически цельного повествования ("Близ грядущий антихрист и царство дьявола на земле") и из логически-дискретного ("Протоколы Собраний Сионских мудрецов") с последующим возвратом к логически-цельным "Необходимым разъяснениям", С.А. Нилус, естественно, не предвидел, что его "слоеный пирог" может быть "съеден" по "слоям", а точнее, последователи воспользуются нужной им "начинкой" ("Протоколами Сионских мудрецов") из разрозненных параграфов как "всемирно концентрированной силой"68.

В отличие от публикаций "Протоколов" П. Крушевана, Г. Бутми или ссылок на них Г. Бостунича и Н. Жевахова, книга С.А. Нилуса "Великое в малом" (вместе со всеми приложениями) — не "документ" политической действительности событий 1895-1905 гг., а факт одной из литературных тенденций в русской беллетристике. В этом смысле книга сравнима с романом Д. Ретклифа "Биарриц" или же Вс. Крестовского "Тьма египетская".

Для всех "ревнителей" вопрос о "жидо-масонском заговоре" был одновременное вопросом о соотношении "жидовских" книг Ветхого Завета с книгами Нового. Более того, сама идея антагонистического противопоставления Заветов как раз и была "краеугольным камнем" истолкования Апокалипсиса в плане двойного преобразования мира в "конце времен": наступление "царства дьявола" и "второе пришествие" Мессии. В этой двуединой формуле Апокалипсиса "ревнители", "предупреждавшие" о приходе власти антихриста, естественно, акцентировали внимание патриотов только на первом звене эсхатологического пророчества, а их борьба с "жидо-масонским заговором" объявлялась "богоугодным делом", ибо еще до суда Христова они ставили себя в один ряд с теми, "которые не поклонились зверю, ни образу его, и не приняли начертания [дьявола] на чело свое и на руку свою" (Откр. 20; 4).

Особо надо отметить два обстоятельства, послуживших теми философско-мистическими "антиномиями", без которых возникновение "Протоколов Сионских мудрецов" немыслимо: с одной стороны, "Ветхий Завет" (т.е. иудаизм), противопоставляя религию иудеев верованиям и обычаям других племен, утверждал националистический принцип "избранности" (следствие онтологическое), а с другой — "Новый Завет" (т.е. христианство), проповедующий монотеистическую религию всем языческим народам, утверждал вненациональный принцип "весмирного" человечества (следствие гносеологическое). Более того, как иудаизм, так и христианство никогда не забывали об этой внутренней противоречивости исходных положений, стремясь по-разному разрешить его в тех или иных мистических концепциях. Не случайно в Апокалипсисе "национальное" ("запечатленные" колена сынов Израиля) и "общечеловеческое" ("спасенные народы" за "свидетельство Христа") в равной степени представляются атрибутами "горнего Иерусалима": "И услышал я громкий голос с неба,

157

 

говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог будет Богом их" (21; 3). Вместе с тем с превращением христианства в "мировую религию" ветхозаветный тезис "избранности Израиля" в славянском мире почти сразу же был интерпретирован апологетами нового учения в тезис "отверженности жидов", а иудаистская оппозиция "Израиль — гои" обернулась новозаветной "христиане — Израиль": "Вот уже и мы со всеми христианами славим Святую Троицу, а Иудея молчит. Славословим Христа, а иудеи проклинают. Народы поклоняются, а иудеи отрицают"69.

Переиздавая в 1911 году свой труд под заглавием "Близ грядущий антихрист", С.А. Нилус повторил призыв: "Молиться надо! Что-то грозное, стихийное, как тяжелые свинцовые тучи, навалилось непомерною тяжестью над некогда светлым горизонтом Православной Руси" (171). А затем привел записи Н.А. Мотовилова ("в ночь с 26-го на 27-е октября 1844 г.") его бесед с преподобным отцом Серафимом Саровским: "Часто поминал мне о святом Царе, Пророке и Богоотце Давиде и тогда приходил в необыкновенный духовный восторг... Часто от Давида он переводил разговор к нашему великому Государю Императору и по целым часам беседовал со мною о Нем и о Царстве Русском" (173-174).

Упоминание царя-псалмопевца чрезвычайно важно для всей "диахронии" не только в силу христианской традиции, возводящей род Иисуса Христа к Давиду, но и потому, что "святому царю" впоследствии будет противопоставлен (особенно, в "Легенде об Адонираме") его сын — царь Соломон.

В то же время идея самодержавия (принцип "помазанничества" и престолонаследия) при утверждении преемственности "нашего великого Государя" от "святого Царя" Давида, по мысли Серафима Саровского, является обязательным не только в силу догматики, но и в силу патриотизма, тождественного "православному благочестию" (174). Поэтому истолкование слов Авессы ("Нас много, а ты, Государь, у нас один... лишь бы ты был жив — Израиль цел и невредим" (174) — является обоснованием служения царю в качестве "православной добродетели". Характерно, что в записи Н.А. Мотовилова этот библейский эпизод искажен (только Авессе приписывается подвиг — принесение воды из Вифлеема, "когда толпы филистимлян стояли в долине Рефаимов"): «И захотел Давид пить, и сказал: "Кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского... Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан филистимлян и почерпнули воду... и взяли и принесли Давиду. Но он не захотел пить... И сказал: "Сохрани меня Господь, чтобы я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностию собственной жизни?" И не захотел пить ее. Вот что сделали эти трое храбрых» (2-я Царств, 23; 15-17). К "этим троим" причисляются Исбосеф Ахаманитянин, Елеазар, Шамма и... Авесса (2-я Царств, 23; 8-11; 18). Если учесть, что ветхозаветный пример был необходим только для восхваления "усердия и ревности верноподданных"

158

 

русского императора (174), неточность преподобного и цель искажения (истолкования) вполне объяснимы. Таким образом, "ветхозаветный пласт" в сочинении С.А. Нилуса выполняет важную функцию "богоданности" самодержавия. Естественно, что любая антисамодержавная тенденция в этом случае является одновременно и "сатанинской" — антибожественной!

"Новозаветная" и "христиано-апокрифическая" идеи представлены в книге Нилуса "Словом" Ефрема Сирина (сирийца), умершего в 378 г. При этом надо отметить, что гимны и поучения святого были созданы в эпоху христологических споров внутри христианских церквей и были направлены против монофизитов, ариан, последователей Оригена и других еретиков. (Эсхатология Оригена, например, исходила из "восстановления при конце мира всего существующего; как в начале создания все было "добро зело", был только мир чистых свободных духов, и лишь потом, вследствие охлаждения любви к Богу, некоторые ?νεύματα [δухи] стали ?ύχαί [δушами] и для них потребовались тела, а некоторые духи дошли даже до демонического падения"70). Для Ефрема Сирина "конец времен" связан не с восстановлением "чистой духовности", а с воскрешением людей из мертвых: "Отверзутся гробы и во мгновение ока пробудятся все колена земные" (185). А затем Сатана "со всеми демонами... также все принявшие печать его, все нечестивые и грешники связанные будут приведены пред судилище" (186). Несомненно, "Слово" Ефрема Сирина является примером раннехристианской апологетики, возникшей после Вселенского Никейского собора (325 г.) в период многочисленных распрей с еретиками, частично разрешенных на II Вселенском соборе в Константинополе (381 г.). Поэтому вполне понятно, что интерпретация "Откровения Иоанна" в "Слове" Ефрема Сирина — внутрихристианская, а не антииудейская. Действительно, образы змея, как и "оскверненной девы", будучи заимствованными, трактуются в духе и в событиях "Апокалипсиса", в котором, напомним, представители двенадцати колен "сынов Израилевых", в отличие от "человеков других языков", имеют на челе "печать истинного Бога", т.е. Бога Израилева и, следовательно, не подвержены "искушениям" Сатаны. Но то, что для Сирина было абсолютно понятным, для Нилуса как раз и является casus belli в его антииудейской концепции: "Прошли века со времени приведенного выше свидетельства об антихристе Пр. Ефрема Сирина: пронеслись над человечеством сокрушительные бури в области вечного его духа; не раз христианский мир содрогался в трепетном ожидании явления "презренного", "человека греха и сына погибели"; и жестоковыйный, до времени ослепленный Талмудом, каббалой и богоборством, ветхозаветный Израиль успел за это долгое время восторженно принять и с отчаянием отвергнуть 25 лжемессий... а настоящий антихрист не явился до сих пор даже и нам, сынам XX одряхлевшего в беззакониях века; не пришел и Спас наш судити и живых и мертвых" (186-187).

Однако не один "ветхозаветный Израиль" принимал и отвергал (яв-

159

 

ление, хорошо известное и христианскому миру) "лжемессий", а пророчества о "конце мира", с древнейших времен постоянно циркулирующие при каждом историческом катаклизме, в основе своей содержали идею суда над "грешниками" с религиозной точки зрения, но не с национально-политической. Вместе с тем цитируя "замечательное письмо" игумена Черменецкого монастыря Антония (Бочкова), С.А. Нилус избрал как раз то место, в котором из всего христианского мира выделяется Россия: "Времена язычников едва ли не оканчиваются. Все европейские ученые теперь празднуют освобождение мысли человеческой от уз страха и покорности заповедям Божьим... Если восторжествует "свободная" Европа и сломит последний оплот — Россию, то чего нам ожидать, судите сами. Я не смею угадывать, но только прошу премилосердного Бога, да не узрит душа моя царства тьмы" (189).

"Вклад" Нилуса в христианскую эсхатологию состоял именно в том, что он первый "обрек" на гибель не "иноверцев", к которым надо было бы причислить магометан, буддистов и прочих апологетов чуждых христианству "богов", а "ветхозаветный" Израиль за его отнюдь не религиозные взгляды, ибо "еврейскому племени", по Нилусу, "было возвещено пророчески, что оно избрано из среды людей самим Богом, чтобы владеть землей — безраздельным Сионским царством" (283). В этой власти над землей, как и в стремлении к ней — "альфа и омега" мистического "открытия" Нилуса, для которого, несомненно, единственными правомочными властителями являются не столько даже христиане, сколько православные — святая Русь во главе с "помазанником Божьим" (de facto возможны Мессией).

Замечателен приведенный С.А. Нилусом комментарий старца Амвросия к сновидению гр. А.П. Толстого, который прочитал эти слова в "книге" протоиерея М.А. Константиновского: "В-шестых, после трех знаменательных имен — "Рим. Троя. Египет" — помянуто имя и Россия... Затем следует "Библия": другого государства не помянуто. Это может означать, что если и в России ради презрения заповедей Божьих и ради других причин, оскудеет благочестие, тогда уж неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в конце Библии, т.е. в Апокалипсисе св. Иоанна Богослова" (196).

Действительным парадоксом для православно-националистической концепции Нилуса становится антиномия ожидания "предреченного" второго пришествия Христа (с предшествующим кратковременным царством антихриста) и сопротивлением (точнее, призывом не допустить победы антихриста в лице "всемогущего франкмасонского братства" или "Сионских мудрецов") ему. По "Откровению" Иоанна Богослова, "план Божьего промысла" как раз и состоял в том, чтобы верующие "уразумели и услышали" предначертанное испытание их веры: "Се, гряду скоро, и

160

 

возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его" (22; 12). Об этой обязательности наступления владычества антихриста и необходимости возмездия всем "не записанным в книгу жизни" (в том числе и "сионским мудрецам", если они оказались "сатанистами") истинно верующий забыть не имел права.

С.А. Нилус, вопреки грозному предупреждению апостола ("И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того язвы, о которых написано в книге сей; И если кто отнимает что от слов книги пророчества сего, у того Бог отнимет участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей" — 22; 18-19), прилагает и отнимает, по своему разумению: "Непонятное стало ясным... Тайна за тайной стали открываться моей человеческой немощи, в которой совершалась великая сила Божья, и только в этой силе великой я и познал, что мир и вся яже в мире — былое, настоящее и будущее, — могут быть уяснены и постигнуты во всей сущности только при свете Божественного Откровения и тех, кто жизнь свою посвятил ему на служение в духе и истине, в преподобии и правде" (209). Вот почему вопрос, задаваемый Нилусом, сам по себе антиапокалиптичен: "Но пред вторым пришествием Господа во славе и страшным судом Господним должен на короткое время прийти «ин во имя свое», т.е. антихрист, который, происходя от крови еврейской, станет царем и владыкой всей земли, мессией от дома Данова того Израиля, на котором лежит кровь Мессии Истинного, и судьбы которого доселе еще управляются фарисейством и книжничеством, заклятым на жизнь и смерть врагом всего нееврейского мира?" (211).

Логика Нилуса построена на всевозможных подменах: все современное еврейство объявляется потомками одного только "колена сынов Израиля" — дома Данова; именно этому колену Нилус приписывает пролитие крови Иисуса, хотя нет ни одного свидетельства, что фарисеи и книжники принадлежали к роду Дана, скорее, они были, по иудейской традиции, левитами ("И принес священник Ездра закон... Книжник Ездра стоял на деревянном возвышении... и левиты поясняли закон... И читали из книги... книжник Ездра... и левиты, учившие народ..." — Неем. 8; 2-9), а не данитами; обвинение евреев в том, что антихрист происходит "от крови еврейской", в равной степени становится и их "обетованием" в том, что и Христос — из "рода Давида".

Иудаизм, будучи религией одного народа, естественно, был лишен интернационального, противополагая себя окружающему его языческому миру, в то время как христианство, став всемирной религией, естественно, было лишено национального, зато именно в силу этого оно оказалось противопоставленным национальным верованиям нехристиан, в том числе и евреев. Вот почему еврейские народные верования в Мессию "проникнуты, согласно... евангелиям, национально-политическим характером;

161

 

от этого взгляда не были свободны и лучшие израильтяне (среди христиан, — С.Д.), например, Захария, ученики Христовы (т.е. апостолы, — С.Д.) и др."71.

Однако было еще одно обстоятельство, по-разному определявшее содержание понятия "избранности" в православии и в иудаизме.

Напомним, что для иудеев и мусульман эпохи наивысшего государственного расцвета — "Великий Израиль" и Арабский халифат со всемм панарабскими объединениями — были к середине XIX в. уже далеким прошлым. Такой же историей стали христианские Римские — Западная и Восточная — империи, а на политической карте только Оттомания и Россия (не считая Австро-Венгрии) могли еще претендовать на подобный титул. (Поэтому амбиции Германии по созданию "Второго рейха" и выглядели анахронизмом, ибо сама по себе "имперская" концепция — правовая подчиненность многих "нацменьшинств" одной нации — вскоре должна была трансформироваться в концепцию федеративности — равноправное объединение многих.)

Мистическая концепция С. А. Нилуса, изложенная им в "главной части" книги "Великое в малом", по своей сути, являлась не только антисемитской, но и антихристианской. Апологет "правды о еврейском заговоре" и биограф Нилуса князь Н. Жевахов огорченно заявил, что "за печальный факт еврейского завоевания России наибольшая ответственность падает на русскую официальную церковь"72.

Однако мистико-политическая концепция "всемирного еврейского заговора", построенная на "Откровении" Иоанна о последней битве "Божьего воинства" (христиан — православных — русских) со "зверем (Израилем — иудеями — жидами) в "конце времен", вряд ли устраивала православную церковь содержанием ("избранный народ" — "сыны Сатаны"), и формой (в "пророчествах" С.А. Нилуса отсутствовала "богодухновенность"). Зато идея "Протоколов", зачатая в лоне православного мистицизма, могла стать... еще одной ересью христианства73.

 

АПОСТОЛ ЕРЕСИ

 

Антихристианская (в целом) и антиправославная (в частности) суть "Протоколов" почти совсем не изучена,

В основе "пророческой концепции" С.А. Нилуса стоял вопрос, должен ли "на короткое время прийти «ин во имя свое», т.е. антихрист, который, происходя из крови еврейской, станет царем и владыкой всей земли, мессией от дома Данова того Израиля, на ком лежит кровь Мессии Истинного и судьбы которого доселе еще определяются фарисейством и книжничеством, заклятым на жизнь и смерть всего нееврейского мира?" (211). И полемизируя с В. Соловьевым, автор "усложнял" проблему тем, что "... «иной» должен быть принят евреями как силой всемирно концентрированной, тогда как сила эта до сих пор находится в «рассеянии» и

162

 

все еще именует себя «гонимым племенем»... талмудистским Израилем" (212). Затем он констатировал: "«Сионские протоколы» дают ясный ответ..." (289).

Общие антиномии "пророка" были добыты из мифологем: Христос —антихрист, христианство — "талмудистский Израиль", второе пришествие Мессии — царство антихриста, власть духа — власть золота, религия — безбожие, добро — зло, жизнь — смерть и т.п. Частные же — из... панславизма: монархия — республика, православие — католицизм, Европа — Россия, шовинизм (= избранность "россиян") — всемирный заговор74.

Политические основы "учения" церковь не интересовали, зато интерпретационный смысл мифологем являлся для иерархов православной церкви не чем иным, как очевидной ересью монтанистического и манихейского толка. Христианское учение С.А. Нилуса, "неправильно согласованное или с иудейством или с язычеством"75, в апокалиптической картине противоречило как православным догматам, так и Соборным постановлениям. Более того, опиралось оно не на "поучения святыхъ отецъ", а на апокрифические (следовательно, не узаконенные Церковью) толкования, выдаваемые С.А. Нилусом за истинно православные.

Почти сразу же, перед ссылкой на Серафима Саровского, Нилус заявлял: "Большинство братии наших умело только молча страдать и молча плакать в незримой миру тишине своей уединенной к Богу молитвы... Бог говорил... с народом Своим, новозаветным Израилем, с Россией, последней на земле хранительницей Православной Христовой веры и Самодержавия, как земного отображения Вседержительства во вселенной Самого Триипостасного Бога... Напомним России слово это..." (172-173). А затем заключал: "Уже не дымом благовонных молитв верующих, молящихся к Господу, покрывается Русская земля, а угольным смрадом фабрик, заводов, паровозов... Весь этот чад гордости человеческой, как вызов Богу, несется к небу от злобы и проклятий социальной ненависти... Сохранили ли мы Православие?.. Бережем ли Богом дарованное Самодержавие? Охраняем ли мы всею силой любви своей Боговенчанного? Нет. Что же ждет Россию за измену вере и верности отцов своих?... Пусть на вопросы эти ответит то жестокое и страшное, что последует за сим в дальнейших главах... Не снимается с тебя твоя воля, читатель: хочешь — верь, не хочешь — не верь! но, прочтя со вниманием то, что в очерке этом изложено, сверь изложенное со словом Божиим, с современными тебе мировыми и русскими событиями и — считай себя своевременно предупрежденным" (176-177).

Достаточно согласиться с автором очерка, что изложенное сверено со словом Божиим" и является, следовательно, Божественным предупреждением, как сразу же надо признать за книгой Нилуса смысл последнего и совершеннейшего откровения Бога. Такое отношение к своему — новейшему — пророчеству и составляет суть монтанизма: "Откровение

163

 

Бога... достигло новой последней ступени самого проявления и действия для того, чтобы, ввиду близко предстоящего конца мира, подготовить общину через новые откровения и новые требования к делу совершенства и совершения всего"76. Впрочем, идея о самодержце (Боговенчанный) удивительно напоминает и ересь монархианства (дескать, как Иисус родился от Девы по воле Отца, так и самодержец "дарован Богом")77

Но, пожалуй, с наибольшей откровенностью в мистической концепции Нилуса проступили философские (но не социальные) взгляды манихейства (по имени основателя ереси Mani)78. О знакомстве с ними достаточно красноречиво свидетельствуют приложения: "Тайна беззакония", "Печать антихриста", "Звериное число 666".

Исходя из отождествления масонов с евреями и пересказывая масонскую "Легенду об Адонираме"79 ("сын Денницы", символ образа "Божьего противника" — дьявола, вступает в борьбу за "прекрасную Балкиду" с царем Соломоном), Нилус объявил ее символом веры "учителей Израиля, осудивших на пропятие Богочеловека, Истинного Мессию, Спасителя и Бога вселенной" (311).

"Открытая" А.О. Пржецлавским синонимия "масоны — евреи" (точнее, масоны — орудие евреев) превратилась у "ревнителей" в целое лексическое гнездо взаимозаменяемых схем: евреи — масоны — революционеры — либералы — республиканцы и т.д. Единственным основанием для этого было то, что масоны использовали в своих мистериях различные иудейские "глоссы" и символы. В этом "вольные каменщики" были учениками... христиан. Более того, принципы истолкований, как и перетолкований, также были теми же. Если иудейское имя нарицательное "помазанник" при переводе на греческий язык могло стать именем () собственным "Спаситель" (?ριστος), то почему бы царскому начальнику (см. 1 Цар. 5; 27-28) по сбору налогов () Адонираму не стать "сыном Денницы". И хотя ведавший повинностью "мас" при дворе не только Соломона, но и следующего царя (Рехабеама) Адонирам (1 Хрон. 10; 18), посланный для переговоров с мятежниками, был забит камнями80, можно было при свободном обращении с Библией и за счет воображения видоизменить сюжет, сделав Адонирама жертвой ревности любвеобильного царя.

Подводя итоги, автор нового "Откровения" заявлял: «Тайна масонства, раскрываемая "Протоколами Сионских мудрецов", легендой Адонирама и, наконец, полупризнаниями руководителей масонства, свидетельствует, что цель масонства заключается в том, чтобы на развалинах христианских государств Европы основать новое всемирное царство во главе с масонским ставленником, царем-патриархом Сионской крови, мессией прельщенного Израиля и основателем нового завета его с таким богом, которого не знали ни Моисей, ни пророки... "Ваш отец диавол", — сказал Господь, и не может измениться Божье слово. Грядущий Мессия евреев бу-

164

 

дет сыном диавола по усыновлению, антихристом, которому масонство уже приготовило путь к владычеству над народами и племенами земными» (313).

Уже говорилось о том, что противопоставление в старославянских памятниках еврейского Мессии ("Машиаака" — Изборник XIII в.) христианскому Христу — одно из древнейших свидетельств антиномии "Христос — антихрист". При этом евангельская формула "Ваш отец диавол" (Иоанн. 8; 44) — относилась только к фарисеям и книжникам "из числа иудеев". Вместе с тем Нилус произносит приговор всему "прельщенному Израилю", поскольку "не может измениться Божье слово" (сравните: Иоанн. 10; 35 — "не может нарушиться Писание"), хотя этот приговор в Евангелии относится только к "неверующим во Христа" фарисеям, а не ко всему народу ("Иисус умрет за народ" — 11; 51; "Народ, бывший с Ним прежде..." — 12; 17; "Иисус на это сказал: "Не для Меня был глас сей, но для народа..." — 12; 30).

Антиномии "Христос — антихрист", "Бог — диавол", "добро — зло", "свет — тьма", "христианство — иудейство" сами по себе были традиционными. Однако, дополнив их масонской символикой ("Соломоновой печатью", "звездой Давида") и каббалистическими "тайнами" ("тетра-грамма", "пентаграмма"), Нилус, следуя за масонами, фактически приходит к "открытому дуализму". Но поскольку Христу противостоит антихрист, постольку Божеское приписывается одной субстанции, а Сатанинское — другой. Все остальные члены антиномий группируются в соответствии с исходной дихотомией: Божеское включает добро, свет, христианство; Сатанинское — зло, тьму, иудейство-масонство (либерализм, конституционализм и т.д.). Но такой дуализм оказывался на самом-то деле манихейским: "Учение манихеев таково: "от вечности существуют две равных субстанции... Бог света — благ и свят... бог мрака — ...это сатана. В его царство входят пять стихий — кромешная тьма, густая грязь (ил, тина), бурный ветер, разрушительный огонь и удушливый дым... Царствующий на солнце Христос... сходит к людям, введенным в заблуждение чрез язычество и иудейство... Его апостолы... не поняли надлежащим образом Его учение... Предвидя это, Христос, Сын вечного света, Сын человеческий, обещал послать Утешителя (?αρκάκλητς)... Μанихеи совершенно отвергали Ветхий завет..."81

Манихейские "определители" пяти стихий "бога мрака" стали для Нилуса определителями "всемирного еврейского заговора": "Что-то грозное стихийное, как тяжелые свинцовые тучи... (171) ...омерзительною вонью... чад гордости... (176) ...сокрушительные бури... (186) ...в вихре всякого беззакония... (213) ...от надвигающегося бешеного урагана (215) ...какая-то темная сила руководит отрядами восставших... (291) ...светило ночи... мир во зле лежит... он и дела его осуждены огню... (298)... В Царстве тьмы и злобы... (326) (..Возможна ли с духом тьмы борьба... (339)" и т.д.

165

 

Не менее характерен для Нилуса и манихейский тезис о схождении Jesus impatibilis к заблуждающимся: "Бог говорил в Сарове с народом Своим, новозаветным Израилем, с Россией... И через самого Преподобного говорил России Господь слово Свое о том же, о том, как нужно ей хранить и оберегать во всякой чистоте и святыне великую ту тайну..." (173). (Ср.: "Для моего христианского чувства долга довольно будет и того, если я... не возбудил в чьем-то сердце вражды к ослепленному до времени еврейскому народу... (214).

Хотя свойства "трансформационного анализа" религиозно-мистических представлений не являются темой данной работы, следует подчеркнуть, что в основе всех мистических учений, будь то еврейская каббала, масонская мистерия или христианская апокалиптическая литература, лежит одна и та же оккультная экзегетика.

Книга С.А. Нилуса, превращенная "ревнителями" в антисемитское Евангелие, на самом деле является сугубо оккультным произведением, ничего общего с религией не имеющим82. Вместе с тем именно поэтому богословские православные круги России принять концепцию С.А. Нилуса, построенную на манихейской экзегетике, и не могли.

Исследователи не обратили внимания не только на природу ереси Нилуса, но и на вполне объяснимую зависимость его оккультных воззрений от еврейских принципов истолкования, принятых в каббале и свойственных вообще всем мистикам.

Один из столпов европейской мистической мысли Яков Бёме (1575-1624), оказавший огромное влияние на масонов и теософов последующих поколений, в особенности на немецких, голландских и английских, по мнению Г. Шолема, обнаруживает "удивительное сродство с каббалой": "Ф. Этингер... рассказывает в своей автобиографии о том, как в юности он спросил каббалиста Коппеля Гехта из гетто во Франкфурте-на-Майне (умершего в 1729 г.), с чего лучше всего начать изучение каббалы, на что Гехт ответил ему, что у христиан имеется книга гораздо яснее излагающая каббалу, чем Зохар. "Я спросил его, что он имеет в виду, и он ответил: "Книгу Якова Бёме" — и также поведал мне о соответствии, существующем между его метафорами и метафорами каббалы"83.

Предавая анафеме "волшебства Вавилона" — оккультизм, спиритизм, некромантию и т.д. (318, прим. 1), — Нилус во имя разоблачения жидомасонского заговора "сотворяет" теорию о "символическом Змие", используя образ... из каббалы.

Трактат — ""— ("Тайна змия и суд над ним") Гикатилы (таково название "метафоры" каббалиста в лейденском манускрипте Варнера, 32) содержит миф о происхождении зла: "Знай, что змей с момента своего сотворения представляет собой нечто важное и необходимое для гармонии мира, пока он был на своем месте. Он был великим слугой, сотворенным, дабы нести бремя господства и служения.

166

 

Его глава возвышалась над высотами земли и хвост доходил до глубин преисподней. Ибо во всех мирах имел он подобающее место и образовывал нечто необычайно важное для гармонии всех меркавот, каждой, где ей положено быть. И эта тайна небесного (а не земного. — С.Д.) змея, известного из "", приводящего все сферы в движение и осуществляющего их вращение с востока на запад и с севера на юг. И без него ни одно творение во всем подлунном мире не имело бы жизни, не было бы никакого посева и никакого возрастания и никакого побуждения для размножения всех творений. Этот змей пребывал первоначально вне стен священной окружности и был извне связан с наружной стеной, ибо его туловище сзади связывалось со стеной, тогда как его лик был обращен наружу. Ему не пристало обращаться внутрь, но его местом и законом было дело возрастания и размножения вершить извне, и это есть тайна древа познания добра и зла. Посему предостерег Бог первого человека не касаться древа познания добра и зла, пока добро и зло в нем соединены, одно изнутри, другое снаружи. Он должен был повременить, прежде чем крайнюю плоть древа, которая суть первый плод, отделить от него. Адам же не ожидал, а прежде времени снял плод и привел таким образом "идола в святая святых", в результате чего сила нечистоты проникла извне вовнутрь... Знай, что все дела Божьи, если все они на надлежащем месте, на том им предуказанном и предопределенном месте их сотворения, хороши, если же они возмущаются и покидают свое законное место, то они зло, и посему сказано в книге Исайи (45; 7): "делаю мир и произвожу зло"84.

Афоризм Исайи оказался справедлив по отношению к мистику, слепившему жидо-масонский заговор и содеявшему зло. В каббале Змий олицетворяет "дуализм" познания добра и зла (ср. с древнеримским языческим богом двуликим Янусом: один лик был обращен в прошлое, другой — в будущее), Кольцо, образованное туловищем, не замыкало "священную окружность у стены", а определяло "внутрь" и "наружу".

Превращая каббалистический образ Змия (по всей вероятности, вычитанный у Блаватской85) в "Символического змия" — еврейский Синедрион — Нилус, фактически, сотворял новый миф, абсолютно не связанный ни с Библией, ни с православием. Его "метафора" по своей природе стала обыкновенной "поэтической метафорой" словесного воображения, а не медитации.

Протокол под № 3 начинается фразой о близком достижении "заговорщиками" их цели: "Остается небольшое пространство, и весь пройденный нами путь готов уже сомкнуть свой цикл Символичекого змия, каковым мы изображаем наш народ" (223). Затем Нилус прокомментировал "идею" Символического змия. Сионские представители 33 степени решили мирно завоевать мир для Сиона хитростью Символического змия, главу которого должно было составлять посвященное в планы мудрецов Правительство евреев (всегда замаскированное даже от своего народа), а

167

 

туловище — народ Иудейский. Проникая в недра встречаемых им на пути государств, Змий этот подтачивал и пожирал (свергая их) все государственные, нееврейские, силы, по мере их роста. Это же должен он делать и в будущем... до тех пор, пока цикл пройденного им пути не сомкнётся возвратом главы его на Сион и пока, таким образом, Змий не заключит, не сосредоточит в сфере своего круга всей Европы, а через нее и остальной мир" (281).

Подобная интерпретация одной из "метафор каббалы" отношения к еврейской философской мысли не имела. Нилус не только воспользовался словосочетанием "Символический змий", но придал ему фантастическое —вне всякой связи с библейской историей первородного греха — содержание. Зато вся концепция на основе манихейской ереси преобразилась в извечную борьбу "мирового зла" (т.е. иудеев — еврейства — "сионских мудрецов") с силами добра — русской православной церковью.

 

Примечания

 

1 См.: Зарецкий Л.М. Еврейские тайны. Одесса, 1873; Мордвинов В. Тайны Талмуда и евреи в отношении к христианскому миру. М., 1880; Осман-Бей (майор). Завоевание мира евреями. Варшава, 1880; Вольский К. Евреи в России. Их быт, цели и средства. СПб., 1887; Скальковский К. Современная Россия. Очерки нашей государственной и общественной жизни. СПб., 1889; (Аноним) Тайна еврейства. Записка из архива департамента полиции. — В кн.: Делевский Ю. "Протоколы Сионских мудрецов" (История одного подлога). Берлин, 1923. С. 137-158.

2 СМ.: Антоний, митрополит. Ф.М. Достоевский как проповедник Возрождения. (Северо-Американская Канадская епархия). 1965. С. 244.

3 Гиляров-Платонов Н.П. (1834-1887), профессор Московской духовной академии, публицист, издатель, историк старообрядчества, цензор, редактор "Современных известий" и журнала "Радуга". Ему принадлежит формулировка о "двух" полюсах еврейства" (космополитический капитал Ротшильда и космополитический союз Маркса). См.: Еврейский вопрос в России. СПб., 1906.

4 Антоний, митрополит. Указ. соч. С. 257.

5 Литвин С. Очерки "Колымажного двора"//Исторический вестник. 1897.Т.69. С. 752.

6 Кугель А. Листья с дерева. Л., 1926. С. 60.

7 См.: Гинзбург С. Литература рыночного спроса //Восход. 1897. № 10: Гессен Ю.М. Клевета в форме драматического произведения // Восход. 1899. № 3: Он же. Сыны Израиля в Петербурге // Будущность, 1900. № 46—47.

8 Туткевич Д.В. Что такое евреи. Киев, 1906. С. 22.

9 Розанов В. Религия и культура. СПб., 1899. С. 259-260.

10 Литвин С. Замужество Ревекки. СПб., 1895. Литвин С. Жертвоприношение // Исторический вестник. 1897. Октябрь-ноябрь. С. 391-392.

11 Литвин С. Среди евреев // Исторический вестник. 1896. № 10-12. Он же. Среди евреев. Сборник. М., 1897. Все цитаты приводятся по этому изданию, страницы указываются в круглых скобках.

12 Противоречивость ощущений героини сказалась и в такой характеристике: "Занимаясь с реб Борухом, я поражалась его неутомимостью, памятью, умом. Отвечать на его письма под диктовку было просто наслаждением: так кратко, ясно излагал он самые запутанные

168

 

обстоятельства и формулировал свои мысли... Он легко улавливал суть всякого дела, читал между строк и, когда ему было нужно, в особенности в первое время, излагал свои мысли так, что понять мог его только человек, посвященный в дела, для всякого же постороннего письма оставались непонятными. Это был своего рода шифр, в высшей степени остроумный и, во всяком случае, трудно поддавшийся разгадке" (84).

13 Шварц-Бостунич Г. (?) Современные результаты исследования вопроса о происхождении "Протоколов Сионских мудрецов" // Мировая служба (Welt Dienst). Frankfurt, 1943, № 1-2(47). С. 11.

14 Снетковский П. Санкт-Петербургское отделение в 1896-1901 гг. // Былое. 1921. № 16. С. 132.

15 Кугель А.Р. Листья с дерева. Л., 1926. С. 60.

16 Экземпляр пьесы с дарственной надписью С.К. Эфрона-Литвина хранится в архиве Иерусалимской национальной библиотеки.

17 См.: Литвин С. Воспоминания // Исторический вестник. 1906. С. 252.

18 См.: (Межецкий)Воспоминания Митрофана Порфирьевича Межецкого // Исторический вестник. 1899. Август.

19 См., наприм., перепечатку статьи О. Дымова из американских газет в журнале "Рассвет"( 1926. № 4).

20 См.: Тайные акты иудаизма // Двухглавый орел. 1927. № 11. 15 августа.

21 Кон Н. Благословение на геноцид: миф о всемирном заговоре евреев и "Протоколах Сионских мудрецов". М., 1990.. См. также: Kohn N. Warrant for Genocide: The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protokols of the Elders of Zion. London, 1970. Учтены исправления, внесенные в русское издание.

22 Нилус С.А. Великое в малом // Луч света. 1920. Вып. 3. С. 101. В дальнейшем все цитаты приводятся по данному изданию, в круглых скобках указываются страницы.

23 См.: Kohn N. Op. cit. P. 12. Название своей книги Нилус заимствовал из Евангелия от Марка (13; 29): "Так и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко при дверях" (в старославянском переводе: "близъ есть при дверехъ").

24 См.: Осман-Бей. Завоевание мира евреями. Базель, 1873 (на нем. яз.); на русском яз.: Одесса, 1874. Цит. по: Варшава, 1880. С. 13-39. Указывая, что целью еврейства является завоевание мира, автор утверждал, что рассеяние евреев было "добровольным" и служило боевым наступлением "на весь род человеческий": "Толпы евреев наводнили училища, хлынули в пределы литературы, медицины, законоведения и журналистики". План "завоевания мира" Осман-Бей излагает по Д. Ретклифу, хотя указывает на "еврейский собор" в Кракове (а не в Праге): "С тех пор началась адская работа, истинное дело Сатаны, и печать... стала подчиняться лживым, зловредным наущениям, сделавшись рабыней интересов еврейского народа и оружием, предназначенным для поражения всего того, что осмысливается противудействовать финансовому и политическому завоеванию Евреев". Критический разбор книги см.: Лернер О.М. Майор Осман-Бей перед судом здравого смысла. Одесса, 1874.

25 См.: Вольский К. Евреи в России. Их быт, цели и средства. СПб., 1887. Объясняя, что крушение Наполеона и Венский конгресс позволили евреям "сбежаться" на всеобщее разорение государств (с. 5), автор цитирует Д. Редклифа, который, по его мнению, "раскрывает нам, с какой настойчивостью и упорством еврейский народ преследует с незапамятных времен и всевозможными средствами свою цель —создание своего царства на земле" (с. 10), а затем дословно приводит речь раввина на пражском кладбище.

26 См.: Калужский A. (A.M. Лавров). Дружеский совет евреям (Цензурное разрешение 1906. 17 января. Место издания неизвестно). Отрицательно относясь к "программе сионизма" (целями которого, по мнению антисемита, являются — разжигание национальной розни, проповедь замкнутости и обособленности евреев, воспитание нетерпимости к христианству и т.д.), автор брошюры предлагает "дружеский совет" евреям: как можно скорее покинуть Россию, ибо, в противном случае, начнется их повсеместное избиение. Утверждая, что

169

 

конечной целью еврейства является захват мира, автор в доказательство приводит речь раввина Эйгера" ("иезуитско-жидовский катехизис") в... одной из масонских лож Праги, где собираются "все колена Израиля".

27 См.: Демченко Я. Еврейское равноправие или русское порабощение? С изложением принципов еврейской науки о двух правдах: одной — истовой для евреев, и другой фальшивой — для гоев, и разъяснением тайных еврейских планов и программ. Киев, 1906. По мнению автора, "Протоколы Сионских мудрецов" являются вариациями "англичанина Джона Ретклифа", который, добыв их, не успел включить "Протоколы" в свой труд, ибо был отравлен евреями.

28 См.: Россов С. Еврейский вопрос. Б.м., б.г. Автор утверждает, как и А. Калужский (Лавров), что "речь раввина" была произнесена в масонской ложе... на кладбище, где раз в столетие собираются представители 12 колен "сынов Израиля": "Эта речь раввина Эйгера представляет компендиум еврейских желаний, целей и средств. Тут все сказано: Израиль должен поработить христиан, унизить их религию, захватить их золото, занять земли, вытеснить из высших мест управления и овладеть даже целым государством, ослабляя его всякими потрясениями и революциями" (с. 79). Любопытно заключение книги: по мнению С. Россова, евреи обречены на исчезновение, ибо "по выходе Из Египта их было полтора миллиона человек", а спустя 3500 лет их всего-навсего 11 миллионов, а "не больше, чем китайцев — несколько сот миллионов, — но где они?.. вымерли, точнее, их уничтожили как вредный в жизни элемент" (с. 106-107).

29 См.: Протопопов В. В поисках земли обетованной. СПб., 1908. При анализе сионистского движения и его перспектив автор широко использует книгу Г. Бутми де Кацмана "Враги рода человеческого". Многократно цитируя "Протоколы Сионских мудрецов", В. Протопопов подчеркнул, что Г. Бутми, дескать, даже привел "точно датированную речь одного еврейского раввина, совпадающую в своих положениях с вышеприведенными протоколами". А затем указал, что эта речь в 1869 г. была произнесена на древнееврейском языке в Париже, потом переведена Д. Ретклифом на английский язык и напечатана в его обзоре политических событий (с. 27-29).

30 Бутми Г. Обличительные речи. Враги рода человеческого. СПб., 1906. С. 94.

31 Разоблачение великой тайны франкмасонов (Из бумаг покойного О.А. Пржецлавского). М, 1909. С. 115.

32 Пушкин А.С. Полн. собр, соч. В 10 т. Т. 6, С. 325.

33 См.: Кон Н. Указ. соч.

34 См.: Бурцев В.Л. "Протоколы Сионских мудрецов". Доказанный подлог. Париж, 1938; Делевский Ю. Этапы плагиата //Еврейская трибуна. 1921. 7 октября и "Загадка" подлога и плагиата (Столыпин о "Сионских протоколах")//Еврейская трибуна. 1922. 28 декабря.

35 Ср.: Шафаревич И. Русофобия // "22". 1989. № 63. С. 102. «Концепция "Москвы — Третьего Рима", сформулированная в начале XVI века псковским монахом Филофеем, отражала историческую ситуацию того времени... Эта теория не имела политического аспекта, не толкала Россию к какой-либо экспансии или православному миссионерству. В народном сознании (например, в фольклоре) она никак не отразилась».

36 Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте сразитесь с нами!

Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, —

С раскосыми и жадными очами!

Для вас — века, для нас — единый час.

Мы, как послушные холопы,

Держали щит меж двух враждебных рас —

Монголов и Европы!

Ср. с известными строками А. Белого:

Россия, Россия, Россия —

Мессия грядущего дня!

170

 

37 А.С. Пушкин. Собр. соч. В 10 т. Т. 6. С. 408.

38 См.: Кузьмин А. К какому храму ищем мы дорогу? М., 1989. С. 244-245. Отметив, что Л.Н. Гумилев определил время сгорания "энергетической основы" в 1200 лет и предложил считать: "славянский этногенез начался в II в. ... новый взрыв произошел в XIV в.", критик справедливо указал, что период этногенеза "взят с потолка" (Ср.: Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора географических наук. Л., 1974. С. 3-8).

39 Поснов М.Э. История христианской церкви. Брюссель, 1964. С. 230.

40 Для идей русского мессионизма понятие "святая Русь", несомненно, было связано со сказанием об апостоле Андрее Первозванном: Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, — по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра... Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь..." Цит. по тексту "Повести временных лет": Изборник.//Библиотека всемирной литературы. М., 1969. Т. С. 31.

41 Образ евангельского Савла-Павла, бывшего ревностного гонителя приверженцев Христа и ставшего столь же ревностным блюстителем "благодати" (см.: Деян. 9; 1-11; 13; 9; и т.д.), выбран С.А. Нилусом не случайно, несмотря на то, что именно Савл-Павел стал первым среди апостолов проповедовать христианство язычникам. Видимо, упрекая Павла в "тайном" иудействие, Нилус так или иначе исходил из суждений апостола: "Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых Иудею, потом и Еллину..." (Рим. 1; 16) или "Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники" (Гал. 2; 15). Ср. утверждение анонимного автора: "Невероятная наглость евреев, которая, правда, часто поддерживается неевреями, заключается в их утверждении, что вся культура пришла с Востока: Ex Oriente lux!" (Введение к немецк. перев. книги С.А. Нилуса // Луч света, 1920. Вып. 3. С. 113).

42 См.: Дудаков С. Владимир Соловьев и Сергей Нилус. — В кн.: "Russian Literature and History". Иерусалим, 1989. С. 165.

43 Ср.: Орлова-Смирнова М.В. Памяти Сергея Александровича и Елены Александровны Нилус. — В кн.: Православный путь. Джорданвиль, Нью-Йорк, 1986. С. 54-69.

44 Дудаков С. Указ. соч. С. 169. Прим. 15.

45 См.: С.А. (С.И. Уманец). Мозаика (Из старых записных книжек) // Исторический вестник. 1912. № 12. С. 1032-1034. Ср.: Дудаков С. Указ. соч. С. 167. Прим. 1.

46 См.: Еврейская энциклопедия. В 16 т. Т. 14. Стлб. 445.

47 Цит. по: В. Соловьев. Письма. В 2 т. СПб., 1907. Т. 2. С. 144.

48 См.: Величко B.JI. Владимир Соловьев. Жизнь и творения. СПб., 1902. С. 89-90; Соловьев С.М. Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева. Брюссель, 1977. С. 238-246; Мочульский К. Владимир Соловьев. Жизнь и учение. Париж, 1951. С. 148-150.

49 См.: Дубнов С.М. Furor judophobicus в последние годы царствования Александра III // Еврейская старина. Пг. 1918. С. 32-34.

50 Конспект лекции В. Соловьева см. в журнале "Русский еврей". 1882. № 9. С. 344-345.

51 С.М. Дубнов указывает на профессора Д.И. Иловайского (1832-1920) в качестве автора "подметного письма" (См.: Дубнов СМ. Указ. соч. С 34).

52 Цит. по: Маор И. Русский философ Владимир Соловьев // Панорама Израиля. 1985. № 175. С. 11.

53 См.: Строев В. Владимир Соловьев и еврейство //Рассвет. Париж, 1925. № 49.

54 См.: Сперанский В. Владимир Соловьев о еврейском вопросе // Рассвет, Париж, 1929. № 6. С. 12.

55 См.: Слиозберг Г.Б. Барон Гинзбург. Его жизнь и деятельность. Париж, 1933. С 64.

56 Цит. по: Кауфман А.Е. Друзья и враги евреев. В 3 т. СПб., 1908. Т. 3. С. 57-58.

57 Цит. по: Будущность. СПб., 1990. № 46. С 929.

58 Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928. С. 114.

59 Соловьев В. Три разговора. Нью-Йорк, 1954. С. 207.

171

 

60 Там же. С. 230-231.

61 См.: Бостунич Г. Масонство... С. 114.

62 Жевахов Н.Д. Сергей Александрович Нилус. Краткий очерк жизни и творчества. (Югославия), 1936. С. 23-24.

63 Винберг Ф.В. Всемирный тайный заговор. Берлин, 1922. С. 10.

64 О полицейском происхождении "Протоколов" см.: Бурцев В.Л. "Протоколы Сионских мудрецов" — доказанный подлог. Париж, 1938; Делевский Ю. "Протоколы Сионских мудрецов" (История одного подлога). Берлин, 1923; Kohn N. Warrant for Genocide. The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protocols of the Elder of Zion. London, 1970; и др. Наибольший интерес в данном вопросе, по нашему мнению, представляет упоминание в воспоминаниях Ф.П. Степанова и С.А. Нилуса некоей женщины передавшей последнему "Протоколы". Дело в том, что это, вероятнее всего была некая Юстина Глинка, авантюристка и секретный агент царской охранки, много лет выполнявшая задания по политическому сыску во Франции. Б.И. Николаевский отмечал, что ее "связи с полицией известны с 1882-1883 гг." (см.: Бурцев В.Л. Указ. соч. С. 129). В Биаррице (Франция) С.А. Нилус познакомился с Ю. Глинкой в начале 1890-х гг., а в 1900 г. вернулся вместе с нею в Россию. Ко времени знакомства с будущим автором книги о "близ грядущем антихристе" Ю. Глинка была уже долголетней сотрудницей начальника русской секретной службы П.И. Рачковского (1853-1911), который именно в эти годы заведовал заграничной агентурой (1885-1902), а впоследствии по "долгу службы" стал одним из создателей "Союза русского народа". С.А. Нилус в разговоре с дю Жайла упоминал, что женщина-посредник получила рукопись "Протоколов" из рук генерала Рачковского, которому удалось заполучить "Протоколы" из "масонских архивов". Дю Шайла вспоминал и характеристику генерала, данную ему С.А. Нилусом: "c'est le general Ratchkovsky хороший деятельный человек, много сделавший в свое время, чтобы вырвать жало у врагов Христовых" (См,: Дю Шайла А. Воспоминания о С.А. Нилусе и о Сионских протоколах //Еврейская трибуна. 1922. М» 72).

65 Жевахов Н.Д. Указ. соч. Прим. на С. 39-40. О причастности департамента полиции к "подделке века" можно судить по "вкладу" начальника заграничной агентуры П.И. Рачковского в "тайную историю" получения "Протоколов Сионских мудрецов". Карьера П.И. Рачковского необычна и имеет непосредственное отношение к "кухне" изготовления "Протоколов". Начав службу в 1867 г. младшим сортировщиком в Киевской почтовой конторе, Рачковский затем быстро продвинулся в канцеляриях Одесского, Киевского, Варшавского и Калишского губернаторов. В 1877 г. он уже занимал пост судебного следователя по Архангельской губернии. Внезапно чиновничья карьера Рачковского резко обрывается, и он с апреля 1879 г. вдруг оказывается заведующим редакцией только что появившегося журнала "Русский еврей". Но вскоре, на основании того, что в столичных студенческих кругах он пользуется репутацией "выдающегося революционера", Рачковского арестовывают. Выразив желание сотрудничать с сыском, Рачковский становится провокатором. Его "крестным отцом" на этом поприще стал сам шеф жандармов генерал-адъютант А.В. Дрентельн. Вскоре провокатор был разоблачен Клеточниковым. Однако, благодаря великосветским знакомствам по "Священной дружине", Рачковский с весны 1884 г. стал заведовать русской заграничной сетью политического сыска. На этом посту он заслужил потомственное дворянство и чин действительного тайного советника (см.: Карьера П.И. Рачковского // Былое, 1918. № 2 (30). Февраль). Вместе с тем следует напомнить, что "крестный отец" Рачковского генерал Дрентельн интересовался "еврейским вопросом" и был хорошо знаком с "Разоблачением великой тайны франкмасонов" (не то "из бумаг О.А. Пржецлавского", не то из рукописи самого Ципринуса). Во время еврейских погромов 1881-1882 гг. Дрентельн был генерал-губернатором Киевским, Подольским и Волынским. В ответ на "десятки телеграмм из всех местечек (имя им легион!) юго-западного края от евреев" по поводу присылки войск для защиты будущий шеф жандармов писал: "В газетах много врут об этих беспорядках... Все вздор или вещь второстепенная. Главная причина — ненависть к евреям" (см.: Русский биографический словарь (Дрентельн). СПб., 1905. С. 696). Таким образом, пути-дороги "полицейской стряпни", кажется, могут быть полностью вос-

172

 

становлены. Не без соучастия шефа жандармов Дрентельна, хорошо знавшего антисемитскую и антимасонскую литературу 1860-1880 гг. в России, начальник русского политического сыска за границей Рачковский передал своему тайному агенту (Ю. Глинке) рукопись "Протоколов", а затем эта светская дама вручила сей "труд" мистику С.А. Нилусу.

66 Кон Н. Указ. соч. С. 63.

67 Там же. С. 61.

68 Бостунич Г. Масонство... С. 104. "Было бы, конечно, глупо всех масонов обвинять в том, в чем даже и всех жидов огулом обвинить нельзя."

69 Розов Н.Н. Синодальный список сочинений Илариона — русского писателя XI в. // Slavia. 1963. Rцcn. XXXII, С. 141-175. Ср.: Розов Н.Н. Книга Древней Руси. М., 1977. С. 50-51.

70 Цит. по: Поснов М.Э. История христианской церкви. С. 436. Прим. 324.

71 Там же. С. 48.

72 Жевахов Н.Д. Указ. соч. С. 41. В другом месте биограф Нилуса выразился еще откровеннее: "Строго говоря, отрицательное отношение к книге церковных кругов предопределило отношение к ней и со стороны всех прочих" (Там же. С. 42).

73 История и характер христианских ересей изложена в работе: Иванцов-Платонов А.М. Ереси и расколы первых трех веков. М., 1878.

74 См.: Данилевский Н.Я. Указ. соч. С. 398-431.

75 См.: Поснов М.Э. Указ. соч. С. 141.

76 Там же. С. 147-148.

77 Там же. С. 149.

78 См.: Там же. С. 153.

79 См. разбор легенды: Бостунич Г. Масонство... С. 241-271.

80 См.: Шифрин И.Ш. К характеристике царских повинностей в Палестине в первой половине I тыс. до н.э. по данным библейской традиции // Вестник древней истории. М., 1967. № 1(99). С. 47.

81 Поснов М.Э. Указ. соч. С. 154-155.

82 См. оценку биографа "Протоколов" (и косвенно, всей книги): "Их рассматривали, в лучшем случае, как фантазию, не имевшую под собою реальной почвы, а в худшем, как памфлет... даже теперь редактор газеты "Возрождение" г. Семенов говорит, что "писания г. Нилуса бездарны и бесцветны"... а г. Бостунич в своем предисловии... идет еще дальше, называя их "кликушеством" (Жевахов H.Д. Указ. соч. С. 41-42).

83 Цит. по: Шолем Г. Основные течения в еврейской мистике. В 2 т. Иерусалим, 1984. Т. 2. С. 49.

84 Там же. С. 201.

85 См.: Bosman A. The Mysteries of the Qabalah. 1916. P. 31-32.

173

 

 

Глава пятая

 

САТАНИСТЫ XX в.

 

ПАУКИ

 

4 ноября 1905 г. доктором Дубровиным и политиканом Пуришхевичем в Петербурге был создан "Союз русского народа". Правительство тут же назначило ему субсидию в размере 2 500 000 руб. Император Николай II щеголял в военном сюртуке, на лацкане которого красовался значок "Черной сотни".

Естественно, что в атмосфере тотального наступления на "жидов и масонов" в 1905 г. использовались именно "Протоколы" (как в "редакции" Г. Бутми, так и в "редакции" Нилуса). Апофеозом для "ревнителей" стал факт прочтения императором "Протоколов", на полях которых Николай П оставил для потомства свое резюме: "Какая глубина мысли! Какая предусмотрительность! Какое точное выполнение своей программы! Как будто наш 1905 г. направляется рукой Мудрецов! Не может быть сомнений в их подлинности. Везде видна направляющая и разрушающая рука еврейства"1.

Правда, вскоре после того как министр внутренних дел Столыпин представил царю результаты секретного расследования происхождения "Протоколов", Николай II скрепя сердце на докладе Шмакова и Маркова об использовании "Протоколов" в широком масштабе поставил "скорбную" резолюцию: « "Протоколы" изъять... Нельзя чистое дело защищать грязными способами»2.

Но то, что Столыпин смог доказать нееврейское происхождение "Протоколов", еще вовсе не означало их компрометацию: для большинства антисемитов они были документами, подтверждающими "жидовское засилье". Мистико-мессианская книга С.А.Нилуса, построенная на мудреных рассуждениях с привлечением "святыхъ отецъ", на религиозном фанатизме с упованием на Великую Русь, православие и самодержавие, не могла стать еще механизмом реальной политики. Для этого надо было "беллетризировать" жидо-масонский заговор в конкретике литературных сюжетов и литературных героев. Иллюстративность литературы по отношению к идеологии не выдумка социалистического реализма. Принци-

174

 

пиальная схема "беллетризированного искусства" (сперва "теория", а затем ее "иллюстрация") была создана задолго до провозглашения "революционного метода" изображения действительности. Как "Россия и Европа" Н.Я. Данилевского в "Книга Кагала" Я. Брафмана предшествовали романам Вс. Крестовского, так и многочисленные "труды" А.С.Шмакова3, М.Ф.Шугурова4, Л.А.Тихомирова5, А.И.Бенца6 предшествовали романам А.Ф.Амфитеатрова, В.И.Рочестер-Крыжановской, Е.А.Шабельской, Н.Н.Брешко-Брешковского, И.А.Родионова и многих других писателей, доносивших до читателя современное учение о "всемирном жидо-масонском заговоре".

Однако беллетристика, а вовсе не теоретизированные статьи адептов "корня наших бед", сделала "Протоколы" подлинным документом эпохи: "вымысел" о Сионских мудрецах, провозглашенный в антисемитской беллетристике, стал впоследствии "действительностью".

Подобный некритический подход к любому "печатному листу" в качестве реального свидетельства существующего факта, нежелание отличить вымысел (литературу) от истории (действительности) — характерная черта идеологических интерпретаций как для "теоретиков" социалистического искусства, так и для "теоретиков" антисемитизма.

Г.Бостунич был "абсолютно документален" и "фактографичен", используя мистико-философские, художественные и политические сочинения в качестве научной основы своего "исследования": "Подобно тому, как "Протоколы Сионских мудрецов" изложили всю программу воинствующего иудейства; подобно тому, как "Человек" Пьетро Киари, напечатанный в 1755 г. в Венеции, равно как "Легенда о великом инквизиторе" Достоевского и "Памятник Цезарю" Игнатия Донелли излагают всю программу воинствующего иезуитизма..."7

Именно поэтому идеи и образы беллетристики в равной степени стали "фактами жизни", которые затем можно было использовать в научной литературе о самой действительности.

В 1906 г. в Ревеле (Таллинн) вышел роман В.И.Рочестер-Крыжановской8 "Паутина" с посвящением "Памяти дорогого мужа и сотрудника Сергея Валерьяновича Семенова". Эпиграфом писательница избрала стихи А.А.Голенищева-Кутузова:

 

Мне чуется — беда великая близка,

Но поступи ее никто не слышит,

Меж тем как на стене уже судьбы рука

"Мани, Факел, Фарес" — неумолимо пишет.

 

Роман посвящен годам кризиса накануне и во время революции в России, окруженной со всех сторон врагами: немцы хотят расчленить Россию, поляки — выйти из состава империи или создать государство в Государстве, евреи — активнейшие участники революции — уничтожить самодержавие изнутри. По традиции, предрекая России "Помещичьи

175

 

погромы", писательница выражает наиболее сокровенные мысли в "вещих снах" своей героини: "...грязная, оборванная ватага состояла преимущественно из жидов, нахлынула в комнату и стала срывать со стен образа, разбивая и топча их ногами. В эту минуту она заметила, что другая шайка волочила окровавленный труп Ростислава с зияющей раной в груди и бросила его к ее ногам с криком: "Собаке собачья смерть! Гляди, не спасли тебя твои святые, а торжествует наш Сатана! Поклонись ему, принеси жертву на престоле его и тогда будешь счастлива!" Тут со всех сторон загремел дьявольский хохот!"9.

Замечательно, что в среде антисемитов излюбленной формой оценки творческих заслуг автора выступает "пророческий дар": писатели, повествуя о настоящем, всегда предвидят будущее, которое почему-то оказывается "победным для врагов", вопреки желаниям и надеждам автора. Так, Г.Бостунич счел нужным отметить мало кому известный "из так наз. читающей публики факт (курсив Бостунича — С.Д.)": "Вера Крыжановская-Рочестер, удостоенная со стороны Франции за свои романы звания "офицера французской академии", а со стороны русской эмиграции — голодной смерти в Ревеле в 1924-м году, в своем замечательном романе "Гнев Божий"... предвидела и предсказала балканизацию Европы и, в частности, возникновение анекдотического, управляемого масонами (Масарик, Крамарж, Бенеш) чешского государства, которому в романе даже достается Вена (разумеется, что в романе эти "тоже славяне" успевают доконать этот чудесный, но уже ныне жидами и эсдеками распотрошенный город)" (курсив Бостунича — С.Д.)10.

Заимствуя идеи у славянофилов, Вс.Крестовского, Литвина, "символом веры" автор делает ненависть к петровским реформам, сторонниками которых изображено пресмыкающееся перед Западом и предающее святую Русь сословие — та "ожидовелая общественная тля, которая зовется "интеллигенцией" — безверная и сгнившая до мозга костей"11.

Спустя много десятилетий, воскрешая шовинизм, ксенофобию, ненависть к жидам (= сионистам), Иван Шевцов позаимствует у Рочестер-Крыжановской прозвище интеллигенции — "тля", сделав его названием одного из первых советских антинигилистических романов.

Другим автором "замечательных романов" была, по мнению того же Г. Бостунича, "прекрасная русская писательница Елизавета Александровна Шабельская, неустрашимая поборница национального русского дела, ярая антисемитка и антимасонка, пионер просвещения, на этот счет, затхлой русской интеллигенции.. ."12.

В истории русской антисемитской беллетристики Е.А.Шабельская занимает особое место. Ее заслуга состояла в том, что она связала воедино антимасонские, антисемитские и антиинтеллигентские тенденции в одно целое. А своей трилогии (наподобие трилогии Вс. Крестовского) она придумала криминальное название — "Сатанисты XX в."

176

 

Жизнь Е.А.Шабельской представляет сама по себе увлекательный приключенческий роман авантюристки, в котором есть все: бегство из дома, замужество за нелюбимым человеком, любовники из разных политических лагерей, уголовные преступления, подмостки европейских театров, тайная служба в полиции, участие в войне, сын-убийца. Кажется, что ее судьба "списана" с романов Александра Дюма. Такова канва жизни "прекрасной русской писательницы". Однако творческая биография Е.А. Шабельской абсолютно не исследована.

Наиболее ценные сведения о ее жизни содержатся в исповедальном письме Е.А. Шабельской к А.С. Суворину13.

(По русской традиции, женские исповедальные письма адресовались обычно "писателям — учителям жизни". Эти искренние обращения нашли отражение в произведениях Достоевского, Толстого, Лескова. То, что Шабельская обратилась к Суворину, которого пригласила быть "исповедником", знаменательно само по себе: к 1896 г. бывший либерал стал символом реакции и антисемитизма.)

Как явствует из письма, Шабельская родилась 18 апреля (по старому стилю) 1855 г. в деревне Ступки Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. В 14 лет окончила Харьковскую женскую гимназию. Узнав о ее связи с неким Видамином, братья, спасая сестру, отправили 16-летнюю Шабельскую в Париж обучаться пению. Потеряв вскоре голос, она перешла в драматический класс консерватории, а через два года, по причине банкротства братьев, вынуждена была прекратить занятия. Не желая возвращаться на родину, Шабельская стала опереточной актрисой (она работала и у Оффенбаха). Недовольная нищенской зарплатой и под влиянием некоего Федотова (возможно, основатель театра "Буф") она вернулась в Россию и стала работать в кафешантанах Петербурга. Некоторое время Шабельская играла даже на сцене Михайловского театра, но, по-видимому, успеха не имела и, покинув столичную сцену, переехала в провинцию.

Будучи особой экзальтированной и опасаясь очередного провала, Шабельская в своей исповеди рассказывала, что в это время играла на сцене "с пистолетом в кармане", намереваясь в случае провала покончить с собой.

Грандиозный успех пришел к ней в Харькове, где она исполнила роль Катерины в пьесе А.Н.Островского "Гроза", а затем последовал ангажемент в Таганрог, Одессу, Киев. Постоянным рефреном ее жизни в это время, судя по письму, были любовники, предлагавшие ей "содержание", но при условии бросить сцену. В 1882 г. она поступила в театр Корша, но выдержать конкуренцию с Гламмой-Мещерской и Рябчинской не смогла. После ухода от Корша судьба свела ее с выдающимся немецким режиссером, теоретиком и новатором Эрнстом Поссартом. Он посоветовал ей поехать в Вену учиться в консерваторию и брать уроки у профессора Стрибона. В 1885-1888 гг. Шабельская выступала в театрах

177

 

Аугсбурга и Базеля, а в 1888 г. переехала в Берлин, где ее театральный дебют прошел с большим успехом. Здесь она познакомилась с выдающимся театральным критиком и драматургом П. Линдау, который предложил ей бросить театр, но она рассталась не со сценой, а с Линдау (по словам Шабельской, он платил ей в течение года зарплату, но ролей в результате интриг она получить не могла).

Наконец, судьба позаботилась об актрисе: ее любовником на этот раз стал Максимилиан Гарден (1861-1927). Он помог подруге начать писать по-немецки и по-русски, и вскоре ее пьесы, благодаря Гардену, ставятся на лучших сценах Берлина и Лейпцига: "Beruhmter Mann" ("Горькая судьбина") — 1891 г., "Agrippina", "Jenerlichen" — 1892г. Судя по письму, Шабельская в 1896 г. была еще в Германии ("если бы не жаль Гардена, уехала бы в Россию и опять на сцену бы пошла")14. Впоследствии Шабельская "отблагодарила" Гардена, окарикатуренный образ которого появился в ее романе.

М. Гарден (Витковский) был евреем, принявшим протестантство. До 1891 г. подписывал свои статьи псевдонимом "Apostat". По взглядам примыкал к радикалам, и социал-демократы считали его своим "рупором". Однако постепенно он отходит от левых кругов, становясь негласным проводником идей стареющего Бисмарка и активным критиком "интернационального социализма", "еврействующих либералов", "французоманов". В 1892 г. (в период близости с Шабельской) организовал еженедельник "Die Zukunff" ("Будущее"), редактором которого был до 1922 г.

Вначале отношения Гардена с Шабельской носили любовно-покровительственный характер. И актриса, используя близость Гардена к Бисмарку и влиятельным кругам, добывала важную для России информацию. Так, еще за 12 лет до сенсационного процесса против князя Эйленбурга она сообщала: "Из приближенных (императора. — С.Д.) первый друг — Филипп Эйленбург. Дружба такая, что некоторые подозревают любовь а la Ludvig von Bayren"15. В годы первой мировой войны, сперва заняв аннексионистскую позицию, Гарден постепенно пришел к пацифизму и тем самым вызвал яростные нападки антисемитов. Вместе с В.Ратенау (убит 24 июня 1922 г.) он стал одной из первых жертв нацистов: 3 июля 1922 г. двое террористов нанесли ему восемь ран оружием, сделанным из свинца и железа, однако врачи спасли жизнь журналиста, который через несколько лет умер от последствий нападения16.

Знакомство с Гарденом не прошло даром: Шабельская хорошо узнала правила закулисной борьбы, а черносотенный антисемитизм Apostat'a был взят ею на вооружение. По-видимому, в конце 1896 г. Шабельская возвратилась в Россию, по крайней мере, 1 января 1897 г. Суворин отметил в дневнике, что она передала ему выписку из "Frankfurter Zeitung" о его романе, переведенном Шабельской. В Петербурге актриса познакомилась с В.И.Ковалевским (1844-1934), который занимал в это время пост

178

 

директора департамента торговли и промышленности, а затем, с 1900 г., стал товарищем министра финансов С.Ю. Витте. Ковалевский происходил из семьи украинских крестьян. В студенческие годы он сблизился с революционерами и был даже заключен в Петропавловскую крепость за укрывательство Нечаева, хотя утверждал впоследствии, что не знал, кого укрывает. По словам С.Ю. Витте, начальство никогда не забывало прошлого Ковалевского. Его карьера началась в Министерстве государственных имуществ, куда он был принят вскоре после окончания в 1875 г. Санкт-Петербургского земледельческого института. Витте заметил способного работника и, желая заполучить его, отправился на поклон к князю Мещерскому: "Да ведь Ковалевский... не только либерал, но красный". «Витте на это мне сказал: "И государь того же мнения, а между тем он теперь перестал быть красным, и жаль было бы такого способного человека не утилизировать"»17. После беседы с Александром III Ковалевский стал директором департамента торговли и мануфактур. На посту заместителя министра финансов его карьера неожиданно оборвалась, и виновата в том была Шабельская. "Очень живой, чрезвычайно талантливый и чрезвычайно работоспособный", Ковалевский на своем посту "приносил большую пользу", но, как вспоминал С.Ю. Витте, "он, наверное, сделал бы совершенно выдающуюся карьеру, если бы не его слабость в отношении женского пола, слабость, благодаря которой недостойные женщины его эксплуатировали и доныне его эксплуатируют"18.

В течение нескольких лет Шабельская стала богата: разъезжала в каретах, снимала особняки, "давала фестивали": "Она раздает места, —записывал Суворин, — и за деньги способствует предприятиям. Около Сочи ей дали 25 десятин лучшей земли (Ковалевский помог Шабельской приобрести участок за 15 тыс. руб., и предприимчивая аферистка тотчас же перепродала участок за 30 тыс. — С.Д.). Ей и Бог простит после Сергея Александровича и великих князей, которые занимаются тем же".19 Неметти рассказывала Суворину об аренде Шабельской сада и театра "у дома Демидова": "Она сняла за 25 тыс., а Томпаков предлагал 30 тыс. Директор дома говорил, что непременно отдаст Шабельской, потому что с шестью министрами чуть ли не в связи. Ковалевский в этой бабе роет себе яму"20.

Шабельская "стояла во главе шайки", в ней участвовали известные люди (например, княгиня Друцкая-Сокольская). От имени Ковалевского Шабельская подписала фальшивые векселя на громадную сумму в 120 тыс. руб., которые должны были быть учтены в Петербурге, Вильне, Варшаве, Риге. Но брат аферистки (по-видимому, петербургский шахматист М.А. Шабельский) установил ее почерк, и в ноябре 1905 г. состоялся громкий процесс. Ковалевский вынужден был выйти в отставку, зато Шабельская легко отделалась, возможно, потому, что уже находилась "на содержании" в департаменте полиции.

С 1905 г. гражданским мужем Шабельской стал А.Н. Борк, связанный с

179

 

"Союзом русского народа" и принадлежавший к крайнему правому лагерю. Она стала редактировать черносотенную газету для рабочих "Свобода и порядок" и писать воинственные антисемитские статьи, получая "обильные субсидии" из департамента полиции21. Ей принадлежали и другие издания "Союза русского народа" — " Русское знамя" (годы издания неизвестны. — С.Д.), "Братство свободы и порядка" (1906), "Русский рабочий" (1915-1916). Под разными псевдонимами (А.Б.; Делярго; Е.Ш.; Proteus) она печаталась в "Колоколе", "Новом времени". О ее антрепренерской деятельности в это же время рассказывал А.Р.Кугель22.

В газете "Колокол", редактором которой был некий Скворцов, Шабельская начала публиковать главы своего антинигилистического романа: используя эпизоды из личной жизни, путешествия и знакомства с людьми разной политической ориентации, Шабельская решила рассказать о "всемирном жидо-масонском заговоре"23.

Сюжет романа "Сатанисты XX в." прост. Русская актриса, отпрыск "аристократической фамилии", находясь на гастролях в Германии, обратила на себя внимание франкмасонов, считавших возможным использовать в своих преступных целях красоту и талант молодой женщины. Однако героиня познакомилась с профессором Рудольфом Гроссе, который открыл "ей глаза" на франкмасонов. В своем исследовании "Опыт истории храмовников" профессор доказывал, что франкмасоны являются всего-навсего прикрытием преступных действий евреев, стремящихся к мировому господству. В результате профессор приходил к выводу, что все тайные общества мира в той или иной степени оказываются в связи с "делом" евреев, давно подменивших веру в Бога поклонением Сатане, которому приносят человеческие жертвоприношения. Естественно, что все революции в прошлом и настоящем — результат "зловредной" деятельности еврейства.

Гибель профессора становится причиной преследования героини, проникшей в тайны "всемирного заговора": масоны обвиняют ее в убийстве Рудольфа Гроссе, желая таким образом расправиться с бедной актрисой. Только случайность и предусмотрительность героини предотвратила ее смерть, а заступничество и помощь германского императора в конце концов свели на нет происки масонов. Правда восторжествовала. Освобожденная из тюрьмы, актриса получила прощальную аудиенцию императора и благополучно возвратилась на родину.

Вслед за первой сюжетной линией Шабельская начинает разворачивать вторую: подруга русской актрисы, еврейка Термина Розен, попадает в сети жидо-масонов. Теперь читатель ближе знакомится с "врагами рода человеческого". Фантазия автора ведет к открытию "тайны тайн" жидомасонства, их методов и средств в достижении "каннибальских" целей.

Центральным эпизодом первого романа стало заседание преставителей Высшего еврейского совета, среди которых появляется известный террорист, вождь боевой организации эсеров Г.А.Гершуни (1870-1908)24,

180

 

и, в нарушение масонского устава, жена Помпея Вреде красавица Малка. В ней читатель без труда узнавал жену графа С.Ю. Витте — Матильду Ивановну, урожденную Хотимскую, по первому браку Лисаневич, дочь сибирского золотопромышленника. Черноволосая красавица прибыла на Совет в связи с тем, что сам граф Помпеи Вреде не смог незаметно отлучиться из Петербурга. Вместо пароля Малка предъявляет сторублевку (по-видимому, намек на финансовую деятельность Витте): из букв на ассигнации легко можно составить слово "Люцифер". Руководители Бет-Дина, принимая от графини ее "верительную грамоту", говорят ей: «Графиня Малка... мы признаем тебя полноправной представительницей великого еврейского общества самообороны, того "Бунда", который должен превратиться в орудие завоевания России, в армию торжествующего Израиля... мы ценим по заслугам блестящую деятельность твоего мужа и твою помощь в нашем общем деле» (ч. 2, 139). "Прекрасная графиня" предлагает втянуть Россию в войну против Японии, а о поражении русских позаботится ее муж, Помпей Вреде.

На одном из предыдущих собраний присутствовал сам граф: "Только один человек резко отличался своим нееврейским лицом, хотя в его жилах текло немало иудейской крови. Это был русский граф немецкого происхождения, влиятельный сановник, прославляемый за границей и ненавидимый в России. Сын и внук чистокровных евреев, граф Вреде походил лицом на русскую графиню, принесшую его деду дворянское имя, единственной наследницей которого она была, а своему сыну и внуку чисто русскую красоту, заставившую всех позабыть о том, что графы Вреде были только привитая ветвь на древнем родословном дереве. К сожалению, даже устойчивая еврейская наружность изменяется легче, чем еврейская душа, а граф Вреде, с таким неподражаемым искусством разыгрывавший роль русского аристократа и русского патриота, готового "костьми лечь" за самодержавие, в сущности был таким же евреем, как и остальные двадцать шесть делегатов всемирного франкмасонства, или, верней, всемирного кагала" (ч. 1, 59). В описании еврейского происхождения Помпея Вреде содержался явный намек на С.Ю. Витте25.

Конечно, после карикатур Добужинского и Чехонина на всесильного министра в портрете Шабельской узнать С.Ю. Витте трудно. Однако М.М. Винавер вспоминал: "В большом кабинете встретил нас высокий, чуть ли не петровского роста человек, с бросающеюся в глаза длинною остроконечною головою, с бесцветными, но уверенно глядящими глазами, точно они ничего нового не ожидают от посетителей, — спокойный, говорящий властным тоном — человек завтрашнего дня"26. Для черносотенцев масонство Витте было "общеизвестным фактом". Записав сообщение почетного и действительного председателя "Союза русского народа" о том, что в Петербург якобы чуть ли не со слов Витте привезена гильотина для царя, один из самых осведомленных современников, генерал Г.О. Раух отметил в своем "Дневнике": "Дубровин утверждает,

181

 

что Витте принадлежит к одной из масонских лож в Петербурге, что он весь в руках еврейства... Может, он и прав"27.

"С.К. Эфрон-Литвин, хорошо знавший Шабельскую, приводил слова С.О. Шарапова (его взгляды легли в основу экономической теории "Протоколов Сионских мудрецов") о Витте: "Этого барина я определил уже давно и не по слухам, а из личного давнего общения. Он политически вырос на моих глазах, и я отлично знал, где делается его гениальность и откуда берутся и блестящие реформы, и сильная воля, и техническая ловкость. Но я еще окончательно не уверился, что у господина Витте нет ни Бога, ни совести. Я еще не верил, что он может так же легко продать Россию, как выпить рюмку водки"28. Вскоре, по словам Эфрона, Шарапов уверился...

Вместе с тем А.Р. Кугель рассказал, что после опубликования манифеста 17 октября 1905 г. С.Ю. Витте пригласил к себе представителей еврейской общественности. Указав на императорское обещание по поводу конституции, министр предложил евреям... прекратить революцию. На недоуменный вопрос, как это сделать, поскольку они, евреи, в революции не участвуют, граф разгневался: «Не играйте в наивность. Напишите в "Alliance Israelite" и объясните, что в дальнейшем революция может не улучшить, а только ухудшить положение евреев». Кугель, отметив, что это говорил один из самых выдающихся людей своего времени, добавил: "Что же должны говорить другие?"29.

Но вернемся к "Сатанистам XX в." Во главе "всемирного кагала" стоит реб Гершель Рубин, жид с худым изможденным лицом, с "носом в виде лезвия", беззубым ртом, голым черепом. В затасканной одежде с "цицелями", грязный и отвратительный, Гершель Рубин считается знаменитым цадиком, великим каббалистом, "светочем Израиля". Перед ним преклоняются все: "Прекрасное белоснежное личико графини Малки склонилось в поцелуе над исхудалыми, как у скелета, руками с надутыми жилами и грязными, как когти, ногтями" (ч. 2,141).

Типажи, сюжетика, образ повествователя (женщина, проникающая в тайну еврейства), идеи "заговора" — все заимствовано Шабельской у других авторов: Маркевича, Крестовского, Эфрона. Вслед за раввином Ионафаном из "Тьмы египетской" Вс.Крестовского Шабельская заставляет председателя Верховного синедриона Д. Моора выступить с программой, отдельные пункты которой повторяют чуть ли не в цитатном виде "Протоколы Сионских мудрецов". Так, например, первый пункт программы — пресса: "При помощи наших газет и журналов мы можем придавать громадное значение каждой мелочи, выгодной для нас, и замалчивать, т.е. заставлять забывать, самые серьезные вещи для гоимов" (ч. 1, 68). Сравните с тезисами из "протокола № 2": "Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им... Для этой цели мы постоянно путем нашей прессы возбуждаем слепое доверие к нам... В прессе воплощается торжество свободоговорения... Но государства не умели восполь-

182

 

зоваться этой силой; и она очутилась в наших руках..." (222-223). Или второй пункт программы: "Мы можем... заняться порабощением школы, без которой нам не удастся развратить христианские народы настолько, чтобы они утеряли способность сопротивления, своих выгод и даже своего самосохранения. В школах формируются души будущих наших врагов. Школы гоимов должны быть таковы, чтобы прошедший их ребенок или юноша выходил отравленный неверием, развратом и равнодушием ко всему, кроме грубой животной чувственности" (ч. 1, 72) — сравните с "протоколом № 9": "Мы одурачили, одурманили и развратили гоевскую молодежь посредством воспитания в заведомо для нас ложных, но нами внушенных принципах и теориях..." (239).

Следуя за "Протоколами Сионских мудрецов", Шабельская выводит образы заговорщиков "других кровей": представитель Дашнакцютуна армянин Эмзели-Оглы Давидьян, анархист-испанец Феррера, активист революционного движения китаец, принявший иудаизм, — Ли Ки-чинг, индиец брамин Расикандра. Об "интернационале" армии заговорщиков сообщалось в "протоколе № 9": "У нас в услужении люди всех мнений, всех доктрин: реставраторы монархии, демагоги, социалисты, коммунары и всякие утописты" (238).

Впрочем, противостояние единственного "хранителя православия" —великого русского народа — всем остальным (а не только евреям) — известно не столько по роману Шабельской, сколько по произведениям ее предшественников — Данилевского, Крестовского, выкреста Литвина. И в этом она не была "пионером".

Для достижения этой цели, вышивая "по старой канве новые узоры", Шабельская и конкретизировала завоевательные планы евреев, ввела в роман чуть "задрапированные" образы современников: С.Ю. Витте, его жены, П.Н. Милюкова (в романе — Павел Николаевич Сазиков), князя Долгорукого (в романе — Долгоногий) и т.д. В одном из героев эпопеи (Наскокове) угадывается облик члена Государственной думы В.Д. Набокова (отца великого писателя XX в.). Благодаря этому описываемое Е.А. Шабельской претендовало на "правдивость", свойственную произведениям реализма. Естественно, что читатель, угадывая остросовременные детали "реальной жизни", мог поверить и в неизвестный для него материал. А.Р. Кугель писал: «Что такое, например, все эти "Книги Кагала", сочинения Нилуса... как не романы, вроде "Графа Монте Кристо" с присовокуплением значительной доли злопыхательства? Но ведь им верят; всей этой невероятной фантастике готовы придать (и многие придают) чуть ли не характер документальной достоверности!»30.

В своих воспоминаниях В.Д. Набоков описал знаменательный эпизод из времени после февральской революции. На заседании Совета старейшин в Предпарламенте он сидел рядом с М.А. Вишняком, который, увидев группу седобородых старцев (Натансон, Чайковский, Кутлер, Мартов,

183

 

Винавер, Пешехонов), по словам В.Д. Набокова, шепнул ему: "Настоящий синедрион". М.А. Вишняк вынужден был поправить: "Набоков привел мои слова в подтверждение факта преобладания в Совете старейшин евреев — наподобие древнего синедриона, представлявшего еврейство. Между тем мое замечание относилось не к "иудеям", а к бородатым и седовласым старейшинам... Упоминаю об этом для иллюстрации того, что даже такой мемуарист как Набоков, разочаровавшись в своем прошлом, оказался способным вкладывать в события смысл, которого они не имели"31.

(22 марта 1922 г. В.Д. Набоков, заслоняя собой своего друга П.Н. Милюкова, был убит террористами из "черной сотни". Одним из его убийц был Шабельский-Борк, сын "прекрасной писательницы".)

Если для творчества Крестовского, Литвина, Рочестер-Крыжановской, Шабельской и прочих адептов доктрины о "жидо-масонском заговоре" литературный вымысел являлся "действительностью", то для многих их единомышленников сама действительность становилась "литературой".

Так, Л. Корчмий, автор предисловия к трилогии Шабельской, вышедшей в Риге в 1934-1936 гг., комментируя ее пророчества о гибели России в результате внутренней смуты и войны, решил поддержать "литературный вымысел" ссылкой на "документальность": "Угадать план этого заговора во всех деталях, как это описано Е.А. Шабельской, невозможно; она обладала очень точными материалами, проникла каким-то образом в сокровеннейшие тайны масонства и использовала их полностью в своем романе"32.

Другой антисемит, полковник Ф.В. Винберг, в своей книге "Корни зла" удостоверил "историческое событие": на квартиру Распутина 16 декабря 1916 г. (накануне убийства. — С.Д.) явилась "одна из русских женщин, горячая патриотка, старая писательница, владевшая многими тайнами масонства, за что вытерпела немало мук и горя в своей жизни". Она предупредила фаворита, что тот за свои услуги сатанинским жидомасонским силам будет наказан33.

Нетрудно идентифицировать "русскую женщину", описанную Винбергом, с Е.А. Шабельской.

Популярнейший советский писатель, В. Пикуль, несомненно читавший Винберга, это посещение фаворита императорской четы "горячей патриоткой" творчески переработал:

"Между 1 и 16 декабря на квартире Распутина раздался телефонный звонок. Мелодичный женский голос спросил:

— Простите, это квартира Распутина?

— Евоная. А што надо?

— Вы не можете сообщить мне, когда состоится отпевание тела покойного Григория Ефимовича?

Распутин даже опешил. Оправившись от неожиданности, он покрыл

184

 

женский голос виртуозным матом и повесил трубку. Кто эта женщина? Зачем звонила? Автор не знает"34.

Апокриф, взятый напрокат, сработал по старому рецепту всех лжесвидетельств: признаваясь в одном, утверждай другое. Автор чистосердечно признался в своем незнании ни женщины, ни ее целей. Тем убедительнее было его знание: кто-то предупреждал Распутина об уготованной ему близкой каре. Ни Винбергу, ни Пикулю не было никакого дела до того, что этот апокриф легко опровергается: в донесениях полицейских осведомителей о всех посетителях Распутина накануне его убийства Шабельская не упоминалась...

Первый роман "Сатанисты XX в.", давший название всей трилогии и напечатанный в газете "Колокол" в 1911 г., вышел отдельным изданием в 1912 г., а затем был забыт. Г.Бостунич, сожалея о забвении "захватывающего романа", поторопился заявить: "Этот роман, как и другой "Красные и черные", без остатка (курсив Бостунича. — С.Д.) скупленные и уничтоженные жидами, говорят под оболочкой романа страшную, подлинную, научную правду"35.

В годы, когда среди высших советских сановников были Я. Свердлов, Л. Троцкий, Л. Каменев, а также сотни других, больших и мелких чиновников, чекистов, агитаторов и палачей-евреев, еврейских жизней было загублено не меньше, чем у других народов. Это, конечно, вовсе не ставится в "заслугу", хотя следовало бы вспомнить и поставить в вину властям и это, и безвинно уморенных крестьян Украины, и выселенных крымских татар, и расстрелянных в катынском лесу польских офицеров.

Нюрнбергский процесс над нацистами "за преступления против человечества" журналисты назвали "судом истории". Однако он не был судом над историей, ибо рядом с немецким генералитетом не сидел на скамье подсудимых первопреступник — "большевизм", истребление еврейского народа началось не в 1933 г., с приходом в Германии нацистов к власти, а в 1917 г. — в России36.

 

МЕЖДУ ДВУМЯ ВОЙНАМИ

 

После 1917 г. механизмом российской геополитики стало идеологическое смешение причинно-следственных отношений исторических явлений и этико-правовых норм межгосударственного сосуществования. При этом "жидо-масонскому заговору против мира" была предписана главная роль в этом процессе.

Выделение из мирового еврейства его "советской" части делало невозможным употребление в СССР тезиса о "всемирности" евреев. Поэтому, отрицая за "советскими евреями" право быть нацией37, политическое руководство в СССР до 1949 г. было вынуждено отказываться и от использования "Протоколов", но превращение "советского" еврея в космо-

185

 

полита ("безродного" (?), хотя уже были и Еврейская автономная область в СССР, и государство Израиль) было предопределено "интернационалистской" идеологией большевиков.

Впрочем, "Протоколы Сионских мудрецов", направленные только против "жидовского завоевания мира", были крайне опасны советской власти. "Абсорбировав" значительные многонациональные массы и не став от этого ни еврейской, ни грузинской, ни латышской, власть большевиков предоставляла неопровержимые "доказательства" своих действий по методе, разработанной "сионскими мудрецами"38. Поэтому геополитическая ситуация, возникшая в результате победы большевиков в России, стала тем "питательным бульоном", в котором бациллы "мирового еврейского заговора" должны были окончательно созреть.

Во-первых, мир стал "двухцветным", разделившись на "за" Москву и "против" нее.

Во-вторых, те русские, кто жил в России, в братской семье народов СССР, были вынуждены считать себя "интернационалистами", зато другие — в эмиграции — могли хранить святое знамя своей национальной стерильности, возложив вину за события на жидов, латышей, кавказцев и любое другое племя.

В-третьих, в Германии после низложения кайзера и создания федерации лоскутных республик, идеи пангерманизма в битве за "жизненное пространство" приобрели характер русского варианта: борьба с "жидо-масонами" означала борьбу с большевиками39.

Евреи России после 1917 г. были объявлены "советскими" (при отсутствии аналогий, например, "советский украинец" или "советский удмурт") на основе вненационального признака.

Евреи Германии были признаны "пятой колонной", и различия между "внутренним" и "внешним" врагом должны были исчезнуть в глазах немцев. "Еврейский заговор против всего мира" стал "заговором всего мира против Германии" (на примере уже "завоеванной" евреями большевистской России). Доказательством этого была не только геополитическая ситуация, но и ставшая уже ИСТОРИЕЙ (после революции 1917 г.) русская версия (а не какая-нибудь другая) "Протоколов Сионских мудрецов"40.

Стоит отметить, что доказательства сопричастности департамента полиции Российской империи к генезису "Протоколов"41 были одновременно и своеобразной реабилитацией "революционного" переворота большевиков. Поэтому в геополитической ситуации между двумя войнами "расследования, проведенные Ю. Делевским (1921-1923) и В. Бурцевым (1938), никакого влияния на эмигрантского читателя оказать не смогли. Зато подключение "еврейского заговора" ("Протоколов") к антисоветской тематике Н. Брешко-Брешковского или И. Родионова (не говоря уже о "теоретиках" — Е. Бранте42, Г. Бостуниче, Н. Жевахове или В. Ахма-

186

 

тове43) делало их творчество не только "патриотическим", но и "прогрессивным" (на фоне "дружбы народов", цементировавшейся миллионными жертвами большевистского террора и советской политики 1920-1940 гг.44.

Публикация книги Нилуса в 1920 г. в белоэмигрантском сборнике "Луч света" стала исходной точкой реанимации дела "Союза русского народа". Авторский текст книги "Великое в малом" с его мистико-мессианской трактовкой апокалиптической войны с антихристом не был нужен, речь шла не о религиозном пророчестве второго пришествия Спасителя, а о реальном и вполне материальном крестовом походе против евреев вообще и против Советской России в частности. Не случайно Г. Бостунич в подзаголовке своего исследования политически разделил оба объекта: "Правда мистическая и правда реальная"45. Зато сами "Протоколы Сионских мудрецов" (т.е. анонимный текст) превратились в "Еврейский катехизис", став основополагающим документом национальных фобий, "бациллоносителем" которых стало издательство "Нови сад" ("Новый сад").

Вопрос: почему Югославия между двумя войнами стала "главной типографией" антисемитской литературы? — изучен недостаточно. Экономико-географическое положение государства, "царизм" Белграда, присутствие большой колонии русской белогвардейской эмиграции — все это важные, но не основные стимулы. Возможно, изучение истории страны, раздробленной на герцогства и княжества, стремящихся то к объединению, то к федерации, и ее многовековой антииудейской и антибогомильской литературы с сильными националистическими тенденциями когда-нибудь позволит дать полноценный ответ.

Как бы там ни было приоритет в распространении антисемитской литературы на русском языке в 20-30-е годы принадлежал Югославии, о чем свидетельствовал выпуск антисемитских сборников, апологий "Протоколов", публикация романов и обнародование "научных трудов" вместе с другими "откровениями" беллетристической и публицистической мысли.

"Застрельщиком" в беллетристике стал Н.Н.Брешко-Брешковский (1874-1943): профессиональный литератор, известный в дореволюционное время произведениями об атлетах , "скандальной изнанке светской жизни"47, немецко-австрийском шпионаже в России48, один из первых русских сценаристов и режиссеров в кинематографе, эмигрант с 1920 г. Как вспоминал Л. Любимов, сын Е.К. Брешко-Брешковской ("бабушки русской революции") после 1933 г. "поспешил в Берлин и... служил в органах фашистской пропаганды, пока не погиб во время бомбежки" в 1944 г.49. В 1923 г. в издательстве "Нови сад" вышел роман Н.Н. Брешко-Брешковского "Под звездой дьявола"50.

В предисловии (точнее, вместо него) "О борьбе с антисемитизмом и вообще..." автор, защищаясь (как это принято у "ревнителей"), переходил

187

 

в наступление: "Несомненно, кое-кто назовет мою эту книгу погромной. Большинство же, менее ретивое из этого лагеря, ославит ее антисемитской... Но каждый неглупый и честный еврей... по совести скажет, что не только ничего погромного нет в ней, а, наоборот, в нескольких местах автор клеймит и сурово клеймит погромы и погромные настроения" (3).

Видимо, автор имел в виду следующие рассуждения: "Эх, взять два экскадрона улан, оцепить Налевки, и ультиматум... Вот жиды всполошились бы!

— А через два дня, — подхватил Винарский (начальник контрразведки. — С.Д.), — в западной и американской печати появились бы телеграммы, что польские уланы в Варшаве учинили еврейский погром... Нет, пане Бейзым, ни в данном случае, ни в других, более серьезных и широкого масштаба, — никаких репрессий! Ни одной капли крови, ни одной расквашенной жидовской физиономии! Ничего такого, что дало бы повод жидам поднять гвалт о погромном антисемитизме поляков... Погромы пятнают армию, пятнают человека, уносят ни в чем не повинные жизни, и, вообще, это большевизм наизнанку. Предоставим погромы петлюровским бандам..." (214-215).

Объявив читателю, что надо с "надвигающейся кровавой волной" погромов бороться "самым энергичным образом", а главное — "более трудная, сложная и... таки неблагодарная задача" — "бороться с антисемитизмом вообще", Н. Брешко-Брешковский причиной "антисемитизма в Польше, антисемитизма, захватившего даже часть кругов социалистических", объявляет... самих евреев51: "Виноваты сами евреи. Далеко не в их пользу сухой, убийственно неумолимый язык цифр и фактов" (3-4).

Прежде всего, евреи виноваты в том, что 80-90% из них революционеры, а среди них "добрая половина арестованных и судимых евреев-коммунистов — богатая молодежь". Поэтому поляки видят в революционно настроенных евреях... агентов Совдепии, "неустанно работающих над уничтожением Польши", хотя у "нас-то... самая демократическая конституция..." и много евреев "в офицерских и даже в генеральских чинах... служат во всех министерствах и буквально заполонили юстицию..." (4-5). Евреи, в отличие от 200 000 варшавских рабочих, продефилировавших на 1 Мая с "хоругвями цехов", вышли с "красными штандартами", "с гимнами советской власти". К тому же в день приезда 3 мая маршала Фоша евреи "не присоединились к общему торжеству" польской Варшавы: "В обоих случаях — сами же евреи оказались антисемитами" (5-6). Наконец, в этой субъективно понятой "картине" причин и следствий поборник войны с антисемитизмом обращается за поддержкой к "правильному еврею", который (излюбленная идея всех "ревнителей") возлагает вину за революцию в России на своих братьев: «В течение десяти веков Россия создавалась и возвеличивалась... Она

188

 

росла и крепла той безымянной русской серой гущею, на костях которой воздвигнут Петербург, могилами которой усеяны Туркестан, Кавказ, крутые отвесы Балканских гор. Мы, евреи, пришельцы, засидевшиеся в гостях у чужих людей, мы в строительстве гигантской Империи никакого участия не принимали, — так по какому же праву мы так рьяно ухватились за ее разрушение?... Хозяин, охваченный помешательством, может, хотя и с большой затяжкой, подпаливать свой собственный дом, но если зачинщиками являются жильцы — горе им!... Пусть даже среди атаманов шайки международных преступников, засевших в Кремле, — большинство русские. Пусть! Но ведь мозг-то, мозг — еврейский... И, как еврей, утверждаю, что без нашего "еврейского мозга" большевизм и двух месяцев не удержался бы в России. А так, с еврейским мозгом, с германской техникой, поощряемые дряблой узкоэгоистической... Европою, они уже существуют шестой год...» (6-7).

С "буквальными" словами своего молодого еврея солидаризируется автор: «Всероссийский мятеж... Сплошная гнусность, жестокость, трусость, хамство, шкурничество. Но еще омерзительней было вызывающее, наглое поведение вдруг, неведомо из каких подворотен повылезавших еврейчиков... Совет рабочих и крестьянских депутатов? Господи, да это же поголовно был какой-то Гоцлибердан, до Нахамкеса и Бронштейна включительно! В этот Гоцлибердан были вкраплены: тупой кавказский ишак Чхеидзе, еще более тупой русский дурак Соколов... и русский мерзавец Скобелев... Керенщина с "гоцлиберданом" не могли не привести к торжеству большевиков. Было бы дико, если бы случилось иначе» (8-9).

Наконец Брешко-Брешковский предлагает свою "рецептуру": "Пусть же он будет мужественным до конца и... скажет, глядя в упор своими ясными, блестящими глазами:

— Итак, господа, вперед! Alles! Начнем! Давайте бороться с антисемитизмом!.. Как это сделать? Очень просто! Не пишите на каждом шагу "интересы демократии", ибо всякий расшифровывает иначе —"интересы еврейства"... Потом прекратите бешеную травлю нескольких тысяч измученных русских людей... Затем — не смейте кощунственно трепать дорогое и священное для многих русских... имя... Чтобы гасить в чужих сердцах ненависть к еврейству, сначала в ваших собственных сердцах погасите ненависть ко всему, что дорого и свято русскому человеку..." (13-14).

Предисловие "О борьбе с антисемитизмом и вообще..." представляется тем самым "яйцом", из которого вылупился даже не крокодил, а тот самый дьявол, "под звездой" которого живут герои Брешко-Брешковского.

Сюжет романа прозрачен: прекрасные польские патриоты (Бейзым, Винарский, Ливийский и т.д.) и не менее прекрасные русские беженцы из Совдепии (Лабенская, князь Гагарин, княжна Барб и др.) разоблачают чекистов, расстраивают интриги коммунистов, приговаривают и казнят

189

 

"врагов Польши и России", которыми — все до единого — оказываются евреи.

Действие происходит в 1921-1922 гг. в Варшаве. Польский дворянин Бейзым — атлет, артист, офицер, возвративший княжне Барб украденные у нее в ЧК драгоценности, спасший от голодной смерти Гагарина и Лабенскую (он люто мстит за нее "дипломату" Геллеру, отвратительнейшему садисту из окружения не менее отвратительного палача Зиновьева-Апфельбаума), подписывает с графиней Сапари (естественно, связанной с чекистами) договор о съемках нового кинофильма, для которого он пишет сценарий и в котором исполнит главную роль. Во имя искусства Бейзым должен сняться в эпизоде единоборства с медведем: натурные съемки должны состояться в его родовом поместье. Графиня сообщает жаждущему мести Геллеру о времени приезда киногруппы, а затем — конечно, безумно вклюбленная в Бейзыма — рассказывает любовнику о своем предательстве. "Жиды и коммунисты" гибнут, порок наказан, главный герой Игнаций Бейзым уезжает с подругой в Италию.

Как это часто бывает у беллетристов из "ревнителей", главный герой в конце "истории" — без всякого намека на автопародию — признается: "Довольно с меня этой кровавой бульварщины" (320-321).

Конечно, не попытайся Брешко-Брешковский "раскрыть" философскую глубину мыслей" своих персонажей, вряд ли стоило бы вспоминать этот банальный и забытый роман. Но "Под звездой дьявола" тем и интересен, что демонстрирует такие сложившиеся штампы разоблачения "жидовского" (без масонов) заговора, которые могут отныне самостоятельно (без всяких "еврейских материалов", "документальных" выдержек из писем или дневников и т.д.) быть "рецептурой" в "творчестве" борцов "с антисемитизмом".

Автору вовсе не нужны туманные выверты "Протоколов Сионских мудрецов". Поскольку сами жиды виноваты в антисемитизме окружающих, постольку достаточно рассказать о гнусных, коварных, грязных, порочных, трусливых, беспринципных и т.п. выродках рода человеческого.

Вместе с тем инвективы положительных героев, как и саморазоблачительные монологи отрицательных, складываются в стройную непогрешимую, с точки зрения автора, картину права на ненависть к евреям со стороны русских, поляков, даже англичан и французов, а "состав преступления" — одна из версий "Протоколов Сионских мудрецов":

"— Передержка... — пожал плечами Бейзым. — Жид может быть только жидовским патриотом, но никак не польским. Это они блестяще доказали во дни наступления красных орд: я их не видел на фронте, но видел в тылу..."(105)52.

"Христианское офицерство и евреи поменялись ролями. Прежде, еще совсем не так давно, первые били вторых, а теперь вторые бьют первых... Особенно восхищалась молодежь. Подвиг Артура Монтебианко

190

 

(политический и финансовый деятель сионизма Вайсберг-Белогоров-Монтебианко, появляющийся в Варшаве для "тайных интриг" против "свободной и демократической Польши". — С.Д.) вдохновлял ее на такие же подвиги. Спустя несколько дней по его приезде в Варшаву кучка евреев-студентов однажды вечером у себя на лоне родных Налевок избила польского офицера. Одинокий, безоружный офицер защищаться не мог, и вошедшая в азарт молодежь изрядно его потрепала" (111).

"...Монтебианко ткнул огнем в пепельницу недокуренную сигарету... — ...Кто-то, не помню, кто именно, давно сказал, что самые coвершенные в мире организации две, это — германский административный и военный аппарат и — католицизм. Он забыл третью организацию, которая... не уступает католицизму, с которым ведет борьбу за первенство над миром. Это мы, евреи..." (114).

Речь Монтебианко — пример саморазоблачительного "легкого муссара" рабби Ионафана из романа Вс. Крестовского "Тьма египетская". "Новаторство" Брешко-Брешковского заключается в том, что он к "древней тайне" добавил вполне современный политический обзор (естественно, с позиций большевизма) и... ссылки на программу "Протоколов Сионских мудрецов".

«Реакционные газеты пишут: "У евреев, разбросанных по всему свету, есть свое тайное правительство". Мы отвечаем в своей печати, а наша печать — восемьдесят процентов всех газет земного шара53, отвечаем, что это ложь, злостная клевета погромщиков-антисемитов. Это для широкой публики, а на самом деле между нами, авгурами, это — отнюдь не ложь... У нас нет армии... зачем? Зачем проливать кровь древней благородной расы, когда к нашим услугам христианские армии... Хотя можно теперь с уверенностью сказать, что у нас есть уже своя собственная армия, созданная на принудительно-наемных началах... Красная Армия... Да, это наша армия, с нашим вождем во главе, с Троцким... Перефразируя слова Бисмарка, мы можем сказать, что русский народ — это навоз для удобрения посева еврейской мощи, еврейского величия... Красная Армия — наше пушечное мясо... Нам не нужны монархи, нам нужны республики... Английский король, прежде чем присягнуть на верность своему народу и конституции, присягает масонской ложе... Нам нужно, чтобы не прекращалось кипение, чтобы рушились авторитеты и идолы, лилась кровь и не угасала междоусобица. В этой безумной неразберихе... выковывается наше единство, наша власть над миром... Там, где мы говорим и пишем "демократия", "интересы демократии", следует читать "еврейство", "интересы еврейства". Русская интеллигенция в этом отношении... служила нам верой и правдой...» (113-119).

Таким образом, с одной стороны, Германия и Россия оказались жертвами "жидовского заговора", одним из авгуров которого был "сионист" Монтебианко, а с другой — верой и правдой врагу Отчизны служила интеллигенция, которая выступала против самодержавия,

191

 

православия, власти "старшего брата". По сути дела, вместо масонов вторым компонентом "великой тайны" стала интеллигенция.

Поэтому не удивительно, что в глазах современных советских идеологов антисемитизма расправа Сталина с интеллигенцией — справедливая акция. «Очевидно, еврейские национальные чувства являются одной из основных сил, движущих сейчас "Малый Народ". Так, может быть, мы имеем дело с чисто национальным течением? Кажется, что это не так... "Малый Народ"... использует определенную группу или слой, в данный момент имеющий тенденцию к духовной самоизоляции... Это может быть религиозная группа (в Англии — пуритане), социальная (во Франции — третье сословие), национальная (определенное течение еврейского национализма — у нас). Но, как во Франции в революции играли видную роль дворяне и священники, так у нас можно встретить многих русских и украинцев среди ведущих публицистов "Малого Народа"... По-видимому... еврейское влияние играет исключительно большую роль: судя по тому, насколько вся литература "Малого Народа" пропитана точками зрения еврейского национализма»54.

Нетрудно увидеть в этом рассуждении академика Шафаревича математическую "подстановку": некогда жиды и масоны для "ревнителей" ХIХ-ХХ вв. составляли "Малый Народ", затем — евреи и интеллигенция, а нынче — евреи и "ведущие публицисты" ("литераторы"). Меняется только наименование "прибавочного" компонента, в то время как "центральное ядро, вокруг которого кристаллизуется этот слой", остается неизменным — жиды, евреи, "Малый Народ".

Судьба романа "Под звездой дьявола" не была удачной. "Духовидец" и "жидобор" Н.Н. Брешко-Брешковский, как и в свое время Вс. Крестовский, допустил промашку: «Тем, кто на протяжении тысячи лет не участвовал в строительстве нашей Родины, тем мы должны смело, не боясь никаких упреков в недемократичности, сказать — "Руки прочь!" Польшу строили и возвеличивали для поляков... Ценою океана пролитой польской крови, ценою польской доблести и польского гения завоевали мы право жить так, как мы хотим, у себя и для себя, а не так, как этого хочется паразитическим пришельцам... Нисколько не желая драматизировать положения, я говорю с полным убеждением: Отечество в опасности!.. Блок меньшинств — это жидовско-немецко-большевистская змея, отогретая на польской груди.

Я не удивлюсь жидо-немцо-большевикам. Они последовательны в своем желании расшатать еще не окрепшее Отечество наше... А вот, если бы все поляки без различия партий соединились, спаянные мощным национальным единством, — о, тогда несомненно мы и только мы были бы господами своей собственной страны... И к горькому стыду и сердечной боли, вынужден подчеркнуть, что вся эта кампания поднята вовсе не исключительно одними жидами... но и поляками... Факт остается фактом...» (216-218).

192

 

Если для поляка Винарского "жидо-немецко-большевистский заговор" (= "эзотерический" союз против Польши) и "жидо-интеллигентский" (= "эзотерический" союз антинациональных сил) являются смертельно опасными для "неокрепшего Отечества", то для русского Гагарина "эзотерический" союз "жидо-немцо-большевиков" — помеха "исторической мечте" создания вместе с Польшей "всеславянского союза, в который войдут и сербы, и чехи и который выльется в нечто могучее, мощное, диктующее свою волю Европе": "Будь они прокляты, немцы! Благодаря им Россия превращена в одичавшую пустыню. От них — от немцев — «большевизм.. Немцы на нашу погибель прислали в запломбированном вагоне всю эту сволочь, которая с их благословения и с их поддержкою властвует... А сейчас? Сейчас, когда большевики распоряжаются в Берлине, как у себя дома, когда презренный воришка — жиденок Собельсон-Радек направляет политику Германии и германское правительство пресмыкается перед ним? Сейчас о союзе с Германией могут мечтать либо круглые идиоты, либо такие же круглые, продажные подлецы..." (229-230).55

Стоит ли удивляться, что спустя десятилетие — после 1933 г. — роман Брешко-Брешковского оказался "устаревшим"? Впрочем, польский патриот преспокойненько отправился в Берлин и стал пропагандировать право нацистов на "окончательное решение" еврейского вопроса, несмотря на то, что пангерманские настроения привели к уничтожению "любимого Отечества", к тому же поделенного "немцо-большевиками"...

 

ЗАПЛЕЧНЫХ ДЕЛ ОККУЛЬТНЫЕ МАСТЕРА...

 

Вслед за теоретической "новинкой" (перепечаткой книги С.А. Нилуса) стали появляться и всевозможные "творческие" переработки сюжетов романов или "речей" героев не только давно забытых "жидоборов"56, но и современников автора. Фактически, для всех беллетристических "новинок" XX в., включая "бестселлеры" советской литературы, сходство схем, приемов описаний, сюжетных ходов и стилистико-персонажных характеристик — было ничем иным, как способом доказательства того, что "жидо-масонский заговор" является объективно-реальным явлением. Но, представляя читателю мифы и легенды антисемитской литературы как широко известные сведения и знания, авторы используют ограниченное число "фактов", одинаковость "логик", однообразие "цитат", одни и те же источники.

Замечательно, что характерной чертой всех произведений антисемитской беллетристики стало прямое заимствование друг у друга деталей "жидо-масонского заговора", расцвеченное "стилистическими новшествами" и не содержащее никаких ссылок на предшественников, а

193

 

принципиальное условие заимствований опиралось на неукоснительное правило: это положение (ситуация, обряд, традиция и т.д.) — истинно, оно давно доказано имярек и не требует никаких оговорок и ссылок.

Первыми приметами этого были обязательные утверждения о творчестве по "чувству долга" и "подстраховка": авторы пытались представить себя возможными жертвами "еврейской мести" за "честность и правдивость" своих трудов.

Издатель "рукописи" из "бумаг покойного О.А. Пржецлавского" ("Разоблачение великой тайны франкмасонов") в своем предисловии особо оговаривал: "Затем, считаю необходимым добавить, что если я, ныне оглашая тайну масонов, могу навлечь на себя злобу российского и даже западноевропейского еврейства... то я, тем не менее, по мере сил моих, исполняю свое намерение в том убеждении, что своей пассивностью... я поступил бы против своей совести и тяжко согрешил бы пред Господом Богом и пред моей родиной"57.

Храбрый русский офицер, побывавший в немецком плену58 и бежавший во время революции за границу, Г. Шварц-Бостунич, поддержал издателя "Разоблачения великой тайны франкмасонов": "Знаю, что издание моих лекций вызовет бурю негодования... Знаю, что от роз, которые прикроют прах мой, в житейской долине пока ждут меня только тернии. Но все же иначе поступить не могу... Предвижу ушаты помоев и клеветы со стороны евреев, которые по старому и испытанному методу постараются, где можно меня и труд мой замолчать, где нельзя — объявить меня фанатиком и безумцем, а книжку мою, как то было с книгами: Даля, Диминского, Шмакова, С. Нилуса, Д. Селянинова, Лютостанского, Е. Шабельской, Вутми, Калитина, графини Толь, Тихомирова, арх. Никона, полк. Ф. Винберга и др. правдолюбцев... скупить и сжечь... Предчувствую гонения, поношения, хулу и брань, но отступиться от завета моего не могу..." ".

Во втором издании книги Г. Бостунич в главу "Тайное общество жидов" даже ввел специальную подглавку "Приговор автору этой книги", в, которой сообщал о полученной им "черной метке": «В этом приговоре от меня требовался немедленный отказ от всех моих верований и безусловный переход на сторону "Князя тьмы", иначе мне грозили самыми страшными последствиями...»60.

Его единомышленник Е. Брант заклинал: "Я знаю, что евреи начнут травить меня, возможно, что я даже подвергаю свою жизнь опасности, но я считаю своим долгом дать возможно большему числу христиан, а также и евреев, убедиться, что чудовищный культ ритуального убийства у евреев не есть миф, а печальная действительность" 61.

Нетрудно заметить в предисловиях столь различных авторов одну и ту же "фабулу", которая будет развернута в сюжеты многих произведений: вспомните героиню повести С. Литвина гувернантку Пешу, которая, боясь мести "старого жида Боруха", передала скопированные ею обли-

194

 

чительные письма "со всего света" своему адвокату в Петербурге, или же бедного Рудольфа Гроссе, героя трилогии Е. Шабельской "Сатанисты XX в.", убитого евреями только за то, что он написал исследование о жидо-масонском заговоре".

Даже заключительные слова в работе новейшего обвинителя "Малого Народа" академика И. Шафаревича воспринимаются как нечто знакомое, вторичное, сворованное: "Когда... двусторонний процесс разлаживается, происходит то же, что и в природе: среда превращается в мертвую пустыню, а с ней гибнет и человек... Таков конец, к которому толкает "Малый Народ", неустанно трудящийся над разрушением всего того, что поддерживает существование "Большого Народа". Поэтому создание оружия духовной защиты от него — вопрос национального самосохранения... Но есть более скромная задача... сказать правду, произнести, наконец, боязливо умалчиваемые слова. Я не мог бы спокойно умереть, не попытавшись этого сделать" 62.

Не менее "тавтологичен" и образ "исконного врага" — еврея: наделенный посредством "хищных" эпитетов отвратительной внешностью (для френологов и психиатров она может быть "учебным пособием" по обнаружению симптомов "дурных болезней") и столь же неблаговидными чертами характера (етественно, списанными с евангельско-учительных мифологем), — его образ не может не вызывать у читателя чувства гадливости, презрения, ненависти.

Сравните, например, описание магида у Вс. Крестовского ("По правую руку, прихрамывая, ковыляет жидкий, как гнутая жердина, армер ламдан, рабби Ионафан... Сухощавое, болезненно-желтоватое лицо... глубокие глаза исподлобья сверкали, как угли... Армер ламдан самодовольно улыбнулся...")63 и описание у Литвина (хилый беспомощный старик, безграмотный и ничтожный жидок, уродливый Мафусаил и т.д.)64 с подобными портретами в произведениях Брешко-Брешковского и Родионова.

"Действительно, в бритом мясистом, асимметричном лице... с крупным массивным подбородком и с копною рыжеватых мелкокурчавых волос над низким прямым лбом, в бычачьей шее и в раскормленной не по летам тучной фигуре с изрядным животом, круглившимся под стеганым голубым атласным одеялом... спустил жирные, голые ноги..." или "За ним показался толстый человек... Бритое, жирное, помятое бабье лицо... На мясистых коротких пальцах... эти обрюзгшие щеки в красных жилках... был отвратителен... со своей жирной бабьей грудью, толстыми короткими ногами и отвисшим животом..." 65.

"Гость... сел в кресло перед столом... Грузное тело пришельца не могло поместиться в широком кресле и потому он вынужден был сидеть боком, причем огромный живот его совсем закрывал собою верхние части ног... Остатки седовато-рыжих волос узкой бахромкой курчавились у него вокруг шеи... Гость сильно пришептывал, и внятности его речи очень

195

 

мешал большой мясистый язык... [лицо] было чудовищно уродливо, отвратительно и страшно общим выражением сатанинской злобы, безграничного ко всему презрения и редким безобразием: четырехугольной формы, непропорционально большое... свежевыбритое, багровое, лоснящееся. И среди всех перечисленных добавочных придатков возвышался огромный, в виде толстого клюва, нос, и из узких, длинных прорезов сверкали гнусные, бегающие глаза..." 66.

Впрочем, так или иначе используя языковой материал из "магазина готовых сочетаний", "прекрасные" русские беллетристы, "лауреаты", удостоенные знаний офицеров не только Французской академии, основное внимание уделяли (за исключением, возможно, одного Вс. Крестовского) "уточнению" и "дополнению" корпуска "еврейских документов". Поэтому, сосредоточенно переписывая "Протоколы Сионских мудрецов", в которых модальные и сослагательные формы глаголов "нам необходимо" (№ 2-3); "мы должны" (№ 8), "мы могли бы" (№9), "нам надо" (№10) и т.д., вместе с постоянным будущим временем указывали на намерения и пожелания, компиляторы сознательно превращали планы и программы в уже осуществленные действия "завоевателей".

Так, Г. Бостунич подчеркивал: "Ввиду рассеянности жидов... организованность... спайка должна была стать междугосударственной... Что такое тайное международное правительство существует — предчувствовал... еще наш провидец Достоевский..." (81). А уже известный нам по роману Брешко-Брешковского Монтебианко вещал: "В течение двух тысячелетий, мы... накопляли ненависть, энергию, материальные блага... "У евреев, разбросанных по всему свету, есть тайное правительство"... Такая организация, как наша, при необыкновенной распыленности еврейства, немыслима без объединяющего центра, откуда исходят приказы, директивы..." (114).

Ему вторил его "однояйцевый" близнец, мистер Дикис из романа И. Родионова "Сыны дьявола": "...и если бы кто-либо вздумал высказать предположения и догадки о существовании нашей тайной власти, то такого человека не следует даже разубеждать, а просто с презрением и небрежностью осмеять и облить помоями... Еврейская масса... не подозревает... о существовании своего собственного национального правительства, которое направляет ее жизнь и повелевает ею через кагалы и раввинаты... кроме весьма немногих посвященных, получающих руководящие директивы..." 67

По русской пословице "На воре шапка горит" компиляторы не раз рассказывали — dixi et animam levavi — о своих волнениях и своих заботах: "Предугадываю также обвинения в неполноте и недостаточной разработке темы и потому заранее отвечаю, что вопрос о масонстве слишком глубок и сложен, чтобы его можно было всесторонне исчерпать... Моя работа и не претендует сделать излишним труд моих

196

 

«предшественников, она, наборот, посылает к тем и зовет преемников к работе..." 68.

"Мне поставят в вину, — писал Е. Брант, — что я плагиатор, ибо многое, что я даю читателю, я взял у других, что я в некоторых случаях даже не потрудился лично проверить факты по подлинникам...", — но, комментируя "вину", отвечал только на последнее "что": "Первоисточники, как некоторые летописи и т.п., достаточно проверены самими же евреями и их защитниками, т[ак] ч[то] не было надобности проверять их еще раз... Также скажут, что я не имею права высказываться по еврейскому вопросу, ибо я не могу прочесть ни одной еврейской буквы. На это я отвечу, что мой труд ведь компиляторный" 69.

Думается, что соединение слов "плагиат" и "компиляция" во многом определяет историю творчества антисемитов. Не зря один из обличителей "пьянства, озлобленности, одичания" русского народа, И.А. Родионов, автор книги "Наше преступление (Не бред, а быль)", имеющей подзаголовок "Из современной народной жизни" и выдержавшей 6 изданий70, довел обе стороны антисемитского "труда" ad absurdum...

Роман "Сыны дьявола" (сравните: "Сатанисты XX в." Е.А. Шабельской и "Под звездой дьявола" Н.Н. Брешко-Брешковского) целиком построен на "учении" Сионских мудрецов: один из главарей заговора, некто Дикис, посвящает новичка Липмана в историю и тайны организации. Пересказывая вычитанное в книгах Г. Бутми, С. Нилуса, Г. Бостунича, автор разукрашивает "учение" мелкими подробностями библейско-евангельского толка, доказывая, что евреи еще со времен создания Талмуда "отвернулись" от Бога праотцев: "Итак... убедившись в полной несостоятельности Иеговы, фарисеи наши рассчитали, что Израилю нет ни малейшей выгоды идти с Богом и тогда только приняли чрезвычайное решение... Таким-то вот образом Израиль стал богоненавистником и богоборцем..." 71. Союзником отступников стал дьявол, а евреи из богоизбранного народа превратились в "сынов сатаны".

Роман "Сыны Дьявола" подводил итог идейного развития "Протоколов". Все, наконец, расставилось по местам: не надо больше надеяться, что прозреют "до времени ослепленные евреи", что они рано или поздно, но примут христианство (С.А. Нилус), стало возможным говорить не о сектах или же масонах, которые подчинились "тайному правительству", держащему в неведении свой народ о целях и средствах борьбы (Г. Бостунич), или же бороться с "антисемитизмом самих евреев" (Н. Брешко-Брешковский). "Всемирно-концентрированное" следствие подошло к концу, осталось только зачитать приговор и привести его в исполнение.

Книга И.А. Родионова появилась в продаже в начале 1933 г., хотя автор указывал, что разговор Дикиса и Липмана происходил в 1923 г. Десятилетняя "промывка мозгов" завершилась удачей: в некогда "жидомасонской" Германии к власти пришли те, для кого физическое уничтожение евреев стало программой, а планы завоевания мира по

197

 

"Протоколам Сионских мудрецов" 72 — руководством к действию. Вера в правоту "Сионских мудрецов" и в гениальность их программы требовала только одного: субъект "Протоколов" ("злокозненное еврейство") надо уничтожить, за "их" объект ("сказку") — мировое господство — сделать былью.

 

Примечания

 

1 Kohn N. Warrant for genocide: The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protocols of the Elder of Zion. London, 1970. P. 42-54.

2 Ibid P. 53.

3 См.: Шмаков А.С. Международное тайное правительство. М., 1912. А.С. Шмаков (1852-1916) был погромщиком и юдофобом по убеждению, всю свою жизнь посвятил борьбе против еврейства не из-за карьеристских побуждений, а из веры в правоту своих взглядов. По окончании юридического факультета Новороссийского университета пять лет работал на должности судебного следователя в Херсоне. Затем поступил в адвокатуру, переехал в Москву и стал помощником одного из самых известных и либеральных адвокатов — Ф.Н. Плевако. Покинув своего патрона, он перешел в лагерь погромщиков и охранителей. Защищал черносотенцев в Стародубе, Кишиневе, Гомеле, Киеве. Выступал гражданским истцом (вместе с Г.Г. Замысловским) по делу Бейлиса. Неизменно выставлялся кандидатом в члены Государственной думы от Москвы, столь же неизменно не проходил. Будучи автором книги "Судебные ораторы во Франции" (М., 1887), получившей высокую оценку в научных кругах, Шмаков во имя своей idee fixe забрасывает научную деятельность и издает" "Еврейские речи" (М., 1897), "Минский процесс" (М., 1899), "Гомельское дело" (М., 1905), "Свобода и езреи" (М., 1906), "Дело о погроме евреев в Вязьме 19/20 октября 1905 г." (М., 1907), "Погром евреев в Киеве" (М., 1906), «Дело "Соединенного банка"» (М., 1909), "Еврейский вопрос на сцене всемирной истории" (М., 1912).

4 См.: Шугуров М.Ф. История евреев в России // Русский архив. 18951 №1-5. М.Ф. Шугуров (1829-1891) родился в дворянской семье. Детство провел в Бендерах и Хотине. Рано осиротев, переехал в Кишинев и поступил учиться в Кишиневскую гимназию, которую окончил с золотой медалью. Поступил на историко-филологический факультет Московского университета и получил диплом вместе со степенью кандидата. Затем 6 лет преподавал русскую словесность в Кишиневской гимназии. Знал английский, французский, итальянский и немецкий языки. С помощью филосемита, великого русского хирурга Н.И. Пирогова, бывшего в то время попечителем Одесского учебного округа, Шугуров, в 1858 г. стал преподавать словесность во второй мужской Одесской гимназии, а также историю в Одесском институте благородных девиц. В 1868 г. он занял должность инспектора этого института. В течение 30 лет Шугуров помещал в "Русском архиве" статьи на исторические темы, в том числе и по еврейскому вопросу (например, "Доклад о евреях императору Александру Павловичу"). В 1873 г. на Шугурова был подан донос, обвиняющий его в нигилизме. Вместо того чтобы уехать в Варшавский университет, где ему предлагали место на кафедре русской истории, он ушел в отставку, но спустя год был назначен директором вновь организуемого Феодосийского учительского института. В 1879 г. окончательно ушел в отставку и поселился в Одессе, а затем выехал за границу и с 1890 г. до самой смерти жил в Швейцарии.

5 См.: Тихомиров Л.А. К реформе обновленной России (Статьи 1909-1911 гг.). М., 1912.

6 См.: Бенц А.И. Масоны. М., 1906.

7 Бостунич Г. Масоны в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928. С. 68.

8 См.: Рочестер-Крыжановская В.И. Паутина. Ревель, 1906.

198

 

9 Там же. С. 417.

10 Бостунич Г. Масоны... С. 143.

11 Рочестер-Крыжановская В.И. Указ. соч. С. 451.

12 Бостунич Г. Масоны... С. 89.

13 См.: Суворин А.С. Дневник. М.-Пг., 1923.

14 Там же. С. 82-96.

15 Там же.

16 Цит. по: Гумбелъ Э. Заговорщики. Л., 1925. С. 42-45.

17 См.: Мещерский В.П. Мои воспоминания. В 3 ч. СПб., 1912. С. 390.

18 См.: Витте С.Ю. Воспоминания. В 3 т. М., 1960. Т. 2. С. 78.

19 Суворин А.С. Указ. соч. С, 233.

20 Там же. С. 298.

21 См.: Союз Русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. Составил А. Черновский. М.-Л., 1929. С. 441.

22 См.: Kyгель A.P. Листья с дерева. Л., 1926. С. 47.

23 В трилогию Е.А. Шабельской входят следующие романы: Сатанисты XX в. Рига, 1934 г. (ч. 1); Пятнадцать леть спустя. Рига, 1934 (Ч. 2); Тайна Мартиники. Рига, 1936 (ч. 3). Цитируем по этому изданию трилогии, часть и страницы указываются в круглых скобках.

24 Введение исторических лиц в качестве героев художественной литературы — явление известное. Это особенно характерно для обличительной беллетристики. См., например, роман А. Дюма "Записки врача (Жозеф Бальзамо)": среди главарей масонства в "картинах" Дюма присутствуют шведский философ З. Сведенберг (1688-1772), адмирал П. Джонс и др.

25 По "русской линии" матери (кн. Долгорукая — дочь петровского вице-канцлера барона Шафирова) — Витте мог бы считаться евреем, также как и по отцовской: его бабка носила фамилию Крамер. Вероятными источниками информации о С.Ю. Витте для Шабельской Могли быть Ковалевский и И.Ф. Манасевич-Мануйлов (1869-1918) — один из главных героев романа советского писателя В. Пикуля "У Последней черты". И.Ф. Мануйлов — надворный Советник, чиновник департамента полиции, журналист и аферист. Как театральный критик писал под псевдонимом "Маска", был хорошо знаком с Е.А. Шабельской (возможно, и по службе в департаменте полиции). Вместе с М.В. Головинским (сотрудник газеты "Фигаро" в Париже и русский негласный агент) участвовал в составлении "Протоколов Сионских Мудрецов" под руководством П.И. Рачковского, И.Ф. Манасевич-Мануйлов (фамилия его матери — Хотимская) приходился племянником жене Витте. Одно время работал в канцелярии премьер-министра и вел переговоры с Гапоном. Мануйлов знал и о телеграмме Витте А.С. Суворину "В моих жилах течет кровь русского архипатриота генерала Фадеева" (Цит. цо Кауфман А.Е. Черты из жизни гр. С.Ю.Витте // Исторический вестник. 1915. Апрель. С. 227).

26 Винавер М.М. Беседы с графом С.Ю.Витте // Новый восход. 1915. Стлб. 6.

27 Раух Г.О. Дневник // Красный архив. 1926. Вып. 19. С. 90.

28 Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник. 1916. Т. 143. С. 519.

29 Кугель А.Р. Указ. соч. С. 56.

30 Там же. С. 56.

31 Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 333.

32 Корчмий Л. Примечание к с. 65. — В кн.: Шабельская Е.А. Сатанисты XX в. Рига, 1934.

33 Винберг Ф.В. Корни зла. Мюнхен, 1921. С. 304-307.

34 Пикуль В. У последней черты. Роман-хроника // Наш современник. 1979. № 9-12; № 9. С. 100.

35 Бостунич Г. Масоны... С. 89.

36 См.: Abramowicz L., Feinerman E. Les juifs du Defi. Paris, 1980. P. 66-74.

199

 

37 См.: Rosenblum S.A. Etre juif en U.R.S.S. Paris, 1982. P. 149-154.

38 См.: Weinryb B.D. Antisemitizm in Soviet Russia. — In: The Jews in Soviet Russia since 1917. London, 1970. P. 288-290.

39 See.: Laqueur W. Russia and Germany: A Century of Conflict. Boston, 1965.

40 Ср.: Kohn N. Op. cit. P. 42-54.

42 См.: Брант Е. Ритуальное убийство у евреев. В 3 т. Белград, 1929.

43 Ахматов В. Евреи и будущее мира. Белград, 1927.

44 См.: Rosenblum S.A. Op. cit. P. 43-46.

45 Бостунич Г. Масонство и русская революция. Правда мистическая и правда реальная. (Югославия), 1922.

46 См., например: Брешко-Брешковский Н.Н. В мире атлетов. СПб., 1908; Чухонский бог. Киев, 1910.

47 См., например: Брешко-Брешковский Н.Н. Записки натурщицы. СПб., 1909; В потемках жизни. Пг.-М., 1914.

48 См., напр., Брешко-Брешковский Н.Н. Гадины тыла. Пг., 1914; Он же. В сетях предательства. Пг., 1916.

49 Любимов Л. На чужбине. М., 1963. С. 335.

50 Брешко-Брешковский Н.Н. Под звездой дьявола. (Югославия), 1923. Все цитаты из романа приводятся по этому изданию, страницы указываются в круглых скобках.

51 Вывод — "всегда виноваты сами евреи" — столь же традиционен в антисемитизме, как и упреки евреев в ненависти к христианам. Напомним, что В.М. Истрин, считая, что "Толковая Палея на иудеи" — реакция на какие-то мессианские чаяния, возникнувшие с проповедями Иегуды Хасида, возлагал вину за антииудаизм памятника XIII в. тоже на евреев. (См.: Истрин В.М. Очерк истории древнерусской литературы домосковского периода. Пг., 1923. С. 214).

52 Ср. замечание о трусости евреев в 1812 г. у О.А. Пржецлавского (См.: Przeclawski J. Smierc e odrodzenie. Wilno, 1844. P. 73-74.

53 Ср.: Иванов Ю. Осторожно: сионизм! М., 1971; Большаков В. Сионизм на службе антикоммунизма. М., 1972; Идеология и практика международного сионизма. М., 1978; Семенюк В. Националистическое безумие. Минск, 1981; и др. Цифра "80%" присутствует во всех этих книгах по разоблачению "реакционной сущности" сионизма.

54 Шафаревич И. Русофобия // "22". Иерусалим, 1989. № 63. С. 132- 133.

55 Ср.: "Близорукие, ничему не научившиеся, думающие остановить колесо истории, они мечтают по восстановлении России загнать Польшу в границы десяти Привислянских губерний, бывшего генерал-губернаторства (нацисты позаимствовали у русских властей название "генерал-губернаторство" для уничтоженной Польши. — С.Д.). Чепуха, нелепость!.. Польша, доказавшая свою жизнеспособность, — факт! Факт незыблемый, навсегда" (с. 229). Сентенция "русского князя" в "польском романе" Брешко-Брешковского противопоставлена в 1923 г. "исконно русской" (славянофильской, великодержавной, имперско-шовинистической) сентенции: "Поляки требуют себе Белоруссии, Волыни, Подолии, Галича, даже Киева и Смоленска... Все эти короны Стефанов, Ягеллонов, Палеологов... Эти исторические мертвецы... Если же они вздумают скитаться и... смущать... предъявляя свои исчезнувшие права на то, что уже перешло во владение живых, то, чтобы успокоить их, ничего не остается, как, по славянскому обычаю, вбить им осиновый кол... Осиновый кол — вот все права, которые можно признать за коронами Палеологов, Ягеллонов и св. Стефанов..." (Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1895. С. 402-403).

56 См.: Брант Е. Указ. соч. Кн. 2. С. 6. "Как читатель заметит, в данной книге я заменил неправильный термин "антисемитизм" и "антисемит" терминами — "жидоборство", "жидобор"... Желательно было бы, чтобы читатель усвоил и проводил в жизнь термины...".

200

 

57 Пржецлавский А.О. Предисловие. — В кн.: Разоблачение великой тайны франкмасонов. М., 1909. С. 9.

58 Шварц Г. Из вражеского плена. История мытарств русского литератора в немецком плену. СПб., 1915.

59 Бостунич Г. Масонство и русская революция. (Югославия), 1922. С. 6-7.

60 Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928. С. 78.

61 Брант Е. Указ. соч. Кн. 1. С. 13.

62 Шафаревич И. Указ. соч. С. 149.

63 Крестовский Вс. Тьма египетская. СПб., 1889. С. 21, 31, 37.

64 Литвин С.К. Среди евреев. М., 1897. С. 33, 81-85.

65 Брешко-Брешковский Н.Н. Под звездой дьявола... С. 45, 47, 192, 200.

66 Родионов И А. Сыны дьявола. Белград, 1932. С. 4-6.

67 Там же. С. 46.

68 Бостунич Г. Масонство и русская революция. С. 6-7.

69 Брант Е. Указ. соч. С. 13.

70 Родионов И А. Наше преступление (Не бред, а быль). Из современной народной жизни. СПб., 1909. Автор (? — 1943) — войсковой старшина, скандально связанный с Распутиным и Гермогеном (см.: Горький и русская журналистика начала XX в. Неизданная переписка. (Литературное наследство). М., 1988. Т. 95. С. 983). Во время гражданской войны в Новочеркасске издавал "Протоколы Сионских мудрецов". См.: Бостунич Г. Правда о сионских протоколах. Ср: Митровица (Югославия), 1921. С. 16.

71 Родионов И. А. Сыны дьявола. С. 32.

72 Ср. следующие пункты "протоколов" с документами НСДАП: "Политика не имеет ничего общего с моралью... Наше право — в силе" (218), "наши законы будут кратки, ясны, незыблемы, без всяких толкований... Главная черта, которая будет в них проведена — это послушание начальству, доведенное до грандиозной степени" (258), "Смерть есть неизбежный конец для всякого. Лучше этот конец приблизить к тем, кто мешает нашему делу" (258), "Мы обязаны не задумываясь жертвовать отдельными личностями... ибо в примерном наказании зла лежит великая воспитательная задача" (261), "При нашей программе треть подданных наших будет наблюдать за остальными" (265), "Истинная сила не поступается никаким правом даже Божественным" (278).

Страницы указаны по: Нилус С.А. Великое в малом // Луч света. Берлин. 1920. Вып. 3.

201

 

 

Глава шестая

 

СОВЕТСКИЙ ВАРИАНТ АНТИСЕМИТИЗМА

 

РЕАНИМАЦИЯ

 

Победа антигитлеровской коалиции во второй мировой войне и повторение опыта 1812 г. советскими войсками ("свобода, принесенная на штыках", и знакомство с европейской жизнью) не могли не реанимировать целый комплекс имперской идеологии (знаменитый тост И.В. Сталина за "великий русский народ" в "Правде" от 25 мая 1945 года) в условиях "интернационализма" — открытие очередного "всемирного врага" советского панславизма, закончившееся кампанией против "космополитов" и "делом врачей" 1948-1953 гг1. Этот процесс закончился сменой диктатуры одного "коллегиальным" правлением многих (1953-1959), кратковременная "оттепель" (1959-1964) и долгосрочный "застой" (1964-1979) — все это исторически закономерно способствовало возрождению "голема" на родине "Протоколов Сионских мудрецов".

В этом смысле создание государства Израиль и его противостояние панарабизму было калькировано новейшими антисемитами — антисионистами как противостояние "всемирного еврейства" нищающему тоталитарному лагерю социализма.

По истории масонства (почти неизвестного широким кругам читателей в Советском Союзе ни теоретически, ни историко-документально) было опубликовано только несколько статей (да еще в атеистическом журнале "Наука и религия"), в которых популярно рассказывалось о масонских ложах конца XVIII — начала XIX в. Советский читатель даже познакомился с легендой об Адонираме, иллюстрированной многими гравюрами с масонскими атрибутами, знаками и даже карикатурой на обряд посвящения2.

Была сделана даже попытка "пересмотра" расправы Филиппа IV Красивого с тамплиерами. Следуя за идеями С.Г. Лозинского3, А.П. Левандовский, усомнившись в правильности ведения судебного следствия с

202

 

применением пыток, запугивания и оговаривания, тем не менее оправдывал французского правителя "исторически": "Еще одно обстоятельство косвенно свидетельствует в пользу "железного короля". Спустя четыреста лет после описанных событий имя "рыцарей храма" примет одна из наиболее реакционных разновидностей масонства (кстати, дожившая до наших дней), которая, утвердившись в США, свяжет свою судьбу с международным сионизмом. Впрочем история неотамплиерства — это сюжет для другого очерка4.

Широко развернутая кампания против Израиля и сионистского лобби в правительственных институтах США при полной и безоговорочной поддержке мусульманского панарабизма, родственного по своим идеям панславизму, сделала возможным возрождение темы.

Первым "бросил камень" Н.Н. Яковлев5, а за ним — В. Пикуль, повесть которого "Негромкий выстрел" была опубликована под псевдонимом Егор Иванов6. Эмигрантско-шовинистические публикации о "жидо-масонском заговоре" стали для них основанием пересмотра официального марксистского толкования движущих сил революции. Масоны, как утверждали "реформаторы", дезорганизовали тыл, убили Распутина, заставили отречься Николая II (видимо, только по цензурным соображениям нельзя было заявить о масонской инспирации стачечного движения). Н. Яковлев цитировал даже обнаруженные в бюваре императрицы плохие стихи на смерть Распутина (поникшего "седеющей главой" от "орудия невидимого масона") и подсказывал читателю вывод: "беды" Отечества (прошлые и настоящие) привнесены "злонамеренными агентами" русского "мирового врага".

Но за камнем последовала лавина в виде "романа-хроники" В. Пикуля "У последней черты"7, серии биографий в "Жизни замечательных людей" — Державина8, Баженова9, Татищева10-11.

Полувековые изменения, образование социалистического лагеря в Европе и "холодная война", противостояние НАТО и Варшавского пакта привели к геополитической переориентации. Былой конфликт "Россия и Европа" преобразовался в современный — "Россия и Америка". Масонство, бывшее "революционной силой", стало теперь "силой реакционной", а "еврейский" заговор — сионистским. В конце концов, была предложена модернизированная концепция по рецепту... 1906 г.: "Напрасно в своем примечании, — писал Г. Бутми, — переводчик (видимо, имя переводчика "Протоколов Сионских мудрецов" было известно в узких кругах черносотенцев. — С.Д.) просит не смешивать учения сионских мудрецов масонства с представителями сионистского движения, т.е. сионизма, основанного доктором Герцлем в 1896 г. Именно в России сионисты-масоны в своей деятельности... нашли себе естественного союзника в иудействе"12.

Былые "жидо-масоны" белогвардейской печати (Троцкий, Зиновьев, Каменев и т.д.) и "космополиты" советской прессы (Михоэлс, Маркиш,

203

 

Бергельсон и т.д.) оказались агентами единого "международного заговора сионистов". Пересмотр терминологии вел к... повторению "заклинаний" былых разоблачителей "врагов Христовых". Так, С. Лосев и В. Петрусенко разъясняли читателям "Огонька", что Сирхан, убийца Роберта Кеннеди, — член масонской ложи теософов и розенкрейцеров, а в примечании указали: Орден розенкрейцеров ведет начало с XII в. в Германии. Англосаксонская ветвь ордена "красной розы в центре креста" слилась с франкмасонством"13. В.А. Пигалев объявлял "" ("Сыновья Завета") наиболее влиятельной в современном масонстве ложей. Следовательно, масонство "преимущественно руководимо международным сионизмом" — и, хотя масоны жертвуют частью своих скомпрометированных организаций (автор жизнеописания Баженова почти дословно цитировал донос 1814 г. полковника И. Дибича) — "на самом деле они не исчезают, а просто меняется их тактика". Советским воинам надо запомнить, указывал Пигалев, что польская "Солидарность" — это детище сионизма, который устроил в 1968 г. ... сионистский путч в Польше14.

Крупнейший советский "специалист" по "международному сионистскому заговору" Е.С. Евсеев доверительно сообщал читателям "Советской культуры" о своем потрясающем открытии: "В свое время на многолюдном книжном развале в Каире (почти как в Париже на берегах Сены. — С.Д.) мне удалось приобрести редкое брюссельское издание так называемых "Женевских диалогов". В 60-70-х годах прошлого столетия эта книга наделала много шума и была широко известна во Франции. Автор книги — французский адвокат Морис Жоли, имевший прямое отношение к французскому масонству, склонный к спиритизму и мистике, построил свое произведение в форме диалогов между тенями Макиавелли и Монтескье. Он изложил в них острейшие вопросы политической жизни Франции времен Наполеона III. Многие мысли, изложенные в книге, показались мне знакомыми, особенно в той части, которая касалась рассуждений о государстве, форме правления и политических принципах. На память пришла книжица сионистского "пророка" Герцля "Еврейское государство". Я сравнил тексты этих двух публикаций... и тогда выяснились прелюбопытные вещи: "пророк" Герцль просто переписал работу француза Жоли"15.

Как известно, М. Жоли дважды издавал свой памфлет — в Брюсселе и в Женеве. В 1921 г. корреспондент газеты "Таймс" обнаружил экземпляр женевского издания "Диалогов" в Константинополе. При сравнении женевского издания памфлета Жоли с "Протоколами Сионских мудрецов" по изданию С.А. Нилуса и был как раз установлен плагиат.

В 1927 г. будущий министр Гитлера А. Розенберг опубликовал работу "Конгресс мировых заговорщиков в Базеле". Желая доказать, что "Протоколы" являются подлинным "еврейским документом", Розенберг

204

 

указал на использование "основателем сионизма Теодором Херцлем" диалогов Мориса Жоли, цитируя при этом именно брюссельское издание француза. (Само собой разумеется, что этих цитат Жоли в литературном наследии Герцля... не обнаружено.) Редактируя нацистский листок "Welt "Dienst", выходивший на языках оккупированной немцами Европы, Г. Бостунич, ставший к тому времени обер-штурмфюрером СС, в статье «Современные результаты исследования вопроса о происхождении "Протоколов Сионских мудрецов"» ссылался на "сравнительный анализ" А. Розенберга, выполненный по брюссельскому изданию памфлета М. Жоли16.

Таким образом, можно утверждать, что Е. Евсеев, нашедший "прелюбопытные вещи", действительно открыл советскому читателю... или статью обер-штурмфюрера СС или статью рейхсминистра.

Если Е. Евсеев, не дождавшись перестройки, с ее плюрализмом и откровениями доморощенных фашистов из "Памяти", вынужден был сочинять миф о Каирском "развале" и приобретении на нем брюссельского издания "Женевских диалогов" М. Жоли, то идеолог антисионизма в СССР Л. Корнеев все упрощал: подложное письмо Кремье о "мировом еврейском заговоре" он цитировал по Селянинову и Дикому и не собирался сообщать "неподготовленному читателю" источник своих знаний. По его мнению, публикация фальшивки была вполне самодостаточным фактом: "Еврейское учение должно наполнить собой весь мир. Сеть, раскидываемая Израилем поверх земного шара, будет расширяться с каждым днем, и величественные пророчества наших священных книг обратятся, наконец, к исполнению. Могущество наше огромно — поучимся применять его к делу"17-18.

Реанимация антимасонских и антисемитских (по советской терминологии, антисионистских и антииудейских) идей в "позорное двадцатилетие" (1964-1984) была важнейшей исторической почвой для возникновения русского фашизма нацистского образца19. Воодушевленное наступление патриотов и борцов с "тайными заговорами" шло широким фронтом, захватывая даже союзные республики20. Но приоритет, конечно, оставался за "старшим братом", а его авангардом в последнее десятилетие (1979-1989) по праву считаются беллетрист В. Пикуль и публицист академик И. Шафаревич. В этом соединении имен поверхностного, но хорошо владевшего "быстрым сюжетом", пригретого властями мастера авантюрного романа, и профессионального математика с диссидентским прошлым и с дилетантскими амбициями, кажется, можно увидеть доведенный до кондиции миф о "всемирном еврейском заговоре", энтропия которого определила бесплодие и бессмысленность "откровений", базирующихся на "православном" атеизме, "интернациональном" шовинизме и "монархическом" плюрализме.

205

 

ХРОНИЧЕСКИЙ ТОТАЛИТАРИЗМ

 

Творчество B.C. Пикуля (1928-1990) — вариант писаний Н.Н. Брешко-Брешковского, с той только разницей, что воспитанник советского флота был воинственным атеистом, и поэтому откровенно шовинистическо-антисемитский характер его взглядов оказался дополненным антирелигиозной стихией. Замечателен тут традиционный со времен Н. Данилевского и Вс. Крестовского ряд военно-исторпческих произведений В. Пикуля. Доминирующая у автора антигерманская тема — следствие личного участия Пикуля во второй мировой войне — позволила ему "пересмотреть" прогерманские позиции эмигрантских антисемитов: "Баязет" (1961) — об англо-франко-немецком сговоре против России в войне 1877-1878 гг. на Балканах, "Пером и шпагой" (1970) — роман, направленный против Фридриха Великого, "Слово и дело" (1974-1975) — о "жидо-немецком" засилии во времена Анны Иоанновны, "Битва железных канцлеров" (1977) — против Бисмарка, создателя прусско-немецкой военной машины. Два романа явились творческой подготовкой к "сатанинской теме" еврейского участия в русской истории. Сперва Пикуль опубликовал роман "Из тупика" (1968), рассказывавший о революционных событиях в Мурманске, а затем появился "Моонзунд" (1973), повествовавший о первой мировой войне в Прибалтике.

Наконец, в 1979 г. В. Пикуль стал "суперстаром" у "патриотов": в журнале "Наш современник" появился роман "У последней черты", тут же ставший антисионистским бестселлером.

Воспитанный в несокрушимой советско-сталинской догматике, писатель решил вооружить читателя "надежной методологией в исследовании и познании" вслед за В.И. Лениным, положив в основу романа "подлинные материалы" и проверив сомнительные коллизии по "последним работам советских, историков" (4, 19).

Надежность в "исследовании и познании" была окрашена в идеологические тона "большевизма": "разложение", "придворная камарилья", "гнилость", "гнусность царской шайки", "зверства этих погромщиков". Не подумайте, что слово "погромщики" относится к том, кто устраивал еврейские погромы. Нет, это слово употреблено в прямо противоположном смысле: "погромщиками" у Пикуля называются евреи и предатели, подстроившие "распутинщину", войну и... революцию.

Сохранив "имена в исторической достоверности" и подтвердив, что вымышленных "героев и событий в произведении нет", В. Пикуль под "подлинными материалами" и под "проверкой" источников и фактов по "последним работам советских историков" также подразумевает не столько научный аспект, сколько субъективный отбор тех материалов и тех "проверок", которые были необходимы автору хроники для заранее поставленной цели. Ее упоминание задано через образ Блока: "Столичные барышни вряд ли узнали бы теперь в этом солдате своего кумира. Нет,

206

 

уже не стихи о Прекрасной Даме замышлял он на распутье ветров... Теперь в нем — человеке зрелом — зарождалась книга о последних днях царской империи.

 

Да, скифы мы, да, азиаты мы

С раскосыми и жадными очами...

 

...А на углу... мальчишки-газетчики звонко расторговывали народные лубки — последний шедевр подпольной литературы..." (4,22).

История "распутинщины" представлена в дуализме названных "реакционных" событий и характеров ("помазанники божии", министры, убийства, подкупы, предательства, разврат и т.д.) и неназванных "революционных": "Наверное, автору могут поставить в упрек, что, описывая работу царского министерства внутренних дел и департамента полиции, он не отразил в романе их жестокой борьбы с революционным движением... Так и есть. Автор не возражает. Но он писал о негативной стороне революционной эпохи... Автор сознательно не желал умещать под одним названием две разновеликие темы — процесс нарастания революции и процесс усиления распутинщины..." (7, 126-127), Вместе с тем дуализм "черного (рассказанного) и белого (нерассказанного)" — только "паранджа", скрывающая другую антиномию: русское (нормальное) — антирусское (ненормальное). "Помазанники божии" деградировали уже настолько, что ненормальное присутствие Распутина... расценивали как нормальное... Автор, наверное, не совсем понимает причины возвышения Распутина еще и потому, что старается рассуждать здраво. Чтобы понять эти причины, очевидно, надо быть ненормальным" (7, 127).

Поневоле вспоминаются "Протоколы Сионских мудрецов": в них "заговорщики" (т.е. евреи) нормальными считали себя, а ненормальными —"гоев", для которых "создали безумную... литературу... (254) ...могли привести к такому безумному ослеплению..." (257). Как писал С.А. Нилус, страшно "смотреть на современных людей, запутавшихся в противоречиях, на охватившее их безумие... внутреннее состояние дезорганизации..." (290).

Естественно, что "черному" (разложение самодержавия, придворная камарилья, продажность чиновников, безответственность политиков и т.д., с одной стороны, и оккультизм и шарлатанство, разврат, сребролюбие, словоблудие и т.д. — с другой) требовалось противопоставление "белого". Но при отказе от изображения "прогрессивных сил" революции писатель, пытавшийся "рассуждать здраво", вынужден был в качестве "белого" использовать... "черное", но с "противоположным знаком" (верноподданность, шовинизм, охранительность, тоталитаризм и т.д.). Вот каким образом действительно черному характеру "царской шайки" в романе-хронике был противопоставлен "черный цвет" мнимого с примесью "народолюбия" И "добронравия": "Революция всколыхнула в народе не только благо-

207

 

родные силы... но и подняла на поверхность жизни немало мути, лежавшей на дне нашей трудной и глубокой истории" (4, 59). И хотя в этой "мути" родилась "черная сотня", для автора единомышленники Пуришкевича и Дубровина были "белыми": "Не надо думать, что черносотенцы — сплошь гужбанье с узенькими лбами, в поддевках и передниках, которые с железным ломом в руках дежурят в подворотнях, выжидая появления студента, чтобы с хряском проломить ему череп. Хотя такие... на Руси тоже водились, но они были лишь исполнителями чужой воли. Во главе же "Союза русского народа" стояли реакционные врачи, литераторы, генералы, адвокаты, педагоги, промышленники — люди вполне грамотные" (4, 60). Не будем придираться к словам. Новаторство Пикуля было в другом. Зная о Нюрнбергском процессе, вынесшем суровый приговор врачу (Зейсс-Инкварту), литератору (д-ру Геббельсу), генералу (Иодлю), адвокату (Фриче), педагогу (Розенбергу), промышленнику (Круппу) и о суде над "исполнителями чужой воли" всяких там Герингов, Олендорфов, Гессов и др., он акцентировал логическое ударение не на социальном составе "Союза", а на важной для него отличительной черте тех, кто "во главе". Не "образованные", не "самостоятельно мыслящие", не "интеллигентные", а именно "люди вполне грамотные". Пикулю не надо было пояснять, в "чем грамотные": все повествование и все характеристики "грамотных людей" доказывали, что это относилось только к их пониманию "корня наших бед". Для советского писателя "периода застоя" пружина русской истории была заведена "международным сионизмом" — "талмудическим Израилем" по С.А. Нилусу: "В этом же году (1895. — С.Д.) департамент полиции подшил к делу первое пророчество, которое неведомо откуда стало распространяться в придворных кругах: В начале царствования будут несчастия и беды народные, будет война неудачная, настанет смута великая, отец поднимется на сына, брат на брата, но вторая половина царствования будет светлая, а жизнь государя долговременная.

Согласно преданиям, это пророчество исходило из глухой Саровской обители. Автором его был купеческий сын Прохор Мошнин, который родился в разгар Семилетней войны, а умер после казни декабристов. В монашестве этот пророк звался Серафимом Саровским..." (4,41).

Придав апокалиптическим идиомам (сперва в "конце времен"—несчастия и беды народа, война "сынов света с сынами тьмы", смута великая, отец поднимется на сына, брат на брата, а затем после победы Христова воинства — жизнь будет светлая и царство Христа вечным) современный фон (начало и вторая половина, царствования, жизнь государя), Пикуль вслед за Нилусом указал тот же источник "древнего пророчества" — Серафима Саровского. Но, то ли по причине атеистического воспитания ("Фабрика по производству богов всегда размещалась на

208

 

земле" (4, 42)) то ли по согласию с биографом Нилуса ("Протоколы" рассматривались с мистической точки зрения, и мало кто связывал с ними политическое значение"21), мистицизм "придворной камарильи" (возможно, и самого Нилуса) Пикуль приписал "черному", а разоблачение политического значения "сионистского заговора" — "белому", т.е. себе и... черной сотне: "Пошлость иногда способна заменять мудрость, а нахальство порой исключает всякую церемонность. Вашоль-Филипп (отдадим ему должное) был человеком смелым... Вашоль-Филипп пробрался в Петербург — поближе к злату... Тем временем глава русской загранагентуры Рачковский... раздобыл о Филиппе такие сведения, что не рискнул даже доверить их дипкурьерской почте... Рачковский сам прибыл в Петербург и направился с рапортом прямо к министру внутренних дел Сипягину...

— Вашоль-Филипп, — продолжал Рачковский, — является активным членом тайного "Гранд-Альянс-Израэлит" — центра международной организации сионистов... С его помощью сионизм проник туда, куда не вхожи даже Вы...

— К чему Вы клоните?

— К тому, что такое ненормальное положение чревато опасностью для русского государства. Не исключено, что иностранные разведки станут и впредь использовать для проникновения ко двору мистическую настроенность нашей государыни-императрицы...

— Вот мой добрый совет — бросьте свое досье сюда, я как следует размешаю кочергой...

Рачковский поступил иначе — пошел к вдовствующей императрице Марии Федоровне и вручил ей досье на Вашоля-Филиппа.

— Спасибо, Петр Иваныч, — ответила царица-мать. — ...Я передам это сыну. Лично в руки ему...

Рачковского вскоре выперли со службы — без пенсии! Презрев своего агента, Николай II, напротив, решил возвысить Филиппа... Дворцовый комендант Гессе, вступаясь за Рачковского, хотел было "открыть царю глаза" на шарлатанство Вашоля, но император велел ему молчать... Вашоль-Филипп не вернулся, но прислал в Петербург своего ученика, хитрого сиониста Папюса..." (4,43-45).

Самодержавие отказалось предотвратить собственную гибель от рук сионистов, а патриотам — "Союзу русского народа" — пришлось самим заниматься заговором22.

Прежде всего Пикуль намекнул, что Распутин, ставленник "жидо-масонов", "нечист": "До Тюменского уезда не сразу дошло грозное предписание: "Немедленно выслать в Москву Григория Распутина". Бумага имела казенный вид, а бланк "Союза русского народа" (с гербом и короной) настораживал начальство... Больше всех был напуган священник Николай Ильин... Желая предупредить изветы, Ильин одним махом накатал на Распутина донос... Но всех огорошил староста Белов, дознавшийся из бумаг, что Григорий Распутин — сын бывшего старосты

209

 

Ефима Вилкина. Дедушка Силантий смотрел на всех желтым, как янтарь, бельмом:

— Яфима Вилкина помню, он потом Новых прозывался" (4,62-63).

А затем, подчеркнув прозорливость "союзников" ("Черная сотня единодушно отвергла Распутина" (4, 65)), Пикуль окончательно расставил фигуры "хроники": "Витте должен был уйти, ибо подозревался в связях с "жидо-масонскою" тайной ферулой Европы; приятельские отношения с кайзером Вильгельмом II, банкирами-сионистами Ротшильдами и Мендельсонами тоже никак не украшали Витте-Полусахалинского. Витте преступен, но это заслуженный преступник!... Черносотенцам он казался нетерпим как опасный либерал... Ведь именно Витте был автором манифеста 17-го Октября, последствия которого Романовым предстояло расхлебывать..." (4, 78-79).

Вместо Витте пришел Столыпин, которому "досталось гиблое наследство": "Ему было сорок четыре года... Петр Аркадьевич Столыпин был реакционен, но порою мыслил радикально, стараясь разрушить в порядке вещей то, что до него оставалось нерушимо столетьями" (4, 87). Ленинская цитата "проясняет" мысль Пикуля о "нерушимом столетьями" порядке вещей; "Помещик и предводитель дворянства... "прославляет" себя в глазах царя и его черносотенной камарильи... организует черносотенные шайки и погромы в 1905 г. (Балашевский погром)" (4, 87). Поэтому для автора "радикальность" премьера — это прежде всего радикальность черной сотни: "В чем суть всего? — заговорил президент (так у Пикуля. — С.Д.) с напором. — Если мы хотим видеть Россию великой державой, если мы верим в особенное историческое развитие русской нации, то мы должны круто изменить главное в нашей стране... Кто у нас дворянин-помещик? Это дрэк, — сочно выговорил Столыпин" (4, 87).

Беллетристика в советское время — не исследование: "Русский читатель отлично постиг эзоповский язык и потому данные о дурной погоде воспринимал с политическим оттенком" (6, 98). Автопризнание? Не только. Примета авторского времени: она предполагает догадливость читателя, могущего разглядеть в стилистике нюансы мысли. "Дворянин-помещик" вместе с идишистским словцом "дрэк" (говно) — синонимичен "иерусалимскому дворянину" (жидовскому дрэку), к которому принадлежат также примкнувшие к сионистам "отбросы департаментов и помои канцелярий" (замечательно, что через несколько страниц Пикуль бросит запоминающуюся фразу: "Полезно вспомнить, что германский генштаб утверждал: "Отбросов нет — есть кадры" (4, 95)). Однако, бросив напоминание об истинном смысле черносотенной доктрины, Пикуль, во избежание общественных неприятностей, поворачивает разговор Столыпина с царем в "хроникальное русло" по поводу аграрной реформы.

Сюжетный конфликт "Столыпин-Распутин" (образованнейший человек

210

 

Г.И. Россолимо рассказывал: "Я знаю, что Столыпин влиянию Гришки не поддался. Он стал врагом его и на этом сломал себе шею..." (4, 83) —"Распутин ушел от Столыпина сильно обиженный... У примера глаз нехороший. В человека глядит так, быдто штопор в бутылку вкручивает. Я таких уже встречал. Попадались. Люди опасные..." (4, 90-91)) у Пикуля стал конфликтом "радикалы — дворяне (в столыпинском смысле. — С.Д.)".

Распутин — "новая политическая сила в империи" (4, 96) — сперва принимает от Витте (полуиерусалимского, т.е. "Полусахалинского") "радужный чек", а затем и от "доброжелателей", поставлявших ему любимый напиток — мадеру. "Международный сионизм уже заметил в Распутине будущего влиятельного фаворита, и потому биржевые тузы щедро авансировали его... По проторенной этими маклерами дорожке к Распутину позже придут и шпионы германского генштаба... "Отбросов нет — есть кадры!" (4,102).

Вслед за властью золота ("сатана там правит бал"), необходимого для подкупа ("люди гибнут за металл"), в "Протоколах" следует декларация о "секретном оружии" заговорщиков — развращении: "Народы гоев одурманены спиртными напитками, а молодежь их одурела от классицизма и раннего разврата, на который ее подбивала наша агентура... (218) ...Чтобы они сами до чего-нибудь не додумались, мы их еще отвлекаем увеселениями, играми, забавами, страстями, народными домами... Скоро мы станем через прессу предлагать конкурсные состязания... (252)".

Логика "Протоколов" диктовала Пикулю сюжетику "романа-хроники": "Реакция неизменно сопряжена с падением нравов... Среди студенчества раздался коварный призыв: "Долой революционный аскетизм, да здравствуют радости жизни!"... Русские газеты запестрели объявлениями:

"Одинокая барышня ищет добрпрдч. г-на с капит., согл. позир. в париж.

стиле".

"Мужчина 60 лет (еще бодр) ищет даму для провожд. врем, на кур."

"Мол. вес. дама жел. сопр. один. мужч. в поезде".

Всюду возникали, словно поганки после дождя, темные и порочные общества... Реакция — это не только политический пресс. Это опустошение души, надлом психики, неумение найти место в жизни, это разброд сознания, это алкоголь и наркотики, это ночь в объятиях проститутки" (4, 105).

Естественно, что в "романе-хронике", как и по сюжету "Сионских мудрецов" (смотрите протоколы № 2, 12, 14), прессе предназначена провокационная роль: "Вечером в Зимнем дворце премьера навестил вежливо пришептывающий министр иностранных дел Извольский... Берлин исподволь бужировал войну, а германский штаб решил "создать в России орган печати, политически и экономически обслуживающий германские интересы". Для этого совсем необязательно создавать в Петербурге новый печатный орган — еще удобнее перекупить старую газету...

211

 

— "Новое время", — доложил Извольский, — как раз и попало под прицел. Сегодня мне позвонил профессор Пиленко... Он сказал, что немцы действуют через Манасевича-Мануйлова... Беседа с Пиленко прервалась, ибо ко мне вдруг явился сам германский посол... Порталес был явно смущен... "Разговор между нами, — сказал он, — пусть и останется между нами. Но я попал в очень неловкое положение. Берлин перевел в мое распоряжение 800 тыс. руб. для подкупа русской прессы" (4, 124). И хотя "сионисты лютейше ненавидели за отсутствие соплеменного патриотизма" (4, 133) Ванечку Манасевича-Мануйлова, он, склоняясь над "чистым листом бумаги, чтобы сделать его грязным и за это получить деньги" (4,134), верой и правдой служит не только департаменту русской полиции и "германскому генштабу", но и, конечно, Распутину, т.е. сионистам ("за спиною Распутина стоит некое таинственное сообщество "жидо-масонского" толка" (6, 91)): "Подумав, банкир решил помочь императрице и вызвал к себе Манасевича-Мануйлова, который давно состоял его тайным агентом (о чем Белецкий не догадывался, считая его своим преданным шпионом)" (6,120).

Писатель В. Пикуль не преувеличивал, когда объявлял, что в "хронике" нет вымышленных героев и многое им было проверено по работам историков (отнюдь не неизвестных, а тем более "последних советских"). Автор утаил только одно: основной сюжет романа был документально-иллюстративным материалом "Протоколов Сионских мудрецов" с небольшими (в соответствии с современностью) отклонениями в германофобию, шпиономанию и полицейщину. Как бы там ни было, "своевременный роман" Пикуля в период активности "Антисионистского комитета" (органа КГБ) не противоречил общей линии партии и правительства: "Судьбы международных капиталов вообще запутаны. Но они трижды запутаны, когда проходят через руки сионистов. Деньги в этих случаях выносит наружу в самых неожиданных местах, словно они прошли через фановые глубины канализации" (6, 82), "Новое время" юридически уже находилось в сионистских руках, но Рубинштейн еще не приступал к делу..." (6, 86), "На одной из литовских мыз Мясоедов "был пойман на месте преступления"... Мясоедов, оказывается, не раз навещал Распутина... и все его помощники, арестованные вместе с ним, были связаны с финансовым окружением Распутина; если при этом вспомнить, что в охране Распутина служили германские агенты, то подозрения еще более усиливаются..." (6, 87). "Они заговорили о массовом производстве в кругу сионистов фальшивых дипломов на звание зубных врачей..." (6, 107) Климович в одну ночь арестовал свыше двухсот жуликов, которые, при всей их безграмотности, имели на руках дипломы дантистов... Для Симановича это было как гром среди ясного неба — сионисты пребывали в нервозном состоянии "шухера", обвиняя судей в закоренелом "антисемитизме" (6, 108). "В первую очередь, — признался Симанович, — мы искали людей, согласных на заключение сепаратного мира с Германией"

212

 

(6, 113). «Палеолог записал: "Долго не забуду выражения его глаз... Я видел перед собой олицетворение всей мерзости охранного отделения". И сразу же попросил секретаря принести из архива секретное досье на Ванечку, в котором содержалась одна слишком "интимная" деталь из биографии Манасевича: в 1905 году он — выкрест! — был одним из устроителей еврейских погромов в Киеве и Одессе...» (7, 52).

Что ж, писательское чутье В. Пикуля не обмануло: следуя тезисам "Протоколов", можно было развернуть перед читателем страшную картину продавшейся, развращенной, порабощенной и преданной России, главным врагом которой были... сионисты: "...на подоконнике показалась фигура Борьки Суворина... издатель-черносотенец открыл трескучую канонаду из револьвера, крича при этом:

— Люди русские!.. Поганые захватили мою газету!

Закрутилась машина полицейского сыска... Подпольные связи финансовых воротил уводили очень далеко — вплоть до Берлина... "Это дело вызвало внимание всей России, — писал Аарон Симанович. — Я должен был добиться прекращения дела Рубинштейна, так как оно для еврейского дела могло оказаться вредным!" (7,78).

Так романом "У последней черты" была поставлена последняя точка: дело евреев, основных подсудимых в истории гибели Российского самодержавия и свершений русских революций, стало главным, а свидетелями обвинения выступила та самая темная сила "придворной камарильи и бюрократии", которую "зовут реакцией между двумя революциями" (4, 19). Советский читатель в 1979 г. открывал для себя не апокрифические и "полицейско-кликушеские", а документально выверенные и беллетристически оформленные "Протоколы Сионских мудрецов".

Писания В. Пикуля, В. Кочетова, И. Шевцова, публицистов "Октября", "Молодой гвардии", "Нашего современника" или "Кубани" в 1968-1985 гг. подготовили и унавозили почву для возникновения монархическо-шовинистической идеологии общества "Память", программой которого стала статья "Русофобия" академика по отделению математических наук, еще совсем недавнего диссидента И.Р. Шафаревича23.

Шафаревич с блеском, абсолютно не свойственным былым идеологам черной сотни и "разоблачителям" из белоэмигрантской элиты, предложил новое решение позабытой старой задачи на основе критики "либерально-интеллигентско-культурологического" движения, в авангарде которого оказалась, по его мнению, "третья волна" эмиграции.

Знакомя широкую советскую публику с неизвестными ей именами и работами литераторов (Г. Померанц, А. Амальрик, Б.Н. Шрагин, А. Янов, А. Синявский и др.) и цитируя столь же неизвестных ей мыслителей прошлого (француз О. Коши, немец М. Вебер, русский Л. Тихомиров, еврей Л. Пинский), Шафаревич решил добиться эффекта удивительной новизны и самостоятельности. А "космогонический" размах его рассуждений, иллюстрированных Библией, философией, литературой, исто-

213

 

рией и политологией, должен был придать работе фундаментальность и доказательность.

Советский читатель, незнакомый с громадной антисемитской литературой начала века (не говоря уже о зарубежной), очевидно, не уловит модернизированную компиляцию академика: борьба "Малого" и "Большого" народов может восприниматься достаточно правдоподобно и прилагаться к происходящим в России процессам. Однако при текстовом сопоставлении логика "Русофобии" Шафаревича и логика работ "русских патриотов" оказываются "взаимодополняющими". Более того, опосредованное, а поэтому-то и неуловимое, но интегральное сходство концепций Шафаревича и его забытых коллег лишает "Русофобию" всякой самостоятельности. Говоря математическим языком, в его теореме правила доказательства вины евреев — те же, различны только "пространственно-временные образы" ("жидо-масоно-интеллигентский заговор" — заговор "Малого Народа", включающий евреев и интеллигенцию).

Не касаясь критики избранных Шафаревичем работ литераторов "третьей волны" (выбор авторов по большей части "из евреев" сам по себе красноречив), попытаемся "оголить" опосредованную логику математика и обнаружить ее источники. Другими словами, нас интересуют "позитивные взгляды" автора, а не его полемические контраверзы.

Прежде всего следует отметить определенную идеализацию Шафаревичем истории своего народа. Правда, это свойственно, вероятно, всем националистам. Так что ни в вину, ни в заслугу любовь к Отечеству поставлена быть не может. Однако идеализации бывают разными: одни возникают на гипертрофии отдельных положительных моментов, другие — за счет уменьшения значения недостатков.

Считая, что термин "самодержец" никак не означал "признания его права на произвол и безответственность, а выражал только, что он — суверен, не является ничьим данником (конкретно — хана)" (63, 101), Шафаревич смешивает генетическое с онтологическим. Впрочем, он сам вводит негативное отношение к "термину": "Яркий пример осуждения царя — оценка Грозного, не только в летописях, но и в народных преданиях..." (63, 101). Петр I прослыл в народе антихристом именно в силу своеволия, воспринимаемого оппозицией как антитрадиционное и антихристианское. Поэтому термин "самодержец" в приложении к Петру Великому — как раз означает "произвол" (ср. религиозный термин "беззаконие", который определяет антихриста).

Столь же противоречив и тезис о концепции "третьего Рима" ("Россия оставалась единственным православным царством... Русское царство будет стоять вечно, если останется верным православию"): "Эта теория не имела политического аспекта, не толкала к какой-либо экспансии или православному миссионерству. В народном сознании (например, в фольклоре) она никак не отразилась" (63, 102).

214

 

Во-первых, после Флорентийской унии и падения Константинополя, действительно, Россия была единственным самостоятельным православным царством (хотя православие сохранялось и в Болгарии, и в Македонии).

Во-вторых, падение Рима и падение Византии ("Второго Рима") было вызвано отнюдь не отпадением от "истинной веры" (христианство распространилось в Западной Римской империи в эпоху ее агонии, а в Восточной православие было государственной религией, и падение Константинополя было вызвано не религиозными причинами, что хорошо понимал "старец" Филофей). Усиление Московской Руси при Иване III не могло не вызвать аллюзий (и иллюзий). Для псковского монаха формула "Москва — третий Рим, а четвертому не бывать" (такова полная формула) — имела двойной смысл. Приравнивая Москву к Риму и Константинополю, Филофей превознес величину русского государства: ни империей, ни "Россией" в современном смысле — от Буга до Колымы — Московская Русь в то время не была. По занимаемой площади и численности населения Польско-Литовское королевство не уступало Московскому царству. С другой стороны, ересь жидовствующих и вызванные ею ассоциации с "концом времен" определяли эсхатологический смысл "третьего Рима": вслед за победой еретиков и кратковременным царствованием "сынов дьявола", по мнению Филофея, должно было наступить вечное царствие Божие, в котором ни Рима, ни Византии, ни Москвы не существовало бы, следовательно, четвертый Рим (апокалиптический) — быть не может.

Шафаревич насчет же фольклора просто "умолчал", поскольку "москво-центризм" ("Начинается земля, как известно, от Кремля" и т.д.) — явление достаточно хорошо знакомое в XVII-XX вв.

Столь же противоречив и другой тезис математика: "Никакой специфической для русских ненависти к иностранцам и иностранным влияниям, которая отличала бы их от других народов, обнаружить нельзя. Сильны были опасения за чистоту своей веры, подозрительность по отношению к протестантской и католической миссионерской деятельности. Здесь можно видеть известную религиозную нетерпимость, но эта черта никак не отличает Россию того времени от Запада, уровень религиозной нетерпимости которого характеризуется инквизицией, Варфоломеевской ночью и Тридцатилетней войной" (63,102).

Конечно, упоминание о "специфической ненависти" (а почему бы не о "специфической любви"?) необходимо для последующего рассуждения по поводу иудейской ненависти к христианам (=религиозной нетерпимости), точнее, по Шафаревичу, еврейской ненависти к русским (=этнической нетерпимости).

Можно понять патриотические смягчения ("опасения", "подозрительность"), Думается, что сам по себе этот тезис Щафаревича, да еще в такой ограниченно-исторической постановке, сводимой ко времени рас-

215

 

кола, сопоставляемого с гугенотскими и прочими войнами, — следствие выбора такого "угла зрения", при котором русскому народу (исторически и онтологически) свойственны те же нравственно-этические достоинства и недостатки (абсолютно справедливая мысль), какие присущи всем (за исключением, конечно же, евреев) другим народам: "Сводить всю дореволюционную историю к Грозному и Петру — это схематизация, полностью искажающая картину (а историю еврейского народа сводить к библейским войнам и расправам? — С.Д)Такая подборка выдернутых фактов ничего не может доказать" (63, 102). Согласимся с этим, так же как и с заверением автора, что "эти аргументы — заимствованы" (63, 102).

К другим же аргументам относятся: опровержение приписываемой русскому народу черты "рабской покорности" в сопоставлении... с англичанами, принявшими скроенное Генрихом VIII "совершенно новое исповедание"; свободомыслие русских людей в том, что когда "второстепенные... изменения обрядов, введенные властью, не были приняты большей частью нации... и за 300 лет проблема не потеряла остроты" (63, 101-103); опровержение "типичного для русских" подчинения церкви государству, поскольку формы "единогласного послушания" (термин А. Шрагина), возникшие в протестантских странах, были "точно скопированы Петром I" (63, 103); опровержение русского происхождения концепции тоталитарного государства, "подчиняющего себе не только хозяйственную и политическую деятельность подданных, но и их интеллектуальную и духовную жизнь", ибо эта концепция была "полностью разработана на Западе" (63, 103); опровержение, что "мессианизм" ("явление очень старое") возник в России, поскольку недавнее "очень тщательное исследование этой традиции... о России упоминает лишь... в связи с тем, что западный "революционный мессианизм" к концу века захлестнул и Россию" (63,104); опровержение тезиса о "предопределенности революции в России", ибо в Россию "социализм был полностью привнесен с Запада" (63, 105).

Собственно говоря, "опровержения" Шафаревича — это своеобразные обвинения в "грехах"... по Н.Я. Данилевскому ("Европейничанье — болезнь русской жизни") Запада (точнее, Европы) и своих, конечно, русских собратьев (от Петра I до Бакунина и Герцена)24. Шафаревич предъявляет претензии к избранным им самим оппонентам: "Русскую историю наши авторы (курсив мой. — С.Д.) рассматривают исключительно в плоскости современного сознания, полностью игнорируя требования историзма" (63, 107). Что ж, согласимся с позицией математика, но при этом обратим внимание на известный, если не сказать — подражательный, "историзм" Шафаревича. При знакомстве с его работой прежде всего бросается в глаза странный, с точки зрения "историзма" академика, подбор авторитетных (=положительных) имен и... анонима (автор "недавнего очень тщательного исследования" мессианизма — Достоевский, Вл. Соловьев, Тихо-

216

 

миров, Огюстен Коши25, М. Вебер) и разоблачаемых им авторов (Гоббс, Ceн-Симон, Фурье, Руге, Гейне, Салтыков-Щедрин, Бялик, Мартов).

"Странность" избирания "пророков" и "врагов человечества" тут же (исчезает, когда читатель начинает понимать, что академик (видимо, натерпелся страха во времена диссидентства), побоялся назвать (и сослаться) в своей "Русофобии" автора "очень тщательного исследования" традиций "революционного мессианизма" — Г. Бостунича26. Дело не только в том, что логика доказательств (как и некоторые примеры) зловредности ("Малого Народа" (то бишь, евреев) позаимствована И.Р. Шафаревичем, а в том, что весь камуфляж полемики с современными "русофобами" понадобился для инъекции русской патриотической среде (не входящей пока что в общество "Память") "Протоколов Сионских мудрецов".

"Конспирация" мышления Шафаревича алгебраична, поэтому он использует известные ему "профессиональные" приемы. Приведем некоторые из них.

Метод подстановки одних терминов (имен, произведений, ситуаций и т.д.) вместо других. Если Шафаревич, ссылаясь на "Кошена", начинает рассуждать о кальвинизме и Англии в XVI-XVII вв. и обвинять пуритан (в их идеологии мы узнаем «знакомые черты "Малого Народа"... еще до сотворения Бог предопределил одних людей к спасению, других — к вечной погибели» (63, 120)), то это ему нужно только для того, чтобы в заключение сказать: "И, действительно, пуритане призывали к полной переделке мира... Причем, к переделке по известному им заранее плану. Призыв "строить на новом основании" подкреплялся у них знакомым уже нам образом "построения Храма", на этот раз — восстановления Иерусалимского Храма после возврата евреев из пленения... реальная роль кальвинизма... состояла в том, что... новому слою богачей удалось опрокинуть традиционную монархию, пользовавшуюся до того поддержкой большинства народа" (63,121).

Достаточно сравнить с мыслями Г. Бостунича о "жидо-масонском заговоре", являвшегося "бичом человечества" в Англии ("Это они, руками фанатика Кромвеля, произвели английскую революцию 1648 г., в результате которой евреи, получив в Англии равноправие, сделали страну базой для дальнейшего еврейского наступления..." (1922, 109)), и о IV этапе завоевания мира "Символическим Змием" — "...я считаю 1648 г. ...Лондон, когда фанатик Кромвель (который, кстати, сам был масон) ради своих пуританских идеалов не побрезговал стать политически — наймитом... Франции, а масонски — орудием жидов... послав на плаху английского короля Карла Стюарта..." (1922, 132)), — чтобы под "пуританами" и "кальвинистами" Шафаревича узнать "масонов" и "жидов" Бостунича.

Методы ассоциации пересекающихся множеств. Г. Бостунич закончил свое исследование на оптимистической ноте, процитировав не только

217

 

евангельское (как его враги-братья в Совдепии) "Кто не со Мною, Тот против Меня", но и слова Минина из драматической хроники А.Н. Островского "Минин и Пожарский" ("правдиво сказал поэт"):

 

Самих себя сначала приготовить

Должны мы: помыслы потом очистить,

Говеньем волю утвердить на подвиг

И скорому Помощнику молиться;

Он даст нам разум, даст нам силу слов...

...……...…………………………………

Тогда пойдем будить уснувших братьев

И Божьим словом зажигать сердца.

 

Плач и покаяние возродят нас и нашу великую Родину" (1922, 228). Конечно, современный исследователь, в отличие от "недавнего", обязан цитировать не драматическую хронику А.Н. Островского, а советского (не важно, что второстепенного, зато тоже "из жидов"), покусившегося на народное мнение. "Антипатриотическое" настроение на примере поэмы А. Безыменского 1920-х годов, по мнению Шафаревича, "пропитало и литературу":

 

Я предлагаю

Минина расплавить,

Пожарского,

зачем им пьедестал?..

………………………..

Подумаешь,

они спасли Расею!

А может, лучше было б не спасать?

 

Метод "матрицы" (дополнение ряда "известных" в одно время параметров "новыми", ставшими известными в другое). Если Г. Бостунич пишет о свойственном евреям стремлении "к крайностям во всем, начиная от политики (максимализм террористов до переворота, ЧК после переворота), литературы (идиотство футуризма разных Лифшицов), живописи (кубизм), не говоря уже об извращении первоосновы всего — религии Бога Живого в гнуснейший сатанизм..." (1928, 125), то И. Шафаревич "дополнил" ряд "идиотств" (из своей эпохи): "Точно так же пониманию наших потомков будет недоступно влияние Фрейда, как ученого, слава композитора Шенберга, художника Пикассо, писателя Кафки или поэта Бродского" (64, 147), не забыв, однако, о том, что в его "множество", названное "Малым Народом", должны войти не только евреи (Фрейд, Кафка, Бродский), но и интеллигенты других национальностей (Шенберг, Пикассо).

Метод "линейных и пространственных пересечений". Когда Шафаревич указывает на "зловещую" роль "Малого Народа" в деле "окончательного

218

 

разрушения религиозных и национальных основ жизни", он подчеркивает, что литература "Малого Народа" не является результатом "объективной работы мысли", апелляцией "к жизненному опыту и логике". В доказательство этого автор "Русофобии" требует понимания того, что эта литература "предусматривает... колоссальную... концентрацию общественного внимания на некоторых специфических событиях или людях, — от процесса Каласа, когда чудовищная несправедливость приговора, разоблаченная Вольтером, потрясла Европу (и про который историки заверяют, что никакой судебной ошибки не было) — до дела Дрейфуса или Бейлиса" (64,146-147). Связывая воедино христианский процесс (дело Каласа), обвинение в государственной измене (дело Дрейфуса) и "кровавый навет" (дело Бейлиса), Шафаревич произносит приговор: "Поэтому мы просто не имеем права допустить, чтобы... тяга к осмыслению нашего национального пути была вытоптана, заплевана, чтобы ее столкнули на дорогу крикливой журналистской полемики" (64,147).

Логическое соединение "разрушительной деятельности" евреев (их преступлений против веры, общества и личности) и роли прессы ("журналистской полемики") в деле их защиты (процессы Дрейфуса и Бейлиса) — заимствовано из параграфов "Протоколов Сионских мудрецов", а "состав преступления" дан по Г. Бостуничу в его "тяге к осмыслению национального пути": «Жестокость и садизм лежат в крови жидовского племени... ...в судебной хронике Запада мы также постоянно натыкаемся на удостоверенные судебным порядком (курсив Бостунича. — С Д.) случаи жидовского садизма... Теперь после собранных правдолюбцами гор потрясающих улик... было бы наивно наличность ритуальных убийств оспаривать вообще... Особенно вразумительно последнее дело (Бейлиса. — С.Д.) для окончательного прояснения мозгов у юдофилов. Ибо жидовская пресса за границей во время процесса писала буквально следующее... "Русское правительство решилось объявить войну жидам России..."» (1922, 96-102). И задолго до Шафаревича будущий обер-штурмфюрер предупреждал: пока жиды считают "дело каждого Бейлиса своим делом, они все совокупно и каждый в отдельности несут моральную ответственность, а по восстановлении России понесут и судебную..." (101).

"Математическая" методология использования трудов предшественников была бы неполной, если бы в ней не наблюдались всевозможные "интерполяции", "наложения", "комбинаторика" и т.п.

О "роковой роли", связанной с верой в "избранный народ" и в "предназначенную ему власть над миром", говорить не будем. Автор "Русофобии", не первый и не последний, повторяет формулу Г. Бутми, С. Нилуса, Г. Бостунича и им подобных.

Отметим, что «именно выходцы из еврейской среды оказались ядром... "Малого Народа"», автор решил доказать их "извечную ненависть" и "кровожадность" на вычитанных у Бостунича примерах: "Хорошо извест-

219

 

ны высказывания Талмуда и комментариев к нему... что иноверца (акума)27 нельзя рассматривать как человека..." (64,159). Напомним Бостунича: «С течением времени жидовская масса окончательно окостенела в обрядностях... форма бесповоротно убила содержание, исключая тех человеконенавистнических предписаний, вроде — "И лучшего из гоев убей!", как говорит Мехильта в "Книге Зогар" (III, 14,3)» (1928,78).

Не будем доказывать, что "Зогар" не относится ни к талмуду, ни к комментариям к нему, а разрешение на убийство идолопоклонника имеет отношение к еврею и только к еврею, ставшему язычником-идолопоклонником (ср.: "Сыны Израилевы — за пределами страны идолопоклонники"). "Распространяя" формулу "Мехильты" на "гоев" (иноверцев-неевреев), антисемиты (в основном, "атеисты") занимались, действительно, "профанированием метафизического энтузиазма" или, как пишет Шафаревич, "подменой одной мысли другою" (63, 109). Потому-то ему, чтобы спрятать источник своих талмудических знаний, и понадобилось слово "акум" вместо бостуничевского "гой".

Цитируя О. Коши, М. Вебера, С. Лурье, а также антисоветский и антисионистский сборник "Россия и еврей" (конечно, не называя авторов с нерусскими фамилиями), И. Шафаревич не считает нужным сослаться на своего главного учителя и "информатора" отнюдь не по причине "интерполяций" и "переделок" чужих идей, а по скрываемой от непросвещенного читателя "скромности" своего открытия. Видимо, поэтому, в нарушение всякой научной этики, почтенный академик выдал свой плагиат за собственные "знание", "совесть" и "исследование":

"Тысячи лет каждый год в праздник "Пурим" праздновалось умерщвление евреями 75.000 их врагов... Можно представить себе, какой неизгладимый след должно было оставить в душе такое воспитание..."

Если бы Шафаревич заглянул в "Книгу Эсфирь", то он, к радости своей, обнаружил бы значительно большее количество жертв мстительных евреев, ибо сказано: "И избивали Иудеи всех врагов своих... В Сузах, городе престольном... умертвили Иудеи и погубили... а на грабеж не простерли руки своей... умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана... и десятерых сыновей Амановых повесили... и умертвили в Сузах триста человек, и на грабеж не простерли руки своей. И прочие Иудеи... умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей" (Эсфирь. 11; 5-16). Нетрудно подсчитать, что иудеи убили около 76 тысяч. Правда, Шафаревич, имея выгоду от "точности", потерял бы в "качестве": число 75 900 "своих врагов" не включает, как это утверждал академик, "женщин и детей", если конечно под ними не разуметь "десятерых сыновей Амана". Однако и тут неясно: сыновья были детьми или взрослыми! Эта "тонкость" лишь отмечает тот факт, что о "кро-

220

 

вожадности" евреев Шафаревич узнал не из "Книги Эсфирь", а из "недавнего исследования" Бостунича: "Месть даже по отношению лежачего, связанного врага — отличительная черта этого племени. Об этом говорит вся их история. Знаменитый праздник "Пурим" (Шафаревич, как и Бостунич, пишут название праздника в кавычках, хотя, наверное, Пасху в кавычки не поставили бы. — С.Д.)... есть всенародное празднование погрома беззащитных персов, произведенного этой доблестной нацией. Еврейский "вахмистр по воспитанию, погромщик по убеждению" Н.Н. Пахрай... рассказывает, что "во всей стране евреи избили 75.000 (заметим! после 75 стоит точка, которая для математика Шафаревича должна была иметь другой смысл, однако и ее он сохранил. — С.Д.) чел., а 10 сыновей Амана были повешены" (1922,140).

Не касаясь вопроса о смысле праздника (прав автор "Открытого письма И.Р. Шафаревичу" Б. Кушнер: Ведь и 9 мая мы тоже радуемся вовсе не гибели миллионов немцев..." (64, 161)), тем не менее следует вспомнить русские летописи: "И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге... Ольга же приказала выкопать на теремном дворе вне града яму великую и глубокую... И понесли их в ладье... И принесли их на двор к Ольге и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму... И повелела засыпать их живыми; и засыпали их... И послала Ольга к древлянам... древляне избрали лучших мужей... и прислали за ней... Ольга приказала приготовить баню... И разожгли баню, и вошли в нее древляне... и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от двери, и сгорели все. И послала к древлянам... Они же, услышав это, свезли множество медов и заварили их... После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им... И когда опьянели древляне... сама отошла прочь и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их пять тысяч... Древляне... собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном... И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьев... итак загорелись... сразу, загорелись все дворы... Итак взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила..."28.

Число жертв мести Ольги за одного только убитого древлянами ее мужа (20 + 5000 + жители города) уступает, видимо, числу убитых персиян. Но что бы сказали русские люди, если бы им в XX в. стали ставить в вину поведение Ольги еще некрещеной (следовательно, не знающей еще о "мерзостях" Ветхого Завета)?..

И. Шафаревич, понимая шаткость обвинения, решил обратиться к современным примерам еврейской "кровожадности": "Более явные свидетельства можно найти в литературе. Например, "спасительная ненависть" широко разлита в стихах еврейского поэта, жившего в России —X. Бялика... У него же:

221

 

Из бездны Аваддона вознесите песнь о Разгроме

Что, как дух ваш, черна от пожара,

И рассыпьтесь в народах, и все в проклятом их доме

Отравите удушьем угара;

И каждый да сеет по нивам их семя распада

Повсюду, где ступит и станет.

Если только коснетесь чистейшей из лилий их сада,

Почернеет она и завянет.

 

...Часто приходится слышать такой аргумент: многие поступки и чувства евреев можно понять, если вспомнить, сколько они испытали. Например, некоторые стихи Бялика написаны под впечатлением погрома" (64, 140-143).

Во-первых, Шафаревич цитирует не "стихи" (как произведение), а отрывки из... разных поэм еврейского поэта. Во-вторых, первая цитата ("Я для того замкнул в твоей гортани..."), действительно, из "Сказания о погроме", зато вторая ("Из бездны Аваддона вознесите песнь о Разгроме...") — из поэмы "Свиток о пламени". В ней, отмечал Г. Бостунич, "описывается, как после разрушения Второго храма в Иерусалиме вожди племени не каются, но злобно восстают против Адонаи" (1922, 199), а затем указывал: "Особенно характерен отрывок-напутствие от некоего Грозного к 12 юношам и девам, блуждающим по лицу земли после разрушения храма" — и цитировал: "Из бездны Аваддона..." (1922, 200).

Шафаревич из своей цитаты, переписанной у Бостунича, выкинул строки:

 

И если взор ваш падет на мрамор их статуй —

Треснут надвое;

И смех захватите с собою, горький, проклятый,

Чтоб умерщвлять все живое..."

 

Наверное, академик почувствовал, что во второй строке не хватает двух стоп: цитата могла оказаться неточной. К тому же у "источника" после цитаты шел очень уж резкий вывод: "Вот их программа, по словам барда: умерщвлять все живое!" (1922, 200). Вывод, абсолютно не вытекающий из цитаты, и Шафаревичу ничего не оставалось сделать, как сократить цитату и умолчать... об источнике своих познаний в еврейской поэзии.

Внимательное прочтение "Русофобии" Шафаревича и "Масонства" Бостунича позволяет отметить множество "параллельных" мест, которые дают возможность сформулировать действительную цель и задачу автора — борца с "Малым Народом": приспособить к новым условиям старую, скомпрометированную, теорию. Для этого понадобилось из современной литературы выбрать оппонентов с еврейскими (Янов, Шрагин) или похожими на еврейские фамилиями (Синявский — Абрам Терц, Р. Пайпс), но с "антирусскими" (точнее, антиимперскими) идеями,

222

 

обновить арсенал "улик" (Э. Багрицкий, Д. Маркиш, И. Губерман, Н. Воронель и прочие), представить идеологию "жидо-масонского заговора" по "завоеванию мира".

Негласно полемизируя с Бостуничем, Шафаревич откорректировал "излишне обобщенные формулы" обер-штурмфюрера (ср.: "Вся революция — жидовское дело" (1928, 134) — "Революцию делали не одни евреи" (63, 126)), но сохранил принципиальную структуру "ненависти" евреев ("пришлых") ко всему русскому ("исконному") и любви "патриотов" к "дореволюционному" (монархическому) правлению. Заимствуя "факты и идеи" у Бостунича (сифилис Петра I (1922, 110); еврейско-латышская диктатура (1922, 144, 195, 198, 120); "роль" Ш. Раппопорта (1928,119-121); характеристику Герцена, Руге, Витте (1922, 132, 140-143, 116); зависимость Шиффа от американской компании "Г. Леб и К°" (1922, 156-157)), трансформируя "положения" (убийство Плеве и вел. кн. Сергея Александровича, Царской семьи, еврейское участие в революционном движении (1922, 116, 139-140), состав ВЦИК, Политбюро, ЧК (1922, 134-152, 218-223), "избранность" евреев и принцип "самозащиты" от них (1922, 103, 141, 221)) и т.д., — Шафаревич оказался в замкнутом круге "готовых словосочетаний". Фактически, для математика должно было бы стать понятным, что рассуждения на основе "Протоколов Сионских мудрецов" (с какими бы патриотическими целями и благими намерениями они ни осуществлялись) — представляют элементы "дурной бесконечности", поскольку в любом отдельном явлении отражается концептуальное целое "жидо-масонского заговора".

Вместе с тем именно "Русофобия" И.Р. Шафаревича замыкает литературную историю "Протоколов Сионских мудрецов" и подводит к выводу, что за столетнее развитие в России антисемитской беллетристики ничего оригинального и новаторского в идеи и темы политико-мессианской концепции "святой Руси" современные ревнители и патриоты внести не могут.

Более того, распад советской империи и отказ от государственной практики "панславизма" с сосредоточением на собственно национальных проблемах и национальном духовном развитии обрекает на безжизненность мифы о "жидо-масонском заговоре", "Малом Народе", "зловредности" других наций (например, латышей или же китайцев) и "антипатриотизме" интеллигенции, вне национальных признаков, на деградацию и дегенерацию. И хотя работа И. Шафаревича появилась спустя десять лет после выхода в свет романа Г. Климова29, многие из положений, выдвинутых в "Русофобии", кажутся "обратным переводом" идей "Князя мира сего".

Архисерьезный и глобально-эрудированный труд советского академика, не считая плагиата у Бостунича, может показаться просто перерабо-

223

 

танным вариантом трагически-веселой и откровенно-издевательской по отношению к антологиям о "Малом Народе" пародии Г. Климова, в которой "описывается своего рода комплексная социальная болезнь, которую раньше называли дьяволом, а теперь называют вырождением и дегенерацией": «В тематическом каталоге на тему "Дегенерация"... сотни и сотни карточек — ссылок на две главные составные части этого комплекса: психические болезни и половые извращения... Но самое главное было то, что в этой крупнейшей библиотеке Америки не было ни одной-единственной книги, которая описывала бы дегенерацию как единое целое. То есть психические болезни — есть, половые извращения — есть, а дегенерации, которая состоит из этих двух частей, дегенерации... нету! То есть ключа-то и нету! А без этого ключа вы ничего в этой области не поймете» (297).

Уже в предуведомлении к роману Г. Климова (на форзаце издания 1980 г. не то от издательства "Globus Publishers", не то от автора) читателя предупреждают: «Хотя "Князь мира сего" только роман, но эта книга предназначена только для совершеннолетних. В судебно-медицинских книгах на эту тему обычно еще стоит предостережение: "Предназначается только для юстиции и медицины, для священников и педагогов, а также для лиц, занимающихся психологией и социологией"». А затем Г. Климов, следуя выработанному в антисемитской беллетристике стандарту, "претендует" на "научность", благодаря "специфическим особенностям этой книги, требующей специальной исследовательской работы и авторских архивов". После эпиграфа, конечно, из "Апокалипсиса", следует "Введение профессора современной советской литературы Стратфордского университета" — конечно, "доктора" и, конечно, "русского" — С.П. Новикова. Наконец, "Послесловие" книги — тоже профессора и доктора (уже не литературы, а социальной психологии) Б.В. Сахарова (странное имя-отчество устанавливает пародийный ряд "А, Б, В..." с известным и не имеющим отношения к социальным наукам академиком А. Сахаровым. — С.Д.) из такого же несуществующего в Америке университета (Вудхэйнвенского — название не то от "хунвейбина", не то от "а зохен вейн"). У предисловия и послесловия есть еще и авторские названия: "Запретный плод" и "Отравленные ключи": поскольку идиоматически к "плоду" привязана "сладость", постольку эпиграф к нему должен быть "горьким" — "А от дерева... не ешь... ибо... смертию умрешь" (7), зато к "отравленным ключам" Г. Климов подобрал "сладкие слова" — "Но знает Бог... вы будете, как боги..." (292).

(Сюжетно роман строится на "параллелизме" судеб двух братьев —старшего, Максима Александровича Руднева, родившегося до революции и сделавшего умопомрачительную карьеру от уполномоченного ГПУ до всесильного "красного кардинала", и младшего, Бориса, родившегося после революции и оставшегося при брате не то "досмотрщиком", не то "любопытствующим профессором".)

224

 

Предисловие профессора СП. Новикова является "визитной карточкой" пародии Климова. Упомянув редактора аргентинской газеты "Наша страна" Дубровского (не внебрачный ли сын создателя "Союза русского народа" д-ра Дубровина [?]. — С.Д.) и храбрейшего редактора "Русской жизни" (Сан-Франциско) Делианича (почти Делевский и Бостунич. — С.Д.), утверждавших, что подобного романа "до сих пор в печати не было", профессор отмечает: «Я проверил картотеку Библиотеки конгресса в Вашингтоне... Но ни одной книги на тему "Князя" там нет» (9). Эта "новизна" темы (случайно, фамилия Новиков — не от слова "новинка"?) заставила профессора "познакомиться поближе с историей появления этой книги и ее автором" (10). Не выдержав ни жанра биографии, ни жанра историко-литературного описания, "рецензент" приоткрыл тайну: «Климов стоял во главе одного из... спецпроектов... Он был председателем Центрального объединения послевоенных эмигрантов (ЦОПЭ) и главным редактором журнала "Свобода" на русском языке и журнала "Антикоммунист" на немецком языке... В 1955 г. Климов переехал в Америку и вернулся к своей профессии инженера-электрика. Одновременно... он творчески перевоплощает свой богатый опыт в области психологической войны... В американских книгах, анализирующих работу CIA, пишут, что на профессиональном жаргоне... эта работа подразделяется на "черную магию" и "белую магию", где посредине болтается еще "серая магия". Так же подразделяется и пропаганда США... Вот этими делами, судя по всему, и занимался Гарвардский проект. В каждом серьезном научном учреждении... если одна группа ученых разрабатывает какой-нибудь проект, то другая группа ученых... одновременно разрабатывает соответствующий контрпроект... Вот такой-то контрпроект — в форме романа — и проделал Климов...» (12-13). И в качестве примера результативности "контрпроекта" профессор Новиков расскажет историю ареста в СССР «вскоре после прогулки "Князя" по редакциям и инстанциям» американского гражданина Баргхорна, поскольку "самый надежный способ переправить что-нибудь в советскую разведку — это послать хороший материал по западным разведкам" (17).

"Контрпроект" Климова, "по Новикову", базируется на секретных архивах советской тайной полиции и архивах "какой-то американской сверхразведки". Вот почему вокруг книги Климова "пошла масса всяких легенд". Замечателен их "набор": «Одни говорят, что эту книгу написал не Климов (чем не вариант Нилуса? — С.Д), а целая коллегия иезуитов (почти как у Ю. Самарина по поводу "Польского катехизиса". — С.Д.)... А другие говорят, наоборот, — что этот "Князь" вполне заслуживает того, чтобы попасть на "Индекс Прохибиторум" (ср. с реакцией православной церкви на "труд" Нилуса. — С.Д.)... Догадок всяких много. Некоторые пессимисты даже высказывают опасения, что если до сих пор и не было...

225

 

то теперь обязательно организуют» (19). Чтобы оценить "контрпроект", достаточно вспомнить Г. Бостунича, утверждавшего, что, если "Протоколов" не было бы, следовало бы их придумать, ибо события вокруг нас свидетельствуют об их реальности.

Но, главное, пожалуй, не в саморазоблачениях (несомненно, что "автор" и "рецензент" одно и то же лицо) и не в пародийной природе предисловия (и романа), а в том сознательном доведении до абсурда всех обвинительных заключений по "Протоколам", которые и делают всю книгу Климова "контрпроектом" писаниям Пикуля, Кочетова, Шевцова, Кузьмина "со товарищи": "Все дело в том, что хотя это роман из советской жизни, но раздел идет здесь не по линии коммунизм-капитализм, а гораздо глубже — по линии того добра и зла, которое, в конечном итоге, с точки зрения религиозной философии называют Богом и дьяволом" (19). Фактически, объединяя в одно целое враждующие сверхдержавы, "рецензент" расставляет точки над "i", почти цитируя С.А. Нилуса и Г. Бостунича: "Рассуждая о дьяволе и правде... замечают, что правда о дьяволе — эта такая грязная вещь, что одна капля ее мутит жизнь... говорят, что дьявол опасен только тогда, когда мы его не видим... что он Никто и Ничто..." (20).

Вот почему завершается предисловие "магически": «Хотели бы вы иметь такой ведовской кристалл, чтобы поведать будущее? и чтобы избежать такого будущего. Хорошо, я дам вам рецепт... По тому, как реагирует читатель на "Князя", вы сразу видите, кто он такой. Одни с большим интересом читают... А другие кривятся и морщатся, как черт от ладана... Так что это рецепт проверенный» (21). И вслед за "рецептурой" дается статистика "врагов рода, человеческого" — "легионеров" (от евангельской идиомы — "имя которому легион" — служащей синонимом имени дьявола) по... "Протоколам", "научным трудам" Е. Бранта и Г. Бостунича, "самиздатским" выкладкам будущих "ревнителей" из "Памяти".

Предисловию Новикова по своей откровенной пародийности не уступает послесловие Б.В. Сахарова. Вудхэйвенский профессор излагает все основополагающие идеи романа "Князь мира сего" (т.е. "Протоколов") в "номенклатурно-иерархическом" тезаурусе — от сумасшедших правителей до "странных людей": «Чтобы понять загадку Сталина и Гитлера... нужно знать так называемый "комплекс власти", который создает то, что называется "прирожденным вождем"... Получается парадокс: прирожденный вождь — это самый неподходящий для власти человек. И вот этот-то парадокс и является причиной почти всех войн и революций в человеческой истории... Тема "Князя" — это тема очень спорная... Наподобие Каина и Авеля, одной из первых жертв... чистки стал Авель Енукидзе... в "Правде" от 13 июня 1935 г. ... В книге американского адвоката... описывается 13 исторических процессов... Что за странная концентрация числа 13?.. Частичный ответ на это дает статистика

226

 

доктора Кинси, где говорится следующее: "Каждый 13-й американец... в продолжение по меньшей мере 3 лет... был полным гомосексуалистом"... Конечно, нужно подчеркнуть, что, помимо 13-го Отдела, в НКВД были еще и другие отделы... В книге Дональда Кори "Гомосексуалисты в Америке" говорится, что "после русской революции законы против гомосексуалистов были отменены"... Кстати... за все время христианской цивилизации законы против гомосексуалистов были впервые отменены — как результат Великой французской революции. Хм, что это за странная связь между революциями и педерастами? (Академик Шафаревич в своей "Русофобии", кажется, попытался дать ответ, открыв единицу зла в один "Малый Народ". — С.Д.) Итак... 4% полных гомо являются гораздо более безобидным элементом, чем 33% скрытых или частичных гомо... Вот к этой-то замаскированной категории и принадлежали товарищи Ленин, Троцкий и Сталин. Сюда можно еще добавить Маркса и Гитлера... У Ленина и Гитлера браки бездетные. А у Маркса, Троцкого и Сталина в семьях... целые серии самоубийств и тяжелых психических болезней... Получается парадокс... прогрессирующий легион в 37-50-75%» (294-308). Поделив мир на сумасшедших (менее опасных, ибо они сидят в сумасшедших домах) и душевнобольных, являющихся "неопознанными объектами" среди здорового населения, а последних на открытых и скрытых (наиболее опасных) гомосексуалистов, которые и есть "легионеры", американский профессор указывает, что статуя Свободы, как и американская демократия, — подарок от "неких французских тайных обществ". (В анализируемой беллетристике эти общества именуются масонскими, а их члены, по определению Климова, Новикова и Сахарова, являются латентными гомосексуалистами. — С.Д.)

Затем, опираясь на еврриканские (еврее-американские или европо-американские — Сахаров не уточняет) данные и ссылаясь на излюбленное Нилусом, Шабельской, Бостуничем и др. число "врагов" в 1/3 населения (по Апокалипсису), вудхэйвенский профессор использует "библейские ключи познания": "Вот в этом-то и заключается страшная апокалипсическая тайнопись... Ведь, если верить всяким хитрым органам... то в прессе этих легионеров, кандидатов, попутчиков и сочувствующих... будет уже... все 75%. И в хорошем цивилизованном обществе — это правящая партия ("Малому Народу", господин Шафаревич, даны демографические характеристики не Вами, а профессором социологии Б.В. Сахаровым! — С.Д.)... Если меня упрекнут, что я повторяюсь, то я это делаю умышленно. Повторение — мать учения. Ведь мы здесь не романчики читаем, а говорим о самой трудной науке в мире — о высшей социологии, о Боге и дьяволе, о Христе и антихристе, об источниках добра и зла, счастья и несчастья, жизни и смерти..." (316-317).

"Тезаурусная пирамида" власти, по Г. Климову (и его истолкователям-профессорам), выглядит следующим образом: на вершине — "прирож-

227

 

денные вожди", т.е. 100% латентные гомосексуалисты из душевнобольных, ниже руководители и исполнители "хитрых органов", затем "легионеры" науки, юрисдикции, прессы, "интеллигенты" от мира искусства ("хитрые мазилки" вроде Пикассо, апостолы 13-го Отдела КГБ — "еврейчики" Ломброзо, Нордау, Фрейд, Кьеркегор, поэты-фуисты, модернисты и т.д.), члены "тайных французских обществ" (масоны), только потом рыжие государственные деятели (садисты и мазохисты) и, наконец, Гершеле Ягоды, Янкели Свердловы и прочие устроители "сионских заговоров".

Конечно, тот факт, что на любом из уровней пирамиды можно отыскать какого-нибудь открытого или латентного "иерусалимского дворянина", позволяет утверждать: "Самой умной книгой в мире считают Библию. А самой умной книгой Библий... Апокалипсис... А в этом Апокалипсисе дважды повторяется, что одна треть всех людей будет уничтожена за всякие грехи" (315). Следовательно, "гуманисты", "сатанисты", "сионисты" и т.п. как раз и составляют эту одну треть. Как говорил товарищ Ленин, известный "прирожденный вождь", к тому же с примесью еврейской крови и потенциально латентной гомосексуальностью (по Г. Климову), за работу, товарищи! И пусть будет вам имя — легион...

 

Примечания

 

1 Pinkus B. The Yews of the Sovien Union. Cambridge. 1988.

2 См., например: Брушлинская О., Михелева С. Рыцарский маскарад при дворе Павла I // Наука и религия. 1973. № 9. Михелева С.Б. Наивные времена масонских лож... // Наука и религия. 1974. № Ю.Некрасов С. Обряды и символы вольных каменщиков // Наука и религия. 1974. № 10.

3 Лозинский С.Г. Средневековые ростовщики. Пг., 1923.

4 Левандовский АЛ. Процесс рыцарей храма // Человек и закон. 1975. № 11.

5 Яковлев Н.Н. 1 августа 1914. М., 1974.

6 Иванов Е. Негромкий выстрел. М., 1977. Через 4 года после публикации книги "Иванова" отрывки из нее появились в газете "Голос Родины" (1981. № 32. Август), очевидно, для "просвещения" зарубежного читателя — "жив курилка, жив".

7 Пикуль В. У последней черты. Роман-хроника // Наш современник. 1979. № 4-7. В дальнейшем при цитировании указываем в круглых скобках номер журнала и страницу.

Михайлов О.Н. Державин. М., 1977. Раньше О.Н. Михайлов, описывая Куликовскую битву, "распознал" евреев... в стане татар (Дмитрий Донской М., 1975) и "установил" связи русского писателя А.И. Куприна с... раввином Меиром Кахане (Куприн. М., 1978). В книге о Державине сенсационных открытий писатель не сделал, хотя, конечно, по мере сил и возможностей, донес до читателя "правильность" воззрений великого поэта и малозначительного сенатора на евреев. Донос и эпиграмму вельможи на "собрата по цеху" А.Н. Радищева — масона (следовательно, по Михайлову, агента иностранных государств) и революционера (следовательно, нигилиста, отвергающего патриотические ценности) — биограф объявил досужей клеветой, умаляющей безупречный облик антисемита Державина.

Пигалев В. Баженов. М., 1980. Автор с честью вышел из трудного положения

228

 

биографа великого зодчего и... действительного масона: в главе "Орденские интриги" он поведал читателю, каким образом "невинные агнцы" Новиков и Баженов попали в сети опытного интригана Шварца.

10-11 Кузьмин А. Татищев. М., 1981.

12 Бутми Г. Враги рода человеческого. СПб., 1906. С. 109.

13 Лосев С., Петрусенко В. Месть по-американски // Огонек. 1981. № 15. С. 29.

14 Пигалев В. Темные тропы реакции // Советский воин. 1982. № 3. С. 46-47.

15 Советская культура. 1979. 25 сентября.

16 Бостунич Г. Современные результаты исследования вопроса о происхождении «Протоколов Сионских мудрецов» // Welt Dienst. 1943. Первая неделя августа.

17-18 КорнеевЛ. Классовая сущность сионизма. Киев, 1982. С. 75.

19 См., например: Машовец Н. "Тревожность очевидного: идеологические заметки // Наш современник. 1980. № 69. С. 166-167. Рецензент объявлял, что масонство "на нынешнем историческом этапе стало опаснейшим тайным объединением финансово-монополистического капитала, проводящим откровенно антикоммунистическую и антидемократическую политику и не скрывающим своей исторической и практической связи с иудаистскими догмами" (курсив Машовца. — С Д.); Александровский Б.Н. Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта. М., 1969. В главе "Вольные каменщики" (название масонов он употребил в кавычках для того, чтобы подчеркнуть: масоны — не "вольные" и не "каменщики") автор отказывал масонам в праве "заниматься моральным усовершенствованием человечества" на том основании, что своей целью они ставят "подчинение мира". Эта цель и привлекла в ложи чуть ли не поголовно всех евреев-эмигрантов. Благодаря масонам и евреям И. Бунин, например, получил Нобелевскую премию в "обход" более достойных, по мнению Б. Александровского, Куприна или даже Шмелева.

20 См., например: Сташкевич Н. Проци плыни гисторыi//Полымя. 1983. № 10.

21 Жевахов Н.Д. Сергей Александрович Нилус... (Югославия). 1936.С. 22.

22 В. Пикулю, видимо, из последних работ советских историков стало известно, что один из самых вероятных участников создания "фабрики по производству" не богов, а "Протоколов Сионских мудрецов" П.И. Рачковский был завербован генералом Дрентельном и даже работал в еврейской прессе. Однако, не желая, чтобы "еврейское прошлое" генерала-провокатора бросало тем самым "еврейскую" тень на "Протоколы", автор указал только на заслугу начальника загранагентуры в деле разоблачения Вашоля-Филиппа.

23 Шафаревич И.Р. Русофобия // "22". Иерусалим, 1989. № 63-64. В дальнейшем цитируем по этому изданию, указывая в круглых скобках номер журнала и страницы.

24 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1895. С. 283-325.

25 Поскольку редакция журнала "22" предупредила своих читателей, что рукопись Шафаревича "прибыла по каналам Самиздата" (133), посчитаем написание "Кошен" — ошибкою журнала, а не автора "Русофобии", для которого форма "Коши" — связана и с рядом, и с функцией, и с теориями великого французского математика. Следует сказать, что заслуга в создании нового — социального — направления в исследовании исторических событий, рассказанных в Библии, принадлежит М. Веберу. Его книга "Das Antike Judentum" вышла посмертно в 1921 г. Однако многие из посылок ученого сегодня устарели, а некоторые рассуждения и выкладки, сделанные на второстепенном материале и без достаточной проверки, давно подвергнуты критике.

26 Бостунич Г. Масонство и русская революция. (Югославия), 1922; Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928. В дальнейшем, цитируя Г. Бостунича, указываем год издания и страницы в круглых скобках.

27 См.:Шафаревич И.Р. Указ. соч.

28 Повесть временных лет. — В кн.: Памятники литературы Древней Руси. М., 1978. XI — начало XII века. С. 69.

29 Климов Г. Князь мира сего. Сан-Франциско. 1980.

229

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В своей работе автор стремился показать генезис политико-литературных мифов, связанных с религиозно-историческим осмыслением "тайных обществ", диалектики революционных движений и организаций, смены систем правлений и отражаемых в особой форме беллетристики и публицистики, нацеленной на проблему сосуществования в одном социуме исконно отечественных народов Российской империи и "народа-изгнанника".

В России социально-историческими истоками антисемитской литературы, базировавшейся на евангельской мифологии, явились разнонаправленные тенденции боровшихся за национальную самостоятельность поляков и стремящихся к внегосударственной определенности евреев Западного края, поддерживавших имперскую целостность. "Измена" Польши и "преданность евреев" Российской империи в войне 1812 г. — важнейшее генетическое условие преобразования мифа о "зловредности" еврейства, а широкое распространение в католической среде Королевства Польского масонских лож и проникновение масонских идей в Россию (особенно после 1812 г.) с последующим распространением "революционных" идей декабризма — оказало доминантное влияние на соединение в 1830-1850-х годах евангельских мифологем с масоно-освободительными тенденциями.

В это же время геополитические трансформации в Европе в 1830 — 1850-х годах и процесс образования "срединной империи" (Германии) во главе с Пруссией на основе идеи "пангерманизма", содержащей в себе контроверзу "панславизма", — в реальной историко-социальной ситуации — оказались генерирующими условиями возникновения мифа о противостоянии одной социально-национальной формации всему окружающему миру, реальными контрагентами которого сперва были конкурирующие державы.

Становление "панславизма", нашедшего свое выражение в концепции Россия и Европа" (конец 60-х годов), изменение геополитических отношений Российской империи с Францией и Германией, поражение России в Крымской войне и малопродуктивное для империи окончание Балканской войны 1877-1878 гг., — все это сказывалось на эволюции

230

 

мифотворчества и на межнациональном союзе враждебных России сил: жидо-масонство из внутреннего врага в ситуации развертываемого революционного движения было трансформировано идеологами панславизма во внешнего врага.

Комплексное представление о "враге" (внутри — революционное движение, вне — геополитика враждебных России государств) в 1870-1890-х годах с мимикрией под "интернационализм" уже сложившейся "жидомасонской мифологемы — стало завершающим этапом возникновения сугубо русского националистического мифа о "всемирном еврейском заговоре", в результате которого в департаменте полиции Российской ммпериа были разработаны "директивные антигосударственные документы" — "Протоколы Сионских мудрецов".

Революционная ситуация в России заставила полицейских "разработчиков" обвинительного заключения по "жидо-масонскому заговору" пустить в ход "изъятые у врага" документы: газетный вариант (Крушевана-Бутми) был предложен широкому читателю, а книжный (Нилуса) — императорскому двору. Однако коэффициент полезного действия идеологической бомбы оказался небольшим: расследование Столыпина и негодование либерально-демократических кругов России свели на нет усилия жандармов.

Первая мировая война, последовавшие за ней революции 1917 г. и гражданская война в России придали "залежалым идеям" товарный вид: с одной стороны, "Протоколы" стали в руках потерпевших крах белоэмигрантов убийственным комментарием к большевистскому перевороту и последующему террору, а с другой — под знаменем "жидо-масонской опасности" сплотились все авантюристы, ищущие своей доли в "коридорах власти". Основными потребителями "всемирного заговора", как и столетие до того, стали идеологи пангерманизма и панславизма. Именно это позволило М. Агурскому написать книгу под красноречивым названием "Идеология национал-большевизма" (YMCA-PRESS, Paris, 1980).

Катастрофа еврейского народа, унесшая 6 млн. жизней, разруха послевоенных лет и советская экспансия, приведшая к образованию социалистического лагеря в Восточной Европе, казалось, должны были окончательно развенчать миф о евреях как о "завоевателях мирового господства".

Однако возникновение государства Израиль в 1948 г., столкнувшегося с первых минут с арабо-исламской конфронтацией на основе панарабистской идеологии, и спровоцированная сталинской верхушкой антисемитская кампания 1949-1952 гг. в СССР, Польше, Чехословакии, Венгрии и Румынии, — вот основные причины современной реанимации "Протоколов Сионских мудрецов".

В условиях общегосударственного кризиса в СССР и наблюдаемого ныне крушения этой "империи зла" (при общеевропейских тенденциях

231

 

государств к либерально-демократическому строю) усиливающийся антисемитизм (и антисионизм) воспроизводит одни и те же идеи, образы, "документы" столетней давности. В современной геополитике, не считая идеологов русского общества "Память", ратующих за "славянское единство" украинцев и белорусов, отнюдь не желающих больше "вариться с ними в одном котле", идеи "Протоколов" нашли для себя единственное убежище — в арабском мире. "Генетическое условие" идеи "супернации" всегда связано с попыткой создания целостного религиозно-территориального региона. Вот почему в основе реанимации современного "панарабизма", восприемника идей и концепций исторически обреченного имперского сознания, "Протоколы Сионских мудрецов" заняли достойное место.

Вместе с тем, анализ русской антисемитской беллетристики XIX-XX вв. позволяет отметить следующее.

Литература, построенная на мифо-идеологическом фундаменте борьбы "одного народа со всеми", обречена не только на "тавтологию" представлений и тем, но и на "дурную бесконечность" фабул и сюжетов, отражающих в каждом элементе всеобщие "свойства и явления".

Исчерпанные беллетристические возможности описания межнациональных конфликтов в эпохи "черно-белой" вражды "туземцев" и "пришельцев" неминуемо приводят к эпигонству и плагиату.

И, как для всякого явления, доведенного до абсурда, антисемитская беллетристика оказывается так или иначе подвержена внутренней коррозии. Это выражается в появлении пародий, ибо пародия призвана по своей сущности быть итогом существования и стать "могильщиком" историко-литературного феномена.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Abramowicz L., Feinerman E. Les juifs du Defi. Paris, 1980.

Аксаков С.Т. Собр. соч. В 5 т. М., 1955. Т. 2.

Александр I в роли... Бальфура //Рассвет. 1931. № 1. С. 10-11.

Александровский Б. Н.. Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта. М., 1969.

(Аноним) Еще по поводу жидовского нашествия // Киевлянин. 1880. № 106.

(Аноним) Плач евреев на берегах Днепра // Новороссийский телеграф. 1880. № 1665.

(Аноним) Великая тайна франкмасонов //Век. 1883. Кн. 2.

(Аноним) Сумбур идет // Рассвет. 1880. № 13.

(Аноним) Тайна еврейства. Записка из архива департамента полиции. (Без выходных данных).

Антоний, митрополит, Ф.М. Достоевский как проповедник Возрождения. Северо-Американская Канадская епархия, 1965.

Аскенази Ш. Первый польский "сионист" // Пережитое. 1910. Вып. 2.

Афанасьев В.В. Рылеев (ЖЗЛ). М., 1982.

Ахматов В. Евреи и будущее мира. Белград, 1927.

Bakounine Т. Repertoire biographique des franc-macons russes. Paris, 1967.

Башилов Б. Робеспьер на троне. Петр I и исторические результаты совершенной им революции. Буэнос-Айрес(?), 1955(?).

Белинский В.Г. Полн. собр. соч. В 13 т. М., 1961-1965. Т. 9.

Бенуа АЛ. Мои воспоминания. М., 1980. Т. 1. С. 499-508.

Бенц A.И. Масоны. М., 1906.

Берлин П. Отечественная война и евреи // Новый восход. 1911. 29.

Bernstein H. The Jruth about "The Protocols of Zion". Introduction by N. Kohn. N.Y., 1971.

Bernstein H. The History of a Lie. N.Y., 1928.

Берхин И. Сожжение людей в России в XIIIXVIII вв. //Русская старина. 1885. Январь.

Беседы Екатерины II с Далем // Русская старина. 1876. Т. 17.

Бицын Н. Заметка на статью Санкт-Петербургских ведомостей о польском катехизисе // Русский архив. 1873. М« 1.

Богданович А.Л. Дневник. М.-Л., 1924.

Богоявленский С.К. Приказные дьяки в XVII в. // Исторические записки. М., 1937. Т. 1.

Большаков В. Сионизм на службе антикоммунизма. М., 1972.

Бонч-Бруевич В.Д. Сектантство и старообрядчество в первой половине XIX в. Избранные сочинения. В 2 т. М., 1959. Т. 1.

Bosman A. The Mysteries of the Qabalah. 1916.

(Бостунич Г.) Г. Шварц. Из вражеского плена. История мытарств русского литератора в немецком плену. СПб., 1915.

Бостунич Г. Правда о сионских протоколах. Ср. Митровица (Югославия), 1921.

Бостунич Г. (?) Современные результаты исследования вопроса о происхождении "Протоколов Сионских мудрецов" // Welt Dienst. 1943. Первая неделя августа.

233

 

Бостунич Г. Масонство и русская революция. Правда мистическая и правда реальная (Югославия), 1922.

Г. Бостунич. Масонство в своей сущности и проявлениях. Белград, 1928.

Брант Б. Ритуальное убийство у евреев. В 3 т. Белград, 1929.

Брафман Я.А. Книга Кагала. В 2 ч. СПб., 1882.

Брешко-Брешковский Н.Н. В мире атлетов. СПб., 1908.

Брешко-Брешковский Н.Н Чухонский бог. Киев, 1910.

Брешко-Брешковский Н.Н. Записки натурщицы. СПб., 1909.

Брешко-Брешковский Н.Н. В потемках жизни. Пг.-М., 1914.

Брешко-Брешковский Н.Н. Гадины тыла. Пг., 1914.

Брешко-Брешковский Н.Н. В сетях предательства. Пг., 1916.

Брешко-Брешковский Н.Н. Под звездой дьявола. (Югославия), 1923.

Брушлинская О., Михелева С. Рыцарский маскарад при дворе Павла I // Наука и религия. 1973. № 9.

Будущность. СПб., 1900. № 46.

Будгарин Ф.В. Иван Выжигин. СПб., 1830. С. 82.

Бурцев В.Л. "Протоколы Сионских мудрецов". Доказанный подлог. Париж, 1938.

Бутми Г. Обличительные речи. Враги рода человеческого. СПб., 1906.

Бухбиндер Н.А. О.А. Пржецлавский о романе Н.Г. Чернышевского "Что делать?" // Каторга и ссылка. 1928. № 44.

Введение к немецк. перев. книги С.А. Нилуса// Луч света. 1920. Вып. 3.

Велижское дело. — В кн.: Еврейская энциклопедия (Брокгауз и Ефрон). В 16 т. СПб., 1911-1916.

Величко В.Л. Владимир Соловьев. Жизнь и творения. СПб., 1902.

ВельтманА.Ф. Странник. (Литературные памятники). М., 1977.

Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II, Пг., 1917.

Weber M. Ancient Judaism [Glencoe, Illinois, 1952].

Weinryb B.D. Antisemitizm in Soviet Russia. In: The Jews in Soviet Russia since 1917. London, 1970.

Винавер M.M. Беседы с графом С.Ю. Витте // Новый восход. 1915.

Винберг Ф.В. Корни зла. Мюнхен, 1921.

Винберг Ф.В. Всемирный тайный заговор. Берлин, 1922.

Витте С.Ю. Воспоминания. В 2 т. М., I960.

Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954.

Волков В.К. Основные этапы развития славяно-германских отношений в XIX-XX вв. в свете германской империалистической политики "Дранг нах Остен" (проблемы и задачи исследования). Исследования по славяно-германским отношениям. М., 1971.

(Волконский) Записки Сергея Григорьевича Волконского. СПб., 1912.

Вольский К. Евреи в России. Их быт, цели и средства. СПб., 1887.

Воронков И.А. Польские тайные общества в Литве и Белоруссии в конце XVIII в. и первом тридцатилетии XIX в. // Исторические записки. Т. 60.

Гальберштадт С. Литературно-юридическая заметка (По поводу книжки "Еврейские тайны" Людвига Марьяна Зарецкого) //Вестник русского еврея. 1873. № 17.

Галант И. Арендовали ли евреи церкви на Украине? Киев, 1903.

Гессен Ю.И. Роковой Пурим //Еврейский вестник. Л., 1928.

Гессен Ю.И. Писал ли В.И. Даль о кровавом навете? // Голос минувшего. 1914. Вып. 3.

Гессен Ю.И. Записка о ритуальных убийствах (приписываемая В.И. Далю) и ее источники. СПб., 1914.

Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. В 2 т. Пг.„ 1916. Т. 1.

Гессен Ю.И. Клевета в форме драматического произведения // Восход. 1899. № 3.

Гессен Ю.И. Сыны Израиля в Петербурге // Будущность. 1900. М 46-47.

Гцляров-Платонов Н.П. Еврейский вопрос в России. СПб., 1906.

Гинзбург С.М. Литература рыночного спроса //Восход. 1897. М 10.

Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 г. и русские евреи. СПб., 1912.

234

 

Глебов AM. Русский биографический словарь. СПб., 1916.

Гоголь Н.В. Собр. соч. В 6 т. М., 1948-1951. Т. 2.

Голицын И.Н. История русского законодательства о евреях (1649-1825). В 2 т. СПб,, 1886.

Голицын Н.И. О необходимости и возможности еврейской реформы в России //Гражданин. № 32-34.

Гордон Л. К истории поселения евреев в Петербурге //Восход. 1881. № 1-2.

Горький и русская журналистика начала XX в. Неизданная переписка. Серия: Литературное наследство. Т. 95. М., 1988.

Григорьев В.В. Еврейские религиозные секты в России. СПб., 1846.

Гроссман Л. Лермонтов и культура Востока. Литературное наследство. М., 1941. Т. 43-44.

Гумбель Э. Заговорщики. Л., 1925. С. 42-45.

Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.

Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора географических наук. Л., 1974.

Давыдов Ю. Темна вода во облацех // Прометей. М., 1977. Вып. 11.

Давыдов Д.В. Сочинения. М, 1962.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа. СПб., 1895. С. XXIII-XX1V.

Делевский Ю. Этапы плагиата // Еврейская трибуна. 1921. 7 октября.

Делевский Ю. "Загадка" подлога и плагиата (Столыпин о "Сионских протоколах") // Еврейская трибуна. 1922. 28 декабря.

Делевский Ю. "Протоколы Сионских мудрецов" (История одного подлога). Берлин, 1923.

Демченко Я. Еврейское равноправие или русское порабощение? С изложением принципов еврейской науки о двух правдах: одной — истовой для евреев, и другой фальшивой — для гоев; и разъяснением тайных еврейских планов и программ. Киев, 1906.

Der Furst von Ligne "Neue Briefe". Wien, 1924.

Державин Г.Р. Полное собрание сочинений. В 9 т. СПб., 1887. Т. 6.

Дубнов С.М. Книга жизни. В 2 т. Рига, 1935. Т. 2.

Дубнов С.М. Новейшая история еврейского народа. Берлин, 1923. Т. 1.

Дубнов С.М. Furor judophobicus в последние годы царствования Александра III //Еврейская старина. Пг., 1918.

Дубнов С. Как была введена рекрутская повинность для евреев в 1827 г. // Еврейская старина. 1909. Т. 2.

Дудаков С.Ю. К.П. Кауфман и еврейство // Возрождение. Иерусалим, 1989. № 11.

Дудаков С.Ю. Владимир Соловьев и Сергей Нилус // Russian Literature and History. Иерусалим, 1989.

Дымов О. Ефрон-Литвин. Некролог // Рассвет. 1926. X» 4.

Елец Ю. Послесловие. — В кн.: Вс. Крестовский. Собр. соч. В 9 т. СПб., 1885-1905. Т. 9.

(Ермолов) Записки Алексея Петровича Ермолова, М., 1865. Ч. 1.

Жевахов Н.Д. Сергей Александрович Нилус. Краткий очерк жизни и творчества. (Югославия), 1936.

Жерве В. Дрентельн. — В кн.: Русский Биографический словарь. СПб., 1905.

Забелин И. История города Москвы, написанная по поручению Московской городской думы. М., 1905. Ч. 1.

Загоскин Н.П. Очерки организации и происхождения служилого сословия в допетровской Руси. Казань, 1876.

Записка о ритуальных убийствах. СПб., 1914.

Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 гг. М., 1964.

Зарецкий Л.М. Еврейские тайны. Одесса, 1873.

Заславский Д.И. Евреи в русской литературе //Еврейская летопись. 1923. Вып. 1.

Зотов В. Калиостро. Его жизнь и пребывание в России //Русская старина. 1875. Январь.

Иванин И.С. К истории русского масонства в России //Русская старина. 1882. Сентябрь.

Иванов Ю. Осторожно: сионизм! М., 1971.

235

 

Иванцов-Платонов A.M. Ереси и расколы первых трех веков. М., 1878.

Идеология и практика международного сионизма. М., 1978.

Изборник. В сер.: Библиотека всемирной литературы. М., 1969. Т. 15.

Из бумаг графа Мамонова. Из писем и показаний декабристов. Критика современного состояния России и планы будущего устройства. СПб., 1906.

Ильинский Ф. Дьяк Федор Курицын //Русский архив. 1895. № 2.

Иоффе И. Из жизни первой еврейской общины в Риге // Пережитое. Вып. 2.

История всемирной литературы. В 9 т. М., 1984. Т. 2.

Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970.

История еврейского народа. В 2 т. Иерусалим, 1979. Т. 2.

История русской литературы. В 9 т. М.-Л., 1941-1947.

Jost W. Geschichte der Israehten, 1846.

Истрин В.М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия. Амартола в древнем славяно-русском переводе. В 2 т. Пг., 1922.

Истрин В.М. Очерк истории древнерусской литературы домосковского периода. Пг., 1923.

Калужский A. (A.M. Лавров). Дружеский совет евреям (цензурное разрешение. 1906. 17 января. Место издания неизвестно).

Карьера П.И. Рачковского // Былое. 1918. № 2.

Кауфман А.Е. Друзья и враги евреев. В 3 т. СПб., 1908. Т. 3.

Кауфман А.Е. Черты из жизни гр. С.Ю. Витте //Исторический вестник. 1915. Апрель.

Климов Г. Князь мира сего. Сан-Франциско, 1980.

Ключевский В.О. Курс русской истории. Пг., 1918. Ч. 4.

Козлова Н.В. Некоторые аспекты культурно-исторической характеристики русского купечества //Вестник Московского университета (История). 1969. № 4.

Кон Н. Благословение на геноцид: миф о всемирном заговоре евреев и "Протоколах Сионских мудрецов". М., 1990.

Копп N. Warrant for Genocide. The Myth of the Jewish World-Conspiracy and the Protocols of the Elder of Zion. London, 1970.

Кони А.Ф. Собр. соч. В 5 т. М., 1957.

Корнеев Л. Классовая сущность сионизма. Киев, 1982.

Кости еврея, как предохранение от падежа скота. Рапорт Правительственному Синоду Волынско-Житомирского епископа Даниила от 18 февраля 1810 г. // Русская старина. 1903. Т. 10.

Кребс В. Уманская резня. Киев, 1879.

Крестовский Вс. Петербургские трущобы. В 2 т. М.-Л., 1935.

Крестовский Вс. Панургово стадо. Лейпциг, 1870.

Крестовский Вс. Собр. соч. В 9 т. СПб., 1899-1905.

Крестовский Вс. Тьма египетская. СПб., 1889.

Крыжанич Ю. Политика. М., 1965.

Кугель A.Р. Листья с дерева. Л., 1926.

Кузьмин An. Татищев. М., 1981.

Кузьмин An. К какому храму ищем мы дорогу? М., 1989.

Кукольник П.В. Анти-Ципринус. Воспоминания о Н.Н. Новосильцеве // Русский архив. 1873. Т. 15.

Кушнер Б. Открытое письмо академику И. Шафаревичу // "22". Иерусалим, 1989. № 64.

Лавринович М. Вильна в 1812 г. // Исторический вестник. 1897. Т. 10—12.

Laqueur W. Russia and Germany: A Century of Confict. Boston, 1965.

Левитина В. Русский театр и евреи. В 2 кн. Иерусалим, 1988.

Лернер О.М. Майор Осман-Бей перед судом здравого смысла. Одесса, 1874.

Левандовский А.Л. Процесс рыцарей храма. Страницы истории государства и права // Человек и закон. 1976. № 1.

Липман З. Из семейных воспоминаний //Еврейская старина. 1907.

236

 

Литвин С. Очерки "Колымажного двора" // Исторический вестник. 1897. Т. 69. Сентябрь.

Литвин С. Замужество Ревекки. СПб., 1895.

Литвин С. Жертвоприношение // Исторический вестник. 1897. Октябрь-ноябрь.

Литвин С. Среди евреев // Исторический вестник. 1896. 10-12.

Литвин С. Среди евреев. М., 1897.

Литвин С. Воспоминания //Исторический вестник. 1906.

Лихачевский, священник. Как мы, русские, притесняем евреев // Русь. 1881. 40.

Лозинский С.Т. Средневековые ростовщики. Пг., 1923.

Лосев С., Петрусенко В. Месть по-американски // Огонек. 1981. № 15.

Любимов Л. На чужбине. М., 1963.

Магницкий М.Л. Дума при гробе гр. Сперанского //Русская старина. 1883. Ноябрь.

Маор И. Русский философ Владимир Соловьев // Панорама Израиля. 1985, № 175.

Майкова Т. Петр I и православная церковь //Наука и религия. 1979. № 2.

Манн Ю. Факультеты Н.И. Надеждина. — В кн.: Н.И. Надеждин. Литературная критика. М., 1972.

Манфред A.З. Образование русско-французского союза. М., 1975.

Маркевич Б. Бездна. — Поли. собр. соч. В 10 т. СПб., 1885. Т. 8,9, 10.

Маркиш Д. Накануне // Спутник. 1990. № 305.

Масонов И.Ф. Словарь псевдонимов. В 4 т. М., I960. Т. 4.

Масонство в его прошлом и настоящем. М., 1914-1915. Т. 1.

Машовец Н. Тревожность очевидного: идеологические заметки.// Наш современник. 1980. М 6.

(Межецкий) Воспоминания Митрофана Порфирьевича Межецкого // Исторический вестник. 1899. Август.

Мещерский В.П. Мои воспоминания. В 3 ч. СПб., 1912.

Мельников-Печерский А. На горах. В 2 т. Л., 1958.

Mieses M. Polacy-Chrescijanie pochodzenia zydowskiego. Warszawa, 1938. Vol. I-IV.

Милюков П.Н. Предисловие. — В кн.: Правда о "Сионских протоколах". Литературный подлог. Париж, 1922.

Минц И.И. Метаморфозы масонской легенды // История СССР. 1980. М4 4.

Миронова М.В., Менакер А.С. В своем репертуаре. М., 1984.

Михайлов О.М. Державин. М., 1977.

Михайлов О.М. Державин (ЖЗЛ). М., 1977. С. 216-219.

Михайлов О.М. Дмитрий Донской. М., 1975.

Михайлов О.М. Куприн. М., 1978.

Михелева С.Б. Наивные времена масонских лож... //Наука и религия. 1974. 10.

Мицкевич А. Стихотворения. Поэмы. — В сер.: Библиотека всемирной литературы. М., 1968. Т. 96.

Мордвинов В. Тайны Талмуда и евреи в отношении к христианскому миру. М., 1880.

Мочульский К. Владимир Соловьев. Жизнь и учение. Париж, 1951.

(Муравьев) Записки графа М.Н. Муравьева Виленского //Русская старина. 1884. Т. 1.

Н. К истории масонства в России //Русская старина. 1907. Апрель.

Некрасов С. Обряды и символы вольных каменщиков // Наука и религия. 1974. № 10.

Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. М., 1955.

Нилус С А. Великое в малом // Луч света. 1920. Вып. 3.

Окрейц С.С. Воспоминания // Исторический вестник. 1916. Т. 145.

Оксман Ю.Г. Комментарии. — В кн.: А.С. Пушкин. Собр. соч. В 10 т. М., 1961-1963. Т. 6.

О раскольниках при императоре Николае I и Александре II (пополнено запискою Мельникова-Печерского). Берлин-Лейпциг, 1882.

Орлова-Смирнова М. В. Памяти Сергея Александровича и Елены Александровны Нилус. — В кн.: Православный путь. Джорданвиль, Нью-Йорк, 1986.

257

 

Оршанский И.Л. Из новейшей истории евреев в России. В 2 т. СПб., 1872.

Осман-Бей В.А. Завоевание мира евреями. Базель, 1873 (на нем. яз.). Осман-Бей. Завоевание мира евреями. Варшава, 1880. Очерки истории СССР. Период феодализма. М.; 1955.

Палеолог М. Императорская Россия в эпоху Великой войны. История и современность. Берлин, 1922. Т. 3.

Палея толковая. По списку, сделанному в г. Коломне в 1406 г. М., 1892.

Пережитое. СПб., 1910.

Перетц В. К вопросу о еврейско-русском литературном общении // Slavia. Praga, 1926-1927, № 5.

Пигалев В.А. Баженов (ЖЗЛ). М., 1980. С. 157-175.

Пигалев В. Темные тропы реакции // Советский воин. 1982. № 3.

(Пикуль В.) Б. Иванов. Негромкий выстрел. М., 1977.

Пикуль B.C. У последней черты. Роман-хроника // Наш современник. 1979. № 4-7.

Письма и донесения иезуитов о России конца XVII — начало XVIII в. СПб., 1904.

Повесть временных лет. В 2 ч. (Литературные памятники). М.-Л., 1950.

Полата кънигописьная. (Helena Watrobska) The Izbomik of the ХIII-th Century (God. Leningrad, GPB, Q.p. 1.18). Switzerland, 1989.

Полонская-Василенко H.Д. Из истории Южной Украины в XVIII в. // Исторические записки. М., 1945. Т. 14.

Польский катехизис. — В кн.: Ю.Ф. Самарин. Иезуиты и их отношение к России. М., 1868.

Poliakov L. L'histoire de 1'antisemitisrne. Vol. 4; La Emansipation u la Reaccion Rasista. Barcelona, 1986.

Poliakov L. Les totalitarismes du XX-e sieele: Un phenomcne historique depasse? Paris, 1987.

Порудоминский В И. Даль (ЖЗЛ). М, 1971. С. 247.

Порфирьев И.Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1887.

Поснов М.Э. История христианской церкви. Брюссель, 1964.

Пржецлавский О.А, Игнатий Туркул — министр Царства Польского // Русская старина. 1875. Декабрь.

Пржецлавский О. А. Воспоминания //Русская старина. 1883. Т. 14.

Пржецлавский О.А. Калейдоскоп воспоминаний //Русский архив. 1872. Т. 10.

Пржецлавский ОА. Калейдоскоп воспоминаний//Русский архив. 1872. Т. 12.

Пржецлавский О. А. Князь Ксаверий Друцкий-Любецкий // Русская старина. 1878. Т. 21.

Пржецлавский О. А. Воспоминания // Русский архив. 1872. Т. 10.

Пржецлавский О. А. Воспоминания//Русская старина. 1883. № 14.

PrzecIawski J. Pamietniki rozumovane. Wilno, 1844.

Przeclawski J. Smiere e odrodzenie. Wilno, 1844.

Протопопов В. В поисках земли обетованной. СПб., 1908.

Пушкарев С.Т. Россия в ХIХ в. Нью-Йорк, 1956.

Пушкин А.С. Полн. собр. соч. В 10 т. М.-Л., 1954-1956.Т. 6.

Пыпин A.Н. Библейская секта двадцатых годов //Вестник Европы. 1871. Март.

Пыпин А.Н. Исследования и материалы по эпохе Екатерины II и Александра I. СПб., 1916.

Равребе И. Путешественник конца XVII в. — Авраам Кунки // Еврейская старина. М., 1928. Т. XIII.

Разоблачение великой тайны франкмасонов (Из бумаг покойного О.А. Пржецлавского). М., 1909.

Раух Г.О. Дневник // Красный архив. 1926. Вып. 19.

Ритуальные процессы 1816 года //Еврейская старина. 1912. Вып. 1.

Родионов И. А. Сыны дьявола. Белград, 1932. С. 4-6.

Родионов И.А. Наше преступление (Не бред, а быль). Из современной народной жизни. СПб., 1909.

238

 

Розанов В.В. Религия и культура. СПб., 1899.

Розов Н.Н. Книга в Древней Руси. М., 1977.

Розов Н.Н. Синодальный список сочинений Илариона — русского писателя XI в. // Slavia. 1963. Roch. XXXII.

(Романов) Вел. кн. Николай Михайлович. Император Александр I.,Опыт исторического исследования. Пг., 1914.

Романовский A.M. Французы в Чаусах в 1812 г. "Русская старина", (декабрь), 1877.

Rosenblum S.A. Etre juif en U.R.S.S. Paris, 1982.

Роскес Д. Вопреки Апокалипсису. Иерусалим, 1989.

Россов С. Еврейский вопрос. (Без выходных данных.)

Рочестер-Крыжановская В.И. Паутина. Ревель, 1906.

Румянцева B.C. Народное антицерковное движение в России в XVII в. М., 1986.

Русская периодическая печать (1702-1894). М., 1959.

Русская старина. 1876. Т. 16.

Русские писатели XI-XX вв. А.Ф. Вельтман. М., 1989. Т. 1.

Русский биографический словарь. СПб., 1897-1914.

Русские избранники. Берлин, 1907,

Русские люди о евреях. СПб., 1891.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. М., 1977.

Русский еврей. 1882. № 9. (Конспект лекции В. Соловьева).

Рывин М.Д. Навет. СПб., 1912.

Рябинин Я. Польское масонство. — В кн.: Масонство в его прошлом и настоящем. В 2 кн. СПб., 1915. Т. 2.

С.П. Еврей на европейской сцене // Еврейская неделя. 1910. № 9.

Самарин Ю.Ф. Иезуиты и их отношение к России. М., 1868.

Санглен Я.И. Записки // Русская старина. 1883. Март.

Семена А.В. Русское масонство в XVIII в. — В кн.: Масонство в его прошлом и настоящем. М„ 1914-1915. Т. 1.

Семека А.В. Русские розенкрейцеры и сочинения императрицы Екатерины II против масонства // Журнал Министерства Народного просвещения. 1902. Т. II.

Семенников В.П. Книгоиздательская деятельность Н.И. Новикова и Типографической компании. Пг., 1921.

Семевский В. Декабристы-масоны // Минувшие годы. СПб., 1902. № 2.

Семенюк В. Националистическое безумие. Минск, 1981.

Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. 1848-1908. СПб., 1909.

Скальковский К. Современная Россия. Очерки нашей государственной и общественной жизни. СПб., 1889.

Слиозберг Г.Б: Барон Гинзбург. Его жизнь и деятельность. Париж, 1933.

Слиозберг Г.Б. Дела давно минувших дней. Париж, 1934. Т. 3.

Смирнов А. Мессианские ожидания и верования иудеев около времен Иисуса Христа (от маккавейский войн до разрушения Иерусалима римлянами // Ученые записки Казанского университета. 1900. Январь.

Снетковский П. Санкт-Петербургское отделение в 1896-1901 гг. // Былое. 1921. 16.

Соколовская Т. О масонстве в прежнем русском флоте // Море. 1907. № 8.

Соловьев B.C. Письма. В 2 т. СПб., 1907.Т. 2.

Соловьев B.C. Три разговора. Нью-Йорк, 1954. С. 207.

Соловьев С. М. Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева. Брюссель, 1977.

Солоухин В. А. Камешки на ладони // Новый мир. 1986. №8.

Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. М.-Л., 1929.

Сочинения императрицы Екатерины II. Произведения литературные. А. Введенский. Вступительная статья. СПб., 1893.

Сперанский В. Владимир Соловьев о еврейском вопросе //Рассвет. Париж, 1929. № 6.

239

 

Stanislawski M. Tsar Nicolas I and the Jews: The Transformation of Jewish Society in Russia. 1825-1855. Piladelphia, 1983.

Сташкевич H. Проци плыни гисторыi // Полымя. 1983. № 10.

Стоглав. СПб., 1863.

Страницы прошлого. Мессианские настроения в 1813 г. //Рассвет. Париж, 1930. № 42.

Страхов Н. Жизнь и труды Н.Я. Данилевского. — В кн.:

Строев В. Владимир Соловьев и еврейство //Рассвет. Париж, 1925. № 49.

Сын Отечества. 1816. № 26.

Суворин А.С. Дневник. М.-Пг., 1923.

Schulsinger J. Annates du prince de Ligne; Un precurseur du sionisme au XVIII-e siecle: le prince de Ligne. Paris, 1936.

Тайные акты иудаизма//Двухглавый орел. 1927. № 11.

Тихомиров Л.А. К реформе обновленной России (Статьи 1909-1911 гг.). М., 1912.

Толстой-Знаменский Д.Н. Ответ Ципринусу//Русский архив. 1876.

Туткевич Д.В. Что такое евреи. Киев, 1906.

(Уманец C.И.) C.A. Мозаика (Из старых записных книжек) // Исторический вестник. 1912. № 12.

Флоровский А.В. Отечественная война и Новороссийский край // Записки Императорского Одесского общества истории и древности. Одесса, 1913. Т. 31.

Хрестоматия по истории Украины. Киев, 1959. Т. 1.

Цвибак М. Платонов и его школа. — В кн.: Классовый враг на историческом фронте. М.-Л., 1931.

Ч-въ. Михаил Леонтьевич Магницкий. Новые данные к его характеристике // Русская старина. 1875. Ноябрь.

Чернуха В.Т. Правительственная политика в отношении печати в 60-70-е годы XIX в. Л., 1989.

Frankel J. Prophecy and Politics: Socialism, Nationalism and the Russian Jews. 1862-1917. Cambridge, 1981.

Чечулин Н. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII в. СПб., 1889.

Шафаревич И. Русофобия // "22". Иерусалим, 1989. № 63-64.

Шацкин Я. Новые материалы об участии евреев в войне 1812 г. // Еврейская старина. 1914.

Шварцбанд С.М. К вопросу об источниках "Сказания о крещении Руси". — В кн.: Russian Literature and History. Иерусалим, 1989.

Шик А. Денис Давыдов. Париж, 1951.

Шильдер Н.К. Два доноса в 1831 г. // Русская старина. 1898. Декабрь.

Шильдер Н.К. Император Александр Первый. В 4 т. СПб., 1905.

Шильдер Н.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование. СПб., 1903.

Шифрин Н.Ш. К характеристике царских повинностей в Палестине в первой половине I тыс. до н.э. по данным библейской традиции // Вестник древней истории. М., 1967. № 1(99).

Шолем Г. Основные течения в еврейской мистике. В 2 т. Иерусалим, 1984. Т. 2.

Шугуров М.Ф. История евреев в России // Русский архив. 1895. № 3.

Шабельская Е.А. Сатанисты XX в. Рига, 1934. Ч. 1.

Шабельская Е.А. Пятнадцать лет спустя. Рига, 1934. Ч. 2.

Шабельская Е.А. Тайна Мартиники. Рига, 1936. Ч. 3.

Шайла, дю. Воспоминания о С.А. Нилусе и о Сионских протоколах // Еврейская трибуна. 1922. № 72.

Шмаков А.С. Международное тайное правительство. М., 1912.

Шмаков А.С. Еврейские речи. М., 1897.

Шмаков А.С. Минский процесс. М., 1899.

Шмаков А.С. Гомельское дело. М., 1905.

Шмаков А.С. Свобода и евреи М., 1906.

Шмаков А.С. Дело о погроме евреев в Вязьме 19/20 октября 1905 г.М., 1907.

Шмаков А.С. Погром евреев в Киеве. М., 1906.

240

 

Шмаков А.С. "Дело «Соединенного банка»". М., 1909.

Шмаков А.С. "Еврейский вопрос на сцене всемирной истории". М., 1912.

Шугуров М.Ф. История евреев в России //Русский архив. 1895. М 1-5.

Энгельгардт Н.А. Екатерининский колосс // Исторический вестник. 1908. Апрель.

Энциклопедический словарь. Брокгауз и Эфрон. (Мациевич.) СПб., 1893.

Эпштейн М.Б. К истории еврейской колонии в Петербурге // Еврейская летопись. Пг.-М., 1923. Вып. 2.

(Эттингер Ж.)

Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник. 1916. Т. 143.

Юдицкий А.Д. Евреи в текстильной промышленности XIX в. // Исторический сборник. М.-Л., 1935. Т. 4.

Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом. Извлек из Копенгагенского гос. архива и перевел с датского Ю.Н. Щербачев // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. М, 1899.

Якимов В. Крестовский в Нахичевани // Исторический вестник, 1902. 3.

Яковлев Н.Н. 1 Августа 1914. М., 1974.

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

ЗЛОЙ СКАЗОЧНИК

 

Вспышки антисемитизма в ту или иную эпоху определенным образом всегда были связаны с явлениями исторического порядка, — евреев обвиняли в экономических и политических неудачах страны, в возникновении войн и революций.

Так и в Крымской войне, приведшей к поражению России, были усмотрены признаки жидо-масонского заговора. Речь идет о романе Н.П. Вагнера "Темный путь".

Крымская война евреев как будто не затронула, поскольку военные действия велись в местах, где еврейское население (крымчаки, караимы) было незначительным. В сотрудничестве с оккупационными войсками были на этот раз обвинены татары: во время высадки союзников в Евпатории в 1854 г. восстали несколько татарских деревень. Возмездие последовало незамедлительно: началось массовое выселение татар из Крыма1.

Масонство, запрещенное Александром I в 1822 г., после подавления восстания декабристов окончательно ушло в подполье. И вплоть до революции 1905 года о русском масонстве практически ничего не известно. Но полицейский аппарат государства не забывал о масонах. В "Севастопольских рассказах" Л.Н. Толстой описал судьбу офицера, пожелавшего пойти добровольцем на войну и обязанного отвечать на запрос о принадлежности его к масонской ложе. В тех же "Севастопольских рассказах" упоминаются солдаты "из жидов по наружности". Действительно, при Николае I еврейских солдат в пропорциональном отношении в армии было больше, чем солдат-христиан: при рекрутском наборе евреи поставляли десять солдат на тысячу, а христиане — только семь. М. Алданов пишет, что участие евреев в войнах с Персией (1826-1828), Турцией (1828-1829) и в Восточной (1853-1856) было весьма заметно2. Менее известно, что по другую сторону фронта был создан стараниями Адама Мицкевича, Армана Леви и Садык-паши (Чайковского) израильский полк и предпринята попытка создания еврейского легиона. Это было воплощением мечты Мицкевича — увидеть Израиль, возрожденный и вооруженный. Кадры этому полку поставляли пленные евреи, добровольно служившие в полку оттоманских казаков, таких же изгоев в Турции, как и евреи в России.

242

 

Поэтому упреки в измене должны быть адресованы и "некрасовцам", и конгломерату, польских, немецких и древнееврейских фамилий3. Великие державы весьма холодно отнеслись к этой идее, не желая брать на себя обязательства перед евреями, равно как и Блистательная Порта, дав согласие на создание легиона, не издала официального фирмана. Видимо, этим делом не заинтересовался и барон Ротшильд, представитель которого вел переговоры с Турцией о предоставлении займа. Как бы то ни было, возможная козырная карта для антисемитских умозаключений не была, насколько мне известно, использована в русской публицистике и литературе того времени (не мог серьезно рассматриваться вопрос "еврей-воин").

Николай Петрович Вагнер принадлежит к прочно забытым писателям, возвращение к которым маловероятно даже в постперестроечную эпоху. Но имя Вагнера-ученого известно, и любая советская энциклопедия упоминает о его научной деятельности. Он родился в 1829 г. в семье профессора-медика Казанского университета. Род Вагнеров — из крещеных евреев. Их предок, Василий Алексеевич был управляющим графа Алексея Кирилловича Разумовского и перешел в христианство в 1744 г., получив при крещении отчество своего восприемника. По именному указу императрицы от 19 марта 1745 г. он получил потомственное дворянство. Впоследствии состоял адъютантом при Разумовском4. Его потомок, Н.П. Вагнер стал профессором зоологии Казанского (с 1860 г.), а затем Петербургского университета (с 1871 г.), организатором и директором Соловецкой биологической станции, крупным исследователем фауны Белого моря. В 1877-1879 гг. он издавал и редактировал научно-популярный журнал "Свет", в 1891-м был избран президентом Русского общества экспериментальной психологии. Вершиной научной деятельности Вагнера признается работа 1862 года, ставшая сенсацией в научном мире: "Самопроизвольное размножение гусениц у насекомых". В этой работе впервые в мире было установлено явление педогенезиса (явление детского размножения). В 1869 году французская Академия наук присудила Вагнеру премию имени Бордена. Это, впрочем, не мешало Вагнеру быть сторонником спиритизма и полемизировать по этому вопросу с Д.И. Менделеевым. Особо следует отметить его связи с Ф.М. Достоевским: сохранилась значительная переписка между ними, по большей части касающаяся спиритических сеансов, а также возможного сотрудничества Достоевского в журнале Вагнера "Свет" (всего сохранилось семь писем Достоевского к Вагнеру, относящихся к 1875-1877 гг., и 11 писем Вагнера за тот же период). Нет никакого сомнения в том, что взгляды Достоевского, отраженные в "Дневнике писателя", оказали влияние на Вагнера. Довольно обстоятельно его научная и писательская биография изложена В.И. Мильдоном в новом биографическом словаре "Русские писатели 1800-1917" (М, 1989. Т. 1). В статью вкралась одна существенная ошибка, а также не упомянуто о трагедии в семье знаменитого профессора. Речь идет о его

243

 

сыне, литераторе Владимире Николаевиче, который застрелил собственную жену. На суде выяснилось любопытное обстоятельство: родители необъяснимой жестокостью довели сына до состояния деградации. Свидетельница писала: "Владимир — продукт странной, необъяснимой жестокости и недомыслия, заброшенный и нелюбимый ребенок. За шалости или плохие отметки его запирали на целые дни в чулан и, наконец, выгнали из дому. Забитость и озлобленность и, пожалуй, психическая ненормальность довели до преступления. Впоследствии нашло свое объяснение и странное обращение Кота Мурлыки с сыном: старик Вагнер был ненормален и кончил прогрессивным параличом"5. Дело происходило в 90-е годы (интересно, как бы реагировал на это Ф.М. Достоевский...)6.

Что же касается литературного пути нашего героя, то он начался с редактирования в 50-х годах журнала Московского общества сельского хозяйства. Однако литературную известность ему принес сборник философских сказок и притч "Сказки Кота Мурлыки" (первое издание вышло в 1872 г., а последнее, десятое, уже в советское время — в 1923 г.). Большинство критиков-современников сходилось на том, что по своей глубине, яркости красок, оригинальности замысла и художественной простоте изложения эти "Сказки" должны быть причислены к классике детской литературы. В других популярных книгах для юношества он, впрочем, преуспел мало. Так, по поводу вагнеровских очерков "Картины из жизни животных" С. Маршак писал, что они типичны "незаконным соединением научных сведений, анекдотических подробностей и стилистических завитушек"7.

Особняком стоит роман Вагнера "Темный путь". История его такова. Начал он публиковаться в "загадочном", "фантастическом" журнале "Ребус" в 1881 г. Печатался роман долго, вплоть до 1884 г., но опубликованы в журнале были лишь первые три части. Последняя, четвертая, вошла в отдельное издание книги (СПб., 1890). В "Ребусе" роман именовался "Темное дело", впоследствии же получил новое название — "Темный путь", что было связано с изменениями сюжета романа, неожиданно переключавшегося с уголовного (ритуального) преступления на предмет, не имеющий ничего общего с завязкой.

Время действия романа Вагнера захватывает начало 50-х годов и доводится до 1862 г., до знаменитого Духова дня, 26 мая по старому стилю, когда в Петербурге произошли пожары. Если с конечной датой, легко проверяемой, вопрос ясен, то с начальной возникли проблемы; и в первую очередь они связаны с неточностью самого автора, спохватившегося лишь к середине романа и вынужденного дать пояснение: "...в первых и последних главах моего рассказа мне бросились в глаза неточности в цифрах годов. Не знаю, каким образом это произошло, но все происшествие отодвинулось более чем на десять лет назад и многое в рассказе становится полнейшим анахронизмом. Моя мать была убита в 1851 году..." (Ребус. 1882. № 48. С. 499).

244

 

Следует отметить, что никакой стройной сюжетной линии в произведении нет — автор с романом не справился. Состоит он из отдельных, слабо связанных друг с другом глав. Некоторые из них, впрочем, их очень мало, имеют кое-какие литературные достоинства и могут рассматриваться как вставные новеллы.

Действие романа начинается с загадочного убийства на заброшенной мельнице. Убита мать героя, а само убийство имеет некоторую ритуальную окраску. Герой попадает на мельницу и узнает, что на ней происходят сектантские радения8. Жертвы для этих русских "афинских ночей" набирались в окрестных деревнях.

Герой, от имени которого ведется рассказ (кстати, о его фамилии —Олинский — мы узнаем лишь из 40-й главы первой части, а имя — Владимир — даже из второй части романа), пытается найти виновников убийства матери, но неожиданно для читателя, считавшего, что детективное начало должно лечь в основу сюжета, начинает заниматься всемирным заговором еврейства. Вполне резонно, что приятель героя негодует: "И ты спокойно сидишь?! Ты не обличаешь убийц и развратников!.." (Ребус. 1881. № 9. С. 80). Да, герой не изобличает злодеев, а влюбляется в красивую еврейку Сарру, цирковую актрису, получившую блестящее образование в женском заведении в Брюсселе, где она брала уроки истории и философии у д-ра Шлепфеля, а политэкономии и юриспруденции — у д-ра Митермера. Ко всему прочему она — агент мирового "кагала". Герой поначалу думает, что его возлюбленная — распущенная авантюристка, но вскоре понимает, "какая ширь строго дисциплинированной свободы скрывалась в этом мнимом авантюризме". Сарра — высокоталантливая, замечательная и даже гениальная актриса, великолепная пианистка, но всю свою красоту, весь талант она поставила на службу еврейству. Для этой цели (достижение евреями мирового господства) Сарра вступает в связь с великим князем (имя его так и не называется, но в этом эпизоде следует, видимо, видеть отголосок любовной аферы великого князя Николая Константиновича и американской авантюристки Фанни Лир).

Впрочем, выдающаяся шпионка кагала, равно как и все действующие лица-евреи, отличается невероятной болтливостью. С подкупающей откровенностью она объясняет герою: "Я ненавижу, презираю весь ваш проклятый род деспотов, гонителей бедного племени великого Иеговы. Если бы можно было обмануть всех вас, презренных, всех разорить, утопить, сжечь на медленном огне... я... я... — и она близко, близко придвинула ко мне свое лицо, искаженное злобой, — я, Сарра, сделала бы это собственными руками" (Ребус. 1882. № 37. С. 306).

Вместе с тем обращает на себя внимание совершенно дикое и нелепое описание Вагнером обстановки провинциального балагана, в котором вместе с Саррой подвизается и ее 12-летняя распутная сестра и где проходит тайный съезд "всемирных заговорщиков". Естественно, герой проникает в тайны кагала простейшим способом: он подслушивает, слу-

245

 

чайно оказавшись за кулисами. Сходство с антисемитскими главами романа Гёдше (Ретклифа) "После Седана" очевидна: там герои подслушивают разговоры на Совете заговорщиков на старом еврейском кладбище, здесь же в провинциальном городке, за кулисами театрально-циркового балагана. Собрание открывается обращением на немецком языке (возможно, имеется в виду идиш, называемый автором "еврейским жаргоном"): "Приветствую собрание главных вождей многострадального народа Иеговы! — так начал раввин. — Приветствую восток и запад, север и юг. Возблагодарим Всесильного, дозволившего нам собраться здесь и обсудить дело Божие" (Ребус. 1881. № 37. С. 307). Далее раввин продолжает: "Братья Божьей семьи! Страдания, гонения, скитания — удел наш, но Всемогущий когда-нибудь выведет народ свой из неволи и приведет в землю обетованную. Враг восстал на нас с мечом, но мы положили золото на чашу гнева Божия, да умилостивится! Враг силен своими полчищами, но у нас есть чем купить их. Он сосет кровь из нас и чад наших. Мы сосем из него золото. Он сделал кантонистами детей наших. Но это маленькие львята, которые вырастут, посеют раздор в полках его и растерзают его внутренности. У него сила, у нас хитрость. Мы лисы Самсона и пожжем хвостами своими пажити Филистимлян. Глада и разорения выпьют они полную чашу. Матери и жены их проклянут свою плодоносную жилу, видя, как чада их у ног их будут умирать с голода. Мы, тощие кравы, пожрем жирных крав, но сперва выдоим все сосцы их. Смерть Филистимлянам! Смерть врагам народа Божьего" (Ребус. 1882. № 37. С. 307).

Безусловно, эта филиппика заслуживает пристального внимания. Некоторые фрагменты ее напоминают "Протоколы Сионских мудрецов": о силе и власти золота, о хитрости и т.п. Особо следует отметить место о кантонистах. Что имел в виду Вагнер, сказать трудно. Отметим одно обстоятельство: за 29 лет общее число кантонистов-евреев по "Краткой еврейской энциклопедии" насчитывает примерно 50 тыс. человек. Большая часть из них крестилась и растворилась в массе русского народа, составив значительный процент городского интеллигентного населения имперских городов, находившихся вне черты еврейской оседлости. Каким образом "молодые львята" могли разорвать "внутренности" врагов, осталось тайной Вагнера9.

Далее тайный совет "всесветных заговорщиков", в соответствии с традицией, восходящей к роману Дюма-отца "Записки врача", приступает к анализу обстановки в странах, представителями которых они являются. Именитый вождь Востока, т.е. представитель России, перечисляет успехи (увеличение числа членов сообщества, правда, непонятно какого, утверждение Кагала в Астрахани; проникновение агентуры в Сарепту; успешная конкуренция в Казани; организация торговли в Оренбурге и т.п.) и жалуется на неосторожность собрата Бен Ицекуэ, усердствовавшего сверх меры в прошлом (т.е. в 1852 г.) при умертвлении в Саратове "двух нечестивых младенцев". Эта история уже обошлась в 50 тыс. В заключение

246

 

"вождь Востока" оглашает финансовый отчет, вызвавший одобрение присутствующих.

"Именитый вождь Запада" утверждает, что они подобрали ключ к целой стране, и ключ этот золотой. Во всех министерствах имеются пружины, на которые при необходимости можно нажать, "сплетен" (создан) центр в Париже. Далее вождь Запада рассказывает о всемогуществе еврейства, в качестве примера приводя следующее: "Еще недавно захотели отнять имение у одного добровольного эмигранта Г. (тут он назвал одну известную фамилию), но Самуил фон Ротшильд пригрозил отказом в простом займе, и имение было возвращено" (Ребус. 1882. № 37. С. 307). Речь идет, конечно, о Герцене, — по цензурным соображениям Вагнер не мог привести фамилию политэмигранта полностью. А вот что рассказывает в "Былом и думах" сам Александр Иванович о том, как Джеймс (а не Самуил) заставил Николая I подчиниться финансовым законам, равно одинаковым как для царя, так и для простого смертного: "Письмо было превосходно, резко, настойчиво, как следует — когда власть говорит с властью... Ротшильд... требует уплаты... в случае отказа он подвергнет дело обсуждению юрисконсультов и советует очень подумать о последствиях отказа, особенно странного в то время, когда русское правительство хочет заключить через него новый заем. Ротшильд заключил тем, что, в случае дальнейших проволочек, он должен будет дать гласность этому делу через журналы для предупреждения капиталистов". Герцен без иронии называет Ротшильда императором, ибо "Через месяц или полтора тугой на уплату петербургский 1-й гильдии купец Николай Романов, устрашенный конкурсом и опубликованием в "Ведомостях", уплатил по высочайшему повелению Ротшильда незаконно задержанные деньги с процентами и процентами на проценты, оправдываясь неведением законов... С тех пор мы были с Ротшильдом в наилучших отношениях; он любил во мне поле сражения, на котором он побил Николая, я был для него нечто вроде Маренго или Аустерлица, и он несколько раз рассказывал при мне подробности дела..."

Но затем вождь Запада переходит к самому главному: "Мы затеваем войну на Востоке, большую войну, в которой примут участие три державы: Турция, Англия и Франция — может быть, пристанут также Австрия и Италия. Все поднимутся, чтобы сломить северного колосса, тяготящего над сынами Иеговы" (Ребус. 1882. № 37. С. 308). Этот пассаж является кульминацией романа. Русское правительство должно быть предупреждено, но... Есть несколько "но". Герой вступает в сделку с прекрасной Саррой и за 20 тыс. руб., возвращаемых ему, готов под честное слово дворянина "крепко молчать" о "жидовских шашнях" (Ребус. 1882. № 38. С. 314).

Второе "но" является более важным и, безусловно, следующая тирада написана под влиянием Достоевского (что легко доказуемо). Олинский рассуждает: "...что же ты не донесешь?! Ведь ты русский! Против твоей

247

 

отчизны, России, вооружается жидовский кагал. Устраивает махинации тайное общество... И ты, ты, русский продал твое молчание за женскую красоту и за 20 000 р. Стыд и срам тебе, русскому дворянину!!!... Но как же доносить?.. доносить! Ведь это дело жандармов, дело полиции, и если она дурно смотрит, то, значит, ей хорошо заплачено. Притом в тогдашнее время вмешаться в какой-нибудь политическое дело было крайне опасно. В особенности в дело еврейское или жидовское (какой смысл вкладывается в различение между евреем и жидом, — непонятно. — С.Д.). Тут тебе сделают двадцать доносов, прежде чем ты соберешься сделать один. Нет, оно лучше, благоразумнее молчать! Да, наконец, кто бы из нас дворян, из нашего здешнего общества поступил бы в данном случае иначе? И я перебрал одного за другим из наших помещиков и с удовольствием повторял: никто! никто! никто!" (Ребус. 1882. № 38. С. 315).

"Дневник" А.С. Суворина открывается отрывком-воспоминанием о Ф.М. Достоевском, которого Суворин видел в день покушения Млодецкого на Лорис-Меликова. Достоевский говорил о странном отношении общества к политическим преступлениям и, в качестве примера, высказал мысль, что если бы он подслушал разговор о закладке адской машины в Зимнем дворце, то не смог бы обратиться с предупреждением в полицию. На предложенный вопрос и Суворин ответил отрицательно. Достоевский говорит: "И я бы не пошел. Почему? Ведь это ужас. Это преступление. Мы, может быть, могли бы предупредить... Я перебрал все причины, которые заставляли бы меня это сделать. Причины основательные, солидные, и затем обдумал причины, которые мне не позволили бы это сделать. Это причины — прямо ничтожные. Просто — боязнь прослыть доносчиком. Я представлял себе, как я приду, как на меня посмотрят, как меня станут расспрашивать, делать очные ставки, пожалуй, предложат награду, а то заподозрят в сообщничестве. Напечатают: Достоевский указал на преступников. Разве это мое дело? Это дело полиции... Разве это нормально? У нас все ненормально, оттого все это происходит, и никто не знает, как ему поступить... Я бы написал бы об этом. Я бы мог сказать много хорошего и скверного и для общества, и для правительства, а этого нельзя. У нас о самом важном нельзя говорить"10.

Первое столкновение героя с кагалом оканчивается судебным разбирательством, из которого явствует, что недремлющие органы времен Николая I были в курсе "жидовских интриг". Делом Владимира Олинского заинтересовался сам государь, но сцена в духе "Капитанской дочки" окончилась ссылкой героя на Кавказ. И вся вторая часть романа посвящена пребыванию сосланного в солдаты Олинского в небольшой пограничной крепости. Описание военных действий на Кавказе известно нам по произведениям Бестужева-Марлинского, Лермонтова, Льва Толстого, Мордовцева. Надо сказать, что изображение завоевания Вагнером резко отличается от тех, которые давали его предшественники. Вспомним

248

 

"Героя нашего времени" Печорина, который занимается любовью, дуэлью, игрою в карты и т.п., но ни разу не задумывается над тем, почему он находится на Кавказе. Он, как и герои других "колониальных романов" — от Бестужева до Н.Н. Каразина, — не ищут этой причины. Только в далеком будущем будет объявлена, с одной стороны, добровольность, а с другой — культуртрегерская функция присоединения "диких окраин". Вагнер, в отличие от своих предшественников, этот вопрос ставит: 40 лет социальной школы не прошли даром.

Гарнизон крепости, прозванной "Обломовка", мало чем отличающийся от инвалидной команды капитана Миронова, пребывал в состоянии крайне беззаботного, "обломовского" сна (Ребус. 1882. № 40. Ч. 2. С. 432-433). Время от времени отражались вылазки горцев, кончавшиеся резней. Иногда, для развлечения, усмиряли "мирных" горцев: "Зорили целые аулы... Захватывали у них скот" (Ребус. 1882. № 45. С. 472). И для чего? "Мы "великие россияне"... пойдем прививать... владычество взятки на вершины Кавказа. Мы развратим нашим хапаньем этих мирных горных детей, которые живут теперь так патриархально и не ведают, что значит подкуп. И мне опять представился "баталык". Груды тел в мирной Божьей церкви!.. Кровь!.. Разбитый иконостас... И обезображенное лицо Того, кто выгнал из храма продажных торговцев, осквернивших Его своей торговлей!.. Какой страшной, дорогой ценой покупается это отвратительное право хищенья, разврата, грабежа!" (Ребус. 1882. № 45. С. 471). Олинскому приходилось участвовать в набегах и "с ужасом видеть, как мои товарищи рубили без пощады горцев, отбивали у них баранов и лошадей. Это мало. Они начали грабить". Герой пытался прекратить грабеж, но получал глубокомысленный ответ: "Как же его не зорить... Его не зорить, он тебя зорить будет" (Ребус. 1882. № 49. С. 508). Этот диалог сродни диалогу миссионера и готтентота, пытающихся объяснить друг другу, что грабеж — это плохо, "когда у меня угоняют скот и жен", а "когда угоняю я" — это хорошо.

Пребывание героя на Кавказе прерывается началом Восточной (Крымской) войны, Олинского перебрасывают в Севастополь. Резюме, сделанное Владимиром, любопытно с психологической точки зрения: Кавказская война — не война, поскольку теперь Россия попала в положение горцев перед сильнейшим неприятелем: "Кавказская война. Разве можно считать ее войной? Перед той, настоящей, европейской войной, которая стоит на пороге и грозит нашей России? Здесь наша, так сказать, домашняя война, здесь мы добиваемся у маленьких народцев необходимого куска, а там сильный, великий неприятель поднялся на нас и грозит России" (Ребус. 1882. № 50. С. 519).

Не забывает Вагнер и евреев. На последних страницах второй главы возникает новый персонаж — Серафима Львовна. Она, говоря современным языком, — экстрасенс. К тому же эта пророчица помешана на ненависти к евреям. Правда, ненависть ее земная, прозаическая: евреи

249

 

помешали какой-то ее интрижке и попутно содрали изрядный куш (Ребус. 1883. № 4. С. 38). Новейшая Дебора предсказывает поражение России, освобождение крестьян и будущую кровавую революцию: "Освободите крестьян... Они сами себя съедят... Сперва съедят нас, помещиков, затем начнут поедать друг друга. Туча, кровавая туча висит над Россией и творит в ней страшное, темное дело... И нам нет выхода... нет!" (Ребус. 1883. № 5. С. 51). Серафима Львовна утверждает, что Россия — "Бедная и великодушная страна! Она должна перенести долгое и кровавое испытание, прекрасную страницу народной мартирологии (Ребус. 1883. № 5. С. 30). Она же утверждает, что Восточная война началась не случайно. Цель войны (настоящей или будущей) повалить "тяготеющий над царствами кумир" и сбросить его в бездну. Евреи, по ее словам, "альфа и омега всего света", единственная нация, которой принадлежит будущее, ибо они знают, "куда идут и зачем". (Владимир Павлович при этих словах вспоминает, что нечто подобное он однажды уже слышал.) Евреи вездесущи — у них имеются агенты повсюду: "Они невидимо держат в руках судьбы всего мира". Они устраивают европейские войны, ибо на этих войнах обогащаются. Не пройдет и полувека, как все коммерческие операции перейдут к ним. В их руках будет и литература, и наука, и искусство. "Все говорят: это "угнетенный народ"... Вздор! Иллюзия! Не они у нас, а мы у них в руках! И будем окончательно в их руках, когда они размножатся" (Ребус. 1883. № 7, С. 70-71). Заканчивается вторая часть мистическим сном Одинокого, в котором он якобы присутствует на траурном пире, то сокращавшемся до разряда вечеринки, то принимавшем грандиозные размеры. Он видел государя (Николая I), Бенкендорфа, испуганного и бледного, и речь во сне шла о том, как разорвать какие-то путы. Но в центре залы, на высоком пьедестале стоял "именитый вождь Востока". И всех собравшихся на пиру опутывали нити-цепи, тянувшиеся из-под земли. Под землей отвратительные гномы, когда-то бывшие титанами, рыли землю, ворочали скалы, строили огромный склеп. И все они были опутаны цепями, которые тянулись наверх, туда, где стояли "именитый вождь Востока" и весь жидовский кагал. Гномы, бледные и истощенные, умирали, а "наверху сильнее и ярче блестело и звенело золото жидовского кагала" (Ребус. 1883. № 8. С. 78).

И вот пророчество начало сбываться — был осажден, а затем пал Севастополь. Вагнер довольно подробно рассказал о перипетиях сражения за город, вводя в сюжет романа новых героев, безусловно, имеющих исторических прототипов. Довольно смело, например, он вводит графа Льва Толстого (в романе граф Тонкий), солдатские песни которого ходили по рукам и распевались на всех батареях. В рассуждениях графа Тонкого очень много толстовского, но, конечно, относящегося не к 50-м, а 60-70-м годам (анахронизм не смущает автора романа). Основной мотив рассуждений графа: бойня, которая происходит, бессмысленна. Положение России безнадежно: "...нас приперли в угол... отбить неприятеля мы не в состоя-

250

 

нии... Там, где мы бросаем миллион снарядов, "он" бросает два, три миллиона... А отчего-с, позвольте вас спросить? Да оттого, что у него казны больше... За него и Ротшильды, и Мендельсоны, и Стефенсоны, и всякие соны" (Ребус. 1883. № 42. С. 381). В огне обороны Севастополя, когда "хоронили величие России", у Олинского родилась идея создать кружок единомышленников для борьбы с "темным делом". По сути, речь идет о масонской ложе, хотя, по цензурным соображениям, Вагнер прямо этого не говорит. На первом плане стоит вопрос об уничтожении крепостного права, затем — борьба со взяточничеством и со всякой несправедливостью. Понятно, что осуществить вторую часть плана несравнимо труднее, ибо она касается натуры человека. Далее, надо стараться не допускать к власти "воинственных людей", стараться, чтоб не было засилия эгоистов. Под эгоистами автор разумеет людей, думающих о себе и о своей семье (Ребус. 1883. № 37. С. 347).

Завершается третья глава филиппикой против племени Иуды, которое "мы" вскормили, воспитали, для которого корысть и хищение — родная стихия, которое восемнадцать веков тому назад убило "любовь человечества". Владимир Павлович обращается к читателям со страстным призывом начать борьбу против "темного дела" всемирного кагала.

Четвертая глава, — она вошла в отдельное издание книги — посвящена борьбе героя с темными силами. Время действия — от окончания Крымской войны до лета 1862 года. Отец Олинского, говоря о смерти Николая I, упоминает упорно ходивший слух, что врач Мандт не смел ослушаться государя и дал ему отраву (спустя почти 40 лет этот слух был отнесен к Александру III, отравленному-де евреем-врачом Захарьиным, исполнявшим приказ жидо-масонов). Тогда же, в 1855 году была заложена основа мифа о государе-рыцаре, сломленном войной и не смогшем перенести унижения России. В дворянском собрании открыто говорится о дипломатической изоляции России. (Вагнер остается верен себе — все разговоры ведутся под водку, — тем самым автор бросает обвинение обществу, не желающему сосредоточиться на серьезном деле.) Новое царствование, встреченное ликованием, привело к освобождению 20 миллионов рабов. Вся Россия превратилась в громадную говорильню. Либеральная фразеология захлестнула все слои общества. В лекции об отсталости Китая, читанной по-видимому, Чернышевским, все видели прозрачный намек на свою Родину. Сам же Владимир Павлович решил воссоздать масонскую ложу. Его старшим соратником стал некий Павел Михайлович Самбунов, по-видимому, масон 20-х годов, ибо он старался наладить связи со своими старыми товарищами, которых "было довольно в разных углах России"11. Сам же Олинский вербовал адептов среди своих знакомых, — число членов ложи в течение трех лет достигло 25 человек. Столь небольшое число "братьев" объяснено тем обстоятельством, что деятельность кружка носила мирный характер, а большинство вольномыслящих шло в радикальные организации. При вступлении в общество

251

 

Олинского приносилась "братская" клятва жить не для себя, а для других, ставить несчастье "брата" выше собственного и стоять за этого "брата", как за себя. Все корыстное, себялюбивое, развращающее душу и сердце было изгнано. Это было общество трезвости, где вино, водка и азартные игры были запрещены. Члены кружка применяли конспирацию и при переписке пользовались исключительно псевдонимами (объяснение самих "братьев": их имена не должны быть известны ни обществу, ни правительству). И они же еще в 60-е годы "руководились на практике тем принципом, который теперь защищает Толстой и его последователи. Зло мы не противопоставляли злу" (236). Члены кружка противопоставляли себя и славянофилам, поскольку идеи славянофильства стояли у братьев на втором месте: "Мы были общечеловечны". И, наконец, Вагнер произносит запретное слово: "Наш кружок отчасти воскрешал масонство, но без его мистицизма" (237). Понятно, что такое общество не могло долго существовать, слишком оно было идеальным, и спустя пять или шесть лет кружок распался. Силой обстоятельств Олинский вновь сталкивается с еврейством. Происходит это на фоне борьбы шестидесятников с правительством12. Под прозрачными псевдонимами Вагнер выводит многих деятелей того времени, в том числе участников знаменитой коммуны Слепцова. Он находит весьма острые слова для характеристики экспериментаторов.

Впрочем, к моменту выхода романа Вагнера антинигилистическая тема была неплохо разработана в романах Лескова ("Некуда"), Маркевича ("Бездна"), Крестовского ("Панургово стадо"). Кардинальное отличие книги Вагнера от перечисленных романов состоит в том, что никакого положительного героя, борца против нигилизма у него в произведении нет. Практически нигилисты остаются без оппонента. Язвительные слова в адрес романа Чернышевского ("противуестественная утопия"), о свободной любви ("собачья любовь") не уравновешиваются призывами к максимальному личному самоусовершенствованию, поскольку сам автор признает банкротство "кружковского" дела.

На одном из собраний Олинский встретил двойника "покойной Сарры" — красавицу Гесю. (Понятно, что имя героини выбрано автором не случайно. Оно должно было указывать на Гесю Гельфман). На собрании представитель женевского центрального революционного комитета, еврей по фамилии Карден, призывая к бунту, предлагает, во избежание провалов, создавать пятерки: "...пятерки не будут знать то, что знает устроитель. Устроители не будут знать то, что известно заправилам, и только им одним — заправилам — будет известна воля центрального комитета. Тайна будет сохранена, и плоды будут принесены. Вот господа... воля, распоряжение и программа центрального революционного комитета" (289). Составление программы приписывается некоему Токунову (указание на Ткачева, Нечаева, Бакунина).

Герой, Олинский, вступает в "гражданскую" связь с Гесей. Сама же

252

 

она является тайным агентом центрального комитета и превосходно знает кружковскую работу Владимира Павловича. Кстати, она насмехается над идеалом героя — возлюбить все человечество: "Вот мы с тобой можем любить друг друга... а как любить все человечество? С какого конца его обнимать и целовать?" (298). Любовь Геси к Владимиру, точнее, их связь, носит вполне земной характер. Геся выуживает у состоятельного любовника деньги, взамен вручая расписки центрального комитета. Она требует у него средств на "злое" дело, которое в итоге должно принести "добро". Любопытна наивность героя, отказывающегося пить еврейское пиво ранее, чем его попробует прекрасная Геся, — (старый опыт — отношения с Саррой) не пропал даром. В итоге выясняется, что Геся не только агент тайной организации, но и дочь банкира Бергенблата, имеющего двухэтажный, шикарно отделанный каменный особняк. Банкир является одновременно и главой тайного кагала. Господин Бергенблат желает привлечь Олинского на сторону еврейского народа и потому выбалтывает (евреи в романе Вагнера вообще очень болтливы) сокровенные тайны: "Мы отчасти принадлежим к секте Ебионитов, но, во всяком случае, наши верования — прямое наследие секты Иессеев, т.е. той секты, верования которой так ярко, определенно и сердечно выставил Великий пророк христианства" (313). Далее он вещает: "Мы, стоящие наверху стремлений всего еврейства... мы смотрим на всех с точки единения духа и свободы мысли и чувства". А в ответ на обвинения Олинского, что еврейство — заявляющая о своей исключительности раса, которая враждебно относится ко всему человечеству, ко всем нациям, Бергенблат заявляет: "У нас нет ни кастовых, ни национальных, ни обрядовых перегородок... Наше единение касается всех наций, но оно проникает только в высшие слои" (316). Конечно, говорит Бергенблат, он не несет ответственность за всех своих единоплеменников, а страсть к золоту имеет и оборотную сторону, — стоит лишь вспомнить о филантропии Монтефиори. Но ведь и другие нации проявляют страсть к стяжательству. Так или иначе "богатство — это единственная земная сила, которая выше всех других сил, и там, где предстоит борьба... там необходимо быть аккумулятором и запасать эту силу" (316). (Следует обратить внимание на близость этого пассажа некоторым пунктам "Протоколов Сионских мудрецов".)

Олинский узнает, что на следующий день евреи подожгут лавки мелких торговцев на Апраксином и Щукином рынках. Истории до сих пор неизвестны виновники этих поджогов. А Вагнер знает ответ. Для чего же нужен поджог? Евреи объясняют Олинскому, что важно разорить русских торговцев, а на их место выдвинуть "наших торгашей". И наш герой в который раз прозревает: "Что это? Это какой-то заговор евреев против русских. Что же они сделают этим единением? Выдвинут их торгашескую нацию?! Задавят нашу торговлю, и без того некрепкую, понизят силу наших капиталов... Да провалитесь вы, — негодовал он, — все с вашей свободой и единением! Это не единение, а борьба, которой вы просто

253

 

хотите задавить христианские нации, нации, полные любви к Великому Сыну человеческому и всем людям... даже к вам, "пархатым обрезанцам" (320). Попутно герой узнает, что прекрасная Геся — это новая Юдифь еврейского народа, ибо на нее пал жребий своим телом служить Израилю. "Тайны" масонства и еврейства наполняют содержание многих страниц романа. Вот рассуждения одного из героев о декабристах: мечта декабристов — мечта об олигархии, о гегемонии дворянства. Теперешние реформаторы, ненавидя дворянство, мечтают об олигархии интеллигенции. Следует сравнить этот пассаж, например с текстом "Протокола" номер 1, где буквально говорится следующее: "На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции". Логично предположить, что создатели "Протоколов" хорошо проштудировали "трактаты" своих предшественников.

Изложение тайных планов продолжается: "Теперь в целом мире поднимаются и назревают два великих вопроса: с одной стороны... подземный змей — это пятое рабочее сословие, а с другой, еврейство... Мы опять приходим к старому... Если мы еще не в положении древнегреческих илотов или египетских рабов, то мы будем ими, непременно будем... Мы будем работать на Израиль... в отместку за то, что он работал на египтян... история ревниво оберегает свой всемирный круг возмездия... Око за око! Зуб за зуб!.. Владыки ассирийские и вавилонские! Это Гоги и Магоги! Кто победит: рабочие или евреи! Это только близорукие не видят... — Вы забываете буржуазию... — Да, это и есть еврейство! Жидовство! Одни и те же стремления: задавить, поглотить, нажиться!!!" (364).

По поручению "вождя и учителя" Бергенблата Олинскому передают, что его масонский кружок может соединить восточные кружки с западными. На недоуменный вопрос — существуют ли вообще в Западной Европе аналогичные кружки — он получает ответ: да, есть, правильно организованные, только еврейские, по 12 коленам Израиля (384). Как видно, Олинский считал эти кружки прозелитическими организациями: "В то время я еще не знал, что существует секта "жидовствующих", что она... свирепствует у нас на юге" (384).

Принятие же христианства евреями не более чем притворство, как в этом сумел убедиться Олинский. Так, известный ему купец Моисей Иохи-мович Габер превращается в православного купца Хаврова Михея Якимовича, исправно ходящего в церковь к Николе Морскому и при этом заседающего в еврейском кагале. Волею автора Владимир Павлович вновь попадает на заседание всемирных заговорщиков, т.е. попросту ему удается подслушать разговоры на одном из заседаний мирового кагала, во главе которого стоит Бергенблат. Принимая отчет своего немецкого коллеги, тот разражается речью, из коей явствует, что почти все европейские правительства находятся в еврейских руках. Задолженность иностранных дворов еврейским банкирам достигла миллионов и биллионов. В списке должников на первом месте находится Австрия, на третьем —

254

 

Россия. С утверждением "Юнсьон Израилит" в России следует, впрочем, повременить, но "будущее в наших руках... мы многое приберем к рукам и мало-помалу втянем в неоплатные долга... а там науськаем нашу благодетельную Францию на Славян, Англичан — на Турок. И Турок — опять на Славян. И поверьте, что в конце гешщефта мы втянем Россию в войну довольно крупную" (416). Что же касается внутренних дел, то план предусматривал переселение евреев в столицы: "Мы ползем медленно, но верно... Здешние биржи в наших руках... Надеюсь, что и пресса... скоро будет наша... Вы понимаете, что всего выгоднее можно действовать на семью... Там, в самом центре семейного очага, распространять и пропагандировать... Независимо от этого, мы хлопочем о выпуске газеты, даже двух газет, на еврейском языке и с еврейским направлением" (471). Что же касается пропаганды среди народа, то план прост; "Это рабочий скот, который мы надеемся победить при помощи водки и медленным, но систематическим разорением" (471). И вновь мы обнаруживаем сходство с "Протоколами", — там, где речь идет о возможности разложения общества при помощи пропаганды и спирта, поскольку отмена крепостного права предоставила евреям возможность захватить лесную торговлю, хлебную торговлю.

Интересно, соответствовала ли действительность планам Бергенблата? Согласно данным, содержащимся в известной статье И.М. Дижура "Евреи в экономической жизни России", соплеменники Бергенблата, несмотря на дикие препятствия, чинимые правительством, сумели открыть русскому хлебному и лесному экспорту дорогу на мировой рынок. В банковском деле евреи также играли выдающуюся роль. Только в двух банках — Московско-Купеческом и Волжско-Камском — евреи не были представлены в совете директоров, а также среди служащих и клиентов. Во всех остальных они играли весьма существенную роль. Евреи добились успеха не только в легкой промышленности (сахарной, мукомольной, кожевенной и т.д.), но и были зачинателями промышленной добычи золота и платины, подвизались в железнодорожном деле, в машиностроении и т.д. Что же касается адвокатуры, то и здесь они были представлены блестящими именами: Грузенберг, Винавер, Пассовер. В печати, евреи прославились не только в типографском и издательском деле, но и в качестве талантливых журналистов. Короче, для антисемитов открывается порядочное поле для размышления.

Но вернемся к нашему герою. Потерпев поражение в борьбе с "мировым злом", он, по воле автора, покидает Россию на целые 18 лет. Последнее, что он видит, покидая село своего друга — масона Самбунова: "...на пригорке стояли все те же мироеды и еврейчики, победители послереформенной России".

В.И. Мильдон, автор статьи о Н.П. Вагнере в биографическом словаре "Русские писатели", пишет: "С меньшей художественной органичностью размышления автора выразились в самом объемистом сочинении "Темный

255

 

путь"... претендующем на изображение событий русской и европейской общественной жизни 50-70-х годов XIX в. и представляющим собой своего рода вариант антинигилистического романа (одна из его тем — некий международный заговор сионистов)". В принципе, написано верно, за некоторыми исключениями: выражение "заговор сионистов" выглядит слишком модернизированно, к тому же евреи в романе не пытаются вернуться на историческую родину. Вторая ошибка относится к словам "изображение русской и европейской общественной жизни", поскольку описания европейской жизни в "Темном деле" нет, что абсолютно ясно всякому, кто читал роман.

Роман можно причислить к антинигилистическим, но, равным образом, и к антисемитским, что сразу отметила еврейская пресса в связи с выходом отдельного издания 1890 г. Публикация в журнале "Ребус", видимо, внимания не привлекла. Еврейский критик "Случайный фельетонист" (Семен Фруг, известный поэт) был потрясен: жидоедское сочинение вышло из-под пера не представителя желтой прессы типа Суворина или Окрейца, а солидного ученого и известного писателя. С. Фруг останавливается на всевозможных нелепостях, переполняющих роман, но более одной части подробно проанализировать ему не удалось: думаю, рецензент-читатель утомился. Вывод, к которому приходит "Случайный фельетонист", таков: роман "Темный путь" — произведение безусловно слабое, вымученное и бесталанное. Даже критики "Нового времени" пришли в недоумение. Один из них писал: "Напрасно г. Кот-Мурлыка не воспользовался имевшимся у него материалом для разоблачения всех ужасов, творимых евреями на пагубу бедной, беззащитной России, а воспользовался этим материалом лишь отчасти и неумело, придал фактическому материалу, имевшемуся у него в руках, такой театральный, выдуманный, приподнятый колорит", испортив сцены, которые, "может быть, набросаны автором на основании документальных данных"13.

Что умиляет в рецензии "Нового времени", так это упоминание о "документальных данных"! Не о будущих ли "Протоколах Сионских мудрецов" вещает автор? Надо сказать, что по еврейскому вопросу Вагнер высказывался значительно раньше. В том же самом "Новом времени" он напечатал длинную статью в память Чарльза Дарвина. Перечислив научные заслуги покойного ученого и оценив значение теории эволюции, Вагнер приспособляет ее к нуждам печатающего его органа. История, говорит он, непреложно доказывает верность дарвиновского учения о борьбе видов за существование. Перенеся законы эволюции на человеческое общество, а точнее, на российское, Вагнер пишет: "Победа достанется той бродящей, кочующей нации, не имеющей отечества, которой цепкая и тягучая живучесть вырабатывалась вековым гнетом и гонениями. Это самые крепкие и опытные борцы в жизни, в борьбе за существование. Их способность применяться к условиям жизни вырабатывалась целым длинным рядом поколений. Они изворотливы, умны, ловки,

256

 

находчивы, талантливы. Они на все способны и все умеют взять оборотливостью, терпением, обманом, беззастенчивой наглостью или просто нахальством. Они крепки поодиночке, но еще более крепки и страшны для всех наций своей ассоциацией, своей корпоративной национальной сплоченностью. Давно они уже поняли, что сила не в альтруизме, а в экономическом принципе. Давно они узнали горьким опытом, что самая удобная ценность, передвижная, легкоскрываемая — это ценность дорогого металла. Давно догадались, что деньги — единственная сила, которая может покорить мир, и теперь владеют уже полумиром, если не более. Вот те борцы, на которых блистательно оправдывается принцип Дарвина. В течение многих веков под влиянием гонений вырабатывался в этой нации подбор производителей, более ловких, находчивых, которые умеют скрываться вовремя, увернуться или откупиться от преследований. Потомство этих производителей, целый длинный ряд поколений существовал при тех же условиях борьбы, которая вошла в плоть и кровь нации, сделалась потребностью организма, и теперь только грубая физическая сила может остановить ее дальнейшие стремления в эксплуатации других национальностей"14.

Шелгунов иронически замечал по этому поводу, что "муж науки" своеобразно почтил память великого Дарвина, сведя теорию эволюционизма к избиению евреев. Конечно, ирония здесь уместна. Но предложение Вагнера о применении "грубой физической силы" нашло своих адептов, и не только в России. И не случайно мы находим почтенного профессора в числе корреспондентов К. П. Победоносцева.

Шок, испытанный еврейской читательской публикой, был достаточно силен. В статье-некрологе, написанной А.Г. Горнфельдом, мы находим горькие слова: "Смерть вернула мне Кота-Мурлыку. Милый старый друг далекого раннего детства, он давно умер для меня... тогда, когда уже студентом я прочел его "Темный путь" и в ужасе отшатнулся от этого знакомого ласкового лица, перекошенного страшной и злобной гримасой"15. Далее Горнфельд вспоминает о страшном, болезненном, ударе, который он испытал, прочитав новые произведения учителя: "В их диком, исступленном, клеветническом антисемитизме есть что-то безумное, кошмарное". Говоря о тех страницах романа, где описано, как еврейство планирует свои преступления на погибель арийского мира, Горнфельд употребляет уже новую семантику, "послепротокольную": "...еврейские старейшины совещаются о том, как вернее и злокозненнее погубить весь арийский мир"16. Для Горнфельда — неизбывная обида видеть, как создатель Кота-Мурлыки громоздит кошмары и возводит безобразную клевету. Но маститый критик отметил и то, что антисемитизм Вагнера упал на неблагодарную почву. Ибо его антисемитизм — нелеп, лубочен, слишком отдает психиатрией, чтобы иметь значение вне тех кругов, которым он, в сущности, и не нужен: там едят евреев без идеологии. Благородство Горнфельда нашло отражение и

257

 

в последних словах: "Мы ушли далеко от любви к друг другу — но мы не кинем в его могилу камня"17.

В статье "Русская ласка" недобрым словом вспомнил Вагнера — Кота Мурлыку и Жаботинский18.

Большинство исследователей антисемитской литературы — Куниц, Заславский, Львов-Рогачевский, Соболь — даже не вспоминали Кота-Мурлыку. Но и деятели правого лагеря практически ни разу не воспользовались его именем: переиздать Вагнера — можно, но читать — вряд ли. Да и никакой позитивной программы борьбы с мировым злом он не предлагает. Его герой — это не герой Маркевича, Лескова, Крестовского —истинно русский патриот, готовый жертвовать жизнью в борьбе против "мирового кагала". Да и осуждение Кавказской войны или изображение русской деревни — сплошь пьяной, развратной, сифилитической19, торгующей 10-летними девочками — также не может вызывать восторга охранителей.

Шли годы. Вагнера не вспоминали. А если в эмигрантской прессе имя его и всплывало, то почти всегда оно ассоциировалось со знаменитыми сказками Кота-Мурлыки20. И тогда память связывала знаменитого зоолога и сочинителя детских книг. Такова уж память эмигранта, что Вагнеру приписывались и доброта, и мудрость. Борис Пантелеймонов писал: "Вагнер был профессором зоологии в Петербургском университете. Он известен и как сочинитель сказок — Кот-Мурлыка. Поэт и мистик. Держал белую мышь и никогда с ней не расставался... С профессором Вагнером — зоолог и поэт! — интересно поговорить. Всю жизнь познавал живое, соединил положительное знание с мистикой, имел таинственного друга-мышь, — у него составилось свое представление о душе животного. Несомненно, этот бородатый чудак дошел до какой-то особой мудрости"21.

Читатель вправе оспорить эту мысль. Но с Котом-Мурлыкой случались и не такие метаморфозы. Кто может поверить, что такие сказки, как "Макс" и "Волчок", использовались народовольцами в качестве пропагандистского материала? Но об этом вспоминает Макар-Синегуб22.

В сборнике, посвященном памяти отца Меня, напечатана статья В.Н. Топорова, где о Н.П. Вагнере говорится как о защитнике евреев. Это недоразумение. А что касается коллективного протеста 55 русских писателей, направленного в защиту двух журналистов-евреев — Чацкина и Горвица — ошельмованных в журнале "Иллюстрация", то прав был профессор III. Эттингер, считавший, что протест этот, опубликованный в катковском "Русском вестнике", был направлен не в защиту евреев, а в защиту свободы слова. Достаточно вспомнить, что спустя десятилетия Вл. Соловьев не мог собрать такую представительную аудиторию для подписания протеста против погромов.

258

 

Примечания

 

1 Вольфсон Б.М. Эмиграция Крымских татар в 1860 г. // Исторические записки. 1940. №9. С. 186-197.

2 Алданов М.А. Русские евреи в 70-80-х годах. Исторический этюд. — В кн.: Книга о русском еврействе. Нью-Йорк, I960. С. 45.

3 Подробнее см.: Ястурн М. Мицкевич. М., 1963. С. 566-575.

4 Голицын НЛ. История русского законодательства о евреях. СПб., 1886. Т. 1. С. 51.

5 Алтаев Ал. Памятные встречи. М., 1959. С. 300-304.

6 Нельзя пренебрегать обстоятельствами биографии писателя: они лучше помогают понять его книги. Общие вопросы взаимоотношения личности и творчества блестяще рассмотрены в работе: Лихтенштейн Е.Л. Пособие по медицинской деонтологии. Киев, 1974.

7 Маршак С.Я. Воспитание словом. М., 1961. С. 291.

8 Исследователи знаменитого Саратовского дела полагают, что причиной кровавого навета явилась борьба между сектами в поволжских городах. Так, в соседней Самаре из населявших ее 80 тыс. половину составляли постоянно конкурировавшие друг с другом сектанты.

9 Спустя много лет, после революции и отречения от престола Николая II, правые эмигрантские круги обвиняли русский генералитет в заговоре против царя. Указывалось, что ни начальник Генерального штаба генерал М.В. Алексеев, ни один из выдающихся генералов (в том числе и прославленный А.А. Брусилов) не только не поддержали государя, а, наоборот, состояли в заговоре.

Еще в 1910 году генерал А.А. Поливанов сделал запись в своем дневнике о масонских связях генералов АЛ. Куропаткина, Я.Г. Жилинского, Д.И. Субботина, а также о цели евреев проникнуть в армию, в частности в Генеральный штаб, в котором уже и так были представлены они под русскими фамилиями. В последнем случае мы видим ясный намек на генерала М.В. Грулева (см.: Поливанов А. А. Из дневников и воспоминаний по должности военного министра и его помощника. 1907-1916. М., 1924. Т. 1. С. 94). Кто из упомянутых или не упомянутых генералов был выходцем из кантонистской семьи — сказать трудно, но есть несколько лиц безусловно кантонистского происхождения: Иванов Николай Иудович, генерал-адъютант, командующий Юго-Западным фронтом, генерал Василий Федорович Новицкий, генерал Александр Памфамилович Николаев. Последние двое перешли на сторону советской власти. Более того, попавший в плен к Юденичу генерал Николаев "отказался покаяться" и со словами: "Да здравствует III Интернационал и мировая революция!" — был казнен белогвардейцами. Имеются сведения, что и генерал М.В. Алексеев происходил из кантонистской семьи. Что же касается военного министра А.Ф. Редигера (1905-1909), то он обвинялся правыми давно ("шведская фамилия и масонское сердце". — Е.А. Шабельская). Вышеупомянутый генерал М.В. Грулев, временно исполнявший в 1909 году должность военного министра, был крещеным евреем. Генерал Брусилов был женат на Желиховской, племяннице Блаватской, увлекался мистикой. Его переход на сторону советской власти был дружно осужден белыми (расстрелявшими, кстати, единственного сына выдающегося полководца). Да и сам автор воспоминаний военный министр А.А. Поливанов также перешел на сторону красных. Ни Брусилову, ни Поливанову, ни Зайончковскому простить этого белые не могли, — под вымышленными именами они были выведены в антисемитских и антимасонских романах генерала П.Н. Краснова. Что же до проникновения в Генеральный штаб, то А.И. Деникин в своих мемуарах писал о семи своих товарищах — евреях-выкрестах, учившихся вместе с ним в Академии Генерального штаба, шесть из которых к первой мировой войне были генералами (см.: Деникин А.И. Путь русского офицера. Нью-Йорк. 1953. С. 283). Для полноты картины добавим, что в годы второй мировой войны вождь Белого движения А.И. Деникин был обвинен нацистами в переходе в "жидо-масонский лагерь" (там же. С. 250).

10 Дневник А.С. Суворина. М.-Пг.,1923. С. 15-16.

259

 

11 Вагнер Н.П. Темный путь. СПб., 1890. В скобках указываются номера страниц книги.

12 Следует сказать и об отношении шестидесятников к евреям. Можно было думать, например, что А.И. Герцен будет благодарен "мировому еврейству" за спасение своего состояния. Ничего подобного. В письме к другу, перед которым нет нужды лицемерить, великий демократ опускается до обыденного бытового антисемитизма: "Какое же впечатление на тебя делает перечитывание Чернышевского? Я год и день умолял тебя перечитать "Что делать?", — ты все прочел, Достоевского, Ергунова, но "Что делать?" не развернул. Это недаром. Мне кажется, ты боишься разочарованья". И далее, говоря о шестидесятниках, негодует: "Как же не раздавить всю эту мошенническую шайку, позорящую молодое поколение. Найди ты мне, в каком народе от Исландии до Абиссинии, — где бы на сцене была en plein du jour (среди бела дня) такая трактирная голь и, с такими нравами? Тург[енев] с ними только пошутил — их надобно выставить к позорному столбу во всей наготе, во всем холуйстве и наглости, в невежестве и трусости, в воровстве и доносничестве. И может, если силы не ослабеют, я еще и буду их палачом и положу им клеймо глупости на лоб. Передняя, казарма, застенок полицейский и дьячки могли только развести этот испанский воротник на шее России. Тут все — и Бакст, отпирающийся от своих слов, сладкоглаголивый, семитический "муран" Венери и пердословный Элпидин. Сопля Вормс и гной Серно-Солов[ьевич], жиденята, утята и гуляты". Герцен А.И. Полн. собр. соч. Т. 28. С. 326.

Следует добавить, что имеются сведения о еврейском происхождении самого Герцена — см.: Еврейская старина. Пг., 1915. С. 366.

13 Недельная хроника Восхода. 1890. № 6. С. 157.

14 Цит. по: Шелгунов Н.В. Ископаемые люди. Сборник статей и по еврейскому вопросу. СПб., 1907. С. 32-33.

15 Горнфельд А.Г. Книги и люди. СПб., 1908. С. 228.

16 Там же. С. 233.

17 Там же. С. 234.

18 Жаботинский В. Избранное. Иерусалим, 1990. С. 89.

19 Русская медицинская статистика прошлого века это подтверждает. Интересные данные, относящиеся к эпохе Крымской войны, приводит В.Н. Никитин. Его полк, расквартированный неподалеку от города Боровичи, был чуть ли не поголовно заражен сифилисом, которым болела вся округа (Никитин В.Н. Воспоминания // Русская старина. 1906. № 9. С. 611-612).

20 Впрочем, и в "Сказках Кота-Мурлыки" попадаются антисемитские пассажи. Так, например, в рождественской сказке "Мирра" под прозрачным псевдонимом князя Павла Антоновича Сгаборского выведен граф Павел Строганов, которого ограбили "проклятые жиды", заманив в свои сети при помощи красавицы-еврейки, утверждавшей, что в ее жилах течет кровь древних фараонов, ниневян, ассуров, мидов, персов, хананеян, халдеев, хазар. Она по прямой линии — потомок колена Иуды. В героине Мирре, по ее опять же заявлениям, воплощена лучшая часть крови избранного народа Еговы. Имеются антисемитские выпады и в других вещах Кота-Мурлыки: "В ночь на новый год", "Галька". Внимательный современник отметил, что Кот-Мурлыка на старости лет сеет вражду и рознь своим талантом и пером. (Фруг С.Г. Случайный фельетонист // Недельная хроника Восхода. 1888. № 18. С. 422-430).

21 Пантелеймонов Б. Мы жили с Вагнером // Новоселье (Париж-Нью-Йорк. 1950. Л» 42-44. С. 54.

22 Тихомиров Л. Заговорщики и полиция. М., 1930. С. 159.

260

 

 

"ПРОТОКОЛЫ СИОНСКИХ МУДРЕЦОВ"

(краткая справка)

 

"Протоколы Сионских мудрецов" (ПСМ), литературная подделка конца XIX в., созданная по заданию тайной полиции России с целью "доказать" существование еврейского заговора для достижения мирового господства.

Структура и содержание. ПСМ известны в двух вариантах: более распространенный — в обработке С. Нилуса — обнародован в 1903 г., другой опубликован Г. Бутми де Кайманом в 1905 г. и отличается порядком нумерации протоколов и незначительными разночтениями.

Вариант Нилуса оформлен в стиле христианских изданий Библии; по замыслу издателя, это должно усиливать эмоциональное воздействие текста: перед читателем антиевангелие, или евангелие от Сатаны. Издание содержит 24 "протокола" якобы реальных подпольных заседаний еврейских представителей, обсуждающих стратегию захвата власти в мире; в конце концов управление миром должно оказаться в руках назначенного тремя "мудрецами" "царя Израильского" из рода Давидова. Царь будет самодержавно править человечеством, а в случае его смерти или серьезной болезни "мудрецы" передадут власть своему очередному избраннику.

В десяти первых протоколах излагается программа разрушения христианских государств. По замыслу заговорщиков, действенными способами развала общества являются пропаганда демократических свобод и прав человека, подкуп прессы, насаждение культа денег, установление монополий наряду с провоцированием экономических войн, поощрение тайной деятельности масонов. Заговорщики призывают подстегивать гонку вооружений, способствовать росту армий и полиции, провоцировать войны между "гоевскими" государствами, пропагандировать анархию, вседозволенность и разврат. Орудием разрушения должны быть масоны, в своем большинстве не ведающие, что истинное назначение их лож — служить установлению еврейского "интернационального сверхправительства". По убеждению заговорщиков, демократические страны наиболее уязвимы для разлагающего влияния масонства.

В следующих 14 протоколах (с нелогичными повторами) описываются переход к всемирному самодержавию и новое государственное устройство.

261

 

Самодержавная форма правления в противовес демократиям превозносится как идеальная.

Издание завершается "разъяснениями" от переводчика, где сообщается, что ПСМ подписаны "сионскими представителями" (имена не названы) и тайно извлечены из книги протоколов, находящейся в хранилище "Сионской главной канцелярий" во Франции; далее кратко излагается история еврейского заговора, начало которому положил Соломон с другими "мудрецами" в 929 г. до н.э.; одним из активных исполнителей воли "мудрецов" объявляется Павел из Тарса.

Грамотный читатель обнаруживает в ПСМ, наряду с абсурдностью самой возможности программировать захватнические планы на столетия и даже тысячелетия вперед, полное отсутствие каких-либо следов еврейского "почерка": в них нет ссылок на Библию и Талмуд, в эсхатологических прорицаниях не упоминается ни о пришествии Мессии, ни об избавлении, а еврейская империя будущего метафорически трактуется как "апология божка Вишну". Однако на предубежденных людей именно топорность подлога вместе с довольно искусно обрисованной атмосферой конспирации и зловещей таинственности производят сильное впечатление.

Судя по содержащимся в ПСМ намекам на определенные события, время их составления — не ранее 1895 г.

Политическая предыстория создания ПСМ. Еще в средневековье призрак еврейского заговора витал в воображении христиан, с ним связан навет об отравлении евреями колодцев по приказу старейшин из Константинополя и Иерусалима. Распускались слухи с тайных совещаниях раввинов для подготовки ритуальных убийств и осквернения гостий. В Испании, Португалии, а затем и в других странах Европы аспект обвинений постепенно смещался от религии к политике; вероятно, тогда впервые возникла потребность в составлении подлогов, обосновывающих антиеврейские гонения. Так, в поддельной переписке стамбульских раввинов с испанскими евреями, датируемой 1485 г. (Париж, 1583), раввины советуют испанским единоверцам, принуждаемым к принятию христианства, давать детям профессии торговцев, врачей, аптекарей, священников, адвокатов, чтобы вредить христианам и со временем поработить их. Эта подделка провокационно использовалась против новых христиан, а затем неоднократно переиздавалась в XIX в. во Франции и Германии.

Идея политического заговора евреев против христианских государств приобрела остроту после созыва Наполеоном I синедриона в 1807 г. С разных точек зрения она разрабатывалась в сочинениях А. Туссенеля, А.Р. Гужено де Муссо, Эд. Дрюмона, Е. Дюринга, А. Штеккера и др. С 60-х годов XIX в. в реакционных кругах Германии развивается мысль о сговоре евреев и масонов для совместного подрыва устоев христианского мира; она была подхвачена во Франции и сыграла значительную роль в деле Дрейфуса. В России в опубликованной Я. Брафманом в 1869 г.

262

 

"Книге кагал" (3-е изд.: 1888) содержалось обвинение евреев в корпоративной эксплуатации христианского населения.

В 1873 г. вышел на немецком языке в Базеле трактат секретного агента русского правительства В.А. Осман-Бея (Ф. Милленгена) "Завоевание мира евреями"; в 1874 г. трактат появился на русском языке и впоследствии многократно переиздавался. По утверждению автора, истинное назначение евреев — мировое господство; диаспора была добровольной и преследовала цель подготовить наступление на род человеческий; планы захвата в свои руки прессы обсуждались на "всемирном еврейском соборе" в Кракове в 1840 г.

Идея еврейского заговора нашла "художественное" отражение в романе немецкого писателя Г. Гёдше (псевд. Дж. Ретклиф) "Биарриц-Рим" (1866-1870), ставшем одним из непосредственных источников ПСМ. Одна из глав романа — "Еврейское кладбище в Праге" — была переведана на русский язык в 1872 г. и многократно переиздавалась, в том числе под названием "Речь раввина". В ней описывается "очередное" секретное совещание у могилы "святого раввина" представителей 12 колен Израилевых; они обсуждают планы разрушения христианства и установления иудейского царства. Идеей всемирного заговора пронизаны также романы русских беллетристов В. Крестовского "Тьма египетская" (1881), Н. Вагнера "Темное дело" (1881; переизд. под названием "Темный путь") и др.

В 80-е годы в антисемитской прессе получила широкое распространение фальшивка "Письмо Кремье", помеченное 1874 г. В нем пророчилась скорая победа мирового еврейства: "Недалек тот день, когда все богатства земли будут принадлежать исключительно евреям". С этого времени основной мишенью антиеврейских нападок становится Альянс (Всемирный еврейский союз).

В 1879-1880 гг. в Москве выше "труд" И. Лютостанского "Талмуд и евреи" (тт. 1-3), отразивший дремучее невежество автора. В 1882 г. в журнале "Век" был опубликован трактат "Великая тайна масонов", автором которого, вероятно, был О. Пржецлавский (в 1909 г. его сын опубликовал трактат отдельным изданием в Москве под названием "Разоблачение великой тайны франмасонов"). Сочинение содержит весь набор измышлений о жидо-масонском заговоре, который позднее составил содержание ПСМ. До опубликования трактата его рукопись была передана для ознакомления высокопоставленным чинам империи, включая шефа жандармов А. Дрентельна.

В 90-е годы в архивах Министерства внутренних дел скопилось множетсво докладных записок и материалов, "изобличающих" еврейский заговор. Среди них — записка "Тайна еврейства" от 10 февраля 1895 г. из архива Департамента полиции, которую Г. Слиозберг опубликовал в приложении к книге Ю. Делевского "Протоколы сионских мудрецов: история одного подлога" (Берлин, 1923). Руководители охранки, желавшие использовать разворачивавшееся антисемитское движение в своих целях,

263

 

затеяли фабрикацию "документа", который на понятном широким массам языке показал бы ведущую роль "мирового еврейства" в революционном движении России и дискредитировал лозунги оппозиционных партий. В записке "Тайна еврейства" ставилась задача бороться с революционным движением, "осветив печатно, в популярном изложении, тайные еврейские замыслы против всего христианского мира и России в частности". Было решено прибегнуть к провокационной мистификации.

Изготовление подделок было широко распространено в Европе со второй половины XVIII в.: часть их составлялась с политическими целями. Наибольшую сенсацию, близкую по времени и месту к созданию ПСМ, вызвала экстравагантная выходка французского писателя-антиклерикала Л. Таксиля. В 1885 г. он объявил о своем раскаянии и возвращении в лоно католической церкви и по поручению Ватикана написал ряд работ, полных самых нелепых измышлений о масонах (с "документальным подтверждением" их связи с дьяволом). Однако в 1897 г. Таксиль заявил, что все его антимасонские публикации — мистификация для разоблачения католического мракобесия. Другая подделка — якобы найденное в Кашмире фальсифицированное евангелие "Жизнь святого Иссы, наилучшего из сынов человеческих" — была опубликована по-французски в 1894 г. (рус. пер.: 1895) агентом российской охранки Н. Нотовичем, автором антисемистской книги "Правда о евреях" (4889).

Литературные подделки практиковались и в России XIX в. Бурную полемику вызвала публикация анонимного "Польского катехизиса" (1863), где полякам, только что потерпевшим поражение в антирусском восстании, приписывалось стремление всячески вредить интересам России, проникая в высшие эшелоны власти.

Изготовление и первоначальное распространение ПСМ. Операция по изготовлению ПСМ была проведена с профессиональным соблюдением правил конспирации: никто из исполнителей не раскрыл тайны и впоследствии. Расследовавшие подлог Ю. Делевский, В. Бурцев, П. Милюков, С. Сватиков, тем не менее, обнаружили ряд фактов, связанных с созданием ПСМ.

У Нилуса есть указание на Францию, где изначально находилась рукопись ПСМ. По свидетельствам кн. Радзивилла и Хенриетты Херблет, агенты русской политической полиции М. Головинский и И. Манусевич-Мануйлов (последний — еврей, крещенный в раннем детстве) по заданию руководителя заграничной службы охранки С. Рачковского (впоследствии вице-директора департамента полиции) готовили в Париже документ, изобличающих еврейский заговор. В Национальной библиотеке Франции сохранился экземпляр книги М. Жоли "Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье, или Макиавеллистская политика в XIX в." (1864) со специфическими пометами, сделанными, вероятно, авторами фальшивки. Памфлет Жоли не касался ни еврейского вопроса, ни масонов; в нем в гротескной форме обличались тиранические устремления императора

264

 

Наполеона III. Монологи духа Макиавелли о стратегии захвата власти взяты авторами ПСМ за основу выступлений "Сионских мудрецов"; плагиат из книги Жоли составляет почти половину текста ПСМ.

Инициатором создания ПСМ был, по всей вероятности, П. Рачковский, большой мастер политической провокации. В молодости он был народовольцем и предложил использовать в качестве легального органа партии редактировавшийся им еженедельник "Русский еврей". Перейдя на штатную службу в охранку, Рачковский стал издавать при департаменте полиции и распространять черносотенные листовки; он был одним из инициаторов создания Союза русского народа. Непосредственным составителем ПСМ считается М. Головинский, профессиональный литератор, который по заданию охранки занимался слежкой за русскими эмигрантами в Париже. Журналист И. Манусевич-Мануйлов, многолетний сотрудник охранки, возможно, был посвящен в задание Головинского и оказывал ему помощь в работе. Исполнители подлога использовали для плагиата, наряду с книгой Жоли, другие произведения, в частности, памфлеты апостата И. Циона (1842-1912, ученый-физиолог и консервативный публицист) против финансовой политики С.Ю. Витте. Предполагаемое некоторыми исследователями участие самого Циона в изготовлении ПСМ, маловероятно: он сумел бы исполнить такой заказ с большим знанием еврейских реалий.

Чтобы доставить рукопись ПСМ в Россию, Рачковский воспользовался услугами агента охранки Юлианы (Юстины) Глинки. Был пущен слух, что Глинка сумела раздобыть сверхсекретный документ из тайного еврейского хранилища во Франции; эта версия изложена в повести выкреста С. Литвина-Эфрона (1849-1925) "Среди евреев" (Ист. вестник, 1896). Впоследствии нацистская пропаганда ссылалась на эту повесть как на доказательство "подлиности" ПСМ. О том, что на самом деле "парижской даме" вручил рукопись "документа" Рачковский, Нилус рассказал в 1909 г. посетившему его А. дю Шайла. Близкий знакомый Ю. Глинки, А. Сухотин передал рукопись ПСМ своему другу Ф. Степанову. В 1927 г. Степанов рассказал, что сначала он отпечатал 100 экз. ПСМ на гектографе, а затем, в 1897 г., в одной из типографий Тульской губернии (без обозначения года и места издания). От Сухотина же копии рукописи ПСМ получили Нилус и де Бутми.

Малотиражное издание Степанова прошло незамеченным, но публикации де Бутми и особенно Нилуса получили со временем мировую известность.

Версия Нилуса с его предисловием впервые была опубликована в петербургской газете "Знамя" (1903) известным черносотенцем, подстрекателем Кишиневского погрома П. Крушеваном под названием "Программа завоевания мира евреями". Осенью 1905 г. одновременно вышли в свет два издания ПСМ: в составе книги Нилуса "Великое в малом, или Антихрист как великая политическая возможность", излагающей историю

265

 

его "духовных поисков" и отдельной книгой в редакции Бутми под названием "Корень наших бед". В предисловии ко 2-му изданию под новым названием "Обличительные речи: Враги рода человеческого" указана дата "перевода" рукописи — 9.12.1901; в примечании от имени переводчика говорится, что протоколы подписаны сионскими представителями, которых не надо смешивать с сионистами; однако издатель это примечание оспаривает. В 1911 г. выходит новое издание книги Нилуса под названием "Близ грядущий Антихрист". В предисловии издатель протоколов сообщает, что получил рукопись в 1901 г. и допускает мысль о недостоверности ПСМ: "Меня могут, пожалуй, упрекнуть — и справедливо — в апокрифичности представляемого документа". В 1917 г. Нилус вновь издает свою книгу под названием "Близ есть, при дверех", где объявляет, что он получил рукопись ПСМ от А. Сухотина и что протоколы — стратегический план завоевания мира, выработанный вождями еврейства и представленный Т. Герцлем на I Сионистском конгрессе.

Несмотря на отчаянные усилия фанатиков, ПСМ не нашли широкой поддержки в русском обществе. Даже такие лидеры черносотенцев, как публицист "Нового времени" М. Меньшиков, которого Ю. Глинка в 1902 г. пыталась уверить, что ПСМ действительно похищены ею из "еврейской столицы" Ниццы, отвернулись от неуклюжей подделки. Распространители ПСМ не сумели заручиться и поддержкой двора. Правда, в разгар революции 1905 г. ПСМ были представлены Николаю II и он, по свидетельству жандармского генерала, исписал поля экземпляра ПСМ пометами: "Какая глубина мысли!.. Какая точность в осуществлении программы!.. Не может быть никакого сомнения в их подлинности..." и т.п. Сотрудники заграничного отделения охранки, "обнаружившие" ПСМ, были щедро вознаграждены. Однако, когда деятели правого лагеря предложили проект широкого использования ПСМ для политической борьбы, председатель совета министров П.А. Столыпин велел провести секретное расследование и доложил царю о результатах, не оставлявших сомнений в подлоге. Николай II написал на проекте: "Протоколы изъять, нельзя чистое дело защищать грязными способами". Отрицательное отношение властей России к ПСМ проявлялось жестко: никаких ссылок на ПСМ не допускалось даже во время подготовки процесса М. Бейлиса.

ПСМ нашли некоторый отклик лишь в мистических кругах: есть ссылка на книгу Нилуса в магистерской диссертации П. Флоренского; идею о подлинности ПСМ утверждал архиепископ Вологодский Никон; в художественной литературе "антимасонскую" традицию поддержала Е. Шабельская романами "Сатанисты XX века" (1909) и "Красные и черные" (1911), где немало страниц посвящено заседаниям еврейских заговорщиков, во главе которого стоит персонаж, напоминающий С.Ю. Витте; речи заговорщиков повторяют монологи "мудрецов".

В годы первой мировой войны ПСМ впервые вышли за пределы

266

 

России: дядя царя, вел. кн. Николай Николаевич, командующий Кавказским фронтом, известный гонитель евреев, велел перевести протоколы на английский язык и распространить среди союзников; по воспоминаниям X. Вейцмана, ПСМ были популярны у британских офицеров на Ближнем Востоке.

1918 г. был переломным в истории ПСМ. Убийство революционным властями России царской семьи вызвало волну массового, мистически окрашенного интереса к антисемитской фальшивке. Известие о том, что следователи армии Колчака обнаружили в комнате императрицы Александры Федоровны подаренную ей за несколько месяцев до того книгу Нилуса "Великое в малом" (вместе с Библией и "Войной и миром" Л. Толстого) было воспринято в монархических и экзальтированных христианских кругах как завещание царицы-мученицы, указывающее на евреев — истинных виновников трагедии. Издания ПСМ появились в Новочеркасске, Ростове-на-Дону, Харькове; к распространению их в белых армиях приложил руку известный антисемит В. Пуришкевич, служивший в отделе пропаганды Добровольческой армии. По свидетельству М. Новомейского и некоторых других, "жидо-масонский заговор" стал навязчивой идеей адмирала Колчака: новые издания ПСМ появились в Омске, Иркутске, Владивостоке, Хабаровске. В белогвардейской печати также публиковался в разных вариантах "документ Цундера" (новая версия "письма Кремье"), найденный якобы среди бумаг командира Красной Армии. Пропаганда ПСМ и других фальшивок в белых армиях и войсках Петлюры спровоцировала жесточайшие погромы с невиданным прежде числом жертв.

После победы большевиков распространение ПСМ в России было запрещено, они имели хождение лишь в некоторых кругах националистического антисоветского подполья. Однако завезенные в Европу белой эмиграцией ПСМ сыграли зловещую роль в становлении идеологии правых движений, особенно национал-социализма в Германии. Российское черносотенство с нацизмом объединил А. Розенберг, который приехал в конце 1918 г. из России в Германию, где стал официальным идеологом и философом нацистской партии. В 1923 г. А. Гитлер назначил Розенберга на пост главного редактора газеты "Фелькишер беобахтер", в которой он опубликовал ПСМ, а затем активно содействовал их миллионным изданиям на немецком и других языках. (Первый перевод ПСМ на немецкий язык, под псевдонимом Готтфрид цур Беек издал в 1919 г. Мюллер фон Хаузен; второй — в 1920 г. осуществил Т. Фрич.). Пропаганда, поднятая нацистами в связи с ПСМ, вызвала широкую антиеврейскую истерию и спровоцировала убийство В. Ратенау, которого объявили одним из "сионских мудрецов".

Трудно переоценить роль ПСМ в разработке планов "окончательного решения еврейского вопроса". Но несомненно их влияние на основы идеологии нацизма: Гитлер и его окружение приняли как откровение начер-

267

 

тайный в ПСМ абсурдный план заговора с целью достижения господства над миром и попытались сами его реализовать.

В Англии первый перевод ПСМ был опубликован в 1920 г. и выдержал пять изданий. В 1921 г. корреспондент лондонской газеты "Морнинг пост" В. Мароден выпустил новый перевод, также несколько раз переизданный. И в "Морнинг пост", и в "Таймс" появились статьи, утверждавшие подлинность ПСМ. В 1920 г. в Бостоне (США) ПСМ были опубликованы на средства автомобильного короля X. Форда тиражом в полмиллиона экземпляров; их пропагандировала также издававшаяся массовым тиражом его газета "Дирборн Индепендент". Мировое распространение получила книга Форда "Международное еврейство", развивавшая идею заговора.

Во Франции, начиная с 1920 г., также публикуются различные переводы ПСМ. В течение 20-х годов и особенно начиная с 1933 г. появились и широко рекламировались переводы ПСМ (на средства Германии) на польский, шведский, датский, финский, итальянский, венгерский, японский, арабский и др. языки.

Разоблачение фальшивки. Вакханалия вокруг ПСМ обеспокоила еврейские либеральные круги Европы и Америки; с протестами против распространения фальшивки и с разоблачениями выступили демократические круги русской эмиграции. В 1921 г. корреспондент лондонской "Таймс" в Стамбуле Ф. Грейвс обнаружил основной источник плагиата — трактат Жоли "Диалог в аду". Сопоставление текстов "Диалога" и ПСМ на страницах "Таймс", еще недавно рекламировавшей ПСМ, наглядно показало технику их изготовления. В 1921 г. сотрудники журнала "Америкен хибру" опубликовали интервью с княгиней Радзивилл и Хенриеттой Херблет. В 20-30-е годы за границей появились на русском языке статьи и книги П.Н. Милюкова, А. Карташева, Ю. Делевского, Г. Слиозберга, В.Л. Бурцева, подробно исследовавшие историю фальшивки; решительно осудил ее философ Н. Бердяев. Во Франции против распространения ПСМ выступил Т. Рейнак, в Англии — Л. Вольф. Против ПСМ организованно выступило еврейство США, получившее поддержку общественности. Конференция еврейско-американских организаций осудила фордовские публикации; протест был подписан В. Вильсоном, Т. Рузвельтом и еврейскими лидерами страны. Журналист X. Бернстайн (1876-1935) и финансист А. Шапиро возбудили судебные иски против Форда по обвинению в клевете и нанесению морального ущерба еврейской общине США. В 1927 г. Форд был вынужден заплатить штраф Бернстайну, принес извинение евреям страны в письме на имя Л. Маршалла и объявил об изъятии и запрете переиздания книги "Международное еврейство" (что, впрочем, не помешало выходу ее многотиражных изданий в нацистской Германии). Еще больший резонанс вызвали три заседания суда в Берне (ноябрь 1933 — май 1935 гг.), рассмотревшего иск еврейских общин Швейцарии против местных нацистов, которые распространяли

268

 

ПСМ. Суд, заслушав аргументы обеих сторон, рассмотрел вопрос о подлинности ПСМ и объявил их "подделкой", плагиатом и бессмыслицей"; нацисты Швейцарии были приговорены к штрафу. Бернский верховный суд в октябре 1937 г. отклонил кассационную жалобу обвиняемых, чем признал правильным решение суда первой инстанции.

Массовое распространение ПСМ. Судебные разбирательства в США и Швейцарии сумели остановить дальнейшее распространение ПСМ в демократических странах. Тем не менее антисемиты продолжали переиздавать ПСМ, переводить их на все новые языки. Усилилась тенденция связывать создание ПСМ с сионистским движением. Авторство монологов приписывалось Т. Герцлю, М. Нордау, а чаще всего Ахад-ха-Аму. В Германии распространение ПСМ было поставлено на уровень государственной задачи после захвата власти нацистами; в 1934-1945 гг. ПСМ изучались во всех школах страны. Была создана специальная служба "Вельтдинст" для издания антисемитских листовок, в которых, среди прочего, публиковались ПСМ на всех европейских языках. С началом немецкой оккупации ПСМ издавались огромными тиражами, внедрялись в сознание покоренных народов. Распространением ПСМ занимался и отдел пропаганды так называемой Русской освободительной армии генерала Власова.

После разгрома Германии и ее союзников мировая общественность узнала правду о Холокосте; Нюрнбергский процесс осудил практику нацистского геноцида. Публикации ПСМ были приостановлены. Однако вскоре распространением ПСМ занялись арабские националисты, заинтересованные в дискредитации сионизма. В Египте, Сирии, Саудовской Аравии и других странах ислама ПСМ неоднократно переиздаются. Призрак ПСМ появился и в коммунистических странах в конце 40 -начале 50-х годов, когда начались преследования еврейской интеллигенции (кампания против "космополитов", "дело врачей", процесс Сланского, "Крымское дело"), однако сама фальшивка не была тогда пущена в ход. Впрочем, в 1968 г. ПСМ открыто продавались в Польше в костелах, а вскоре в Советском Союзе вновь выплыла идея о "тысячелетнем заговоре" евреев — в книге Ю. Иванова "Осторожно, сионизм!" (М., 1969). С этого времени "борьба с сионизмом", трактуемом в духе ПСМ как борьба со всемирным заговором, стала одним из важнейших направлений в советской пропаганде. Нападки на масонов, развивающие идеи ПСМ, появились в работах Н. Яковлева, О. Михайлова, В. Пигалева и др.; тему жидо-масонского заговора развивали беллетристы И. Шевцов И В. Пикуль. Резолюция Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 1975 г., объявившая сионизм формой расизма и расовой дискриминации, основана на идеях, получивших широкое хождение благодаря ПСМ. Инициаторами резолюции были исламские страны, где ПСМ стали частью официальной идеологии; их активно поддержали

269

 

государства социалистического лагеря, в которых ПСМ вошли в практику официальной пропаганды "с черного хода".

ПСМ в конце XX в. Политический кризис, приведший к краху коммунистической системы, вызвал волну антисемитизма на востоке Европы. Еще в 70-е годы в антисемитских кругах Советского Союза распространялась изданная в Париже книга В. Емельянова "Десионизация", обильно цитирующая ПСМ и сеющая мистический ужас перед евреями. С начала 80-х годов в Москве, Ленинграде, Новосибирске, Свердловске и Минске лекторы "патриотических" обществ "Память" и "Отечество" читали избранные отрывки из ПСМ и сопровождали их комментариями, провокационно сопоставляя страшные реалии послеоктябрьской истории России с предсказаниями "мудрецов". В рамках антисемитского "самиздата" появилась новая фальшивка "Катехизис советского еврея" с традиционным образом еврея — злобного врага русского народа. Заново переизданные ПСМ свободно распространяются в перестроечной России, Белоруссии и других республиках. Перепечатки осуществляются и в периодической печати, сопровождаемые антисемитскими карикатурами. Интерес к ПСМ подогревается "респектабельными" органами массовой информации правых сил (журналы "Молодая гвардия", "Наш современник" и др.), где заново дискутируется давно решенный вопрос о подлинности ПСМ и где намекают, что расстрел царской семьи в 1918 г. и геноцид крестьянства в 30-х годах являются "ритуальными убийствами", проведенными в соответствии с планами ПСМ. Большими тиражами распространяются переводы ПСМ в странах Восточной Европы; беспокойство еврейских демократических кругов вызвали новые их публикации в Венгрии и Румынии. Осуществляются переиздания фальшивки и в исламских странах. Бесспорным отражением мифа, изложенного в ПСМ, явилось высказывание президента Ирака Саддама Хусейна: "Все западные лидеры — марионетки в руках сионистов" (октябрь 1991).

ПСМ не забыты и в странах с демократическим режимом. Так, в США их используют некоторые руководители негритянского движения, в частности, "черные мусульмане".

270

 

SUMMARIES

This study is an original attempt to trace the messianic and literary development of anti-Semitic ideas in Russia which culminate in Sergei Nilus' The Protocols of the Elders of Zion. Previous scholars have focused on Western sources for this work. However, the elucidation of the specifically Russian nature and sources of The Protocols has been neglected.

In fact it is not European works like those of Radcliffe, but rather Russian ones (such as the memoirs of Przhetslavskii and the novels of Krestovsky) which are the real sources for Nilus. Ideological sources, as well as literary ones can be found in the Russian context. Pan-Slavism, derived from Pan-Germanism, juxtaposed Russia and its values first to France and then to Germany. Toward the end of the 19th century this ideology developed into opposition of Orthodox Russia with its messianic destiny to a supposedly Jesuitical-Catholic-Republican-Masonic AND Jewish capitalistic Europe.

In the early 20th century The Protocols were concocted by the tsarist police as a tool to combat growing revolutionary activity in Russia. This forgery is revealed to be the culmination of many trends in Russian socio-political thought

In Europe Nazi Germany took the lead in setting itself up as the leader of the opposition to the Judeo-Masonic conspiracy, now viewed as including the Bolshevik enemy. Echoes of The Protocols are shown to be frequent in recent Soviet anti-Semitic (anti-Zionist) literature.

The present investigation of the sources and ramifications of this conspiracy is based on an analysis of a very broad range of historical and literary materials hardly known even to specialists.

The influence and continuity of anti-Semitic myths within Russian culture is presented in a chronological framework including: 1) an introduction dealing with anti-Jewish literature of the Uth-15th centuries; 2) social and political ideas from the late 17th to the early 19th century; 3) the ideological and literary expression of anti-Semitism in Russian belles-lettres of the 2nd half of the 19th century; 4) conservative-reactionary literature in late tsarist Russia as a reaction to the threat of revolution; and 5) The Protocols of the Elders of Zion in 20th century totalitarian societies, Soviet, Nazi, and Arab.

271

 

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

 

Абрамович 28

Агриппа Корнелий 79,93

Агурский М.С. 231

Адамович М. 48

Айналов Д.В. 32

Аксаков И.С. 99

Аксаков СТ. 79, 93, 233

Д'Аламбер31

Алданов М.А. 242, 259

Александр I 26, 35, 40, 42, 44, 46, 47, 52, 58, 60, 61, 73, 83, 84, 94, 111, 198, 233, 238-240, 242

Александр II 34, 99, 102, 104, 110, 111, 113, 115, 117, 119, 120, 122, 237

Александр III 122,149, 172, 178,251

Александра Федоровна 148, 267

Александровский Б.Н. 229, 233

Алексеев М.В. 260

Алексей Михайлович 18, 19, 34

Алтаев Ал. 259

Альвардт Г. 145

Амальрик А. 213

Амартола Георгий 10, 32

Амвросий (Оптинский)160

Амфитеатров А.Ф. 175

Андрей Боголюбский 12

Анна Иоанновна 205

Ансело 74

Антоний (Бочков) 160,168,233

Аракчеев А.А. 54, 57, 78

Арндт 25

Архаровы 41

Аскенази Ш. 41, 60, 94, 233

Афанасьев В.В. 51, 61, 78, 93, 233

Ахад-ха-Ам 269

Ахматов В. 187, 188, 201, 233

 

Багговут 44

Багрицкий Э.Г. 223

Байрон Дж. 64

Баженов В.И. 62, 203, 204, 229, 238

Бакст Н.И. 150

Бакунин М.А. 216, 252

Балашов А.Д. 44

Бальфур Артур Дж. 233

Бамбергер Д. и Л. 28,29

Башилов Б.35, 36, 233

Барклай де Толли М.Б. 44, 54, 62

Бартенев П.И. 96

Бартенев Ю.Н. 53

Безобразов 50

Безыменский А.И. 218

Бейлис М. 39, 40, 198, 219, 266

Белинский В.Г. 70, 73, 93, 233

Белый А. (Бугаев Б.Н.) 170

Бёме Я. 18, 19, 53, 166

Бенеш Э. 175

Бентам И. 37

БенуаА.Н. 131,233

Бенц А.И. 175, 198, 233

Берг 82, 83, 121

Бергельсон Д.Р. 204

Бердяев Н.А. 268

Берлин Н.Б. 49

Берлин П. 61,233

Берлин С. 50

Бернстайн X. 268

Бестужев Н.А. 78

Бестужев-Марлинский А.А. 248, 249

Берхин И.35, 233

Бецкой И.И. 23

Бешт И.(Ба'ал-Шем-тов) 87

Биконсфилд см. Дизраели Б.

Бисмарк О. 177,191

Бистром 44

Бицин Н. 96,130,233

Блаватская ЕЛ. 167, 259

Блейхредеры 123

Блинов И.А. 39,40

Блок А.А. 145, 206

Блудов Д.Н. 73

Богачев 44

Богданович А.Л. 132, 233

Богоявленский С.К. 34, 233

Богров Г.И. 125, 136

Болтин И.Н. 22

 

Большаков В. 201, 233

Бонч-Бруевич В.Д. 62, 233

Боржимовский Ф. 78

Борк А.Н. 178

Бороздин А.К. 62

Бостунич Г. (Шварц Г.) 36, 62, 114, 115, 131, 132, 150, 151, 157, 171-173, 175, 176, 186, 194-202, 205, 217, 219, 222, 223, 226, 228, 229, 233,234

Брант Е. 186, 197, 200, 201, 226, 234

Брафман А. 106

Брафман Я. 5, 104-108, 125, 131, 175, 234.262

Брешко-Брешковскйй Н.Н. 175, 186, 188-193, 195-197, 200, 201, 233, 234

Бродский И.А. 218

Броньский 77

Броун 28,29

Брусилов А.А. 259

Брушлинская О. 228, 234

Булгак И. 49, 76

Булгарин Ф.В. 73-76, 93, 234

Буйницкий К. 80

Бунин И.А. 228

Бурцев В.Л. 8, 32, 131, 170, 172, 186, 234,268

Бутми Г.В.(де Кацман) 141-143, 153, 155, 157, 170, 174, 194, 197, 203, 219, 228, 231, 234, 261, 265, 266

Бухбиндер Н.А. 93, 234

Бэттихер П.145

Бялик Х.Н. 92,217,221

 

Вагецир 19

Вагнер В.А. 243,

Вагнер В.Н. 244

Вагнер Н.П. 8, 242-247, 255-258, 260,263

Варлаам 45

Варнер 167

Валуев П.А. 99

Василий III 15

Вашоль-Филипп 209,229

Вебер М. 214, 217, 220, 229

Вейсгаупт 59

Вейцман X. 267

Величко В.Л. 148, 151, 171,234

Вельтман А.Ф. 71-73, 92, 234

Вернадский Г.В. 35, 36, 234

Веселовский П.Я. 35

Виельгорские 40

Виер А.Э. 35

Вильгельм Оранский 20

Вильгельм II 210

Вилкин Е. 209

Вильсон В. 268

Винберг Ф.В. 153, 172, 184, 185, 194, 234

Винавер М.М. 181, 184, 199, 234

Витгенштейн П.Х. 43

Витте С.Ю. 149, 151, 179, 181-183, 199, 210, 211, 223, 234, 236, 265, 266

Вишняк М.А. 183, 184,234

Владимир Мономах 10

Власов А.А. 269

Водовозов В.И. 118

Волков Ф.Г. 22

Волков В.К. 130,131,234

Волконский С.Г. 43, 61, 234

Володимирова Н.А. 147,148

Вольский К. 142, 169, 170, 234

Вольтер 21, 31,219, 228

Вольф Л. 268

Вольфсон Б.М.259

Воронель Н. 223

Воронков И.А. 60,234

Воронцов Р.И.22

Врангель П.Н. 154

Врель А. см. Мациевич А.

Вульф Левий 28

 

Габлиц К.-Л.И. 37

Габлицы 29

Гагарины 40

Галант И. 62, 92, 234

Гальберштадт С. 234

Гапон Г.А. 199

Гарден М.(Витковский) 178

Геббельс Й. 146, 208

Гёдше Г. 8, 142, 157, 169, 170, 246, 263

Гейне Г. 118

Гельфман Г. 128, 252

Генин 18

Генрих VIII 216

Гердер И.Г. 228

Геррес 88

Герцен А.И. 121, 216, 223, 247, 260

Герцль Т. 142, 149, 205, 266, 269

Гершуни Г.А. 180

Гессе 209

Гессен Ю.И. 27, 37, 60, 62, 86, 88, 94, 136, 168, 234

Гете И.В. 24, 25, 36, 64, 228

Гетшель В. 145

Гехт К. 166

Гец Ф.М.Б. 148

Гизель И. 16

Гиляров-Платонов Н.П. 135, 168, 234

Гинзбург Г. 241

Гинзбург С.М. 61, 62, 136, 168,234

Гитлер А. 204, 226, 227, 267

Гламма-Мещерская 177

Глаубичи 76

Глебов А.И. 27, 36, 235

Глинка Ф.Н. 64

Глинка Ю. 147, 172, 173, 265, 266

Гоббс Т.217

Гобино Ж.А.Д. 145

Гоголь Н.В. 7, 65, 67-70, 92, 235

Голенищев-Кутузов А.А. 176

Голицын А.Н. 47, 48, 53, 56, 71

Голицын Д.М. 23

Голицын Н.Н. 17, 22, 27, 33, 37, 130, 235,259

Голицына В.Ф. 152

Головинский 80

Головинский М.В.199,264, 265

Головин Н.А. 21

Гонта И. 41

Гончаров И.А. 81

Гораций 118

Горвиц 258

Гордон И. 105

Гордон Л. 37

Горнфельд А.Г. 257, 260

Горький М. 235

Грабовский М.(Э.Штюрмер) 80

Грейвс Ф. 268

Греч Н.И. 74, 75

Грейг С.К. 21

Грибоедов А.С. 73

Григорий Омиритский 11

Григорьев В.В. 86, 87, 89, 90, 94, 95, 235

Гримм 24

Гроссман Л.П. 61,235

Грот Я.К. 36

Грузенберг О.О. 255

Грулев М.В. 259

Губе Р. 80

Губермаи И.М.223

Гужено де Муссо А.Р. 7, 145, 262

Гумбель Э. 199

Гумилев Л.Н. 95, 171,235

Гуммер Р. 44

 

Давид 19

Давыдов Д.В. 43, 46, 47, 61,235, 240

Даль В.И. 86, 87, 94, 234

Даль И.М. 29, 37, 233

Данилевский Н.Я. 5, 100-102, 104, 130, 173, 175, 183, 200, 205, 216, 229,235

Данте А. 64

Дантон Ж.Ж. 229

Дарвин Ч. 256, 257

Дашков Д.В. 73

Делянов И.Д. 81, 105

Делевский Ю. 8, 32, 60, 131, 168, 171, 172, 186, 235, 263, 264, 268

Демченко Я.Г. 142, 170, 235

Деникин А.И. 259

Денисов А. 19

Державин Г.Р. 20, 23, 36, 62, 204, 220, 228, 235, 237

Дибич В.И. 54-56

Дибич И.И. 54

Дидро Д. 27, 31

Дижур И.М. 255

Дизраэли Б. 90

Дикий А.И. 205

Диллон 46

Диминский 194

Дмитриев-Мамонов М.А. 56, 62,235

Дмитрий Донской 237

Добровольский В. 51

Добронин А. 154

Добужинский М.В. 181

Долгорукий 183

Домбровский 51

Донелли И. 175

Достоевский Ф.М. 92, 105, 108, 121, 126, 169, 175, 177, 196, 216, 233, 243, 248, 260

Драбкин А.Н. 150 Дрейфус А. 154, 219, 262

Дрентельн А.В. 109, 131, 172, 173, 229,235,263

Дружинин В.Д. 39

Друцкая-Сокольская 179

Друцкой-Любецкий Ф.-К. 39, 41, 45, 47-49,51,61,78,84,238

Дрюмон Эд. 7,262

Дубельт Л.В. 74

Дубнов СМ. 27, 39, 48, 60, 61, 94, 171,235

Дубровин А.И. 174,181,208

Дунин-Скржино В. 49

Дымов О. 169,235

Дюма А. 177, 199,246

Дюринг Е. 262

 

Евсеев E.С. 204, 205

Екатерина II 23-29, 31, 35-37, 40, 110,233,238,239

Елагин И.П. 24, 57, 58

Елец Ю. 126, 133, 235

Елизавета 26

Енукидзе А.С. 226

Емельянов В. 270

Емельянов Ф. 49

Ерван 11

Ермолов АЛ. 43,61,235

Ефрон-Литвин см. Эфрон-Литвин

 

Жаботннский В. (Зеев) Е. 260, 262

Жевахов Н.Д. 152-154, 157, 162, 172, 173, 186, 229, 235

Железняк М.41

Желиховская 259

Желябов А.И. 118

Жерве В, 235

Жидовин В.С. 34

Жилинский Я.Г. 259

Жоли М. 7, 8, 32, 154, 204, 205, 264, 265,268

Жуковский 41

Журавлев И.В. 78

 

Забелин И.Е. 33, 235

Загоскин Н.П.34,235

Зайончковский П.А.133,235

Зайончонок 47

Залусские 79

Замбрий 10

Замысловский Г.Г. 198

Зарецкий Л.М. 168, 234, 235

Заславский 259

Заславский Д.И. 235

Захарьин Г.А. 251

Зейберлинг107

Зиновьев Г.Е. 203

Зейсс-Инкварт 208

Зонненберг 3. 46, 48, 51, 85

Зотов В. 37, 235

Зотов Н.М. 35

 

Иаков Жидовин 11

Иван III 16, 215

Иван IV 17

Иванов А.И. 34

Иванов Е. 228

Иванов Н.И. 259

Иванов Ю. 200, 235, 269

Иванин И.С. 35, 235

Иванцов-Платонов A.M. 235

Игнатьев Н.П. 122

Извольский А.П. 211, 212

Иларион 12,239

Иловайский Д.И. 171

Ильинский Ф. 23, 236

Ильин Н. 209

Иодль А. 208

Иоселевич Б. 31, 38

Иосиф Флавий 10,17

Иоффе И. 37, 236

Истрин В.М. 10, 12, 13, 32, 33, 201, 236

 

Калас 219

Калиостро 24, 37,235

Каменев Л.Б. 185, 204

Каменевич-Рвовский Т. 16

Кантемир А.Д. 21

Каразин Н.Н. 249

Карл I 217

Кармелюк У. 51

Карсавин Л.П. 39

Карташев А. 268

Катков М.Н. 116, 126, 135

Кауфман А.Е. 171, 236

Кауфман К.П. 105,235

Кафка Ф. 218

Кахане М. 228

Кацнельеон Л. 95

Кашлирев В.В. 100

Кейт Джемс 20

Кейт Джон 20

Келеповский А.И. 152

Кеннеди Р. 204

Кинси А. 227

Киари П. 175

Клеточников Н.В. 172

Климович 212

Климов Г. 223-229,236

Ключевский В.О. 34, 236

Ковалевский В.И.178,179

Коген Я.И. 87

Козлова Н.В. 37, 237

Колчак А.В. 267

Кон Н. 8, 32, 141, 169, 170-173, 199, 200,236

Кони А.Ф. 94, 236

Конопка 50

Конопка И. 50

Конопка Ю. 51

Константин (Романов) 51,52,84

Константиновский М.А. 160

Кори Д. 227

Корнеев Л. 89, 95, 205, 229, 236

Корнилов И.Н. 105

Корчмий Л. 184,219

Корш 177

Костомаров Н.И. 148

Котельников Е.Н. 53, 54, 62

Кочетов В.А. 213, 226

Кошен 217

Коши О. 213,219

Крамарж К. 176

Краснов Н.П. 259

Красный-Адмони Г.Я. 39

Крашевский И. 80

Кребс В. 236

Кремье 127,205

Криновский Г. 23

Крестовский В.В. 5, 8, 76, 106, 118-129, 132, 133, 136, 140, 143, 157, 175, 176, 182-184, 191, 192, 195, 196, 205, 235, 236, 252, 259, 263

Кромвель О. 217

Крупп 208

Крушеван П.А. 141, 142, 231, 265

Крыжанич Ю. 33, 34, 236

Крылов В.А. 139

Крысинский А. 90

Кугель А.Р. 135, 139, 168, 169, 180, 182, 183, 199, 236

Кузьмин А.Г. 92, 130-132, 171, 226, 229,236

Кукольник Н.В. 84

Кукольник П.В. 84, 94, 236

Кулишер М.И. 150

Кулун И. 107

Кульман К. 18,19, 35

Куниц 258

Кунки А. 18, 35, 238

Куприн А.И. 228, 237

Курицын Ф.В. 17

Курицын-Волк И.В. 17

Куропаткин А.Н. 259

Кутелэ де К. 114

Кутлер Н.Н. 183

Кутузов М.И. 43

Кушнер Б. 92, 221,236

Кьеркегор С. 228

Кюхельбекер В.К. 64, 73, 229

 

Лабзин А.Ф.52

Лавринович М. 61, 236

Лавров A.M. 142, 169, 170, 236

Ландау 123

Ланской B.C. 78,79

Ланской С.С. 32

Лапин Ш. 48

Левандовский А.П. 202, 228, 236

Леви А. 242

Левитина В. 92, 236

Лейсбович М. 85

Ленин В.И. 206, 227, 228

Лермонтов М.Ю. 61,64, 248

Лернер О.М.169, 236

Лесков Н.С. 176, 252, 258

Лессинг Г. 24, 139, 229

Лесовский С. 120

Лефорт Ф.Я. 20

Либерг 123

Лилиенталь М. 45

Линдау П. 178

Линьде Ш.Ж. 31,38,235

Липман С. 236

Литвин С.И. см. Эфрон-Литвин

Лихачевский А. 133, 237

Лихтенштейн Е.И. 259

Ловель 20

Лозинский С.Г. 202, 228, 237

Ломброзо Ч. 229

Лорис-Меликов М.Т. 48

Лосев С. 204, 229, 237

Лурье С.Я. 31, 220

Львов-Рогачевский 258

Любаржевская Ю.О. см. Нарбут Ю.О.

Любимов Л. 200, 237

Люллий Р. 19

Лютостанский И. 135,194

 

Магницкий М.Л. 56-60, 62, 63, 71, 237

Майкова Т. 35, 237

Макаров А.В. 35

Макиавелли Н. 204, 264, 265

Маков Л.С. 117

Малала Иоанн 10

Малевский Ф. 80

Малиновский Н. 80

Малишевский 54

Манасевич-Мануйлов И.Ф. 199, 212, 264,265

Манн Ю. 94, 237

Манфред А.З. 131, 133, 237

Маор И. 171,237

Мароден В. 267

Маркевич Б.М. 5, 6, 8, 106, 116-118, 136, 182, 237, 252, 258

Маркиш Д. 132, 223, 237

Маркиш П. 203

Марков 2-й. 174

Маркс К. 168, 227

Мартов Ю.О. 183, 217

Маршак С.Я. 244, 259

Маршалл Л. 268

Масанов И.Ф. 237

Масарик Т. 176

Машовец Н. 229, 237

Межецкий М.П. 139, 140, 169, 237

Мейнеке 19

Мельгунов А.И. 29

Мельников-Печерский П.И. 52, 62, 86

Менакер А.С. 61, 237

Менделеев Д.И. 243

Мендель Лев 28

Мендельсон 59

Мендельсоны 210

Меншиков А.Д. 35

Мень А. 258

Меньшиков М.0.149,266

Мериме П. 66

Мещерский В.П. 179, 199, 237

Мещерский С. 22

Миллер 22

Милорадович М.А. 45,47

Мильдон В.И. 243,255

Милюков П.Н. 8, 32, 182, 183, 237, 264,268

Минор З.135

Миронова М.В. 61, 237

Михаил Олелькович 16

Михайлов М.К. 79

Михайлов О.Н. 62, 228, 237, 269

Михелева СБ. 228, 234, 237

Михоэлс С.М. 203

Мицкевич А. 65, 76, 77, 80, 83, 84, 90-92, 94, 237, 242, 259

Младанович 41

Млодецкий 248

Мних Г. см. Амартола Г.

Мольер 64

Монтескье Ш.Л. 21

Моргулис 107

Мордвинов В. 237

Мордвинов Н.С 50, 88

Мордовцев Д.Л.248

Мочульский К. 171,237

Мотовилов Н.А. 158

Муравьев М.Н. 81, 93, 96, 121, 237

Мюллер фон Хаузен 267

Мюрат И. 77

Мясоедов 212

 

Набоков В.Д. 183,184

Надеждин Н.И. 86, 87, 94, 237

Наполеон 45-47, 52, 60, 73, 77, 111, 262

Наполеон III 204, 265

Нарбут Ю.Ю. 79

Нарежный В.Т. 70, 71

Натансон М.А. 183

Нащокин В.А. 20

Некрасов С. 228,237

Неметти 179

Нестор 32

Нечаев СГ. 252

Никитенко А.В. 81, 93, 132, 237

Никитин В.Н. 259

Николаев А.П. 259

Николаи 59

Николай I 34, 39, 42, 45, 49, 50, 53, 57, 60, 61, 85, 89, 110, 111, 113, 237, 240, 247

Николай II 131,174,203, 259,266

Николай Михайлович (Романов) 61,239

Николай Николаевич (Романов) 267

Никон 34,266

Нилус Д.А. 147

Нилус С.А. 5, 7, 8, 106, 114, 131,132, 141-144, 148, 150-158, 160-169, 172-174, 183, 193, 194, 197, 201, 207-209, 219, 226, 231, 234, 235, 237, 240, 261, 264, 265, 267

Hoax 28

Новиков Н.И. 18, 24-26, 37, 57, 229

Новиков С.П. 224, 225, 227

Новицкий В.Ф. 259

Новосильцев Н.Н. 47, 48, 58, 78, 83-85, 237

Норвич В. 88

Нордау М. 228, 269

Нордерман К. 19

Нотович Н. 264

 

Овсянико-Куликовский Д.Н. 116

Огрызко И.П. 81,83,91

Одоевский 26

Озеров Д.А. 148

Озерова Е.А. 148

Оксман Ю.Г. 93,237

Окрейц С.С. 76, 93, 237, 256

Олеарий А. 34

Олешкевич Ю. 78, 80

Олсуфьев М. 21,22

Ольга, кн. 221

Онеро 43

Орленев П.Н. 139

Ориеген 158

Орлова-Смирнова М.В. 171, 237

Орловский А.О. 48

Оршанский И.Л. 27, 37, 61,238

Осман-Бей В.А.(Милленген Ф.) 12, 169, 170, 236, 238,262

Островский А.Н. 177, 218

Оффенбах Ж. 177

 

Павел 140,119,228

Павел из Тарса 262

Пайпс Р. 222

Палеолог М. 31, 38, 213, 238

Панин В.М. 49, 88, 90

Пантелеймонов Б. 258,260

Папюс 209

Парчевский А. 78, 80

Паскевич И.Ф. 84

Перетц А. 28

Перетц В. 33, 238

Перовский Л.А. 39, 40, 85, 88

Петр I 18-20, 34, 35, 38, 110, 147, 214-216, 223, 233,237

Петр III 20

Пестель П.И. 228

Петацци-Бордо 77

Петрусенко В. 204, 229,237

Пешехонов А.В. 184

Пигалев В.А. 62, 204, 228, 237, 269

Пикассо П. 218,228

Пикуль B.C. 184, 185, 199, 203, 205-212, 226, 228, 229, 238, 269

Пикульскнй 41

Пинский Л.Е. 213

Пирамидов 139

Пирогов Н.И. 94, 198

Писарей Д.И. 118

Писемский А.Ф. 53, 114

Платов М.И. 43

Платонов С.Ф. 39, 40, 60

Плевако Ф.Н. 198

Плеве В.К. 223

Плятер-Зиберг 41

Победоносцев К.П. 135, 149,257

Позднеев 57

Поливанов А.А. 259

Поликарпов Н. 44

Половцев Л.А. 117

Полонская-Василенко Н.Д. 37,238

Поляков Л. 8, 32, 238

Померанц Г. 213

Попов В.М. 58

Порудоминский В.П. 86,94,238

Порфирьев И.Я. 32, 34, 238

ПосновМ.Э. 171,173,238

Поссарт Э. 177

Потапов А.Л. 117

Потемкин Г.А. 29, 30, 31, 37

Пранайтис И.Б. 39

Пржецлавский А.О. 76, 77, 83, 142, 143

Пржецлавский О.А. 8, 40, 48-51, 60, 61, 96, 108-111, 115, 116, 131, 164, 172, 194, 200, 201, 235, 238, 263

Протопопов В.И. 142, 170, 238

Пуришкевич В.М. 140, 174, 238, 267

Пусловский В. 79

Пушкарев С.Г. 84, 93, 94, 238

Пушкин А.С. 6, 27, 41, 64-66, 70 74, 80, 92, 93, 143, 145, 170, 171

Пыпин А.Н. 20, 35, 36, 62,238

 

Рабле Ф.93

Радек К. 194

Радзивилл, кн. 264,268

Радищев А.Н. 25, 131, 228

Разумовский А.К. 243

Раппопорт Ш. 223

Распутин Г. 184, 185, 203, 210-213

Ратенау В. 178, 267

Раух Г.О. 181, 199, 238

Рачковский П.И. 131, 147, 172,173, 209, 229, 264,265

Ревребе И. 35, 238

Редигер А.Ф. 259

РейнакТ. 268

Ретклифф Д. см. Гёдше Г. Рен К. 20

Репнин Р.В. 57

Ржевусский А. 79

Робеспьер М. 35

Родионов И.А. 175, 196, 197, 201, 238

Розанов В.В. 136, 168,239

Розенберг А. 146, 204, 208, 267

Розов Н.Н. 32. 173, 239

Романовский A.M. 45,61,239

Роскес Д. 239

Россов С. 142, 170, 239

Россолимо Г.И. 211

Ротшильды 59, 138, 168, 210, 243, 247

Рочестер-Крыжановская В.И. 175, 176, 184, 198, 199, 239

Рубинштейн Н.Г. 117

Руге 223

Рузвельт Т. 268

Румянцева B.C. 33, 239

Рывин ДМ. 61, 239

Рылеев К.Ф. 51, 61, 73, 78, 229, 233

Рябинин И. 93, 239

Рябчинская 177

 

С.П. 239

С. Теофания Станиславовна 78

Садык-Паша (Чайковский) 242

Салтыков-Щедрин М.Е. 5, 217.

СангленЯ-И. 56, 61,239 276

Самарин Ю.Ф. 96, 130, 225, 239

Сапега Ф. 77

Сахаров Б.В. 224, 226, 227

Сватиков С. 264

Сведенберг Э. 199

Свердлов Я.М. 185, 228

Свиридов А.Г. 21

Селянинов 205

Семевский В.И. 62, 239

Семека А. 24, 36, 239

Семенников В.П. 37, 239

Семенов СВ. 175

Семенюк В. 200, 239

Сен-Симон К.А. 217

Серафим, митрополит 54

Серафим Саровский 148, 158, 163, 208

Сергей Александрович (Романов) 153, 179, 223

Сеславин А.Н. 43

Сильвестр 10

Симанович А. 212,213

Симеон Полоцкий 148

Синявский А.Д. 213,222

Сиони 123

Сипягин210

Сирин Е. 156, 159

Сирхан 205

Скабичевский A.M. 116, 239

Скворцов 180

Скальковский К. 168,239

Скотт В. 65

Скрипицын В.В. 86,87

Сланский Р.269

Слиозберг Г.Б. 39,60, 171, 239, 263, 268

Словацкий Ю. 90

Смирнов А. 239

Снетковский П. 169, 239

Соболь 258

Соколовская Т. 21, 36, 239

Соловьев B.C. 148-151, 162, 171, 207, 208, 216, 235, 237, 239, 258

Соловьев С.М. 172, 239

Сологуб, гр. 40

Соломон (царь) 114,147,262

Солоухин В.А. 239

Солтан А. 77

Сперанский В. 149, 171,239

Сперанский М.М. 54, 56-59, 111, 237

Сталин И.В. 192, 202, 226, 227

Сташиц А. 47

Сташкевич Н. 229, 240

Степанов Н. 65

Степанов Ф.П. 152, 153, 172, 265

Столыпин П.А. 210, 211, 266

Страхов Н.Л. 100, 130, 240

Стрибон 177

Строганов П.А. 83, 84

Строев В. 171, 240

Струсберг 123

Стрыйковский М. 16

Субботин Д.И. 259

Суворин А.С. 136, 177-179, 199, 240, 248, 256,259

Суворов А.В. 57

Сумароков А.П. 22

Сулистровский 41

Сухотин А.Н. 152, 153, 265, 266

Сю Э. 119

 

Таксиль Л. 264

Татищев Д.П. 51, 203, 229, 236

Тимашев 81, 117

Тихановский 19

Тихомиров Л.А. 135, 175, 198, 213, 240, 260

Тихомиров Н.С. 136

Ткачев П.Н. 252

Товбич М.О. 118

Толстой А.К. 5,6, 116

Толстой А.Н. 66

Толстой АЛ. 160

Толстой ЛЛ. 71, 150, 177, 242, 248-250, 267

Толстой-Знаменский Д.Л. 94, 240

Томпаков 179

Топоров В.Л. 258

Тормасов 44

Троцкий Л.Д. 178, 191, 203, 227

Тур К.И. 143

Тургенев И.С 5

Туссенель А. 262

Туркул И.Л. 39,40,81,88,95,238

Туткевич Д.В. 136, 168, 240

Тютчев Ф.И. 81

 

Удино 44,73

Уткин Н.И. 53

Уманец СИ. 171,240

 

Федотов 177

Фейгин 90

Фердинанд Брауншвейгский 30

Фесслер И.Л. 54,56,58

Фигнер А.С 43

Филипп IV 202

Филиппов М.М. 108,131

Филиппов Т.Н. 109,130,132,135

Филипс Д. 20

Философов А.Д. 109, ПО, 115

Филофей 15,215

Фирсова Н.Н. 37

Флоренский П.А. 266

Флоринский К. 23

Флоровский А.В. 62,240

Форд X. 267

Фотий 54

Фош 189

Франк И. 85,89,90

Фрейд З. 218,228

Фридрих Великий 206

Фрич Т.267

Фриче 208

Фруг С. 256, 260

Фурье Ш. 217

 

Херблет X. 264, 268

Хмельницкий Б. 41

Хованский Н.Н. 49

Хотимская М.А. 180

Храповицкий 25

 

Цви Саббатай 8

Цвибак М. 60, 240

Цетлин 49

Циммерман 25

Цион И. 265

 

Чаадаев Л.Я. 86

Чайковский Н.В. 183

Чапский 44

Чаплицкий 51

Чарторыйские 79

Чарторыйский А. 40,45-47,61,83

Чацкий 260

Чемберлен Х.С. 145

Чернуха В.Г. 130,240

Чернышев З.Г. 21

Чернышев И.Г. 21

Чернышевский Н.Н. 62, 234, 252, 260

Черняев М.Г. 120, 135

Чехонин 184

Чечулин Н. 37,240

Чичагов П.В. 45

Чосер Д. 64

 

Шабельская Е.А. 175-184, 194, 195,227,241,260,266

Шабельский М.А. 179

Шабельский-Борк П.Н. 184

Шабсе Б. 28

Шайла А., дю 148, 172, 240,265

Шарапов С.Ф. 135, 182, 199

Шатобриан Ф.Р. 90

Шафиров П.П. 35, 199

Шафаревич И. Р. 92, 170, 192, 195, 200, 201, 205, 213-224, 229,236, 240

Шацкин Я. 61,240

Шварц И.Е. 18, 229

Шварц-Бостунич Г. 106, 139, 169, 200

Шварцбанд С.М. 32,240

Швенон С. 28

Шевцов И.М. 176,226,269

Шекспир В. 64

ШелгуновНЛ. 257,260

Шёнберг А. 218

Шерешевский 107

Шик А. 61,240

Шильдер Н.К. 45, 60-63, 94

ШифринИ.Ш.173

Шифф 223

Шишков А.С. 21,46,79

Шкловер 28

Шмаков А.С 106, 174, 175, 194, 198, 240, 241

Шмелев И.С. 229

Шнеерсон З. 42

Шолем Г. 166, 173, 240

Шопен Ф. 90

Шрагин Б.Л. 213,216,222

Штеккер А. 262

Штеренберг Л.Я. 39

Штиглицы Н. и А. 29, 37

Штралецкий И.Я. 121

Шувалов А.И. 21, 23, 58

Шугуров М.Ф. 27, 37, 175,

 

Щегловитов И.Г. 40

Щербачев Ю.Н. 38

 

ЭйленбургФ. 178

Энгельгард Н.А. 30,31,38

Эпштейн М.Б. 37

Эртель 44

Этингер Ф. 166, 200

ЭттингерЖ. 258

Эфрон-Литвин С.Я. 5, 134-136, 139, 140, 168, 169, 176, 181-184, 194, 195, 199, 235-237,265

 

Юденич Н.Н. 261

Юдин В. 34

Юдицкий А.Д. 94

Юль Ю. 38

Юнг-Штиллинг 53

Ющинский А. 40

 

Ягода Г. 228

Якимов В. 133

Яковлев Н.Н. 203, 228, 229, 269

Ян-Казимир 34

Янов А. 213,222

Ярослав Владимирович 10

Яструн М. 259

 

Abramovics L. 199, 233

Bakounine T. 37, 233

BemstainH. 32, 233

Bosman A. 173, 233

Feinerman E. 199, 233

Frankel J. 240

Fry L. 152

Jost W. 236

Kohn N. см. Кон Н.

Laqueur W. 200, 236

von Ligne см. Линь де Ш.Ж.

Mieses M. 236

Pinkus В. 202

Poliakov L. см. Поляков Л.

Przeclawski J. см. Пржецлавский А.О.

Rollin H. 8, 32

Ratcliff см. Гёдше Г.

Rosenblum S.A. 200

Schulsinger J. 38, 240

Stanislawski M. 240

Watrobska H. 238

Weinryb B.D. 200, 234

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо предисловия.............5

Введение............................7

 

Глава первая

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 г. И ДОНОСЫ "НА ВСЮ РОССИЮ"..39

 

Глава вторая

ВЕЛИКАЯ ТАЙНА ФРАНКМАСОНОВ.................. 64

 

Глава третья

РЕВНИТЕЛИ.................................................96

 

Глава четвертая

ВРАГИ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО.....................134

 

Глава пятая

САТАНИСТЫ XX в.......................................174

 

Глава шестая

СОВЕТСКИЙ ВАРИАНТ АНТИСЕМИТИЗМА .......202

 

Заключение..............................................230

 

БИБЛИОГРАФИЯ........................................233

 

ПРИЛОЖЕНИЯ ..........................................242

 

Summaries..............................................271

 

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН....................................272

 

Savely Dudakov. The History of a Myth: Literature in Russia in the

19th — 20th Centuries.

 

The author of the book now offered to the reader is an eminent Israeli scientist who has made the tliorough analysis of the Russian political and social thought of the second half of the 19th and the early 20th century with an emphasis on the causes giving rise to such a rapid growth of anti-Semitic literature. Special attention is paid to the popular fiction of the period, the publications by V. Krestovsky, B. Markevich, S. Efron, N. Vagner, and many other writers whose names have long been forgotten.